Рериховская библиотека
ВИЛЛА «ДАНМИАР»
На окраине Утакаманда, на небольшой возвышенности, стоит здание, сложенное из красного кирпича. Зеленые лозы плюща вьются по его стенам и вплотную подбираются к высоким узким окнам. Мощеный ровный двор перед зданием окружен каменной изгородью. Пожалуй, этот дом и двор ничем не отличаются от бунгало зажиточного плантатора. Никому и в голову не пришло бы, что эта мирная вилла с претенциозным названием «Данмиар» имела какое-то влияние на судьбу племени тода и являлась свидетельницей драматических событий. Но тем не менее это так. Ибо вилла – резиденция англиканской миссии. Той самой миссии, деятели которой оказались более удачливыми, чем их конкуренты из Базельской миссии, расположенной в соседнем городке Кетти. Миссия в «Данмиаре» неразрывно связана с именем ее основательницы Катарины Линг. До сих пор это имя вряд ли кого оставляет равнодушным. При его упоминании миссионеры закатывают глаза и издают восхищенные восклицания, европейские плантаторы понижают голос, а глаза тода становятся угрюмыми. Исступленный взгляд светлых глаз, крепко сжатые тонкие губы, ввалившиеся щеки, костистая широкая фигура – такой на меня смотрела мисс Линг с большой фотографии, висевшей в приемной «Данмиара».
– Добрый вечер! – услышала я за спиной.
Я обернулась и увидела перед собой высокую, плоскую как доска, пожилую англичанку. Серые близорукие глаза смотрели за стеклами очков настороженно и отчужденно.
– Мы вас ждали. Мисс Пильджин предупредила нас. – Бледные губы растягиваются в некое подобие улыбки, но глаза сохраняют прежнее выражение. Вежливость и приличие соблюдены. На круглом столе появляются чайник и печенье, аккуратно накрытые белыми салфетками. Чисто вылизанная гостиная с ее салфеточками, вышитыми ковриками, стульями, покрытыми чехлами, вазочками и дешевыми литографиями английских пейзажей на стенах совсем не вяжется с темой нашего разговора.
Тода? В глазах плоской мисс сквозит удивление.
– Вы же из России, при чем тут тода? Я полагала, вас будут интересовать другие вопросы.
– Нет, другие вопросы меня не интересуют.
– Даже наша миссия? Вы ведь против всяких миссий и против христианства.
– Я хотела бы поговорить о тода. Ваша миссия работает среди них.
– О, конечно. Вот мисс Катарина Линг, она многое сделала для них. Царство ей небесное. Она не жалела себя. Многие теперь ей благодарны за это.
– Вы знали ее?
– Я – нет. А вот мисс Китчен, глава миссии, она ее хорошо помнит. Она скоро приедет. Если вы ее подождете, она вам расскажет…
Что сейчас делают среди тода? О, наши силы скромны, но кое-что делаем. Работать очень трудно. Теперь администрация относится к нам враждебно. Когда здесь были наши соотечественники, все было гораздо легче. Английская полиция? О да, они нам хорошо помогали.
И вдруг, сообразив, что сказала лишнее, она умолкает. У подъезда виллы раздается шум мотора, и я вижу, как и окне мелькает по-мужски коротко остриженная голова.
– Кажется, мисс Китчен?
– О да, да! – облегченно вырывается у миссионерки. – Я сейчас ее приглашу.
Она исчезает за дверью и долго не появляется. Оттуда слышен сначала возбужденный шепот, потом чей-то капризный голос и оправдывающийся голос мисс. Наконец она появляется вновь. Серые холодные глаза еще хранят виноватое выражение, дряблые щеки покрыты красными пятнами.
– Очень сожалею, – говорит она, – но мисс Китчен плохо себя чувствует и не может прийти в гостиную.
Я знаю, что это неправда. Плоская мисс тоже знает это. Поэтому так бегают ее глаза за толстыми стеклами очков.
– Передайте мисс Китчен, – говорю я, поднимаясь, – что трусость иногда действительно вызывает физическое недомогание.
– Но… – лепечет мисс, не находя подходящих слов. – Мисс Китчен – образец порядочности.
Миссионерка бессильно опускается на стул и беспомощно моргает близорукими глазами.
– Послушайте, – ее голос становится бесцветным, – хотите посмотреть нашу школу?
Я тотчас же соглашаюсь. Это та школа для «детей несостоятельных родителей», где когда-то училась Ивам Пильджин. Правда, с тех пор ее несколько усовершенствовали, но многое осталось по-старому.
Каждое утро в небольшом полутемном зале школы дети собираются на утреннюю молитву. Они опускаются на колени, и на несколько минут воцаряется молчание. Мисс Масиламани, директор, читает молитву, и дети повторяют за ней. После молитвы завтрак в школьной столовой, где стоят простые деревянные столы. Потом занятия. Классных комнат несколько. Мы идем из класса в класс, и в каждом из них мисс Масиламани поднимает маленьких большеглазых тода. Их в школе около двадцати человек, и все они дети тода-христиан. Я спросила директора, отличаются ли эти дети чем-нибудь от других учеников.
– О да, – живо отозвалась она. – Они наиболее развитые. Материал схватывают на лету, охотно принимают участие в самодеятельности, любят спорт.
– Что они знают о своем племени?
Теперь глаза мисс Масиламани смотрят на меня холодно и подозрительно.
– Они ничего не должны знать об этом развращенном племени. Слава богу, их родители были вырваны нашей миссией из объятий греха. Эти дети – христиане. Пусть забудут, что они тода. Мы не разрешаем им говорить на своем языке. Тамильский – вот их родной язык.
– Но вы ведь сами признаете, – возражаю я, – что дети тода – лучшая часть ваших учеников. По-видимому, здесь играют роль какие-то природные качества, присущие всему племени. Я не думаю, что это плоды христианского воспитания. Для этого необходим более длительный период, чем тот, который был в распоряжении миссии.
– Пути господни неисповедимы, – приводит она неопровержимый аргумент и машет рукой, давая понять, что разговор на эту тему окончен.
В спальнях с низкими потолками стоят в ряд жесткие деревянные топчаны. На них спят только малыши. В распоряжении старших – пол и циновки из рисовой соломы. Дети несостоятельных родителей вполне могут обойтись и этим.
Школа не единственное место в «Данмиаре», где вы можете встретить тода. Здесь существует Промышленный центр тода. Его создала в свое время энергичная Катарина Линг. Женщины тода приходят в центр и получают работу – куски ткани с размеченным узором. Это будущие скатерти и салфетки. За искусно вышитую скатерть миссионеры платят женщинам 5 рупий, а продают ее тут же в Центре за 25 рупий. За салфетку мастерицы получают 2,5 рупии, а миссия – 10 рупий. Таким образом миссионеры грабят каждую неделю около пятидесяти женщин-тода, забыв о «развращенности» и грехах племени. У денег нет религии.
Грабеж на вышивке, пожалуй, самое невинное. Миссия отобрала у тода десятки и сотни акров земли. Там, где сейчас стоит вилла «Данмиар», некогда, стоял зажиточный манд. Там, где расположены картофельные поля тода-христиан, когда-то была священная земля с храмом «по», принадлежавшая роду Карш. Когда вы увидите виллу «Данмиар», не верьте ее мирному и благопристойному виду. Ее обитатели крадут не только души тода, но и то последнее, что есть у племени.