Научный вклад Ю.Н. Рериха и Н.К. Рериха
в изучение путей и истоков великих переселений народов

В.Г. Соколов,
старший научный сотрудник ОНЦ КМ,
кандидат философских наук, культуролог, Москва

Н.К. Рерих

 

В данной работе будет сконцентрировано внимание на основных открытиях выдающегося русского востоковеда Юрия Николаевича Рериха (1902-1960), совершенных им вместе со своим отцом – крупнейшим ученым и художником Николаем Константиновичем Рерихом (1874-1947), на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции (1924-1928), в частности на его тибетском этапе, и касающихся решения ряда важнейших исторических проблем, относящихся к прояснению истоков и путей великих переселений народов [1].

В период осуществления данной экспедиции Юрий Николаевич, несмотря на молодые годы, уже был талантливым ученым-востоковедом и лингвистом, знавшим помимо европейских ряд восточных языков, в том числе диалекты Тибета. Благодаря этому участники экспедиции не нуждались в переводчике и могли вступать в необходимые контакты с местными жителями, что было крайне важно для научной работы. Кроме того, Ю.Н. Рерих отвечал за охрану каравана, без чего продвижение по безлюдным тропам Внутренней Азии, и особенно по территории Тибета, где разбойничьи нападения были нередки, было бы просто невозможно.

Эта экспедиция в научном плане продолжила славную традицию русских путешественников – исследователей Центральной Азии: Г.Н.Потанина (1835-1920), Н.М.Пржевальского (1839-1888), П.К.Козлова (1863-1935) и других. Однако несмотря на тот весомый вклад, который был привнесен ею в мировую науку, на родине самих путешественников она долгое время оставалась практически неизвестной широким кругам в силу идеологической политики руководства страны. Первым, кто открыл широкой публике в Советском Союзе имя и многогранное творческое наследие Н.К. Рериха, в том числе рассказал о его экспедициях, был Ю.Н. Рерих, который смог вернуться на Родину в 1957 году, во время хрущевской «оттепели».

Проход экспедиции Н.К. Рериха через Большой Тибет (осень 1927 – весна 1928 года) явился ее особой страницей по ряду причин. Во-первых, пересечение Тибетского нагорья с севера на юг с проходом через Трансгималаи, а затем – Гималаи, было осуществлено впервые и в целом явилось одним из триумфов русских исследований Внутренней Азии. К тому же экспедиция прошла в тех местах, которые никогда ранее не посещали путешественники из Америки и Европы, – это район южных берегов тибетских Великих Озер. Во-вторых, в Тибете Рерихами были сделаны важные научные открытия, связанные с его далеким кочевым прошлым. И наконец, в-третьих, тибетский период оказался самым трагическим для экспедиции, но в то же время героическим для ее участников: пребывание в регионе выпало на очень суровое время как в плане климата, так и социально-политических событий.

В 1923 году из горной страны был вынужден уйти Таши-лама, по своему положению являвшийся духовным вождем, с которым народ Тибета связывал свои сокровенные мечты. Но остался другой правитель – Далай-лама XIII, который, однако, удалился от дел. По словам тибетцев, переехавших в Сикким, тысячи лам перешли границу Индии, пытаясь спастись от невыносимого правления в Тибете. «Неслыханное самомнение отделило Тибет от всего мира, – записал Н.К. Рерих. – Лучшие люди бегут из Тибета и не желают возвращаться в произвол дикого правительства. Невежество закрыло глаза Тибету» [2,с.308-309]. Кроме того, Тибет являлся зоной английских интересов, чем были обусловлены многие препятствия, внезапно возникавшие на пути каравана. Чиновники от британской разведки в союзе с тибетскими властями сыграли роковую роль в истории экспедиции: караван был насильно задержан, и ему пришлось зимовать на высокогорном плато Чантанг при входе в Тибет (бассейн реки Нагчу, урочище Чунаркэн) [3]. Это было неравное противостояние научной экспедиции и английских властей, подозревавших Н.К. Рериха в том, что он был большевистским агентом [4]. В результате экспедиционный состав обрекался на голодную смерть в условиях жуткого холода, который быстро наступал на унылые и пологие горы Чантанга – наиболее сурового района Азии. На высотах около пяти тысяч метров, при том, что температура опускалась до –55° С, в летних палатках, в районе, где даже привыкшим местным жителям было сложно вынести такие зимы, экспедиция провела пять месяцев. Забегая вперед, отметим, что ее участники все же выстояли, но ценой больших потерь: несколько человек погибло от болезней сердца и пневмонии. Эта задержка очень тяжко отразилась и на сердце Елены Ивановны; как вспоминал Ю.Н. Рерих, было просто чудо, что она дошла до Индии. Кроме того, от голода пали девяносто из ста десяти караванных животных.

Несмотря на столь сложные условия, научная работа не была остановлена. Юрий Николаевич занимался сбором материала о хорпах – кочевниках, говорящих на архаичном наречии тибетского языка. В Шаругене, в монастыре древней добуддийской веры бон, ученым было открыто обширное собрание рукописных текстов. Часть рукописей имела отношение к бонской версии известного эпоса о Гэсэре, который Ю.Н. Рерих слышал от тибетских кочевников. «Я помню, – писал он, – эти сгорбленные фигуры людей, на лицах которых играют отблески огня, до поздней ночи говорящих о героических подвигах царя Гэсэра и семи его друзей-воинов. Обычно невыразительные лица кочевников неожиданно озаряются внутренним пламенем, которое лучше слов передает, что древний воинственный дух все еще дремлет в глубине сердца кочевника. Кто знает, что случится, если древний воинский клич Гэсэра вдруг прозвучит над просторами Тибетского нагорья?» [5,с.262]. Ученый дал подробное описание обширного района распространения героического эпоса о царе Кэсаре [6] (в основном это области, где проживают кочевые племена): Северо-Восточный (Амдо) и Восточный (Кам) Тибет, а также великое Тибетское северное нагорье, или Чантанг; это и Западный Тибет (район Кайласа, Ладакх, Занскар, Рупшу, Лахул-Гаржа, Спити); Сикким и Бутан; Наньшань, район Кукунора и, конечно, Монголия. Весть о великом герое распространялась и дальше, захватывая Бурятию, а по свидетельству Н.К. Рериха, имя Гэсэра дошло до Волги (Астрахань) [2,с.98]. Дух героизма, укоренившийся в сознании народов, проживавших на этих обширных территориях, черпал силу в этом мощном и во многом таинственном образе царя-героя, имя которого невидимо объединяло и питало их сердца.

Имя великого Гэсэра неоднократно встречается в работах Н.К. Рериха, отмечавшего важные вехи народной памяти и светлых устремлений, связанные с этим образом. Красивые и величественные названия песен, удивительные древние пророчества, особые знаки на высоких скалах, храм, выстроенный на месте явления Авалокитешвары [7], наконец сами сказания свидетельствовали о непреходящей значительности всего, что связано с Гэсэром. Есть и немало таинственных сюжетов и сопоставлений, которые с осторожностью упомянуты в путевых дневниках Н.К. Рериха. Имя Гэсэр-Хана в рассказах жителей Ладакха стоит рядом с Заповедной Страной Шамбалой; он, водворяющий всеобщую справедливость, имеет много общего с Владыкой этой Страны – Ригден-Джапо. В записях Н.К. Рериха свидетельства о Гэсэре соседствуют с упоминанием о разнообразных изображениях Майтрейи – грядущего Будды, почитаемого от Цейлона до Сибири. И Майтрейю, и Гэсэра – ждут, каждый по-своему.

Датировку эпоса о Гэсэре, по свидетельству Ю.Н. Рериха, установить невозможно. Можно лишь назвать приблизительное время завершения его оформления, однако основное ядро Гэсэриады может быть достаточно древним. Ю.Н. Рерих определил место происхождения этого эпоса – северо-восток Тибета в среде тангутских и тибетских племен. Сама же эволюция эпоса сложна, так как существуют его рукописные версии (в некоторых ярко выражены буддийские элементы), есть и сокращенная печатная разновидность эпоса, есть и устные его версии, где подмешан местный фольклор. Фигура легендарного освободителя также сложна и многослойна. Помимо мифологического аспекта, в рамках которого Гэсэр и его супруга Бругума близко связываются с древними божествами земли, существует аспект исторический, в котором перед нами предстает великий воин, правивший в былые времена в Северо-Восточном Тибете. Ю.Н. Рерих пришел к выводу, что эпос о Кэсаре «в его изначальном виде представлял собой типичный героический эпос, поэтическую запись о старинных войнах между тибетскими и тюркскими племенами» [5,с.83].

Цикл легенд о короле Гэсэре принадлежит к одной из форм древней веры Тибета – бон. Это ранняя, первая, форма бон, где существовало поклонение природе, богам неба и земли, солнца и луны, звезд и четырех стран света [8]. Здесь сказания о Гэсэре приобретали мифологический характер [9,с.327]. Служители этой древнейшей формы бон не принадлежали к оседлым общинам, они странники, которые не имеют своих монастырей; их святые места представляли собой алтари – просто грубые камни или памятники типа менгира или кромлеха – либо под открытым небом на горных вершинах, либо в особых пещерах. Это обнаруживает сходство с верованиями и способом поклонения, существовавшими, например, у древних германских племен, которые почитали солнце, луну, огонь, а вместо храмов посещали священные рощи или горные вершины. «Я убежден, – писал Ю.Н. Рерих, – что мегалитовые памятники, обнаруженные экспедицией вдоль всех маршрутов паломников к горе Кайласа, являются именно такими священными местами природного поклонения. <...> Эти мегалитовые памятники, менгиры, кромлехи и линии, впервые обнаруженные экспедицией, несомненно, принадлежат к добуддистскому периоду тибетской истории, когда первобытная бон была общепринятой верой в стране» [9,с.327-328]. Эти памятники расположены в области Великих Озер Тибета и связаны с открытием новой, неожиданной страницы в поиске следов великих переселений народов. К этим открытиям мы вернемся чуть ниже.

Надо сказать, что Юрию Николаевичу было очень непросто собрать информацию о бон-по из-за пребывания общин приверженцев этой древнейшей веры в труднодоступных местах, а также по причине упорного нежелания самих знатоков доктрины поделиться информацией с иностранцем. Потребовалось три месяца (во время пребывания экспедиции в местности Хор), чтобы Ю.Н. Рерих завоевал доверие некоторых служителей бон-по и был допущен в их библиотеки. Непосредственное знакомство европейского ученого с памятниками одного из древнейших верований на планете представляло большую научную ценность ввиду его крайне малой изученности. Ведь лишь очень немногие тексты были отредактированы и переведены. «Остальная обширная литература, – как отмечал Ю.Н. Рерих, – все еще остается закрытой книгой» [9,с.326]. Между тем неотложное изучение первобытной доктрины бон и связанных с ней мест поклонения, отмеченных мегалитическими памятниками, приоткрывало перед наукой новые страницы древнейшего периода истории евразийского материка. «Бон – сложная доктрина, – пишет Ю.Н. Рерих, – в которой древние формы шаманских идей верхней Азии смешаны с верованиями и культами религии природы первобытного населения Северо-Западной Индии. Либо этот примитивный культ идет обратно к индо-европейской старине, либо, как я полагаю, к доарийским слоям населения – все еще невозможно решить определенно» [9,с.327].

Не менее захватывающе звучат и слова Н.К. Рериха, который, выявляя основные типы рисунков Ладакха, Лахула и нагорий Гималаев, записывал: «Другой тип изображений, дошедший из времен более древних, в связи с добуддийским бон-по и прочими культами огня, еще более увлекателен по своей загадочности, по своему своеобразному друидизму, так интересному в связи с изучением великих переселений» [10,с.184]. Николай Константинович определил главный сюжет этих изображений – им оказался горный козел, содержавший в себе символику огня. Кроме этого, встречались изображения солнца, руки, танцев, ритуальных фигур и прочая. Эти сюжеты Н.К. Рерих отобразил на своих полотнах как важную веху в изучении великих переселений. Например, это такие картины, как «Скалы Лахула (Знаки Гесэра)», «Скалы Ладака». Обратим внимание на второе название одной из этих картин – «Знаки Гесэра». На ней изображена скала с различными петроглифами, но преобладают среди них горные козлы. Ведь те же изображения горных козлов, лучников, хороводов и др., которые Николай Константинович относил к неолиту и которые особенно привлекли его внимание как историка, были встречены им на скалах по пути из Кашмира в Ладакх, на скалах в Синьцзяне (это район оазиса Санджу), в Сибири, в Трансгималаях и даже в Скандинавии [11,с.16]. Все та же «сочная техника» неолита.

С Гэсэром связан еще один значительный знак, увиденный Рерихами опять же в Лахуле, в древнем урочище Карга. Среди многочисленных наскальных рисунков баранов и лучников было встречено изображение меча. Н.К. Рерихом задумывалась картина «Меч Гессар-Хана», в которой художник ставил еще одну важную веху пути великих движений народов. Николай Константинович сделал такую очень интересную запись: «Где же мы видели эти характерные формы меча-кинжала? Видели их в Минусинске, видели на Кавказе, видели во многих сарматских и кельтских древностях. Все к тем же соображениям, к переселению народов ведет этот меч... <...> Знак ли битвы, знак ли мужественного прохождения? Или забытая граница? Победа? Тут же и легенда о воинах Гессар-Хана, пришедших издалека и осевших здесь. Они же принесли и первую косточку персика. Конечно, это не монголы, дошедшие до Лахуля в семнадцатом веке... Народная память бережет что-то гораздо более древнее и значительное» [10,с.182]. Особый интерес в этом фрагменте вызывает упоминание кельтов при соотнесении форм меча, увиденного в изображениях в Лахуле. А ведь Лахул – это в районе Западных Гималаев: крайний Северо-Запад Индии! Также, при открытии менгиров и кромлехов в Трансгималаях Н.К. Рерих делает запись о доисторических друидах (кельтских жрецах). Итак, – следы древнейших жителей Западной Европы в районе Гималайской гряды... Это было смелое, особенно для своего времени, наблюдение. И как со всем этим связан легендарный Гэсэр, пришедший с воинами в Лахул издалека? И из каких земель занесен персик? Что-то древнее и значительное, как записывал Николай Константинович. Здесь надо подчеркнуть, что, как уже говорилось, одним из главных методологических принципов исторических исследований Рерихов было честное и непредубежденное изучение встречаемых фактов. Последние же свидетельствовали о важнейшей роли, которую играли в мировом историческом процессе евразийские кочевники, что опровергало идеи европоцентризма, согласно которым история Европы выступала своеобразной точкой отсчета в истории человечества. Исследования Н.К. Рериха и Ю.Н. Рериха шли в одном русле с ключевыми идеями такого культурного явления, как евразийство, представленного в свое время целым рядом крупнейших русских ученых. Масштабные и во многом новые для науки результаты экспедиционных изысканий Рерихов свидетельствовали, что без изучения Востока невозможно подойти к изучению истории и культуры Запада.

Постепенно складывалась картина путей отважных переселенцев древности. Н.К. Рерих считал, что в таких областях, как Ладакх, Дардистан, Балтистан, Лахул, Трансгималаи, частично Персия, юг Сибири (Иртыш, Минусинск), существует множество похожих по технике изображений, которые напоминали «скалы Богуслана и изображения остготов и прочих великих переселенцев» [10,с.184].

Итак, все оказалось каким-то таинственным образом связано: цикл легенд кочевников о короле Гэсэре, отображенный в бонской литературе; мегалитические памятники, найденные экспедицией в области Великих Озер Тибета и относимые к священным местам поклонения приверженцев доктрины бон; круторогие козлы из наскальных рисунков эпохи неолита; символика огня. Эти знаки далекого прошлого объединяли огромные культурные пространства от Гималаев до Атлантики. Причем они особенно заявили о себе в веке двадцатом, когда разъединение человечества дошло до своего предела. Единство в прошлом, его свидетельства и возможные механизмы привлекали особое внимание Рерихов, думавших о будущем культурном обмене и единении. Несомненно, оно будет складываться на новых основаниях, продиктованных временем, но сам принцип, сам, как писал Ю.Н. Рерих, «священный огонь культурного единения» [5,с.27] оставался, в сущности, одной из непреходящих основ, которые временами уходят из поля внимания человечества, но которые могут заново возрождаться.

Период зимовки экспедиции на Чантанге, помимо изучения хорпов, а также книг бон-по, был ознаменован еще одним значительным научным открытием: в орнаментах и убранстве оружия кочевников северного нагорья Тибета был обнаружен знаменитый «звериный стиль», найденный экспедицией и у кочевников Центрального Тибета. Этот стиль принадлежал евразийским кочевникам и был широко распространен от Придунайских областей и Черного моря до Сибири и Китая. Рерихи стали первыми и единственными учеными, обнаружившими «звериный стиль» в Тибете, таким образом, значительно расширив уже известный ареал подобных находок, включающий Северное Причерноморье, Поволжские и Приуральские степи, Казахстан, Среднюю Азию, Северный Иран, Минусинскую котловину, Туву, Алтай и другие районы. Ю.Н. Рерих отмечал, что предметы со специфической «звериной» орнаментикой были найдены в каждодневном обиходе кочевников.

Этот орнамент воспроизводил ранее известные сюжеты скифо-сибирского искусства. «Все эти находки ясно говорили о древней связи кочевого Тибета с великим искусством Средней Азии» [12,с.32]. Носителями этого искусства были иранские племена.

Юрий Николаевич указывал на китайский исторический труд «Ши-зци», написанный знаменитым Сы-ма-цяном, в котором содержится древнейшее упоминание о проникновении среднеазиатских племен на тибетские нагорья. Это проникновение было спровоцировано сюн-ну (хуннами), которые совершали походы против юе-чжи (скифов-иранцев). В результате победы хуннского князя над царем юе-чжи некоторая часть племен последних отступила в те районы, где произошло их смешение с цянами (тибетскими племенами). «Небольшая часть юе-чжиского племени или сяо-юе-чжи (малые юе-чжи) проникла в горы, населенные тибетскими племенами, и постепенно сроднилась с ними, – пишет Ю.Н. Рерих. – Естественно предположить, что новопришельцы принесли с собой свою кочевую культуру и с ней тот художественный стиль, который принято называть “звериным”. Теперь доказано, что главными носителями “звериного” стиля были иранские племена, и влияние иранских племен на тибетских кочевников явствует из существенных аналогий воинского и конного вооружения» [12,с.33].

Юрий Николаевич предполагал, что сохранение «звериного стиля» среди тибетских кочевников Хор [13] объясняется присутствием «иностранной примеси». Речь идет еще об одном уникальном открытии Рерихов, касающемся внешнего облика хорпов, живущих севернее хребта Тангла. Среди них часто встречался кавказский тип, некоторые из мужчин обнаруживали явное сходство с европейцами. Ю.Н. Рерих отмечал среди племен Хор людей с прямым разрезом глаз, прямым выдающимся носом и отсутствием выдающихся скул. Он писал: «Присматриваясь к этническому типу современных кочевников Хор, мы различаем несколько разновидностей, среди которых наиболее выделяется тип homo alpinus, свидетельствующий о значительной примеси иностранной крови, по всей вероятности, иранской или скифской» [12,с.32]. В связи с этим можно вспомнить замечание Юрия Николаевича о том, что тибетское племенное название «хор» является тибетской транскрипцией китайского «ху», которое служило названием для обозначения центрально-азиатских племен, имевших иранские и тюрко-монгольские корни [5,с.89].

Именно об этой «иностранной примеси» писал Ю.Н. Рерих в связи со «звериным стилем» у кочевников Тибета. У Н.К. Рериха мы также встречаем запись относительно некоторых европейских типов в Северном Тибете: «Ничего в них нет ни китайского, ни монгольского, ни индусского. <...> Жители Лиона, баски, итальянцы кажутся в этих орлиных носах, больших прямых глазах, в характерных морщинах, сжатых губах и черных длинных прядях волос» [11,с.51]. Перед описанием явно европейской внешности некоторых хорпа Н.К. Рерих вспоминал камни алтайских «чудских» могил, где прошли готы, оказавшие культурное влияние на всю Европу. Такие же могилы были встречены экспедицией в Трансгималаях. Там же были найдены места древних святилищ, которые вызвали у Николая Константиновича ассоциации с солнечным культом друидов. Кроме того, он отмечал сходство мечей жителей Трансгималаев с оружием из готских могил южно-русских степей, а пряжек тибетских племен с фибулами из готских погребений. «И почему Лхаса когда-то называлась Гота (согласно миссионерским хроникам)? И откуда название племени – готл? Откуда, куда и как двигались гонимые ледниками и суровыми моренами прародители готов? Нет ли в застывшем обиходе северян-пшбетцев древних черт их ушедших собратий?» [2,с.310], – записывал Н.К. Рерих. Он обращал внимание на древние развалины храмов Кашмира, очень напоминавших основы аланских построек, которые развились в формах романского стиля. Николай Константинович приводит сообщение об иноземных строителях кашмирских храмов, при этом здесь обнаруживаются знаки, указывающие на присутствие готских племен [10,с.185]. Н.К. Рерих, накапливая фактический материал и не спеша с окончательными выводами, предлагал ученым новые данные, расширявшие рамки прежних взглядов на проблему расселения индо-европейских народов. Кроме всего прочего, это можно отнести к готам, германским племенам, источник расселения которых историческая наука еще не так давно относила лишь к Скандинавии.

Очередным открытием Рерихов, относящимся к древним памятникам кочевого Тибета, явились погребения Северного Тибета [14], относящиеся к типу «каменных могил». Они оказались аналогичны каменным могилам Северной Монголии, Забайкалья и Алтая. Ю.Н. Рерихом было отмечено, что могильники северотибетских нагорий напрямую связаны с могилами в Ладакхе (Малый Тибет). Также определено, что каменные погребения в Тибете принадлежат древнему длинноголовому кочевому народу периода, предшествовавшего VII веку. «...Район распространения каменных могил, – писал Ю.Н. Рерих, – совпадает с районом распространения мегалитов и находок предметов в “зверином” стиле, а также характерных бронзовых наконечников стрел» [12,с.25].

После героической зимовки на Чантанге, несмотря на тяжелые потери, экспедиция вошла в Тибет. Страна Снегов принесла самые интересные находки. Караван шел на Сикким, но особым окружным путем, не известным ни одной европейской экспедиции и почти незнакомым географической науке. Это был путь паломников из Нагчу на запад, к священной горе Кайлас. Ю.Н. Рерих отмечал, что это один из путей расселения предков тибетских племен – древних кочевников. «Эти кочевые племена, – писал Юрий Николаевич, – сдвинутые со своих кочевий в области Коко-нора и верховий Желтой реки, принесли с собой свою исконную кочевую культуру, племенной эпос, а также кочевое искусство с характерной “звериной” орнаментикой» [12,с.24].

Среди обнаруженных археологических памятников на этом священном пути особенно интересны такие артефакты древней культуры кочевников, как менгиры и кромлехи к югу от Великих Озер Тибета. Это были первые мегалиты, открытые к северу от Гималайских гор. Мегалитические памятники были найдены в урочищах Do-ring (или «Одинокий Камень») [15] и Rati, а также в Трансгималаях (горные урочища Lap-chung и Tsuk-chung). Все открытые мегалиты имеют единый план построения: кромлех – ряды менгиров – фигура стрелы. Происхождение этих памятников не имело отношения к культуре проживающего там местного населения. Ряды менгиров стояли параллельно в направлении с запада на восток. Западный конец увенчан кромлехом: два концентрических круга камней, в центре внутреннего круга возвышались три менгира. Это очень напоминало знаменитые мегалитические сооружения Карнака в Западной Европе: оба памятника, по свидетельству Юрия Николаевича, были построены по одному и тому же плану. Н.К. Рерихом и Ю.Н. Рерихом была сделана попытка выяснить культовую принадлежность тибетских мегалитов, чему способствовала такая важная деталь памятников, как знак стрелы. Дорингские мегалиты с востока были увенчаны выложенной из камней стрелой, конец которой был сориентирован на ряды менгиров, то есть на запад. Ю.Н. Рерих указывал, что символ стрелы занимал в древнем Тибете важное место в культе солнца и небесного огня (изображался в виде молнии). В то же время ученый подчеркивал, что «иногда стрела символизирует царя Гесера, чье отношение к древнему культу природы было четко доказано доктором Франке» [9,с.386]. В целом Юрий Николаевич пришел к важному научному заключению, что все мегалитическое сооружение Доринга было посвящено некоему природному культу, скорее всего, солнцу, которое и символизирует фигура стрелы.

Стрела направлена с востока на запад... Это также общее направление происходившего в глубокой древности великого переселения народов. Их путь следовал за солнцем, их культ распространялся на Запад. А сами ряды менгиров словно бы напоминали стройные дружины древних переселенцев...

Здесь заметим, что культ солнца очень древний и был, например, распространен у арийцев. Так, Ю.Н. Рерих предполагал, что религиозная реформа Аменхотепа IV, или Эхнатона, представляла собой, как он пишет, «отголосок арийского культа солнца, занесенного ко двору Египта митаннийской княжной, матерью Аменхотепа III» [16,с.98]. Как отмечает Юрий Николаевич, те новые веяния, которые достигли кульминации в данной религиозной реформе Эхнатона, появились в Египте около 1800 г. до н.э., когда на Египет произошло нашествие гиксосов. Основная масса последних, по свидетельству Ю.Н. Рериха, состояла, вероятно, из семитических племен, но в этом нашествии на Египет принимали участие и хеттские племена, которые, судя по всему, относились к индоевропейскому типу [16,с.98-99]. Кроме того, упомянутая мать Аменхотепа III, с которой ко двору Египта был занесен арийский культ солнца, принадлежала к загадочному народу митанни, в среде которого, как отмечает Юрий Николаевич, присутствовало сильное арийское ядро.

Н.К. Рерих, называя мегалиты Доринга «несомненным знаком друидической древности» [2,с.310], так писал об этой удивительной находке: «Особенную радость доставило нам открытие в Тибете, в области Транс-Гималаев, типичных менгиров и кромлехов. Вымажете представить себе, как замечательно увидеть эти длинные ряды камней, эти каменные круги, которые живо переносят вас в Карнак, в Бретань, на берег океана. После долгого пути доисторические друиды вспоминали свою далекую родину. Древнее Бонпо может быть как-то связано с этими менгирами. Во всяком случае это открытие завершило наши искания следов движения народов» [11,с.49-50]. Николай Константинович был убежден, что древние менгиры Тибета связаны с менгироподобными камнями на горных перевалах Лахула (отображены в его картине «Менгиры в Гималаях») – местности, отмеченной, как уже говорилось выше, характерным для многих сарматских и кельтских древностей изображением меча.

Говоря о масштабности научных исследований Тибета Рерихами, необходимо учитывать, что Н.К. Рерих, будучи талантливым историком и археологом, был и выдающимся художником, и его роль в экспедиции в этом качестве была велика. Он создал живописную панораму ландшафтов и древних памятников тех земель, через которые шел караван: сотни картин, этюдов и рисунков были написаны в экспедиции. В этом ее несомненная уникальность. Полотна Н.К. Рериха представляют не только большую художественную, но и научную ценность. Вехи наиболее значительных, поворотных событий в истории человечества, которые он отмечал на страницах путевого дневника, были зафиксированы и в картинах. Особое место в творчестве художника отведено Тибету. Это серия «Твердыни Тибета». Название очень символично – в нем вера художника в возрождение этого уникального культурного пространства планеты. Несмотря на тяжелейшее положение всех сфер жизни Тибета во время прохождения по его территории Центрально-Азиатской экспедиции, Рерихи верили в возможность возрождения тибетцев. «Сердце Тибета бьется», – записывал Н.К. Рерих в экспедиционном дневнике [11,с.54]. Богатства духовной сокровищницы Тибета сохранены для будущего, того великого будущего, которое будет опираться на прекрасные достижения прошлого, сложенные веками упорного труда.

Открытия, связанные с предметами, орнаментированными в «зверином стиле», с менгирами, кромлехами и каменными могилами, были отражены в работе Ю.Н. Рериха «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» (Прага, 1930). Небольшая по объему книга явилась событием в мировой науке, пролив свет на древние памятники кочевого прошлого Тибета. Л.Н.Гумилев отмечал, что эта работа цитируется всеми историками скифского и сарматского искусства как труд, сделавший эпоху в науке. Не меньшее значение для исторической науки, востоковедения и, в частности, тибетологии имеют и другие труды, написанные Рерихами по результатам экспедиционных исследований. Широкое отражение нашел в них и тибетский участок маршрута. Это такие работы Н.К. Рериха, как «Алтай – Гималаи» (1929), «Сердце Азии» (1929), «Шамбала» (1930) и др. Это книги и статьи Ю.Н. Рериха: «Тибетская живопись» (1925), «Тибет – Страна Снегов» (1929), «По тропам Срединной Азии» (1931), «Современная тибетская фонетика» (1931), «Проблемы тибетской археологии» (1931), «Диалекты Тибета» (1933), «Сказание о царе Кэсаре Лингском» (1942), «Тибетский язык» (1961) и др. Необходимо также сказать о титаническом труде Ю.Н. Рериха по составлению тибетско-санскритско-русско-английского словаря, работа над которым была продолжена уже в Москве, в Институте востоковедения АН СССР, после возвращения Юрия Николаевича на родину. Словарь был опубликован Институтом народов Азии АН СССР в 1960 году. Спустя два десятка лет, в 1983 году Институт востоковедения начал издание «Тибетско-русско-английского словаря с санскритскими параллелями». Этот словарь был составлен по рукописям Юрия Николаевича и завершен его учениками Ю.М.Парфионовичем и В.С.Дылыковой, и его одиннадцать выпусков опубликованы в период с 1983 по 1993 год. Ю.Н. Рерих стал ведущим в мире специалистом в области изучения истории Тибета и его многогранной культуры. В Советском Союзе ученый создал школу тибетологии, а также заложил фундамент новой науки о кочевниках – номадистики.

Во многом благодаря трудам Юрия Николаевича историко-культурное изучение кочевого мира получило новый импульс и принципиально иное направление. Ведь исследованию кочевой культуры в то время уделялось недостаточное внимание. Рерихи же относили изыскания в этой области к разряду важнейших проблем исторической науки, и тибетологические исследования Юрия Николаевича подтверждают эту позицию. Ю.Н. Рерих, как замечает его уч'еник, историк А.Н.Зелинский, «вопреки традиции европейского востоковедения, рассматривал Тибет не как изолированный горный район в Центре Азии, а как особое место на планете, где надо искать ключи к историческим судьбам многих стран и народов, порою даже весьма удаленных во времени и пространстве от Тибета» [17,с.15]. Академик Л.В.Шапошникова также подчеркивает, что Н.К. Рерих и Ю.Н. Рерих выдвинули идеи, не соответствовавшие взглядам, которых придерживались европейские ученые. «Рерихи отметили ту огромную роль, которую кочевники сыграли в мировом историческом процессе. Именно они составили основу первых больших народообразований, таких как индоевропейцы, тюрко-монгольские племена, семиты, и влияли самым решительным образом на этногенез различных народов» [18,с.331]. Ранние кочевники, скифы, сарматы, аланы и т.д., как отмечает Л.В.Шапошникова, явились «самым динамичным элементом» механизма формирования культурного единства. А это великое единство лежало в основе закономерностей истории планеты, в чем был убежден Н.К. Рерих, искавший то, что объединяло культуры. Эти закономерности, в свою очередь, связаны с законами более высокого порядка – законами Космоса [18,с.330].

Еще в 1923 году Юрий Николаевич, размышляя об истинных причинах великих передвижений народов, писал, что «поиски пастбищ – это не та причина, которая может дать ответ на вопрос об истоках нашествий и завоеваний, сотрясавших не только страны Востока, но и беспорядочным потоком захлестнувших в средние века сердце Европы» [5,с.17]. Рерихи поднимали важный для науки вопрос: какие силы двигали народами, их великими переселениями. Поиск ответа лежал в том же русле, что и результаты исследований выдающегося ученого-космиста А.Л.Чижевского, который на примере огромного фактического материала доказал, что человек, планета и Космос являются единой системой, структурные элементы которой глубоко взаимосвязаны. Итак, «поиски пастбищ – это не та причина». Рерихи не отделяли человека и сам исторический процесс от эволюционных механизмов Мироздания, которое они рассматривали как энергетическую многомерную систему. Соответственно, и великие переселения необходимо изучать в русле энергокосмических причин. Культурно-исторический процесс понимался Рерихами как явление космическое, взаимодействующее с космическими ритмами. Как отмечает в одном из своих исследований Л.В.Шапошникова, «Н.К. Рерих считал древние передвижения народов космическим явлением, благодаря которому люди набирали новую энергетику, нужную для очередного эволюционного витка» [19,с.304].

В заключение можно отметить, что одним из основных научных достижений тибетского этапа Центрально-Азиатской экспедиции стало прояснение истока путей великих переселений народов и в целом роли кочевых племен в культурной истории Евразии. Это стало возможным благодаря тому, что впервые русские путешественники – участники экспедиции Н.К. Рериха – пересекли Тибетское нагорье с севера на юг и прошли маршрутом, который не был известен другим научным экспедициям (путь на запад из Нагчу, области Намру и Наг-чан).

Оставленные переселенцами знаки свидетельствовали о былом культурном единстве. Они были выявлены Н.К. Рерихом и Ю.Н. Рерихом в наскальных изображениях, «зверином стиле» в орнаментах и убранстве оружия, мегалитических памятниках, погребениях, вооружении, антропологических сопоставлениях, лингвистических параллелях, легендах кочевников и так далее. Эти знаки своим сходством объединяли очень удаленные и на первый взгляд не связанные между собой области евразийского материка; они намечали пути великих переселений народов, происходивших многие века назад и охвативших Тибет, Ладакх, Лахул, Кашмир, Северную Монголию, Алтай, Южную Сибирь, южно-русские степи, Северное Причерноморье, Скандинавию, Западную Европу. Причем область Гималаев, возможно, была начальным пунктом этих великих передвижений. Особенно важен тот факт, что в них были задействованы предки индо-европейских народов, о чем свидетельствовали многочисленные сопоставления, сделанные на маршруте экспедиции. Не случайно Н.К. Рерих считал Азию колыбелью народов. Он писал: «...для меня Гималаи являются вершиною мира, не только по высоте, но и по всем благостным многозначительным традициям. <...> Именно нагория Гималаев и Трансгималаев были одним из главных пунктов переселения народов, объединяя этим лучшие стили Запада, выдвигая скифику, напоминая о романском стиле и прочих незабываемых культурных сокровищах» [20,с.54].

Обширные просторы Евразии поверх политических границ, языковых барьеров и различных обычаев пронизывали древние связи культурного единства. Глубинная духовная природа человека, творчество его духа были неподвластны расстояниям, причем не только в пространстве, но и во времени. В прошлые эпохи это единство проявлялось в стилях искусства, религии, героических сказаниях и всех прочих высоких стремлениях. Н.К. Рерих и Ю.Н. Рерих были убеждены в непреходящем характере лучших запечатлений человеческого духа, выстраивающих мосты в будущее. Пусть даже временами забытое и незамеченное, затемненное напластованиями цивилизации культурное единство, проявленное через язык сердца, все же будет постоянно заявлять о себе. Причем заявлять в самых разных свидетельствах, доказывая, что у разделенных расстояниями народов намного больше общего, чем разобщающих их условностей. И неоценимые для науки наблюдения и открытия, сделанные Николаем Константиновичем и Юрием Николаевичем Рерихами на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции, – яркое тому подтверждение.

 

Литература и примечания

1. Третьим постоянным участником Центрально-Азиатской экспедиции была жена Н.К. Рериха – выдающийся ученый и философ Елена Ивановна Рерих (1879-1955), которая изучала культуру Востока, древнее и современное состояние религий, писала книги, собирала уникальные легенды и сказания. Е.И.Рерих наравне с мужчинами преодолела все трудности пути и внесла огромный вклад в решение задач, стоявших перед экспедицией.
2. Рерих Н.К. Алтай – Гималаи: Путевой дневник. Рига: Виеда, 1992.
3. Собственно Чантангом или Северо-Тибетским нагорьем в широком смысле именуется одна из географических областей Тибетского нагорья, расположенная между хребтом Аркатаг на севере и Трансгималайской системой гор на юге. Трансгималаи – малопроходимая горная стена, отделяющая Северо-Тибетский бассейн от Южного Тибета (бассейн Сатледжа и Брахмапутры); на западе подходит к Ладакскому хребту в районе Кайласа.
4. Годами ведя слежку за Рерихами, британская разведка в конце концов полностью отказалась от подозрений в их причастности к шпионской деятельности ввиду несостоятельности обвинений.
5. Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара: Агни, 1999.
6. Тибетское звучание имени. В монгольской версии – Гэсэр.
7. Авалокитешвара – в северном буддизме величайший Бодхисаттва, считающийся спасителем и освободителем.
8. Другая форма, как отмечает Ю.Н. Рерих, преобразованная бон (приспособленная к буддизму), очень сложна, так как включает и всех божеств тантрического буддизма (в основе которого стоял Падма Самбхава – духовный учитель одной из ранних школ тибетского буддизма, VIII век), и собственный пантеон божеств.
9. Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Самара: Агни, 1994.
10. Рерих Н.К. Твердыня пламенная. Рига: Виеда, 1991.
11. Рерих Н.К. Сердце Азии. Минск: Университетское, 1991.
12. Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. М.: МЦР, 1992.
13. Хор – обширная горная местность к северу от Нагчу. Этот район еще называется Нуб Хор, или Западный Хор. Проживающие там племена кочевников называются хорпами (являются приверженцами древней религии бон). Экспедиция провела пять месяцев среди пяти хорских племен, что позволило собрать уникальный научный материал. Главным районом распространения «звериного» стиля, согласно исследованиям экспедиции, является именно область Западный Хор.
14. Ю.Н. Рерих при этом отмечал, что современные кочевники Тибета совершенно не знают погребения как такового.
15. Кроме того, в урочище Доринг Рерихи обнаружили интереснейшую деталь одежды местных жителей, нехарактерную для Тибета. Это был женский головной убор, который очень напоминал славянский кокошник.
16. Рерих Ю.Н. История Средней Азии. В 3 т. Т. 1. М.: МЦР, 2004.
17. Зелинский А.Н. Рыцарь Культуры [Вступ. ст.] // Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета.
18. Шапошникова Л.В. Великое путешествие: в 3 кн. Кн. 1. Мастер. М.: МЦР, 1998.
19. Шапошникова Л.В. Земное творчество космической эволюции. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2011.
20. Рерих Н.К. Знамя Мира. М.: МЦР, 1995.

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд