О.А. Уроженко

Пакт охранения Культуры – Пакт Н.К.Рериха
как выражение философии космической реальности

15 апреля 2010 года исполнилось 75 лет со дня подписания в Вашингтоне представителями двадцати одной американской республики «Договора об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников», известного как Пакт Культуры или Пакт Рериха, по имени его создателя. Выступая в Белом доме на церемонии подписания Пакта странами западного полушария Земли, тридцать второй Президент США Ф.Д.Рузвельт обратил внимание присутствующих на то, что «договор заключает в себе духовное значение гораздо более глубокое, нежели выражено в самом тексте» [1, с. 192]. Он является выражением «важнейших принципов сохранения современной цивилизации», в том числе «основной доктрины ответственности и солидарности» [1, с. 192].

В чем же заключается «гораздо более глубокое» значение Пакта?

После того как в России, Индии и Европе прошли конференции и выставки, посвященные Пакту, после того как ученые многих стран мира собирали, изучали, анализировали его историю, можно с уверенностью сказать: Пакт Культуры – сложный многосоставной феномен. Он представляет собой особое метаявление, в которое входят и текст юридического документа, и огромные материалы, связанные с продвижением Договора, и имя Николая Константиновича Рериха, которое введено в название документа, деятельность всех Рерихов, в том числе Елены Ивановны, вдохновлявших и руководивших работой по Пакту, и как вершина этого явления – Знамя Мира. Е.И.Рерих оценивала Договор как грандиозное свидетельство преддверия Новой эпохи, новой эволюционной ступени в истории человечества.

Как известно, идея создания Пакта Культуры восходит к 1903 году, когда Николай Константинович вместе с Еленой Ивановной, путешествуя по древним городам России, увидели, как разрушаются, гибнут, исчезают с лица Земли шедевры человеческого гения, народные святыни: храмы, росписи, крепости, утварь и т.п. Окончив юридический факультет Санкт-Петербургского университета и будучи учеником выдающегося российского юриста и общественного деятеля Ф.Ф.Мартенса, по инициативе которого на рубеже XIX-XX в. прошли первые Гаагские мирные конференции, Николай Константинович уже в 1904 году выступил в Императорском русском археологическом обществе с предложениями по защите старины. Он входил в число членов и организаторов многочисленных Советов, Комиссий, Обществ, занимавшихся этими проблемами [2, с. 8-15]. В годы Первой мировой войны (1915) он сделал специальный доклад на эту тему русскому императору Николаю II и верховному главнокомандующему – Великому князю Николаю Николаевичу, выпустил плакат («Враг рода человеческого», 1914), написал ряд картин (например, «Зарево», 1914). В марте 1917 года, сразу после февральской революции в России, Рерих принял пост заместителя председателя Комиссии по делам искусства, ибо «призывы к охранению Культуры одинаково неотменны при всяких правлениях» [3, с. 10].

Качественно новый этап становления Пакта начался в 1929 году, вскоре после завершения Центрально-Азиатской экспедиции. Время между первой встречей Рерихов с Учителями Гималайского братства в Лондоне в 1920 году, встречей в Дарджиллинге, на земле Индии в 1924-м и окончанием Центрально-Азиатской экспедиции в 1928-м стало важным средоточием их жизненной Миссии. За эти семь-восемь лет Николай Константинович и Елена Ивановна достигли полноты обновления: раскрылся Цветок их Огненного Духа, изменился их физический организм. Одними они вошли в экспедицию – другими вышли из нее.

Уже в 1929 году международный договор, подготовленный доктором международного права и политических наук Парижского университета Георгием Шклявером и профессором, членом Международного Гаагского суда Альбертом Жоффр де Ла Праделем, вместе с обращением Н.К.Рериха к правительствам и народам всех стран, был опубликован. Тогда же в Нью-Йорке, Париже и Брюгге (Бельгия) были учреждены постоянные Комитеты Пакта. Каждый год в течение последующих шести лет десятки посланий, приветствий, меморандумов, писем, отчетов, рекомендаций, статей, конференций формировали энергетическое поле общественного движения Пакта. Кульминацией напряжений, как отмечалось, стало его подписание в Белом доме в кабинете Рузвельта, состоявшего в те годы через Е.И.Рерих в переписке с Великим Гималайским Учителем. «Наш Луч над Президентом Рузвельтом». Он «будет сопровождать Вас во всех Ваших действиях на благо Вашей Страны и установления равновесия в Мире». «Так Президент Рузвельт будет облечен Властью» [4, с. 62-64], – говорится в письме-послании Президенту Америки. Ф.Д.Рузвельт тогда «принял Чашу Мира», и подписание Пакта Рериха стало одним из первых его сознательных действий в качестве своеобразного посланника Братства.

Общая энергия миротворческой деятельности Пакта тогда оказалась столь велика, что в 1937 году на нее активно откликнулись рериховские общества Балтии, в 1938 году – старейшее литературное общество «Нагари Прачарини Сабха» в Бенаресе, месте первой проповеди Будды Шакьямуни. Тогда же Знамя Мира было развернуто в Карачи [см.: 1, с. 204-215]. Рабиндранат Тагор писал профессору Рериху, определяя Пакт как «великую гуманитарную работу во благо народов»: «Я глубоко уверен, что он будет иметь огромные последствия для культурного взаимопонимания народов» [1, с. 218].

Однако до начала Второй мировой войны ни одна из европейских стран не подписала Договор. Европа выстраивала свой путь к бойне: скрыто или явно, сознательно или неосознанно, в качестве тирана или как жертва. Европа оказалась запрограммирована на войну. Сбывались слова, сказанные Великим Учителем Рузвельту: «Европа являет знаки разложения. <...> Пусть динамит взрывается, где его закладывают» [4, с. 64].

После Великой войны миросозидательные энергии Пакта не опали, они развернулись в широкое международное движение «За мир во всем мире» со знаменитым белым голубем П.Пикассо в качестве его символа.

Добившись независимости, Индия, благодаря стараниям Пандита Дж. Неру, в исключительно короткий срок одобрила Пакт. В газетах появились заметки о принятии и подписании его Правительством, но официального оповещения об этом так и не последовало. Как отмечает Е.И. Рерих, помешала Кашмирская война [см.: 1, с. 218, 496, 498, 501].

С 1954 года история защиты культурных ценностей в случае вооруженных конфликтов оказалась связана уже не с Пактом Рериха, а с межправительственной конференцией в Гааге и принятыми на ней документами.

Таковы основные вехи социальной истории Пакта Культуры.

Однако, как известно, «каждая сила, входящая в жизнь, творит на видимом плане, но напрягается невидимым рычагом» [5, 819]. «Говоря об основах жизни, Мы называем их Надземными» [6, 310]. И история Пакта будет неполной, если из нее исключить «историю поверх историков» (Н.К.Рерих), если не попытаться распознать ее метакорни.

Сегодня среди метарычагов Пакта прежде всего открывается деятельность Великих Гималайских Учителей, о которой свидетельствует наследие Рерихов, Их «неуклонная забота о сохранении Прекрасного». Миллионы лет Они спасали памятники искусства, собирали изобретения, «модели городов и других исторических мест», «памятные предметы». Они бережно хранили их в Своих Хранилищах, часть которых видела Елена Ивановна. «...В предвидении Армагеддона, – свидетельствует книга «Надземное», – Мы приступили к распространению советов о лучших способах охранения мировых сокровищ» [6, 122]. Последнее не может не ассоциироваться с работой над Пактом Культуры. В этом контексте Пакт – не просто продукт гуманистического гения Николая Константиновича, но выполнение им прямого Указания Учителя.

Какова цель собирательно-охранительной деятельности Братства? «Происходящий Армагеддон имеет задачею разложить все (!) энергии человечества». Но «сколько мощных эманаций излучают предметы искусства. Среди натисков тьмы такие эманации могут быть лучшим оружием» [6, 122].

Гималайские хранилища, однако, не являлись «музеем в обычном понимании». Здесь «предметы служат как резервуар накопления [прекрасной] ауры» [6, 3]. Иногда они посылаются в мир для исполнения определенного поручения, иногда в качестве магнита зарываются в определенном месте. Много опытов производится над излучениями вещей: «Мы сопоставляем язык вещей по их излучениям», «ценно наблюдать отношение древней ауры к современным излучениям» [6, 3]. «Если удастся собрать ряд предметов, созданных в одно время и в одном устремлении, то <...> можно получить излучения эпохи. Таким образом, можно изучать подлинный смысл определенных времен» [6, 3]. Так, «каждая вещь является нужным аппаратом» [6, 3] для исследований. Этот подход не может не прокладывать путь к принципиально новому пониманию смыслов, способов, методов охранительного служения Культуре.

Важно не только охранить памятники как материальные объекты от физического разрушения. Главное – охранить их духовную жизнь, их метажизнь, их роль посредников проявления высоких огней духа в плотных земных формах. Главное – охранить работу химизма Светил, действующих через каждый подлинно великий памятник Культуры.

Однако не только спасением памятников занято Братство Великих Учителей. В книге «Надземное» есть знаменательные строки: «Существует общество покровительства животным, но нет общества охранения человека». «...Не только война и смута, но и школа, и семья полны низкими [изысканными] мучительствами». «Сознательное терзание ближнего не отличается от самых диких эпох». «...Должна быть охранена неприкосновенность личности» [6, 58], достоинство должно быть охранено.

Об этом очень точно сказано в первой статье Договора: «Таким же уважением и покровительством [как исторические памятники, музеи, научные, художественные, образовательные и культурные учреждения] пользуются сотрудники (!) вышеназванных учреждений <...> как во время войны, так и в мирное время» [1, с. 514-515].

Так, согласно замыслу Гималайского Братства, Пакт становится Договором об охранении человека – носителя и со-творца Культуры. Каждый подлинный сотрудник Культуры, согласно Пакту, представляет собой сокровище страны, составляет высочайшую ценность всей Планеты. Его нельзя просто так убить, гноить в лагерях, держать в застенках, пытать, унижать, топтать, порочить. Пакт реально вводил гуманистическую составляющую во внешнюю и внутреннюю политику подписавших его государств, разворачивая ее в сторону принципиально новых методов и инструментов управления.

Наконец, последнее замечание, связанное с историей Пакта. В официальное юридическое название Договора введено имя его создателя – «Пакт Рериха». Когда в конце 1934 года документ готовился к подписанию в Америке, Елена Ивановна Рерих была очень озабочена изъятием Имени Пакта. В нескольких письмах она настоятельно напоминала о необходимости вернуть его: «Нам Указано, что Пакт без имени [обозначенный лишь номером и местом ратификации] будет лишен своей души» [1, с. 454]. Ссылки авторитетов по международному праву на специальный закон и мировую практику, исключающую именование Договоров и Пактов, были для нее формальны и неубедительны.

Называние Пакта именем Великого ученика Великого Гималайского Учителя манифестировало священную для Индии и всего Востока реальную связь: чела – Гуру, и стоящий за этой связью Огненный Закон Иерархии.

Таким образом, в свете деятельности Братства Пакт Рериха становится «обороной всего проявленного мира» [6, 116] от бушующих волн всяческого хаоса. Участники его «встраиваются» в эту деятельность Учителей. Метаистория Пакта подтверждает слова старинного арабского поэта Маарри: «История – поэма, слова меняются, но ритм остается» [1, с. 299]. И истоки этого ритма льются из миров Надземных.

Какое место в феномене Пакта занимает его Знамя: белое полотнище и знак Триединства на нем?

В Резолюции Седьмой международной конференции американских государств по Пакту Рериха и в преамбульной части Договора (два раза!) повторяется одна и та же концептуально важная формулировка: рекомендовать правительствам государств присоединиться к Пакту, «направленному на всемирное признание флага, <...> в целях обеспечения <...> охраны культурных ценностей» [1, с. 513-514]. Нельзя не обратить внимание на то, что первой целью Пакта здесь называется «всемирное признание флага». Лишь в статье третьей флаг определяется как отличительный знак, а в четвертой статье речь идет о составлении реестра охраняемых памятников и учреждений.

Таким образом, композиция этого небольшого (всего несколько страниц) международного документа совершенно определенно указывает на доминирующую роль Знамени Пакта.

В этой связи весьма показательно, что в Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, принятой в Гааге в 1954 году, в третьей, шестнадцатой и семнадцатой статьях отмечается необходимость отличительного знака, описывается его рисунок (щит, сложно разделенный квадратами и треугольниками синего и белого цветов), а также излагаются условия его использования. В исполнительном регламенте Конвенции в статьях двадцать и двадцать один оговаривается расположение знака на памятниках и специальном персонале. Но все это делается исключительно в целях «облегчения идентификации». Интересно и то, что во Втором Протоколе Гаагской конвенции, принятом в 1999 году, вопрос о знаке вообще не обсуждается [см.: 1, с. 537-579]. Все это нельзя понять иначе как сугубо прикладное, прагматическое понимание значения знака авторами и подписантами гаагских документов.

Однако процитированные выше фрагменты текста Пакта Рериха позволяют увидеть в Знамени своеобразное «навершие» [1, с. 480], «замковый камень» Пакта, связать с ним его священные первосмыслы, то, что «гораздо глубже, нежели самый инструмент» [1, с. 310].

Знамя Пакта не механически сложенный символ. В нем сокрыт и развернут Дух Пакта, его сакральное Зерно, его Принцип, который лишь в своей внутренней сущности мог служить эволюции Мира.

Флаг в наследии семьи Рерихов называется по-разному: Знамя Мира – мира как отсутствия войны и как Вселенной, Космоса, Мироздания; Знамя Культуры – культуры как суммы эволюционных достижений человеческого гения и как особого метаявления – «почитания Света». «Легкий ветерок Инобытия» (Л.В.Шапошникова) – непременный признак состояния Культуры.

Глубокие онтологические смыслы знамени Культуры раскрывает его именование в качестве Знамени Света: Света как инструмента «сожжения тьмы» и как способа манифестации кристаллизованной Материи Духа. В 1948 году Е.И.Рерих прямо пишет американским друзьям: «...огненная печать лежит на Знамени Вл[адыки] <...> Непреложность этого должна утвердиться в сердцах всех, стремящихся к Миру Света и Культуры Духа» [1, с. 499]. Знамя Света формирует пространство непосредственных касаний человеком Земли тончайших всеначальных всепроникающих энергетических вибраций, его прямых прикосновений к универсальному соединительному веществу – Веществу Света, без которого все части, все элементы мира оставались бы мертвыми и разъединенными.

Наконец, флаг фигурирует в Агни Йоге как Знамя Владык – Знамя Гималайского Братства Учителей, Знамя Твердыни Света, Знамя Иерархии – этого главнейшего Принципа организации миров, ценностей, целей, устремлений, смыслов.

Таким образом, многосложное смысловое поле Знамени Пакта включает в себя многие ключевые образы, понятия, законы философии космической реальности, как она изложена в Живой Этике.

Как единая композиция, полотнище и знак Триединства, Знамя может быть понято в качестве своеобразной модальности священной Мандалы – магической модели Вселенной, сокровенной Страны, Принципа, фрактально организующего различные как будто абсолютно разномасштабные явления: Мироздание, атом, минерал, растение, человека, системы внутреннего мира и мира внешних проявлений. Не понять, но пережить Природу и Принцип Мандалы – значит овладеть ключом от врат Великой Тайны Мира, значит пережить свою родственность Единым Космическим ритмам, тому бесконечно-мерному моноцентризму, фрактальности бесконечных отражений, трансмутации беспредельного в Беспредельности, о котором говорит Адванта Веданта. Тогда Мандала – своеобразный резонансный, синергийный модуль, не только охраняющий, соединяющий, «держащий» целостность всякого организма. В ходе освоения человеком мандала резонансно разворачивает целостность человека и мира в динамический процесс преобразований. Мандала, а вслед за ней и Знамя Культуры оказываются механизмами, средствами изменений и роста. Они помогают реализовать живые подвижные энергии бытия в беспредельно многообразную Реальность. Так изменение, движение, непрерывное становление оказывается лучшим способом охранения Культуры [см.: 7, с. 16-17; 8, с. 71-79; 9, с. 5-14].

Внешние формы мандалы в различных видах человеческой деятельности – в архитектурных конструкциях, ритуалах, изобразительном искусстве и т.д. – разнообразны. Они привязаны к конкретно-историческим фактам, к мировоззренческим системам, художественным традициям и т.п. Но символизм ее внутренних форм глубоко укоренен в универсум. Четырехугольник полотнища Знамени Мира олицетворяет мир земной, плотный, проявленный, а окружность и круги – мир более высоких, утонченных вибраций Духа. Пластическая форма окружности и трех соприкасающихся кругов обращает визуальную память к скрыто присутствующему здесь, трансформированному, художественно обобщенному росчерку спирали. Но образ спирали, включающей концентрические формы в качестве одного из зрительных эквивалентов закона фракталов, лежит в основании построения всех известных сегодня миров.

Замкнутый силуэт фигуры в центре соприкасающихся кругов образует сложного рисунка малый «треугольник наоборот» – вершиной вниз, в отличие от большого треугольника вершиной вверх, в который вписаны круги. С одной стороны, единая форма из двух вписанных друг в друга разномасштабных треугольников обнаруживает скрыто присутствующий здесь шестигранник, связываемый в древних картинах мира с присутствием женского начала, женской эманации, начала Великой Матери Мира, эпоха которой, согласно философии космической реальности, приходит с началом «благословенной Сатья-юги» и называется Новой Эпохой. С другой стороны, рассматриваемая фигура ясно и точно фиксирует центр и своеобразно напоминает о сакральной точке бинду ваджры, в которую свернуты и из которой разворачиваются все Миры. Наконец, разномасштабность треугольников визуально переводит весь рисунок из двухмерной горизонтальной плоскости механического подобия в стереоскопическое пространство многих координат, еще раз вводя таким образом в Знамя Мира вертикальную модель Вселенной, свидетельствующую о принципиальной иерархичности ее структуры.

Возвращаясь к традиционной символике Знамени Мира как мандалы, рассматриваемой в свете Живой Этики, заметим квадрат Земли, в который вписан, «распят» (!) круг Небес. «Квадратура круга» становится здесь прямой визуализацией одного из важнейших положений Учения: «Жизнь есть распятие духа в материи» [10, с. 39]. Жизнь есть жертва (!) Высшего – низшему, Духа – Земле и одновременно охранение (!) Земли от бушующих волн хаоса, рука Помощи низшему в его эволюционном восхождении.

Так фрактальность смыслового поля Знамени Света разрастается, подобно картине «вместилища Мира», какой является визуализированная мандала.

Рассмотрим отдельные элементы, входящие в Знамя Культуры. В толковых словарях русского языка слово «знамя» является однокоренным со словами «знамение» и «знамение». Все они означают некий отличительный знак, признак, печать, мету явления, стоящего или следующего за ними. Знамя всегда указывает на наличие за любой внешней манифестацией иного плана бытия.

Учение Живой Этики называет надземный источник этого «плана Иного» и вполне определенно раскрывает его. Аурические «...излучения иногда назывались знаменем». «Человек несет свое знамя, когда живет в надземном мире, он не может скрыть свой свет» [6, 812].

Светоносные аурические излучения – надземное основание молитвенных стягов, хоругвей, флажков, широко используемых в практике мировых религий. Обходя молитвенные стяги, буддист, например, «закручивает», усиливает и выпускает на волю их намоленные энергии. Природные стихии разносят ее. Лучи Солнца проникают сквозь святые тексты флажков. Тени от них переносят молитвы и их всепроникающую энергию, пропитывая Землю. Вот почему на эти тени не рекомендуется наступать. Духовные знамена развеваются на ветру, и ветер активизирует молитвы, перенося их по воздуху. Флажки над озером отдают священные энергии воде. С потоками рек и ручьев они попадают в океан. Так у-миро-творяются, гармонизируются стихии, одухотворяется, просветляется природное вещество Земли.

И «Великое Знамя Мира несет свои заряды Света» [6, 381], – сказано в книге «Надземное». И оно «огненно насыщает токи вокруг Земли, как панацея против зла» [6, 381]. Так в самом явлении Знамени утверждается «огненность всего сущего», «огненное начало, проникающее все».

Как правило, лишь опытный путник видит Знамена Света и постигает пространство Их смыслов. Среди немногих художников, обладающих этим даром, нельзя не назвать имя великого испанского живописца Эль Греко (1541-1614). Тонкий знаток визуальной культуры С.Эйзенштейн вслед за искусствоведами обратил внимание на важные системообразующие изменения образно-пластической разработки сюжета «Изгнание торгующих из храма», к которому живописец возвращался в разные периоды своей жизни. С.Эйзенштейн творчески, фантазийно исследовал смыслы созданных мастером художественных миров [11, с. 143-152].

В ранней картине, написанной в 1570 г. в Италии, когда Эль Греко осваивал принципы Рафаэлевской школы живописи, действо разворачивается на ступенях античного храма среди суетливой массы конкретных бытовых деталей. Солнечный день. Христос стоит на одной из ступеней лестницы, держа веревку-бич в руке. Повествовательная многосложность отличает трактовку и среды, и одежд, и антикизированных фигур. Формат холста вытянут по горизонтали. Мир земных социальных реалий и типажей звучит ярко. Он заглушает Голос Мессии. Слово Христа тонет в гомоне обыденной жизни.

Второй вариант написан уже в Испании. Изменился формат картины – он тяготеет к квадрату. Не конкретный античный храм, а отдельные архитектурные элементы символизируют некое храмовое пространство вообще. Это – высокий арочный проем в центре и два темных массивных пилона по краям. На одном из них невидимый источник света высвечивает барельеф «Изгнание Адама и Евы из рая», на другом – «Жертвоприношение Исаака». Фигура Христа поставлена на верхней ступени лестницы; рука с бечевкой поднята над головой. Окружение значительно сокращено. Фигуры вытянуты, ракурсы усилены, одежды представляют собой драпировки, разделенные разнообразными ритмами складок, раскрывающими витальность, эмоциональную жизнь, реакцию персонажей на слова Христа. Символизм сцены предельно напряжен. На картине – мир глубоких, аффектированных переживаний. Напряжение творческого процесса, творчества духа нарастает.

Третий вариант, созданный исследовательской волей Эйзенштейна, художником назван «Восстание из гроба», «Вознесение» (1597-1604). Формат строго вертикален. Архитектура как способ организации пространства оказалась «взорвана». Здание разлетелось, открыв Миро-здание – сложно прописанное беспредметное облачное пространство Небес. Фигура Христа резко вынесена – вознесена вверх. Среда сведена к нескольким главным фигурам. Одна – резко ногами вверх, головой вниз, в землю. Контраст Христу. Другие – словно «выходят» из своих земных тел, вытягиваясь вослед Истине Христа. Фигуры обнажены, их плоть бестелесна, их пластика уподоблена языкам трепещущего Пламени, Огня. Разверзся плотный земной мир, разошелся напряженный туман мира Майи, мира страстей и аффектов. И в этом Новом очищенном вневременном пространстве, в этом новом беспредельном мире, в новой «экстатической» (С.Эйзенштейн) реальности в руке Неземной фигуры Христа – победно развевается, как факел горит, – не жалкая бечевка, а Знамя Истины. Храмовое сознание Всеединства, исключающее тотальность разделения, отчужденность миров, вырвалось за пределы стен построенных «человеками» храмов и окунулось в Океан Космической Жизни, волны которой организованы Светом Знамен Иерархии Учителей, Владык Планет. Экстатический прорыв одаренного высокой энергетикой Эль Греко вывел его к образам метареальности, насыщенной токами Света Гималайского Братства. Своим творчеством он вошел в Иерархическую цепь Жизни и отразил возможности, даваемые Ей. В серии картин он воплотил пространственную организацию многих миров. Но главное – в живописи он прорвался к формам, резонирующим Лучам, Атомам самых тонких сфер: он создал условия для организации в устойчивые формы живописной материи их вечно становящихся Образов, Смыслов, Чувств. Его искусство закрепило бесконечно возникающие и распадающиеся, – вечно новые, неуничтожимые, а лишь развивающиеся, – формы эволюции Жизни. Так, – повторим, – вместо жалкой бечевки в руке Христа появилось Знамя!

В XX веке Огненное Знамя Пакта осветило Горний Путь [см.: 6, 812, 21]. Оно возделывает пашню Земли, сеет в ней семена Света, оплодотворяя ее, и несет растерзанной Планете утверждение Нового мира, закладывая потенциал Новой Земли и Нового Неба. И если прежде не секретные, но сакральные Принципы бытия Жизни были свернуты и одновременно презентованы в символах Священного Камня, священной Чаши, святой Лестницы Иакова, Триратны в огненном ореоле и т.д., то сейчас в историю светского общества широко вводилась новая форма – Знамя, охраняющее духовные тела всего живущего, цементирующее пространство трех миров.

Что касается знака Триединства, то о нем написано множество книг. Известно, что знак в нашем начертании имеет древнейшее происхождение. Он встречается и на древних камнях Монголии и горных перевалах Гималаев, в неолитических орнаментах гончарных изделий, на щитах древнегреческих богов и героев: Афины и Геракла, на гербах городов, в одеждах христианских святых, изображенных на иконах, и в скульптурном изображении Будды Майтрейи Дзанабадзара, среди украшений храмов, а также в перстнях и фибулах. Значительно реже появляется он на знаменах: буддийских [1, с. 276] или, например, японского феодального рода. Как отмечалось, XX век впервые принял знак Триединства в масштабах Планеты и развернул Знамя Пакта над культурными памятниками.

Знак отражает такие важнейшие универсумные принципы философии космической реальности, как Всеобщее Единство Мира (в индуизме – Единый Высший принцип Бытия, Брахман, из которого посредством великой энергии Майи манифестируются бесконечно изменчивые формы бытия), как принцип фрактальности, подобия миро-строения, как закон Иерархического начала, как принцип восхождения от биполярности к тринитарным способам познания и т.д.

В контексте данного выступления обратим внимание на два обстоятельства, связанных со Знаком. Во-первых, представляется возможным предположить, что знак Триединства указывает в Небеса, на звездное Небо. Он своеобразно проецирует на Землю священное, глубоко сакральное созвездие Трех Магов – Пояс Ориона. В Знамени Мира, Знамени Культуры этот знак прямо называет не метафорические, а онтологические корни Культуры, он непосредственно адресует к «далеким и высоким ее источникам». Культуру «нельзя создать только от Земли» [см.: 6, 234, 249, 280], она нисходит из космических далей. Как подчеркивала Л.В.Шапошникова в своих выступлениях, культура – космическое наследие человечества. Великие Учителя человечества доносят Культуру до Земли, и священное Знамя Культуры становится прямой манифестацией Лучей этой беспредельной Космической Иерархии.

Своеобразным свидетельством мировых масштабов действия Знака Триединства и Знамени Мира в целом является известный глобальный эксперимент «Знамя Мира», проведенный академиком РАМН В.П.Казначеевым и кандидатом медицинских наук А.В.Трофимовым в рамках программы Международного института космической антропоэкологии, принятой Институтом общей патологии и экологии человека СО РАМН [12, с. 49-51].

24 декабря 1990 года в Новосибирске в пространство экспериментальной установки «зеркал Козырева» испытателем М.Вертиполохом было внесено Знамя Мира. В этот момент вокруг экспериментальной установки возникло «силовое поле», несколько позже внутри него были зафиксированы вспышка «плазмоида», магнитные и биолокационные аномалии; в помещении ощущался запах озона, а над зданием, где проводился эксперимент, наблюдался перемещающийся светящийся дискообразный объект.

Геофизическими службами на о. Диксон при этом было зафиксировано особо сильное возмущение магнито- и ноосферы, а над поселком отмечалось яркое цветное северное сияние. В пяти из семи экспериментов этого периода отмечена «реакция» информационного поля в виде светящегося объекта со шлейфом, который появлялся и исчезал на полярном небосклоне с точностью до минуты, в момент начала и окончания экспериментальных работ в «зеркалах Козырева» в Новосибирске.

Описанный учеными эксперимент демонстрирует, во-первых, планетарно-пространственные размеры, охватываемые Знаменем Мира: Новосибирск – остров Диксон, а также околоземные сферы – появление северного сияния в небе. Во-вторых, эксперимент показывает воздействие Знамени Мира на глубинные уровни фундаментальных физических полей, оснований бытия, которым оно оказывается подобно, фрактально. Вот почему оно вызывает столь сильную реакцию. Наконец, если в эксперименте участвовало сознание «испытателей», «операторов», ведущих дистантно-образную передачу и прием Знамени Мира, то философские выводы могут оказаться еще боле значительными. Эксперимент подтверждает положение философии космической реальности, как она звучит в наследии семьи Рерихов: лишь осознанное человеком, постигнутое его психической энергией, освоенное его психохимией и психофизикой, и лишь через человека (!) Знамя Мира действительно может стать инструментом, меняющим мир.

В свете философии космической реальности, в частности, закона Иерархии, мы не вправе исключить участие среди проводников психической энергии и как будто неочевидных Сил – Великих Учителей человечества. Как следует из записей Рерихов и наследия Б.Н.Абрамова, сущности высочайших энергетических уровней не раз онтологически присутствовали в научных опытах, направленных на открытие важнейших судьбоносных для эволюции Земли и человечества Знаний. Они помогали, направляли, способствовали научным открытиям.

В этом контексте становится ясным, что такие культурные программы, как «Знамя Мира в Космосе» (1990), «Знамя Мира на Северном Полюсе» (1999), в кругосветных путешествиях Ф.Конюхова не просто были внешним украшением проектов, а реально оказывали сильные пространственные влияния, меняя состояние многомерных физических полей Земли. Другое дело, что современная наука не имеет пока убедительных приборных подтверждений этому.

Второе обстоятельство, на которое хотелось обратить внимание в связи со Знаком Триединства, связано с творческим процессом создания Знака. Он был знаком Н.К.Рериху давно, но осознан как знак Знамени Мира лишь перед Ликом древнерусской иконы «Святая Живоначальная Троица» [1, с. 358]. Образ был создан в XV веке выдающимся иконописцем Андреем Рублёвым – младшим современником Духовного Водителя Земли Русской Преподобного Сергия Радонежского. Деятельность Святого Сергия как Духовного Объединителя Руси была подобна деятельности Великого Акбара для Индии. Луч Преподобного Сергия, – очень близкого Н.К.Рериху, – и луч Андрея Рублёва коснулись сердца художника. Ощутив «магнетизм вещи», получив сущность ее и почувствовав ее гармонию, он свернул в знак гениальную антропоморфную композицию иконописца. Наполненная тихой радостью о Единении, «Троица» Рублёва была освящена также и жертвенной страдательностью русичей во времена трагических восточных набегов номадов в период феодальной раздробленности Руси. Икона стала поистине сокровищем, охраняющим Дух народа.

В XX веке предложив Знак Знамени Мира, Николай Константинович, с одной стороны, открыл космические истоки формообразования творения средневекового художника, неожиданно обнажив таящийся в ней космизм, а с другой – обогатил охранительный Знак Знамени Мира интонацией жертвенности, которой был проникнут и христианский догмат о Троице, и тончайшая живопись иконы. Разрастание, расширение, всеохватность жертвенности Жизни в иконе олицетворяли и стоящая на столе перед тремя Ангелами чаша с фигурой закланного тельца; и невидимо рифмующиеся с ней повторы контуров Чаши в рисунке фигуры, образуемой очертаниями ног сидящих Ангелов; а также Чаша, возникающая в очертаниях Ангельских крыльев, Чаша, далеко выходящая за пределы иконописной композиции и растворяющаяся в пространстве за и перед молитвенным образом, в пространстве молитвенного служения.

Интересно, что идея жертвенности и охранения была заключена и в феномене мандалы, о котором шла речь выше. В буддизме, например, специальную мандалу подносили Будде, Бодхисаттвам, идамам или учителю, вручая таким образом Вселенную под их защиту. Обычай приносить в жертву мандалу ламы выводят из предания о том, что индийский император Ашока, возведший буддизм в ранг государственной религии в III в. до н.э., трижды дарил Индию буддийской общине и трижды выкупал ее за сокровища [9, с. 5].

Так союз Мудрости и сострадательной жертвенности вошел в изобразительную и смысловую ткань Знамени Мира. Он утверждал творчество Жизни, перерождение Планеты путем высших мер, ибо паралич высших центров отнимает данную нам высшую жизнь и бессмертие.

Однако Пакт не отвлеченность, не заоблачная символическая абстракция. Философские смыслы Учения Живой Этики здесь прямо предстают в реальной человеческой жизни, и даже не только в жизни каждого дня как непременное самосовершенствование, но и в общественной жизни (!), в конкретной сознательной деятельности общественного человека как сложнейшего ансамбля общественных отношений.

На Востоке знают различные пути к Истине: путь цветка, путь чая, путь воина; путь Карма-, Джнанна-, Раджа-, Бхакти-Йоги и т.д. В апреле 1935 года Е.И.Рерих пишет об особом Пути – «Пути Знамени» Мира. Деятельность за принятие Пакта называется «движением Знамени», «паломничеством Знамени», Его «освящением» [1, с. 473, 223].

И если подписание Пакта было делом правительств стран, то принятие, исполнение, проведение его по жизни – это «общественный (!) героический подвиг». Не государственные указы, а народное, общественное сотрудничество и частная инициатива необходимы здесь для настоящего успеха. Опыт Рерихов по организации деятельности продвижения Пакта свидетельствовал, что именно «частные выступления» вызывают наибольший отзвук в общественном мнении, формируют его, побуждают к широкому сотрудничеству в осуждении каждого акта вандализма. Охранение Культуры – это долгосрочные воспитательные и образовательные программы многих организаций и многих сотрудников; это постоянные «моральные воззвания», неутомимые напоминания, прошения, убедительные утверждения, – каждый раз новые, неожиданные по аргументам; это неизменное неприятие всех, ставших известными, фактов «расстрела» Культуры. «Мы не можем не публиковать свое мнение – люди должны знать, что есть другая точка зрения», – повторял Д.С.Лихачёв в конце прошлого века. И вот уже сейчас известный российский журналист, человек другого, чем Дмитрий Сергеевич, поколения, на вручении ему престижной телевизионной премии счел необходимым публично заявить о нашем «замыленном» телевидении. Почему?

Согласно энергетическому мировоззрению, неукоснительная, ни на миг не прекращающаяся работа человека Культуры пробуждает сознание спящих масс. Опираясь на содействие мировой общественности, формируется то необходимое «моральное напряжение», то высокое энергетическое поле, которое способно побудить государственные учреждения к решениям в пользу Культуры [1, с. 127]. Николай Константинович называл энтузиазм общественного мнения «первым охранителем национальных сокровищ» [1, с. 292]. Поистине, «там, где культура, <...> там [вдохновенное] и правильное решение труднейших социальных проблем» [13, с. 74], – писал он.

Текст Договора, его Знак, характер и способы деятельности по его продвижению свидетельствуют также, что охранение физического тела объектов Культуры – важнейшая, но не единственная цель Пакта. Принципиально новое эволюционное значение, метазначение Пакта, состоит в том, что он вводит в зону охранения Духовное тело Культуры, Культуру как святыню. Охраняйте, защищайте Культуру, – призывает Н.К.Рерих, но «перенесите борьбу на более высокий план» [14, с. 324]. «Мы звали не обложиться мешками с песком, но противопоставить [устремлениям политиков к войне] мощь мысли о культуре, которая должна предотвратить непозволительные разрушения». «Одно телесное разоружение не поможет. Нужно разоружиться в сердце и в духе» [1, с. 275]. «Культура – оружие Света» [15, с. 41].

Мобилизация мыслей, чувств, духовных устремлений человека и человечества на защиту культурного наследия «укрепляет строение», намагничивает и цементирует пространство вокруг него. Сила этого духовного действия является залогом подлинного, а не мнимого механизма эволюции. Так, Пакт становится не просто ценным листом гербовой бумаги, не только важным юридическим документом, но рычагом переустройства жизни, мировым, международным импульсом для приведения в действие «поворотного рычага мира», «точкой опоры», которую искал Архимед, чтобы развернуть Землю на новый виток эволюции, двигателем на пути эволюции, якорем, удерживающим от сползания в бездну, и рулем управления преображением жизни.

Огненные энергии «Благословенной Сатия-Юги», о которой возвещали Вишну-пураны, в XX веке неумолимо и мощно устремились к Земле. Огненный меч прожигает плотные земные ножны, трансмутируя все сферы, с которыми соприкасается [6, 129]. Мгновенное преображение трагически отставшей от эволюции «Планеты людей» могло вызвать роковое потрясение и испепелить ее. Однако явление знамени Культуры, Знамени Мира, Знамени Сердца Иерархии Света в пространстве Земли было призвано «задержать», смягчить опасно жесткие вибрации и нести Планете спасение. Рерихи не раз повторяли: вставшие под Знамя спасены будут. «Знамя Поднято. В духе и сердце оно не будет опущено никогда» [1, с. 257].

Семьдесят пять лет назад это заявление, этот призыв поддержали полномочные представители нашей Планеты и скрепили Пакт Культуры – Пакт Рериха печатями своих государств в даты, указанные против подписей.

Сегодня – дело за нами.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд