Методологические особенности новой одухотворенной науки

М.Н. Чирятьев,
Член-корреспондент Международной академии наук
экологии и безопасности человека и природы,
вице-президент Международной Лиги защиты Культуры,
советник РАЕН,
Санкт-Петербург

Могут спросить, начинается ли новая эпоха.

Истинно, началась, ибо входит в жизнь осознание

великих энергий – наука восходит на новые высоты.

Живая Этика. Аум

Высшее счастье мыслящего человека – познавать

постижимое и тихо замирать перед неисповедимым.

И.В.Гёте

Методология и другие формы познания

Методологию науки можно определить как учение о принципах и формах организации научной деятельности и совокупности методов, приёмов и способов познания и преображения действительности, необходимых для получения знаний и их дальнейшего использования.

При этом сама методология является важным разделом познания, которое включает также и философию науки. Научная деятельность, ориентированная на открытие и усвоение нового знания, этим не исчерпывается, так как в своём процессе порождает новые формы мышления (и рациональные, и иррациональные, например интуитивные), и создаёт различные приборы, установки, методики, применяемые как в науке, так и за её пределами. Научная деятельность, если её не отчуждать от смыслов эволюционного совершенствования самого человека, природы и космоса, служит одним из важных источников обретения людьми нравственных ценностей, определяющих приоритеты развития человека и общества.

Следует сразу отметить, что кроме известного нам научного пути получения знаний в настоящем эволюционном цикле существуют так называемые «вненаучные», или метанаучные пути, как, например, религия, йога, искусство, инженерия (технологии, изобретения). Современный подход к их взаимосвязям чаще всего не доказывает, что остальные пути обретения знаний лучше или хуже, но акцентирует внимание на специфичности научного познания. Философия в разное время то считалась почти единой с наукой, как в античности и Средневековье, то воспринималась как универсальная наука, как в Новое время, благодаря работам Декарта и Гегеля, то представления о содержании, методах и критериях познания в философии и науке разделялись (см. разд. 2 статьи). Тем не менее, как справедливо считал В.И.Вернадский, «некоторые части даже современного научного мировоззрения были достигнуты не путем научного искания или научной мысли – они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства. Но они удержались в ней только потому, что выдержали пробу научного метода» [1, с. 44]. Более того, научное обоснование бывает зачастую трудно применимо в других сферах деятельности, хотя с прошлого века отчетливо наблюдается тенденция повышения роли науки и её большего признания обществом.

Научное познание, в соответствии с выработанными за прошедшие века критериями, должно стремиться к обоснованности, доказательности, полноте, непротиворечивости, обладать характеристиками, необходимыми для систематизации. Важным для современной парадигмы критерием является обоснованность теоретических концепций и построений практическими наблюдениями и экспериментальными подтверждениями, причём более действенной является теория, не только объясняющая и описывающая те или иные явления, процессы, состояния и т.п., но выявляющая определённые закономерности, позволяющие предвидеть тенденцию развития этих явлений, процессов и т.п. Причём от опытных исследований сложившаяся система научного познания требует воспроизводимости, т.е. повторяемости для многократной проверки результатов, для чего широко применяются статистические данные.

Современная наука пользуется следующими основными методами: индукция и дедукция, анализ и синтез, абстрагирование, идеализация, обобщение, сравнение, аналогия, описание, объяснение, предсказание, гипотеза, подтверждение, опровержение, моделирование, формализация и пр.

Как правило, отдельные науки, традиционно специализируясь на своих предметах изучения, используют особые методы, связанные с представлениями о сущности их объектов.

 

Синтез знаний и значение научного мышления

В своих лучших открытиях наука оказывается

искусством. Подобный поражающий научный

синтез навсегда запечатлеется в человеческом

мозгу как нечто непреложно убедительное. Так

наука перестанет быть набором условно подобранных

фактов и торжественно двинется к овладению новым

мышлением, ведя за собой человечество. <…> Наука

уже вступает в такую необъятную область исследования,

как мысль.

Н.К.Рерих

Основными методами получения практического знания в науке являются наблюдение и эксперимент. Конечно, в науке, как и в других сферах человеческой деятельности, выбранный метод не гарантирует успешного результата, ибо его применение зависит от мастерства исследователя.

И здесь начинает работать индивидуальный фактор, с которым в научной деятельности принято считаться гораздо меньше, чем в искусстве, где без композитора, художника или поэта не возникает творение.

Но ведь многие исследования начинаются с мысленных экспериментов, и признанная научная методология их допускает: анализ начинается с мысленного разделения предмета на составляющие его части или стороны, в то время как синтез подразумевает мысленное объединение в единое целое расчлененных анализом элементов. Анализ устанавливает специфические качественные, количественные и иные отличия, а синтез позволяет найти существенные общие свойства, объединяющие части в единое целое. Абстрагирование, идеализация, обобщение, аналогия и моделирование, индукция и дедукция, выдвижение аксиом, построение гипотез и теорий и, конечно же, создание описательных методов изучаемых явлений (словесных, графических, схематических, символических и т.п.) также невозможны без участия мысли исследователя. Однако нужно помнить, что на мыслительные способности человека влияет весь взаимосвязанный комплекс психофизиологических, социокультурных, природнокосмических и многих индивидуальных и личностных факторов и условий.

Таким образом, поскольку выбор методов исследования, их последовательность, сочетаемость и согласованность, умение их применять зависят от вышеуказанного комплекса, а также от широты сознания, творческих способностей, других особенностей, определяющих мастерство учёного, то, забегая вперед, можно утверждать, что чем более целостные и многоплановые явления или системы мы исследуем, тем в большей степени будем вынуждены основываться на приоритете синтеза и индукции; при этом в будущем в науке откроется больше возможностей использовать иные способы познания и скрытые способности самого человека или живых организмов и создавать качественно новые инструменты и приборы.

Новая ступень познания будет направлена прежде всего к сути и причине, которые открываются в метанауках. У каждого подлинного учёного, сознательно совершенствующего творческую мысль и расширяющего культурный кругозор, наступает момент, когда он, подобно И.Ньютону, мог бы сказать: «Я не знаю, что будут думать обо мне грядущие поколения; но я сам представляюсь себе ребенком, который на берегу океана нашёл несколько выброшенных на сушу раковин, тогда как сам океан во всей своей неизмеримости и непознанности по-прежнему стоит перед его взором, как великая неразгаданная тайна» [2, с. 54]. Эти слова незадолго до смерти произнес учёный, пытавшийся через открытие законов движения небесных тел приблизиться к тайнам Мироздания как целого! Его мысли не хватало просторов видимых небес, и он искал ответы в математической гармонии сил, определяющих структуру мира, в метафизике, в алхимии, в расшифровке пророчеств Даниила и откровений Иоанна Богослова, в разумности живой основы Космоса [3].

Мы видим, что начиная с конца XIX века, с одной стороны, научное познание всё больше и больше сосредоточивается на утончающихся объектах исследований (электрон, атомное ядро, изотопы, поля, лучи и частицы микромира и т.д.), а потом пытается понять, воспроизвести и преобразовать атомные и молекулярные структуры материи. С другой же стороны, научная мысль прорывается в Космос, исследует макромиры (планеты, звёзды, галактики, черные дыры, темное вещество и энергию), ищет аналогии, создает теории, конструирует умозрительные модели… Эти миры соединены в самом человеке, и их познание побуждает его познавать свой внутренний мир, что, согласно древней мудрости, является самым главным. Философские обобщения фактов, получаемых при изучении мира квантовых величин и мира звёздных скоплений, всё чаще наводят непредвзятых исследователей на необходимость признания предустановленной гармонии Мироздания, его разумного порядка и даже глубинной связи с ним сознания (например, антропологический принцип в космологии и ЭПР-парадоксЭПР-парадокс – парадокс Эйнштейна-Подольского-Розена. в квантовой физике) [4; 5].

В последние десятилетия стал особенно заметен рост числа открытий, совершаемых на границе разных наук. Информационное многообразие обрушилось лавиной, и сегодняшние школьники и студенты вынуждены усваивать гораздо больший объём знаний, чем обучавшиеся 30–40 лет назад. В силу своей актуальности информационные технологии, разработки новых процессов, материалов и аппаратуры для получения, накопления, обработки и передачи информации требуют огромных денежных вложений в мире.

Многообразие получаемых знаний в стремительно меняющемся мире побуждает к развитию новых качеств сознания и способствует переоценке значимости методов познания. Чтобы выбрать верную стратегию, стоит прислушаться к совету мудрых: «На практике убеждаетесь в том, что всего знать невозможно, настолько разрослись все ветви познания. Но можно выбрать те отрасли знания, которые наиболее звучат, а всё остальное стараться обнять не в деталях, но в синтетическом понимании их как частей единого целого. При синтезе и смысл частностей становится понятным. Огненное сознание в состоянии охватить очень многое, но знать всё невозможно. Специальность без синтеза подобна развитию одной части тела за счет других и в ущерб всем остальным. Знание Основ, на которых зиждется Мироздание, даёт синтетическое понимание целого» [6, 296].

Возвращаясь к важности постановки мысленного эксперимента, целесообразно вспомнить, что этот способ исследования применял ещё Галилей, а один из самых ярких примеров использования мысленного эксперимента в истории науки был явлен гениальным учёным и изобретателем Николой Теслой. В интервью, опубликованном в «Американ мэгазин» (апрель 1921 г.) под заголовком «Заставьте своё воображение работать на вас», Н.Тесла, описывая свои необычные способности, отметил, что некоторые люди берутся за выполнение какой-то работы без должной подготовки и «сразу же тонут в деталях, вместо того, чтобы сосредоточится на главной идее». В итоге, получая результат, они «жертвуют качеством». В отличие от них Н.Тесла, почувствовав необходимость в новой разработке, мог на месяцы и даже годы «оставить эту идею на заднем плане своего ума» и не сосредоточиваться на ней в этот «инкубационный период». Через некоторое время у него начиналась интенсивная стадия осознания конкретной проблемы, её глубокое прочувствование. «Чувство это настолько убедительное, – пишет Н.Тесла, – словно я уже нашёл решение проблемы. Я пришёл к выводу, что на данной стадии подлинное решение и в самом деле уже находится в подсознании, хотя может пройти ещё немало времени, прежде чем оно дойдёт до сознания.

До того как сделать набросок на бумаге, я мысленно прорабатываю всю идею. В уме я изменяю конструкцию, вношу исправления и даже включаю устройство. Никогда не делая чертеж, я могу дать мастеру размеры всех частей, и в законченном виде они будут соответствовать друг другу настолько точно, как будто сделаны по настоящим чертежам. И мне не важно, в уме или в мастерской испытываю я свою машину.

Изобретения, которые я делал таким образом, всегда работали, и за тридцать лет не было ни одного исключения. Мой первый электродвигатель, вакуумные лампы для беспроводного освещения, турбина и множество других устройств – всё это разрабатывалось именно так» [7, с. 233-234].

То, что происходило в творческой лаборатории сознания Теслы, похоже на удивительный, почти алхимический процесс, в котором его духоразумение порождает чувствознание, и оно, воплощаясь, конденсируется в идеальные процессы и праформы, а потом материализуется в конкретных рукотворных конструкциях. Такая степень умственной йоги, владеющей целостностью восприятия всей системы, пока доступна только гениям.

Но если быть последовательным, то нужно признать, что учёный будущего должен сознательно совершенствовать качества мышления, воображения, восприятия, самообладания, самоконтроля и т.д. вплоть до высших духовных качеств сознания. А коль скоро развитие от классической до постнеклассической науки было связано с совершенствованием инструментов, приборов, технологий, да и самих научных методов, почему же не признать, что главенствующая роль в познании должна быть отведена необходимости совершенствования самого естественного и потенциально всемогущего инструмента, данного человеку эволюцией, – мысли.

О насущной потребности высвобождения мысли из добровольного затворничества и рабства писала Е.И.Рерих: «Навязанные догмы, законы человеческие, стандарт жизни отучили человечество от процесса мышления и сделали из него, за редкими исключениями, автомата, повторяющего заученные, принятые формулы. Когда же явится возможность раскрепостить человеческую мысль? Все твердят о различных свободах, но самые противоположные лагери боятся одного и того же зверя – свободы мысли!» [8, с. 31].

В своих рассуждениях мы подошли к границе, за пределами которой начинается новый эволюционный скачок не только в науке, но и в других сферах деятельности. Непредвзятые, смелые исследования энергии мысли, признание её онтологичности откроют огненную завесу, скрывающую качественно новые ступени в познании бытия.

Возвышенной и пытливой мыслью открывается постижение изменчивого многообразия, наблюдаемого в проявленной жизни, её глубинных законов, великого Единства и созвучий, утверждающих целостность взаимосвязей на разных уровнях: в Космосе, Природе и Человеке, и, наконец, того, что из-за незрелости нашего сознания временно называется чудом, ибо, как утверждал В.И.Вернадский: «Наука – не результат только работы учёных. Это стихийное отражение жизни человека в ноосфере. Наука – проявление действия в человеческом обществе совокупности человеческой мысли <…> Наука не является логическим построением, ищущим истину аппаратом. Познать научную истину нельзя логикой – можно лишь жизнью. Действие – характерная черта научной мысли» [9, с. 54].

В научном познании, как и в других областях творчества, существуют периоды и циклы разных «стилей мышления», связанные с освоением и преображением мыслью того или иного пласта материи. Причем религиозная или философская мысль может в определённые эпохи опережать научный поиск, определяя его вектор, а иногда сочетаться с ним, но бывают периоды, когда сама научная мысль помогает очищению и возрождению духовно-философских исканий.

Так, например, во времена античности и Средневековья науку и философию чаще всего не различали, и принятые сегодня в науке принципы теоретического и экспериментального обоснования знаний только создавались. В Новое время философия обобщала остальные науки, но весьма быстро, уже в XIX веке, представителями иррационализма (А.Шопенгауэр и др.) и их продолжателями, приверженцами «философии жизни» (Ф.Ницше и др.), философия и наука стали разделяться, ибо философию они считали больше искусством, которое жизненнее любой науки. Неопозитивизм, относя философию к форме познания, не имеющей своей экспериментальной базы, также не считал её наукой. В наше время наряду с теми, кто занимает крайние позиции по этому вопросу, всё больше появляется исследователей, которые признают за философией научное содержание, обладающее эстетическими и этическими характеристиками. Но о важной роли этих же качеств в науке всё чаще высказываются выдающиеся математики, физики, астрономы, биологи… [10, с. 181].

Сами учёные в своих исследованиях периодически использовали философский подход. Уже в Средние века всё заметнее намечается взаимосвязь теологии с исследованиями знаменитых алхимиков, а в XVII–XVIII веках дискуссия таких великих мыслителей, как И.Ньютон и Г.Лейбниц (оба они также занимались алхимией), переходила из плоскости науки в философские и религиозные сферы, да и позже, уже в первой половине ХХ века, знаменитый спор Н.Бора и А.Эйнштейна о квантовомеханическом понимании вероятностной или детерминистической модели действительности в основном лежал в плоскости философии.

В.И.Вернадский считал, что сама наука ущербна без дополнения её философским и религиозным знанием: «Аппарат научного мышления груб и несовершенен, он улучшается главным образом путем философской работы человеческого сознания. Здесь философия могущественным образом в свою очередь содействует раскрытию, развитию и росту науки. Понятно поэтому, как трудна, упорна и неверна, благодаря возможности ошибок, бывает борьба научного миросозерцания с чуждыми ему концентрациями философии или религии, даже при явном их противоречии с научно-господствующими представлениями. Ибо философия и религия тесно связаны с теми более глубокими, чем логика, силами человеческой души, влияние которых могущественно сказывается на восприятии логических выводов, на их понимании» [1, с. 67].

Таким образом, научное знание включает в свою структуру не только эмпирическую и теоретическую составляющие, но и общие мировоззренческие представления, выражаемые в философских предпосылках и основаниях. Причем, несмотря на то что эмпирический уровень устойчивее, ибо им проверяется более высокий уровень теоретических выкладок, и тот и другой уровни органично взаимосвязаны с философскими представлениями. Методологический подход допускает включать научные представления прошлого в более высокую модель, ибо иерархичность степеней абстрагирования теорий создаёт как бы генетически связанные, но не во всём совместимые пространства их существования, определяемые разными мерностями. Причем применение разных посылок и отбор исследуемых свойств объектов или явлений порождает связанность теории с определённой логикой (или логиками) в рамках созданной теории, не противоречащей ей. Так, В.Гейзенберг считал, что современная физика может быть представлена как минимум четырьмя фундаментальными замкнутыми и непротиворечивыми теориями: классической механикой, термодинамикой, электродинамикой и квантовой механикой.

Характерной особенностью современной науки стало то, что возможно сделать открытия как в результате опыта, так и исходя из теоретических рассуждений. А.Эйнштейн отмечал: «В настоящее время известно, что наука не может вырасти на основе одного только опыта и что при построении науки мы вынуждены прибегать к свободно создаваемым понятиям, пригодность которых можно a posteriori проверить опытным путём. Эти обстоятельства ускользали от предыдущих поколений, которым казалось, что теорию можно построить чисто индуктивно, не прибегая к свободному, творческому созданию понятий. Чем примитивнее состояние науки, тем легче исследователю создавать иллюзию по поводу того, что он будто бы является эмпириком. Еще в XIX в. многие верили, что ньютоновский принцип – “hypotheses non fingo” – должен служить фундаментом всякой здравой естественной науки. В последнее время перестройка всей системы теоретической физики в целом привела к тому, что признание умозрительного характера науки стало всеобщим достоянием» [цит. по: 11].

В связи с этим надо отметить, что индуктивный метод может быть применим не только в проявленном на физическом плане опыте, но и в умозрительных экспериментах и теоретических построениях, которые у одарённых исследователей являются действенным опытом мысли и интуиции. Интуиция, как будет показано дальше, служит иррациональным трамплином между цепочками индуктивного мышления и открывает возможности непосредственного постижения знаний без использования формальной логики.

Синтез древних и современных знаний, науки, религии и философии становится всё более реальным, и, несмотря на сопротивление господствующего мировоззрения, в науке периодически возникают прорывы и революции, и новый взгляд утверждает свои права. Меняя формы познания и связанные с ними картины мира, всё человечество периодически, как корабль на волнах, либо погружается в определённый слой материального мира, либо делает как бы интуитивный скачок, переходя на другой, более духовный уровень сознания.

Это проявилось особенно в последнее столетие, когда мы стали замечать, как со всё возрастающей интенсивностью умственный труд вытесняет физический, «вновь создавшийся геологический фактор – научная мысль – меняет явления жизни, геологические процессы, энергетику планеты» [1, с. 232], утончаются методы исследований, объекты их внимания и сам ум учёного. С одной стороны, этому способствует искусство и философия, а с другой – то, что раньше было достоянием философии, теперь доказывается наукой. Более частое появление философских обобщений в науке является характерным признаком её надвигающихся изменений.

Метод познания стремится от расчленения к обобщению. Живая Этика, открывая для человечества новые грандиозные перспективы познания, много внимания уделяет значимости для будущего развития такого важного качества сознания, как синтез: «Говорят о каких-то особых синтетических характерах, но такое самооправдание неверно. Не существует природного синтеза без тщательного воспитания психической энергии. Также упорствуют, что физические науки препятствуют развитию общения, но каждый знает великих физиков, астрономов, химиков и механиков, которые были прежде всего отличными синтетическими умами. Не будем перечислять их, но можно сказать: “Великая наука воспитывает и великие умы”.

Много зоркости, неутомимости, преданности было заложено в основание каждого синтеза. Понятно, что человек, развивающий наблюдательность, увидит вокруг себя много обобщений и поймёт, насколько эти широкие пути привлекательнее. Именно синтез основан на убедительности и привлекательности. Синтез настолько широко охватывает сущность, что отрицание чуждо синтетическому уму. Не нужно приписывать каким-то счастливчикам особый дар синтеза. Нужно труженически развить в себе это ценное качество» [12, 501].

Движение мысли, в том числе научной, имеет две основные направленности: дедуктивное мышление – от общего к частному (оно исходит из принятых ранее предпосылок и развивается в русле привычной логики, направленность его ограничена заданным причинно-следственным рядом и имеет явно выраженную рефлекторную окраску, это мышление свойственно субъективным состояниям сознания, которые направляются дедукцией) и индуктивное мышление – восхождение мысли от частного к общему (оно чаще всего характерно для объективного мышления, организуется волей и связано с творческими способностями, именно это даёт возможность индуктивному мышлению вмешиваться в поток дедуктивного и менять его направленность, тем самым внося возможности преображения сознания, избавляя его от застоя и помогая изживать вредные укоренившиеся в подсознании качества и привычки). Если сознание воплощённого человека очищается и расширяется реализацией таких возможностей, то оно способно выбрать верный эволюционный и светоносный путь восхождения в тонком субъективном мире. Это относится и к научному мышлению, которое может творчески познавать объективный проявленный мир своей индуктивной составляющей и определять направленность теоретической и подсознательной работы дедуктивным движением мысли.

Немецкий философ и логик Х.Рейхенбах считал, что принцип индукции определяет истинность научных теорий. Без этого наука лишилась бы возможности распознавания истины и лжи, и её теории не отличались бы от произвольных прихотливых умопостроений.

Ф.Бэкон, который выступил против схоластической учёности и господства Аристотелевской логики в познании, ставшей заметным тормозом развития знаний, выдвигал близкие античной натурфилософии идеи обучения у природы, постижения опытным путём её неразгаданных тайн: «Природа побеждается только подчинением ей, и то, что в созерцании представляется причиной, в действии является правилом» [13, с. 194]. Он считал, что любой исследователь, веря в свои возможности, может овладеть методом индуктивного обобщения опыта. В отличие от логики Аристотеля, обосновавшей дедуктивный метод, Ф.Бэкон показал философское и методологическое значение индуктивного метода. Он смело боролся против «призраков» – стереотипов, догматов всех мастей, предрассудков и заблуждений, настаивая на том, что путь настоящего исследователя нередко идёт вразрез с мнениями толпы. При этом он подчёркивал, что своё знание нужно строго проверять, учась у природы. Сами опыты в науке Ф.Бэкон разделял на плодоносные, которые дают новые полезные знания, и на более высокие – светоносные, открывающие истину, этот путь познания труден и долог, и среди учёных «один воспаряет от ощущений и частностей к более общим аксиомам <…> другой же – выводит аксиомы из ощущений» [13, с. 195]. Отдавая из этих двух методов предпочтение индукции, Бэкон понимал, что и она бывает разной – полной и неполной, и призывал стремиться к «полной индукции», когда собраны все факты изучаемого явления, что достижимо лишь в идеале познания. Неполная индукция обеспечивается выборочным использованием фактов, обрекая знание на гипотетичность. Хотя гипотеза ещё не теория, а только требующее проверки предположение, но она уже даёт направленность мысли, или, по определению И.В.Гёте, гипотеза – это леса, которые возводят перед строящимся зданием и сносят, когда здание готово.

В методологии индуктивного мышления Ф.Бэкона не только учитываются разные степени свойств изучаемого явления, но и случаи, когда исследователь ожидал наблюдать те или иные свойства, а они не проявились. Для выявления значимых свойств Бэкон предлагал так организовывать эксперимент, чтобы природа вещей обнаруживала себя в состоянии искусственной стеснённости, так как в естественной свободе они менее поддаются исследованию.

После Ф.Бэкона заметный вклад в становление традиционной методологии науки внес Р.Декарт. Он, считая самыми верными путями познания индукцию и дедукцию, сформулировал четыре универсальных правила, которыми следует руководствоваться уму исследователя: «Первое – никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таким с очевидностью, то есть тщательно избегать поспешности и предубеждения включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчётливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению. Второе – делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить. Третье – располагать свои мысли в определённом порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить малопомалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу. И последнее – делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено» [цит. по: 11].

Современная методология науки внесла существенные коррективы в декартовский метод. Так, например, выяснилось, что чистого опыта, без теоретических представлений и подходов, не существует: «Представление о том, – писал К.Поппер, – что наука развивается от наблюдения к теории, всё ещё широко распространено. Однако вера в то, что мы можем начать научные исследования, не имея чего-то похожего на теорию, является абсурдной» [цит. по: 11].

Современные учебники естествознания утверждают: «Роль теории в развитии научного знания ярко проявляется в том, что фундаментальные теоретические результаты могут быть получены без непосредственного обращения к эмпирии. Классический пример построения фундаментальной теории без непосредственного обращения к эмпирии – это создание Эйнштейном общей теории относительности. Частная теория относительности тоже была создана в результате рассмотрения теоретической проблемы (опыт Майкельсона не имел для Эйнштейна существенного значения). Новые явления могут быть открыты в науке и путём эмпирических, и путём теоретических исследований. Классический пример открытия нового явления на уровне теории – это открытие позитрона П.Дираком. Развитие современных научных теорий показывает, что их основные принципы не являются очевидными в декартовском смысле. В каком-то смысле учёный открывает исходные принципы теории интуитивно. Но эти принципы далеки от декартовской очевидности: и принципы геометрии Лобачевского, и основания квантовой механики, теории относительности, космологии Большого взрыва и т.д.

Попытки построения различного рода логик открытия прекратились ещё в прошлом веке как полностью несостоятельные. Стало очевидным, что никакой логики открытия, никакого алгоритма открытий в принципе не существует» [11]. То, что человеческое понимание не сводимо к алгоритмическим процессам и в разуме происходят процессы, не поддающиеся вычислениям, доказывает и Р.Пенроуз, используя теорему К.Гёделя. Он же считает, что мы приближаемся к созданию полной картины мира, и квантовая механика есть лишь промежуточный и во многом ещё неадекватный шаг на пути её построения (см. раздел 3).

Однако практика научных открытий Н.Теслы, методы обретения знаний, открываемые высшими видами йоги, опыт религиозных подвижников говорят о возможности систематически, а не только спонтанно, использовать такие не понятые ещё наукой измененяемые свойства сознания. Значит, есть иные, непознанные пока законы, определяющие эти возможности. Но для постижения иной природы открытий необходим сознательный выход за пределы привязанности к внешнему миру и углубленное непредвзятое изучение беспредельных творческих познавательных возможностей, открывающихся во внутреннем мире исследователя. То, что сегодня в науке весьма туманно определяется как интуиция и более известно своими проявлениями, нежели пониманием природы этого явления, на следующей эволюционной ступени развития, у более совершенного человека станет используемым и управляемым достоянием сознания.

Лучшее будущее должно стать действительностью, преображаемой благой волей и вдохновенной добросовестной мыслью: «Мы продвигаемся в будущее мыслью о нём. Будущее существует в сознании человека. Представление будущего оформляется мыслью. Борьба за будущее ведётся мыслью. Мысль может касаться прошлого, но изменить в нём ничего не может, но может – в будущем. Пластичность будущего во власти мысли. Будущее осуществляется дедуктивно, если не вмешивается творящая воля. Закон причин и следствий и цепь причинности дедуктивны. Иерархия творит будущее методом индукции. Безволие дедуктивно. “Плыви, мой челн, по воле волн” – лозунг дедукции и безволия. Рефлекторность сознания и рефлекторность мышления дедуктивны. Метод дедукции хорош, если предпосылки правильны и безошибочны. Указуем утверждаться на Основах, ибо они гарантируют безошибочность предпосылок или отправных точек мышления и действий. Порождённая и пущенная в пространство мысль действует дедуктивно по направлению, вложенному в неё волей. Каждый метод имеет свои положительные и отрицательные стороны в зависимости от свойств пользующегося им сознания. Дедукция следует по проторенному пути следствий. Индукция может породить ряд новых причин, противоположных прошлым, пресекая тем действия прошлых ошибок. Безвольное подчинение течению болезни дедуктивно. Борьба с нею требует вмешательства воли и индуктивного мышления» [14, 520].

 

Интуитивное знание и значение индивидуальности

Внутренний, духовный мир является источником беспредельного

вдохновения и безграничной красоты и радости.

С.Н.Рерих

Не нужно принимать индивидуальный метод как нечто ненаучное;

наоборот, он даёт накопление для углубления формулы.

Живая Этика. Сердце

Когда мы рассматриваем какое-либо единичное явление (отдельные факты) и индуктивным методом мышления начинаем их обобщать, переходя к особенному (их первичной систематизации), то логика последовательно ведёт нас к пониманию причин явлений. На этом пути устанавливаются необходимые для изучаемого явления факторы, как, например, нагрев для начала химической реакции или наличие кислорода для процесса горения. Или, как в случае с созданием квантового генератора, во-первых, необходимо иметь среду с отрицательным коэффициентом поглощения, во-вторых, требуется обеспечить обратную связь, то есть подать на вход усилителя часть выходного сигнала с тем, чтобы обеспечить непрерывное нарастание сигнала вплоть до насыщения системы.

Индуктивное мышление, кроме того что помогает определить ещё и факторы, при отсутствии которых явление не происходит, также даёт методические возможности для обнаружения сопутствующих явлению изменений, как, например, в случае получения первого закона Р.Бойля. Но когда мы пытаемся перейти от особенного к всеобщему, на пути индуктивного мышления могут возникнуть неожиданные сложности, преодолеть которые с помощью формальной логики не удается. Тогда у некоторых одарённых людей возможны внелогические, эвристические переходы, скачки в иную, чаще всего неконтролируемую область сознания, где появляется обретённое интуицией решение, осознаваемое потом уже на другом витке мышления. Потенциально этой способностью обладают все.

«Каждое человеческое существо рождается с зачатками внутреннего чувства, называемого интуицией, которое может быть развито в то, что знают в Шотландии как “второе зрение”. И все великие философы, которые, подобно Плотину, Порфирию и Ямвлиху пользовались этой способностью, учили этой доктрине.

“В человеческом сознании существует способность”, – пишет Ямвлих, – “которая превышает всё рождённое и зачатое. Чрез неё мы в состоянии соединиться с превосходящими нас высшими разумами, перенестись за пределы этого мира и участвовать в более высокой жизни с её особыми небесными силами”.

Если бы не было внутреннего прозрения или интуиции, то у евреев не было бы их Библии, и у христиан не было бы Иисуса. То, что Моисей и Иисус дали миру, то были плоды их интуиции или озарения. То, как после их смерти старейшины и учителя позволили миру понимать их учения, то было догматическим искажением и очень часто – кощунством» [15, с. 594].

В книге выдающегося математика Жака Адамара «Исследование психологии процесса изобретения в области математики» приведено много примеров интуитивных прозрений в науке и размышлений о природе интуиции и её соотношения с логикой, о многих уровнях (слоях) сознания, в которых происходят процессы научного творчества, даны разные, иногда противоречивые позиции известных учёных о возможности мыслить без слов или мыслить образами и символами. Отметим приводимое Ж.Адамаром описание процесса почти мгновенных сложных вычислений или расчетов, необычной способностью к которым обладают некоторые люди: «Может быть, самым искренним свидетельством этого является письмо, адресованное вычислителем Ферролем Мёбиусу: “Когда мне ставили трудный вопрос, то ответ на него появлялся немедленно, так что я сначала даже не знал, каким образом он получен. Исходя из результата, я затем искал метод, с помощью которого можно его получить. Любопытно, что эти интуитивные представления ни разу не привели к ошибке и развивались по мере надобности. Даже теперь у меня часто бывает ощущение, что кто-то, стоящий рядом со мной, нашептывает мне способ найти желаемый результат, и притом способ, который до меня использовали очень немногие и который я бы никогда не открыл, если бы искал сам. Часто, особенно когда я один, мне кажется, что я нахожусь в другом мире. Числовые идеи кажутся мне живыми. Проблемы самых разных жанров неожиданно предстают перед моими глазами со своими ответами”. Надо добавить, – пишет Ж.Адамар, – что Ферроль увлекался не только числовыми вычислениями, но также, и даже в ещё большей мере, вычислениями алгебраическими. Это тем более удивительно, что и в этом случае он доводил расчеты до их эффективного завершения бессознательным образом» [16, с. 57].

Размышляя над многочисленными примерами проблесков и вспышек интуиции у великих и знаменитых учёных, Ж.Адамар приходит к выводу, что умственная работа над открытием происходит в сотрудничестве с бессознательным, в котором после предварительной сознательной работы и происходит озарение. О такой вспышке А.Пуанкаре говорил, что она сравнима «с более или менее беспорядочным выбросом атомов, и что конкретные представления обычно используются умом для фиксации комбинаций и их синтеза» [цит. по: 16, с. 106]. Так же, как Вернадский, Эйнштейн и Тесла, Адамар считал, что чисто логических открытий не существует и бессознательное (или, лучше, сверхсознательное) становится новым отправным пунктом логических размышлений. Причем зона возникновения интуитивных озарений может быть настолько глубока, что, в отличие от дискурсивного мышления, работа мысли не осознается и способ, каким пришел учёный к решению, не оставляет следа, как в случае открытий знаменитого французского математика Ш.Эрмита. Или, наоборот, интуитивные идеи, прорастающие из сфер бессознательных, потом осознаются, и кажется, что к ним пришли путем логических рассуждений, как в случае математических озарений А.Пуанкаре. Ж.Адамар, сам обладавший незаурядной интуицией, приводит слова выдающегося немецкого физика и математика К.Ф.Гаусса, который многие годы пытался доказать теорему из области теории чисел: «Наконец, два дня назад я добился успеха, но не благодаря моим величайшим усилиям, а благодаря Богу. Как при вспышке молнии, проблема внезапно оказалась решённой. Я не могу сказать сам, какова природа путеводной нити, которая соединила то, что я уже знал, с тем, что принесло мне успех. Излишне говорить, что то, что произошло при моем резком пробуждении, было совершенно аналогичным и является типичным, так как решение, которое я получил: 1) не имело никакого отношения к моим предшествующим попыткам, следовательно, не было вызвано моей предшествующей сознательной работой; 2) пришло так быстро, что не потребовалось никакой затраты времени на размышление» [цит. по: 16, с. 19]. Анализируя родственность природы открытий у Гаусса, Гельмгольца, Пуанкаре, Оствальда, исследователи склонны называть подобные интуитивные догадки «озарением», а предшествующий им период, когда кажется, что волнующая тема уже забыта и отложена, «инкубацией». Любопытно, что в вышеприведенном интервью Н.Тесла говорит об очень похожем процессе, протекающем в его сознании, а период созревания идеи также называет «инкубационным». Иногда открытия посещают учёного во сне (Д.И.Менделеев, Ф.А.Кекуле) или застигают врасплох при самых неожиданных обстоятельствах.

В 1920 г. в Крыму во время тифозной горячки, находясь на грани жизни и смерти, В.И.Вернадский пережил необычное состояние, когда в видении перед ним пронеслась его будущая жизнь: «Мне хочется записать странное состояние, пережитое мной во время болезни. В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, т.к. я не спал – не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего. Это было до такой степени интенсивно и так ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения» [17, с. 112]. В этом видении ему открывался путь научного подвига – создание новых направлений в науке, организация международного института, лабораторий, в этом состоянии он выбирал приборы для анализов и продумывал методику опытов. Он словно наяву переживал встречи, делал научные доклады, ощущал запахи моря и шум ветра. Позже, уже в Киеве, он запишет в дневнике главное из пережитого впечатления: «Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть моё призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь – как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я почувствовал в себе демона Сократа. Сейчас я сознаю, что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина, и в таком случае я, нисколько не меняясь в своей сущности, попадаю в первые ряды мировых учёных» [17, с. 112]. Весь предыдущий путь учёного обрел качественно иной, высокий смысл, открывающий возможность создания нового учения о биосфере и ноосфере и постижения космичности жизни и эволюции живого вещества. Многое из этого видения потом реализовалось. Как позже отмечал сам В.И.Вернадский, и это подтверждали его близкие, своему спасению во время тяжелой болезни в Крыму он обязан интенсивной работе мысли.

Способности к подобным интуитивным озарениям зависят скорее от степени творческой одаренности и богатства индивидуальности, чем от специфики решаемой проблемы. Имеются описания озарений не только учёных, но и поэтов (А.Ламартин, П.Валери, В.Гёте), музыкантов… Формирование целостного образа научной теории, поэтического или музыкального произведения сродни работе невидимого внутреннего скульптора, который вынашивает идею, добывает глину или другой материал, облекает его в форму, совершенствует детали и придаёт всему творению гармоничную красоту и вдохновенную возвышенность.

Вот как описывает этот процесс В.Моцарт: «Когда я чувствую себя хорошо и нахожусь в хорошем расположении духа, или же путешествую в экипаже, или прогуливаюсь после хорошего завтрака, или ночью, когда я не могу заснуть, – мысли приходят ко мне толпой и с необыкновенной легкостью. Откуда и как приходят они? Я ничего об этом не знаю. Те, которые мне нравятся, я держу в памяти, напеваю; по крайней мере, так мне говорят другие. После того, как я выбрал одну мелодию, к ней вскоре присоединяется, в соответствии с требованиями общей композиции, контрапункта и оркестровки, вторая, и все эти куски образуют “сырое тесто”. Моя душа тогда воспламеняется, во всяком случае, если что-нибудь мне не мешает. Произведение растёт, я слышу его всё более и более отчетливо, и сочинение завершается в моей голове, каким бы оно ни было длинным. Затем я его охватываю единым взором, как хорошую картину или красивого мальчика, я слышу его в своём воображении не последовательно, с деталями всех партий, как это должно зазвучать позже, но всё целиком в ансамбле. Если же при этом в процессе моей работы мои произведения принимают ту форму или манеру, которые характеризуют Моцарта и не похожи ни на чьи другие, то клянусь, это происходит по той же причине, что, например, мой большой и крючковатый нос является моим, носом Моцарта, а не какого-нибудь другого лица; я не ищу оригинальности и сильно бы затруднился определить свою манеру. Совершенно естественно, что люди, имеющие различную внешность, оказываются отличными друг от друга внутренне так же, как и внешне» [цит. по: 16, с. 21].

В кладовых сознания происходит работа в иных сферах бытия, где изменяются привычные пространственно-временные отношения, и скорости целостного восприятия и творчества могут возрастать стремительно. Так, например, другой великий музыкант Николо Паганини однажды, уже выйдя на сцену переполненного зала, отменил своё выступление, как выяснилось, из-за того, что только что за долю секунды он уже сыграл весь скрипичный концерт внутри себя, а вовне он повторяться не мог.

Наш внутренний мир содержит грандиозные возможности для творчества и неисчерпаемые источники знаний, нужно, совершенствуясь, учиться открывать врата и находить пути для их обретения. Интуиция – один из этих возвышенных путей работы сознания, ибо она является знанием души. Кроме интуиции, качествами рождающегося шестого чувства являются: координация, воображение, сострадание, воля, апперцепцияАпперцепция (от лат. аd – к и perceptio – воспринимаю) – влияние на восприятие предметов окружающего мира предшествующего опыта и установок индивида. Термин «апперцепция» был введен Г.Лейбницем, который развил перцепцию как смутную презентацию какого-либо содержания и апперцепцию как ясное и отчётливое, осознанное видение душой этого содержания. В гештальтпсихологии апперцепция трактовалась как структурная целостность восприятия. [18, с. 158]. Над ними стоит знание духа – высшее синтетическое чувство, дающее возможность войти во врата царства духа. То, что интуиция и другие высшие чувства открывают внутри, интеллект может проверить и доказать вовне. Отличие интеллекта от интуиции в том, что энергетически интеллект связан с центрами головы человека, а обитель интуиции – сердце. Интуиция проявляется созвучием центров, и, как огненное качество духа, она связывает внутренние и внешние миры, ведь и сознание творит в трёх мирах. Эволюционно это качество будет всё более развиваться у человечества будущего, но для этого нужны незаурядные усилия и утончённый подход, оберегающий гармонию настроя: «Урусвати знает, – сказано в Живой Этике, – что понятие интуиции подвергается злотолкованию. Даже те, кто признает её, не относятся к ней бережно. Предполагается, что нечто вдохновляет некоторых людей и никакого с их стороны не требуется участия. Нечто валится с неба и делает людей прозорливыми. Никто не подумает, какие накопления должны быть у этих людей и какие напряжения они должны испытывать.

Не нужно повторять для вас, какие тончайшие связи междупространственные существуют, но вам придется часто предупреждать людей о бережности к интуиции. Никто не представляет себе, как мало число людей, у которых уже развито это качество. При этом, оно может быть направлено лишь частично к некоторым областям» [19, 507].

* * *

Правильно указали на те тонкие физические явления,

которые утверждают сущность невидимых и огненных

энергий и которые должны разбудить и расширить сознание

человечества. Именно, тонкое сознание Космоса открывает

каждую новую ступень. Неуловимое сегодня будет слышимо

в будущем, и будет зрим Тонкий Мир. Когда дух и сердце

преисполнятся устремления, когда человечество примет

закон существования миров, тогда можно

будет начать расширять сознание. Сам человек объединяет

Миры своим сознанием. Так на смену узкого горизонта идёт

великое время.

Живая Этика. Мир Огненный

Более полувека появляются исследования, в которых авторы ищут разные подходы для осмысления попытки Эйнштейна взять реванш в споре с Бором, выразившейся в публикации в 1935 году статьи (в соавторстве с Розеном и Подольским), в которой содержалась критика копенгагенской интерпретации [19] и в которой авторы обосновывают то, что квантовая механика, включающая принцип неопределённости, не может быть полной теорией. Выводы авторов статьи, описывающей мысленный эксперимент с измерением координаты и импульса квантовых объектов, были весьма парадоксальны (о парадоксе ЭПР, так называемой квантовой нелокальности, см. [5]) и породили ряд следствий, вынуждающих пересмотреть понятие реальности в квантовой физике, отличающееся от его классического определения. Интересен тот факт, что следствия парадокса ЭПР приводят к необходимости учитывать сознание наблюдателя при анализе квантового измерения и открывают путь к построению «квантовой теории сознания». Быть может, Эйнштейн и рассчитывал на такое развитие теории в споре с Бором.

В 1957 году Хью Эверетт выдвинул многомирную концепцию квантовой механики (или, как её называл Х.Эверетт, интерпретацию, основанную на относительном состоянии), альтернативную копенгагенской интерпретации, в которой предлагал отказаться от редукции квантовой системы в момент измерения [21]. Но тогда встаёт вопрос, почему наблюдатель всегда видит только одну альтернативу. Теория Эверетта утверждает, что все возможные исходы квантового взаимодействия реализуются, но каждый из них проявляется в своей вселенной, совокупность которых и составляет физический Мультиверсум. Это допускает существование многих (и даже бесконечного числа) классических реальностей, или миров. Ветвящаяся многомирная вселенная Эверетта даёт возможность реализации всех потенциальных состояний объекта. В последнее время большинство специалистов приняли эту концепцию.

Особый интерес представляет «расширенная концепция Эверетта», которую развил М.Б.Менский. Он предложил «гипотезу отождествления», согласно которой «способность человека (и любого живого существа), называемая сознанием, – это то же самое явление, которое в квантовой теории измерений называется редукцией состояния или селекцией альтернативы, а в концепции Эверетта фигурирует как разделение единого квантового мира на классические альтернативы» [22, с. 426]. Как отмечает М.Б.Менский, его гипотеза связана с имеющимися интерпретациями Эверетта, в которых говорится о «многих разумах» (many minds). Сознание, согласно гипотезе М.Б.Менского, выбирает один из альтернативных миров. Наш классический привычный мир становится составляющим фундаментального квантового мира: «Представление о том, что лишь один, выбранный сознанием, мир реален, – это лишь иллюзия, возникающая в сознании» [23, с. 177]. Таким образом, и наш физический классический мир с позиций квантового мира можно считать иллюзорным, что совпадает с философскими представлениями адвайта­веданты и ряда других восточных философий. Более того, в квантовом мире нет направленного времени, и прошлое, настоящее и будущее едины. Разделение альтернатив, отождествляемое с сознанием в квантовой механике, позволяет Е.Б.Менскому утверждать: «Сознание оказывается общей частью квантовой физики и психологии, а тем самым – общей частью естественнонаучной и гуманитарной сфер» [22, с. 426].

Это согласуется и с мнением лауреата Нобелевской премии по физике Е.Вигнера о том, что граница между множеством возможных состояний объекта и результатом наблюдения лежит в области сознания, и более того, сознание может действенно влиять на этот результат. Значит, от того, каким будет сознание, зависит и влияние.

Такой подход открывает новые возможности для доказательства онтологичности психических процессов, изучения свойств психической энергии и постижения реальности мысли, но для этого, как утверждает Живая Этика, нужно понять, что «психология как наука должна быть реальна, как и биология, и являть сведения о надземном мире. Большая ошибка, что психология была представлена как нечто отвлечённое; она есть продолжение физиологии, – так нужно познавать все стадии природы.

Но почему учёные предлагали психологию как нечто отвлеченное? Причина проста, они не знали надземного мира. Для них мир надземный был сказкою невежественных поселян. Между тем большой вопрос, кто в этом случае оказывался невеждою» [19, 745].

Развитое, утончённое сознание, согласно Живой Этике, действует в трёх мирах, очищенное, расширенное и одухотворённое сознание способно переноситься в Мир Огненный и соединять миры, ведь «“Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат”, – новое понимание реальности пространства невидимого уже есть шаг к действительности. Мы не можем гордиться познанием, пока не врастёт в сознание наше Мир Невидимый» [24, 434].

Маловероятное с позиций квантовой механики событие сознание может сделать наблюдаемым, и происходящее будет восприниматься как чудо. При анализе новых научных подходов к обоснованию процессов, имеющих место в квантовом мире, следует отметить определённые аналогии с явлениями, в которых изменяются состояния сознания, в том числе с состояниями озарений и интуитивных решений и с условиями их реализации, описанными нами выше. На это же обращает внимание и М.Б.Менский, объясняющий свидетельства великих учёных о полученных ими в результате озарений решениях тем, что сознание в такие моменты выходит из своего обычного состояния, соответствующего определённой эвереттовской реальности, в квантовый мир, охватывающий всё состояние, и здесь на «границе сознания» происходит научное открытие. Исходя из этого предположения, он даёт практические рекомендации о полезности после продолжительной работы над проблемой на время «отключить» сознание, переориентировав его на что-то другое, при этом работа будет продолжаться, «но уже на уровне подсознания (или сверхсознания), что и требуется для “открытия”, т.е. для проявления качественно новых соображений по этой проблеме» [22, с. 431].

В своей работе М.Б.Менский также говорит о необыкновенных явлениях, считающихся ненаучными и недостоверными, и призывает учёных не отмахиваться от того, что «существует тысячелетия и представляет, быть может, наиболее устойчивое явление в сфере духовной жизни человека. Скорее всего, такая устойчивость указывает на то, что все эти ненаучные направления опираются на нечто реально существующее, хотя для более сильного эмоционального воздействия реально существующее часто облекается в них в сказочную форму. С этой точки зрения интересны восточные философии, которые прямо призывают человека работать с собственным сознанием. Наиболее интересным в этом плане нам представляется дзен-буддизм и близкие к нему направления» [22, с. 431].

Таким образом, гипотеза физика согласуется с многовековым опытом духовных достижений. Важно отметить, что управление наиболее утончёнными качествами сознания, которые связаны с овладением психической энергией (а именно её деятельностью можно объяснить подобные явления), даётся очищенному и просветлённому сознанию человека, обладающего большими духовными накоплениями, достигаемыми подвижническим трудом.

Как и в экспериментах, связанных с исследованием психической энергии (дистанционные взаимодействия, регистрация и генерация тонких составляющих полей и излучений живых организмов, которые не поддаются известным традиционным методам измерений электромагнитных полей, психоскопия и т.п.), в квантовой физике, согласно представлениям современных учёных, её развивающих, для правильной организации эксперимента назрела необходимость в пересмотре классической методологии.

Расширенная концепция Эверетта, предложенная М.Б.Менским, в отличие от теории самого Эверетта, даёт возможность осуществить её проверку. Но эта проверка, как справедливо утверждает М.Б.Менский, «была бы в данном случае совершенно необычной и не вписывалась бы в рамки принятой методологии физики», ибо она «предполагает наблюдение за индивидуальным сознанием». Но даже если такая проверка подтвердит концепцию, то не очевидно, что этот опыт удовлетворит физиков, ибо он будет противоречить тому, что в естественных науках методологически считают достоверным, т.е. им нужен будет воспроизводящийся разными людьми (для его объективности и независимости от исследователя) и статистически обоснованный результат. И, как вынужден констатировать М.Б.Менский, в рамках классической методологии «эксперименты со своим собственным индивидуальным сознанием или наблюдения над ним не имеют с этой точки зрения доказательной силы» [22, с. 432]. Любой скептик может оценить такую вполне возможную в квантовом мире реализацию маловероятного события как случайное везение. По ходу этих размышлений М.Б.Менский делает ещё один очень важный для методологии новой науки вывод: «Скептик будет иметь возможность сомневаться, даже оказавшись вместе с “чудотворцем” в том эвереттовском мире, в котором маловероятное событие реализовалось. Но мало того. Сам “неверующий” предпочтет оказаться в таком мире, в котором “чуда” не произойдет. Поэтому для скептика вероятность, что он своими глазами увидит осуществление маловероятного события, остается малой. Итак, если принять предположение, что сознание может модифицировать вероятности альтернатив, ситуация оказывается очень странной. Те, кто верит в это предположение, с заметной вероятностью будут иметь возможность убедиться, что оно верно, т.е. что сознание действительно влияет на вероятности событий. Те, кто не хочет в это верить, с большой вероятностью будут убеждаться, что этого не происходит. Скептики окажутся в таких эвереттовских мирах, где безраздельно господствуют обычные физические законы, объективные и не зависящие от сознания. Зато те, кто предпочитает верить в “чудеса”, творимые сознанием, окажутся в таких мирах, где такие “вероятностные чудеса” действительно происходят.

Приходится признать, что, рассматривая предположение о влиянии сознания на вероятности альтернатив, следует гораздо более осторожно, чем это принято в естественных науках, рассматривать вопрос о критериях истинности. Это значит, что либо расширенная указанным образом концепция Эверетта не может быть включена в русло физики (и вообще естественных наук), либо методология этих наук должна быть существенно расширена. Новая методология должна, во-первых, допускать эксперименты с индивидуальным сознанием или наблюдения над ним в качестве инструмента проверки теории, а во-вторых, учитывать возможное влияние априорных установок на результаты наблюдений» [22, с. 432].

В дополнение к сказанному следует отметить, что не только во время экспериментов сознание определяет бытие его носителя, но, согласно духовным Учениям и основным религиям, и посмертное существование в том или ином слое Тонкого Мира зависит от сознания человека, от направленности мыслей, от прочувствованности побуждений. Его переживания в этих мирах, во много раз усиленные, связаны с тем, что перед переходом границы миров человек недостаточно очистился от вредных привычек и предрассудков, от неизжитого на физическом плане груза и сора сознания, что и доставляет ему тяжкие муки. В Тонком Мире всё созидается и воспринимается мыслью, и от степени её огненности зависят условия жизни тонкого тела. «Состояние духа при переходе в Тонкий Мир обусловливается причинами сознания. Изъяв из жизни самое тонкое устремление, дух не может сгармонизировать свои вибрации и остаётся в пределах земных. Но не только пребывание в слоях земных даёт духу тягость, но именно борьба между физическими эманациями и проблесками высшего магнита делает пребывание духа в низших слоях таким тяжким» [25, 307]. Если в земной жизни преобладает индуктивное мышление, направляемое волей, то в субъективных сферах Тонкого Мира человек не свободен в выборе, он зависит от посылок, проявленных ещё на физическом плане, и дедуктивное мышление, определяющее бытие в Тонком Мире, устремляет его по путям мысли и творчества, намеченным при земной жизни. Поэтому что посеешь здесь, то пожнёшь там.

В Живой Этике много говорится о связи миров и возможностях человека сотрудничать и творить в разных мирах: «Там, где плотный мир требует усилий, там Тонкий Мир не только не требует, но предоставляет легкое передвижение. Плотный мир утверждает ту силу, которая покоряет все сопротивления. Но в Тонком Мире главный рычаг есть накопление духовного устремления. Превозмочь сопротивление в Мире Тонком можно лишь духовностью. Неправильно думать, что Мир Огненный есть лишь отражение мира земного. Ибо если слои Мира Тонкого представляют отражение земных, то в Мире Огненном есть слои, предохраняющие сферы земные в их эволюционном росте. В этих слоях намечаются все течения эволюции. Они являются не только Сокровищницей рекордов пространства, но и Космической Лабораторией. Такие слои занимают самые высокие сферы. Восхождение человека зависит от притяжения к этим сферам» [25, 319].

Продолжая построение аналогий между осмыслением теорий квантовой физики и проблемами сознания и проведением исследований, связанных с изучением свойств психической энергии, следует выделить теорию Дэвида Бома. Он считал, что (в отличие от позиции Бора о законченности квантовой теории) должна существовать более глубокая основа Бытия, обусловливающая квантовые явления. Основываясь на этом, Д.Бом предположил, что Вселенная представляет собой не набор разрозненных частиц, а непрерывную цепь событий, наполняющих пространство, причём оно само так же разнообразно и реально, как и находящаяся в нём материя. Все частицы при этом нелокально связаны, потому что на глубинном уровне реальности все они представляют единое целое. Этот субквантовый уровень имеет особый вид поля, которое Д.Бом назвал квантовым потенциалом, который равномерно заполняет всё пространство Вселенной и не ослабевает с увеличением расстояния. Частицы же, как, например, электроны, могут существовать и когда мы их не наблюдаем, что также соответствует теории Эверетта. Сознание, по мнению Д.Бома, является более тонкой формой материи; оно взаимодействует с разными видами проявления материи не на уровне наблюдаемой реальности экспликативного порядка существования людей, а на глубинном «импликативном порядке». Этот внутренний порядок, подобно волновому информационному полю, пронизывает пространственно-временной континуум и структурирует все проявления материи, причём любая его часть, как голограмма, содержит всю информацию о Вселенной. Таким образом, и человек имеет потенцию открыть сознанием знание обо всём беспредельном многообразии проявления материи, за которыми сокрыто стоит тончайшая, гармонизирующая единая вездесущая реальность.

Эти взгляды Бома идентичны философским положениям адвайта-веданты и буддизма, говорящих, например, о том, что по мере дифференциации материи и энергии всё более влиятельными становятся условия, ограничивающие проявленные формы, кроме пространства и времени дополняющиеся причинностью. Представления Бома о квантовом потенциале близки к понятию единой абсолютной субстанции Спинозы, в которую погружен Бог и одними из атрибутов которой являются бесконечная протяженность и бесконечное мышление (выражения объекта и субъекта), манифестирующиеся в вещи мира. Мир понимается как следствие Бога, Бог понимается только через самого себя. Лейбниц, дополняя Спинозу, наделяет субстанцию духовностью, ещё более снимая заметные у Спинозы противоположности этих её атрибутов. Субстанция, по Лейбницу, – это неделимая монада, или духовное естество. Живая Этика и близкие ей духовные Учения говорят о единоначальной духоматерии, о пронизывающей всё неделимой первоначальной субстанции – едином теле Вселенной. Обобщённое Лейбницем понятие монады выражено в них иерархически, по степени проявления: от наиболее духовных форм высоких сущностей до грубых проводников разных царств природы. Причём указывается, что всё проявленное относительно иллюзорно, как отражения зеркал, и в их проекциях явлены Боги, Архитекторы и Строители божественных замыслов и элементалы и атомы как проявления монад или их лучей, отражающихся в зеркалах и облачённых в энергетические и материальные одежды разной плотности. И как проявленные из квантового потенциала частицы в теории Д.Бома голографически представляют Вселенную, так и монада Лейбница, как отмечает Е.П.Блаватская, «есть живое зеркало Вселенной, ибо каждая Монада отражает другую» [26, с. 317].

Надо отметить, что проблема учёта сознания (наблюдателя) в моделях физического мира возникла и в осмыслении Антропного Принципа в космологии не только на уровне изучения поведения квантовых величин, но и на уровне макрообъектов. Природа самого человека и его сознания, их ещё скрытые возможности определены самой эволюцией. Субъект деятельностью своего микромира участвует в творении наблюдаемой Вселенной [27]. Таким образом, традиционные представления о субъект-объектном взаимоотношении, на которых строится ряд положений классической методологии, нарушаются.

Необходимость пересмотра ряда положений классической методологии подтверждает анализ многочисленных исследований полей и излучений живых организмов и нашего собственного опыта работы с так называемыми экстрасенсами по исследованию свойств психической энергии, осуществлявшейся с 1979 года в секции Биоэлектроники НТО РЭС им. А.С.Попова в Ленинграде.

При исследовании проявлений психической энергии и изучении тонких факторов, будь то поведение объектов квантового уровня или дистанционное взаимодействие людей, животных, растений, микроорганизмов, следует иметь в виду, что попытки проведения эксперимента с применением некоторых характерных положений традиционной научной методологии могут оказаться причиной неудач. Правильная организация самого пространства экспериментальной деятельности, подбор и оценка качеств и способностей, психологический настрой исследователей и просто присутствующих или даже знающих об эксперименте людей, учёт природно-климатических и космических факторов, последовательность предлагаемых процессов и используемые материалы – всё это может влиять на результаты.

Необходимость изменений в наших представлениях о мире и создания новой научной методологии следует и из стремительно развивающейся новой науки синергетики. Истоки синергетической методологии восходят к трудам А.Пуанкаре, а основная разработка научных представлений о развитии и самоорганизации сложных систем осуществлена в работах таких классиков, как Г.Хакен, И.Пригожин, С.П.Курдюмов.

Вопросу новой методологии посвящены, например, и работы философа В.С.Степина, и физика и философа В.Г.Буданова. Кратко суммируя их подход, можно выделить несколько этапов смены методологических парадигм в науке:

1) Классическая парадигма: человек задаёт вопрос природе (объекту или явлению), природа отвечает. Принято считать, что такое знание объективно и не зависит ни от способа постановки вопроса (средств эксперимента), ни от уровня знаний и состояния сознания экспериментатора. Предполагается, что влиянием средств наблюдения в эксперименте можно пренебречь, ибо оно незначительно [28, с. 45]. Истоки подхода восходят к Платону и далее базируются на вырожденной до чисто рациональной составляющей макромеханике Ньютона и представлениях Декарта.

2) Неклассическая парадигма: человек задаёт вопрос природе, она отвечает, но ответ сильнее зависит от свойств изучаемого объекта и от способа вопрошания, контекста вопроса. Т.е. возникает принцип относительности результата эксперимента к средствам наблюдения. Акт наблюдения не может быть вычленен из процесса исследования [28, с. 45-46].

3) Постнеклассическая парадигма: человек задаёт вопрос природе, она отвечает, но ответ теперь зависит и от свойств объекта, и от способа вопрошания, и от способности понимания вопрошающего субъекта, т.е. от культурно-исторического уровня субъекта [28, с. 46].

Для методологии синергетики В.Буданов предлагает два структурных принципа бытия (гомеостатичность и иерархичность) и пять принципов Становления (нелинейность, неустойчивость, незамкнутость (открытость), динамическая иерархичность, наблюдаемость) [28, с. 47-63].

Добавим, что влияние субъекта также будет обусловлено его психофизиологическими особенностями и состоянием, одухотворённостью и чистотой сознания, освоением уровней, на которых оно управляется, развитостью воли, способностью к мыслетворчеству, воображению, этической направленностью личности, наличием предустановок и побуждений и др. Влияние объекта может быть обусловлено не только его собственными, но и привнесенными свойствами и качествами. Взаимодействие субъекта и объекта будет в разной степени зависеть от влияния факторов разного масштаба, как, например: организация и энергетика пространства, где осуществляется эксперимент, особенности присутствующих людей и предметов, характер местности, природно-климатические и космические факторы, состояние тонкого энергетического пространства и т.п. Следует уточнить, что зависимость сознания субъекта от низших слоев Тонкого Мира может внести хаос в организацию эксперимента, ибо эти слои полны призраков и нагромождений, они несут ядовитые воздействия и представляют опасность для сознания. Так и тонкое вещество, выделяемое человеком в пространство, в зависимости от состояния сознания и степени бодрости духа может содействовать вредоносному незваному внедрению извне или нести благо.

Это важно учитывать при проведении экспериментов с психической энергией, ибо в природе, космосе, в мирах, с которыми мы связаны, всё наполнено жизнью и движением, всё изменяется и взаимодействует, всё созвучно всему – от химических элементов до планет и звёзд, и при этом относительно, в каких-то пределах сохраняя свои индивидуальные качества и свойства, но периодически сменяя формы, выявляя единство противоположностей: «Всё в природе звучит, и каждая индивидуализированная сущность, будь то цветок, дерево, рыба, птица, животное или человек, имеет свою звуковую ноту, или вибрационный ключ, выражающийся в определенной математической формуле. Все предметы и все живые формы индивидуализированы. Даже двух листьев на всех деревьях мира не найдете схожих. Аналогия – не значит схожесть. Не повторяется ничто, хотя явления и могут быть аналогичными. Закон спирали исключает повторения. Бесконечное многообразие проявленных форм свидетельствует об этом» [29, 324].

В тонких исследованиях, как во время музыкального концерта, всё неповторимо, мимолетно и должно быть подчинено выявлению гармонии, в разнообразии звуков раскрывающей богатство индивидуальности. Тогда и механическое требование воспроизводимости в научном эксперименте не будет застывшей маской жизни, засохшим цветком. В подобных экспериментах, как в полноценном микрокосме, должны творчески раскрываться миры. Концентрацией и напряженностью мысли, владением струнами душевных энергий добывается результат. Ведь и самые сильные чувства, как, например, влюбленность, невоспроизводимы. Почему же взаимодействия индивидуального сознания исследователя, динамичного ансамбля его полей и излучений – да если угодно, и приборов (на которых также могут быть наслоения тонких энергий) – с изучаемым объектом (особенно с живым, а не косным) должны быть взаимозаменяемы, как кирпичи?

«Задача Космоса не в том, – пишет Е.И.Рерих, – чтобы слить всё в однообразное Единство, но в том, чтобы уявить величайшее разнообразие на принципе общей солидарности. Именно, Космос есть великое Разнообразие в Единстве! К чему вся дифференциация, бесконечность разнообразных проявлений и накоплений, если в конечном итоге (Манвантары) всё должно снова слиться в однообразном Единстве с утратою всех индивидуальных достижений. Нет, достижение яркой индивидуальности во всём есть великая цель Космического Созидания. Каждая Вселенная, каждый Мир, каждый человек должны стремиться к индивидуальному выражению на основе гармонии. Космос уявляется, именно, как созидатель Великой Симфонии, но не как разрушительный Унисон. Единство не предпосылает однообразия, но устремляет к высшей Гармонии. Единство в однообразии есть небытие, разрушение, конец сознательного существования» [30, с. 231].

Как же при такой изменчивости и зависимости от множества условий учёному следует выявлять изучаемые свойства, систематизировать результаты, на основе чего строить обобщения и как, спрашивается, использовать в жизни великие возможности, открывающиеся овладением психической энергией, работой с внутренним миром и сознанием? Так же, как, зная законы гармонии и мастерски овладев инструментом, совершенствующие форму музыканты под руководством дирижера могут повторять концерт в разных городах и странах перед разными слушателями. Стремление к согласованности и творческому сотрудничеству на разных уровнях организации сознания, правильный подбор и настрой исследовательской группы с учётом возможностей и способностей каждого, организация культурно-психологического пространства исследований будут залогом успешной деятельности.

С утончением качеств сознания и пробуждением интуиции усиливается и сознательная индивидуализация.

 

Отраженные миры и «органопроекция»

В науках очищается и вновь оживает некое орудие души

каждого человека, которое другие занятия губят и делают

слепым, а между тем сохранить его в целостности более ценно,

чем иметь тысячу глаз, – ведь только при его помощи можно

увидеть истину.

Платон

Таким образом, если решение проблемы, вызванной исследованием внешних явлений (наблюдаемых с помощью органов чувств, инструментов, воздействий) или процедур (методов и способов получения и оценки знания), постигаемых и систематизируемых разумом, может происходить интуитивно за пределами дискурсивного мышления, то можно сделать вывод, что путь к непосредственному знанию о свойствах, закономерностях или концепциях, дающих качественно новое представление о постигаемом, лежит в большей степени во внутреннем мире человека, чем вне его.

И прав Н.А.Бердяев, который, размышляя о познании объекта, пришел к выводу, что существует не объект, а «объективация», которая является проекцией, внешней манифестацией внутренней активности субъекта: «Объект – есть порождение субъекта. Лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность» [31, с. 295]. Это высказывание у многих учёных может вызвать по меньшей степени недоумение, поэтому к нему надо добавить, что максимальным выражением «субъекта» является Единый (Принцип, Абсолют), что вытекает из положений адвайта-веданты о том, что только Он является единственной реальностью, а всё многообразие, которое мы наблюдаем, как и мы сами, – только его периодические манифестации, относительная неполноценная реальность. Он – одновременно и Объект, и Субъект. А мы – субъекты этого мира теней, отделены от высшей реальности непрерывного бытия коконами личностных привязанностей, представлений и концепций.

Напомним, что, согласно индийской философской традиции, то, что остаётся неизменным в прошлом, настоящем и будущем, является истиной. И есть нечто, стоящее за этой Вселенной – некая истина, которая никогда не меняется. И религия означает обнаружение этой истины, её проявление. Упанишады спрашивают: «Скажите мне, что есть такое, познав которое мы познаем всё в этой Вселенной». И в ответе на этот вопрос заключается поиск Упанишад и поиск всей индийской религии – поиск вечной истины. Этот поиск включает два пути: внешний и внутренний. Те же самые Упанишады утверждают, что должно быть обретено знание двух типов: внешнее и высшее. Высшее знание – это то, с помощью которого вы познаёте неизменное. Свами Вивекананда даёт важное определение: «Религия – это проявление божественности, уже содержащейся внутри человека».

Будда, наверное, одним из первых среди великих мыслителей прояснил, что результаты наших представлений, мнений, идей, верований, т.е. нашего концептуального знания, выражаемого в религиозных или научных формах, сами по себе не так значимы, как то, что к ним приводит. А приводит к этим достижениям метод духовной практики и развития мышления. Если бы мы утратили все наши драгоценные научные достижения и их плоды, это не стало бы трагедией, пока мы владели бы методом, способным всё это восстановить. Но утрата метода не компенсировалась бы всем обилием научных фактов и результатов, и мы оказались бы беспомощны [32, с. 39]. Как гораздо важнее вместо денег дать нищему хлеб и научить его выращивать, так и целесообразнее будет не просто передавать факты и рецепты, а развить и воспитать способность к творческому самостоятельному и благородному мышлению.

Будда не говорил про объективность этой реальности, но указал, что «мир – это лишь то, что представляется как мир в нашем сознании». Он направлял внимание учеников не на материальный достаток, а на живой опыт постижения сознанием объектов внешнего и внутреннего миров: «Истинно говорю я вам, что внутри этого самого тела, хотя оно и смертно, и не велико ростом, но осознаёт и наделено умом, находится мир, и возрастание его, и убывание его, и путь, ведущий к уходу от него («Ангуттара-Никайя», II, «Самьютта-­Никайя», I)». Таким образом, важно исследовать природу нашего чувственного восприятия и переживания и воспитать их, ибо ими порождается представление о материи. И, как отмечал О.Розенберг, сущность внешних явлений не предрешается, а чувственное и духовное коррелируют между собой, но друг к другу не сводятся, имея при этом общий источник, и «у древних схоластиков, согласно теории кармы, внешний мир <…> входит в состав личности» [цит. по: 32, с. 248]. Таким образом, буддизм и веданта друг друга взаимодополняют, если веданта говорит о вечном неизменном абсолютном Принципе, огненной основе сознания, его зерне, то буддизм сосредоточивается на временных, постоянно меняющихся его психических оболочках, окрашенных опытом, чувствами, познанием и всем тем, что составляет сознание.

Уместно отметить, что яркий выразитель идей адвайта­веданты Свами Вивекананда (1863–1902) своей короткой, но прекрасной жизнью и мыслями, вобравшими опыт многих веков индийской мудрости, преодолел кажущиеся противоречия буддизма и веданты. Он, так же как и Будда, разрушал иллюзии, выявляя истину, жизненно демонстрировал путь бескорыстного служения человеку как служение Высшему, как форму духовной практики и способ обретения утраченного единства всех людей. Он явил бесстрашный путь, подобный пути Будды, на котором состраданием и отрешённостью от всего личного разрушалась самость, раскрывая сердце, сияющее любовью и милосердием. Он понимал, что индуизм (религия Вед) не может жить без буддизма, как и буддизм без индуизма, ибо «буддизм не может выстоять без мудрости и философии брахманизма, так же как брамин – без Великого Сердца Будды» [33, с. 18]. Вивекананда сохранил метафизику, она была нужна для реализации его миссии, для объединения Запада и Востока, материи и Духа. В ней был важный для наступающих веков космизм и сочетались сокровища мысли Вед и Упанишад, торжествовала глубинная идея мощи и чистоты бессмертного Духа. Того Духа, который не сводим к формам знаний, к философиям, к интеллекту… Это тот Дух, который, согласно словам Христа, могут узреть только чистые сердцем. Поэтому и религия – это не книги, которые мы читаем, и не догмы, в которые мы верим, религия – это только то, что мы реализуем. «Религия – это наука духовного совершенствования» (Свами Локешварананда). Вивекананда создал Миссию Рамакришны, заложив в её основание лучшие зерна веданты, буддизма и христианства.

Внутренние процессы, протекающие в нашем сознании, способны так его организовывать, что оно не только может познавать само себя и иные миры, но и менять их. Причем мощнейшим эволюционным инструментом этого познания и преобразования является мысль. В прошлые времена стихийно (медленно) или за счет импульсов духовных учений, исходящих от Учителей человечества (ускоренно), люди в большей степени изучали свойства своих внутренних инструментов познания и настраивали их, что было проявлено в религии, натурфилософии и искусстве. Потом, во времена Ньютона, в науке произошел перелом, когда духовное знание было принесено в жертву материальной стороне познания. Выход из этого тягостного состояния был отмечен в России в конце XIX – начале XX веков явлением яркой плеяды мыслителей-космистов. Сопутствовавшие этому эволюционному процессу социальные преобразования, революции и войны выявили два ярых враждующих начала, битва которых на земном плане разразилась на полях сражений Второй мировой войны, а потом стала переходить в сферы мировоззренческих противостояний сил прошлого и будущего, периодически разряжаясь локальными конфликтами в разных частях света. Ситуация в науке – её основные открытия и их практические реализации – тоже стала отражением этих глобальных процессов и созвучала им. За последние полтора века совокупное состояние знаний человечества, обретя некую целостность, стремительно развило внешние инструменты, приборы и аппараты, дополняющие способности его органов чувств и разума, и стало мощно действовать в масштабах всей планеты и ближнего Космоса, в ноосфере.

Но разрастание механической машинной, а в наши дни уже и магической, наркотизирующей сознание людей и оторвавшейся от животворных духовных культурных корней цивилизации ведёт к её гибели, потому что нарушает законы космической эволюции. Временность этой непрочной, но весьма вредоносной техногенной оболочки очевидна, а её распад чреват разрушениями геологического и космического масштабов, так как её экспансией нарушено стихийное равновесие Земли, отравлены жизненно важные сферы планеты, включая ближайшие слои Тонкого Мира.

Но провидческий ум В.И.Вернадского прозрел неизбежность проявления высшей реальности через людей – носителей нового сознания: «В мире реально существуют только личности, создающие и высказывающие научную мысль, проявляющие научное творчество – духовную энергию. Ими созданные невесомые ценности – научная мысль и научное открытие – в дальнейшем меняют <…> ход процессов биосферы, окружающей нас природы.

Взрывы научного творчества, повторяющиеся через столетия, указывают, следовательно, на то, что через столетия повторяются периоды, когда скопляются в одном или немногих поколениях, в одной или многих странах богато одаренные личности, те, умы которых создают силу, меняющую биосферу. Их нарождение есть реальный факт, теснейшим образом связанный со структурой человека, выраженной в аспекте природного явления. Социальные и политические условия, позволяющие проявление их духовного содержания, получают значение только при его наличии» [34, с. 543].

Значит, спасение снова во внутреннем мире человека, который способен светоносным творчеством проявлять духовную энергию, без таких людей взрыв научного творчества невозможен. А в наше время, как это было предначертано, преображение жизни «грядёт в доспехе лучей лабораторных» [35, с. 133] через вхождение в жизнь осознания великих энергий.

Свами Вивекананда говорил: «Приведите в гармонию подвластный вам микрокосм, и макрокосм явит вам всю гармонию, в нём царящую.

Маленькая водяная капля в состоянии привести в равновесие всю вселенную. Не можем мы увидеть вне себя то, чем мы не являемся внутри» [36, с. 48], что сочетается с образом, который лама Анагарика Говинда назвал буддийской концепцией высшей реализации: «Это не капля, скользящая в океан, а океан, скользящий в каплю! Вселенная становится сознательной в индивидуальном (но не наоборот), и в этом процессе достигается целостность, при рассмотрении которой мы не можем больше говорить ни об индивидуальном, ни об универсальном» [32, с. 262].

Это возможно только благодаря тому, что в нас есть нечто огненное, сопричастное Единому или Богу, что вечно устремляет нас к Нему: «Для того, чтобы облечься в конкретную форму и тем самым познать Себя, в начале Великого века, Маха-­Юги, Бог отражает Себя, то есть свои собственные потенциальные атрибуты и качества, в то, что мы именуем пространством, которое в действительности есть вечная, всегда существующая субстанция. Эта субстанция – Акаша – есть основной принцип электрической энергии, первой манифестацией которой является эфир.

Тьма не имеет реального существования: достаточно свету засиять, как она исчезает. То же самое и с отражённой Вселенной: пока Свет Бога – Воля к творению – активна и творит, живое отражение этого Бога имеет своё временное существование, предел которого определяется этой же Волей.

Одно из самых серьёзных затруднений в нашем понимании этого отражения Бога заключается в том, что мы налагаем определённые ограничения на наши идеальные представления, стремясь охватить явление отражения в целом, вместо того чтобы уделить больше времени и внимания его составным частям, малым отражениям. В результате эта задача оказывается слишком сложной для нашего мышления. Если бы мы могли уяснить себе, что отражены не только все формы и степени субстанции, но и все возможные виды разума, все возможные атрибуты, качества и свойства любых форм и степеней силы и энергии, если бы поняли, что все они являются не только отражениями, но также и совершенно независимыми и обособленными инверсиями, перевертышами этих отражений, а следовательно и ложными по сравнению с истинными, – то задача намного упростилась бы. Единственно истинной, вечной формой жизни в таком мире теней является эго – Божественная Искра, или основа каждого существа. И будучи, так сказать, поймана и закреплена во Вселенной отражения, эта Божественная Искра наделена миссией трансмутировать это отражение таким образом, чтобы вернуть его к Богу с накопленным среди теней опытом» [37, с. 242-243].

Подтверждением вышесказанного может служить интерпретация эволюционного процесса становления техно­ и ноосферы, данная священником, философом и учёным-космистом П.А.Флоренским. В 1919 году о.Павел Флоренский написал работу «Органопроекция», в которой высказал мысль о том, что орудия труда, которые создал человек, устроены по образу органов, так как «одно и то же творческое начало в инстинкте зиждет подсознательно тело с его органами, а в разуме – технику с её орудиями» [цит. по: 38, с. 146]. Органы и связанные с ними чувства находят продолжение в многочисленных приборах, инструментах, приспособлениях, образуя целую искусственную систему. Последовательно разворачивая уровни продолжения и проявления вовне человеческого организма, П.А.Флоренский находит морфологическое тождество между отдельным органами и орудиями, морфологические модели которых действуют на иерархически расположенных уровнях: молекулярном, антропологическом, социальном, космическом. Причём это созидание не ограничивается внешней проекцией органов, а, углубляясь внутрь, оттуда, из внутреннего мира разных планов сознания, как бы расширяя ограниченные масштабы тела, строит вовне дом, храм, внешний мир. Это подобно тому, как паук из себя добывает материал и ткет пространство своей деятельности или Брахман (или Бог) периодически манифестирует из Себя вовне весь многообразный мир. Такое функционально-­морфологическое действо, по мнению Флоренского, является формой сознательно направленной и «беспристрастно» регулируемой эволюцией частью эктропического процесса (понятие «эктропия» Флоренский связывает с деятельностью мирового Логоса, направленной против Хаоса). Это действо, создающее жизненную субстанцию (или её «стилизацию») имеет пластического посредника – универсальную перво-­силу [см.: 38, с. 147].

Интересно отметить, что особая роль в этом грандиозном процессе отводится электричеству [39]. Причем, критикуя механицизм и отмечая очень формальную схожесть нервной системы с электроприборами, Флоренский считает, что электричество – это «универсальная физическая причина», лежащая «глубже разделения отдельных видов энергии», и даже разделения материи и энергии, и их объединяющая. Он пишет о том, что электричество – «частный случай первоматерии или <…> перво­силы, которая есть носитель не только всех физических, но и оккультных явлений мира», «будем ли мы называть эту всепричину одом, астралом или иными подобными терминами», и приходит к мысли о теснейшей связи психики и электричества, в которой эта «перво­сила» служит пластическим посредником [цит. по: 38, с. 146-147]. П.А.Флоренский вплотную подходит к понятию Фохата – космического электричества, имеющего много градаций на шкале утончающихся форм вездесущей материи. Но для созерцания таких высоких светоносных форм нужно открыть глаза очищенного сердца. Фохат, будучи разновидностью космического Огня, насыщает все жизнедательные явления, привнося сущностное дыхание многообразным формам бытия, своими сияющими искрами придавая жизнь атомам. Он питает психическую энергию и строит мосты к дальним мирам. «Как известно, сама Первичная Материя, Materia Matrix, не проникает до земной сферы вследствие турбильона заражённых низших слоев, но так называемый фохат, представляющий грануляцию первичной материи, в виде искр может достигать земной поверхности и даже может быть уловим некоторым зрением, когда солнечный луч пересекает химический планетный луч, окрашивая искры по химическому составу луча» [40, 144]. Притягивать из пространства такую огненную мощь способен только высокий дух. Аппараты нашего микрокосма могут более совершенным образом, чем рукотворные изобретения, овладевать тайнами беспредельного многообразия миров.

Идеи, близкие «органопроекции», выдвигались до П.А.Флоренского, например Г.Т.Фехнером (1801–1887), основателем психофизики, который, как и Флоренский, был склонен к метафизике и космизму, интересовался паранормальными явлениями, изучал восточную философию, доказывал существование души у растений и считал всю Землю огромным живым организмом, душа которой, состоящая из душ всех людей, связана с сообществом планетарных душ космической иерархии, ведущей к Богу. Свой естественнонаучный метод познания Фехнер определял как «обобщения посредством индукции и аналогии». Но свою индукцию он основывал на выбранных, а не строго научных фактах (как рассуждал о его методологии В.Вундт – знаменитый физиолог и психолог, в конце жизни занимавшийся проблемой психологии народов), не стремясь их статистически достоверно проверять, так как его интересовали не столько близкие друг другу явления, сколь разнородные [см.: 38, с. 149].

Ещё одним предшественником Флоренского был А.Цейзинг (1810–1876), который выдвинул учение о пропорциях человеческого тела, основанное на проникающем всю природу и искусство морфологическом законе. В основе этого закона было «золотое сечение». Цейзинг распространял его влияние на всю природу и культуру и на связь человека с Богом. Некоторые из наблюдений Цейзинга были подтверждены в разных областях современной науки.

Надо отметить, что золотое сечение наделено глубоким онтологическим смыслом, который отражает, как считает архитектор И.П.Шмелев, «универсальный принцип резонансной организации пространственно-временного континуума и гармоническое единство всех его объектов» [41, с. 151-152]. Имеются работы, подтверждающие важную роль этой божественной пропорции: в структурах многих биообъектов, в чередовании электрических импульсов головного мозга, в генном аппарате, в обращении планет Солнечной системы, при анализе пропорций памятников архитектуры и живописи разных народов, в исследованиях тайны египетских пирамид и принципов музыкальной гармонии, в психологии (работы И.П.Шмелева, И.Ш.Шевелева, К.П.Бутусова, М.А.Марутаева, Н.А.Померанцевой, А.А.Соколова и др.).

Стремлением проникнуть в тайну гармонических созвучий Бытия наполнены слова В.И.Вернадского: «Я хочу понять те силы, какие скрываются в материи, я хочу узнать те причины, которые заставляют её являться в тех правильных, математически гармоничных формах, в каких мы всюду видим и чувствуем её. И одно из звеньев этой гармонии материи – мы сами и все живые существа» [42, с. 90].

Подобные взгляды восходят к размышлениям Пифагора и Леонардо да Винчи, а И.В.Гёте, перефразируя Пифагора, говорил: «Числа не управляют миром, но показывают, как управляется мир».

Об искусстве проекции внутреннего мира размышляли мыслители и творцы Возрождения. Отмечая важность отражения мира, Леонардо призывает художника учиться творческому искусству формирования образа в душе, ибо всё, что существует во Вселенной как сущность, как явление или как воображаемое, художник имеет сначала в душе, а затем в руках. Зримость внутреннего и внешнего для Леонардо, как позднее для Гёте, была основополагающей. Через реальные формы земной красоты, воплощённые дерзания мысли учил художник прозревать невидимое, всесвязующее, закономерное. «Живопись должна в одно мгновение вложить в восприятие зрителя всё свое содержание».

Позже Н.К.Рерих, неоднократно обращаясь к мнению Леонардо, писал: «Леонардо заповедал: “Тот, кто презирает живопись, презирает философское и утончённое созерцание мира, ибо живопись есть законная дочь или, лучше сказать, внучка природы. Всё, что есть, родилось от природы, и родило, в свою очередь, науку о живописи”. Вот почему говорю я, что живопись – внучка природы и родственница Бога. Кто хулит живопись, тот хулит природу”.

“Живописец должен быть всеобъемлющ. О художник, твоё разнообразие да будет столь же бесконечно, как явления природы! Продолжая то, что начал Бог, стремись умножить не дела рук человеческих, но вечные создания Бога. Никому никогда не подражай. Пусть будет каждое твое произведение как бы новым явлением природы» [43, с. 143]. Знание в понимании Леонардо да Винчи – не только великая способность человека, но и жизненная потребность, определяющая его отношение к миру. Знание помогает раскрыть творческие силы человека: «Там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать с помощью той же самой природы бесчисленные виды новых вещей».

Другой великий мыслитель Возрождения – Джордано Бруно – обожествляет порождающую силу природы, космичность красоты самовоспроизводящейся материи: «Итак, пойми, где находятся природа и Бог, – ибо там находятся причины вещей, смысл первоначал, судьба стихий, зародыши рождающихся явлений, основные формы, деятельное могущество, всё, приводящее в движение, всё прославленное своим названием первичной субстанции. Это материя, пассивное могущество, всегда проявляющееся в единстве. Нельзя допустить бытия творца, нисходящего свыше, дающего порядок, творящего извне. Искусство во время творчества рассуждает, мыслит. Природа всё творит мгновенно, без размышления. Искусство имеет дело с чуждой материей, природа – с собственной материей. Искусство находится вне материи, природа – в самой материи. Даже более того: она сама есть материя. Таким образом, материя творит из своего собственного лона. Она сама есть свой внутренний творец, живое искусство, изумительное умение, подсказанное мыслью, сообщающее действие своей материи, а не чуждой. Она не медлит, не размышляет, не рассуждает, но свободно творит из себя, подобно огню, который сияет и сжигает, подобно свету, свободно несущемуся в пространстве» [44, с. 312]. Но в этой свободно творящей способности материи-природы, подобной свету и огню, уже сияет потенциал духа, и всё бытие насыщается космической силой духоматерии. А вот искусство, согласно представлению Д.Бруно, более представляет собой образ развоплощённой материи, чем то генетическое родство с Богом и природой, которое провозглашается у Леонардо. Но именно это родство ставит самого человека в центр мироздания, делает его наследником и Бога, и природы, именно оно наделяет человека божественными способностями возвышенно мыслить, чувствовать и творить, без чего не было бы и искусства, и науки.

Изменения в религиозно-философской мысли, в содержании искусств и научных представлениях на разных уровнях отражают смену исторических периодов заземленности или одухотворенности сознания.

Исторически смена стилей мышления отражала разные этапы самопознания и порождала формы, свидетельствующие о наиболее прорабатывающихся пластах сознания человека. Так, например, искусство Средневековья повсеместно использовало обратную перспективу, чего не было в плоских изображениях Египта и Вавилона. Но при этом египтяне прекрасно понимали геометрическую пропорциональность, составляющую основу теории гармонии, и даже на её основе в рисунках кодировали сокровенные знания. Таким образом, они через века донесли до нас представление о том, что «гармония как космический феномен есть неотъемлемый атрибут сознания» [45, с. 58]. Доступное египетским жрецам и скрываемое ими знание о золотом сечении, характеризующем «поле сознания», у эллинов претерпело относительную десакрализацию и заземленность и превратилось в проявленное достояние философов, ваятелей, архитекторов… Внутренний смысл тысячелетий египетского искусства, как справедливо отмечает о. П.Флоренский, носил строго канонический характер и был близок иероглифическому языку и метафизической изобразительности. В нём не было места ни прямой, ни обратной перспективе, ибо в используемом ими способе организации пространства и форме выражения сознания не было существенных ограничений «религиозной объективности и сверхличной метафизичности» [46, с. 50]. Перспектива прежде возникает в прикладном искусстве, которое всегда более иллюзорно, обманчиво и декоративно, нежели, например, более чистое искусство живописи, которое, как считал о. П.Флоренский, «хочет быть, прежде всего правдою жизни, жизнь не подменяющею, но лишь символически знаменующею в её глубочайшей реальности» [46, с. 51]. Поэтому о. П.Флоренский считал обратную перспективу Средневековья более высокой формой выражения надземного мира, чем, например, возврат к прямой перспективе, свойственный искусству Возрождения.

С проявлением механистической картины мира, начавшимся в XVII веке, усиливавшееся разделение Бога и природы породило разлад в самом человеке. Взаимосвязь всех миров и утверждение их первоосновы должно происходить в сознании человека, приближая этим огненную реальность Бытия, реальность, которая выше иллюзий пространственно-временных ограничений. Разлад, привнесённый плодами машинной цивилизации, нарушение гармонии внутреннего мироустройства человека привели к потере смыслов существования, к подмене основных эволюционных ценностей жизни, питаемых и охраняемых культурой.

Только с начала ХХ века подъём идей космизма в философии, искусстве и науке на новом уровне познания стал возвращать утраченное единство божественного, человеческого и природного миров, а сознание человека озарилось одухотворяющими его измерениями, что придало этому новому становлению Бытия исконную космичность и более осознанную взаимосвязанность внутреннего и внешнего. Не будь этого, силы разъединения могли бы стать ещё более серьёзной угрозой для жизни на земле. В.И.Вернадский обосновывал космические истоки земной жизни и неизбежность эволюции материи, насыщенной биогеохимической энергией, которая, как и научная мысль, преобразует биосферу – живое планетное тело и строит ноосферу – более духовную космо-­земную форму разумного объединения человечества, причём высшей формой этой энергии, согласно рассуждениям В.И.Вернадского, является энергия человеческой культуры. К.Э.Циолковский говорил о разных возможных формах сознательной жизни в других мирах, о бессмертии, о будущем человечестве как едином виде лучистой энергии. Силы иных миров могут взаимодействовать с земным человечеством, чему сам Циолковский был свидетелем и о чём писал: «…я допускаю, что некоторая часть такого рода явлений – не иллюзия, а действительное доказательство пребывания в космосе неизвестных разумных сил, каких­то существ, устроенных не так, как мы, по крайней мере из несравненно более разрежённой материи» [47, с. 62]. П.А.Флоренский советовал В.И.Вернадскому обратить внимание на особую часть вещества, вовлечённую в кругооборот культуры, на стойкий слой вещественных образований, проработанных духом (как, например, в произведениях искусства), который он называл пневматосферой. Рерихи, идя дальше, утверждали эволюционную роль Культуры и могущество новых энергий Космоса, сужденных человечеству, стоящему у порога познания многообразных свойств питающей жизнь и вездесущей психической энергии, огненным, устремлённым к дальним мирам венцом которой является мысль.

Человек, продолжая вовне свои органы и проецируя чувства, разворачивая и воплощая всё мыслимое, тем самым тоже уподобляется Единому, творчески и эволюционно возвращая Ему достижения познающей себя материи. Через такую манифестацию духа человек возвращается к Нему, выходит на космический простор, приобщается к вечности, осознаёт своё исконное бессмертие. «Различные формы космической энергии, вещество, мысль, взаимодействия, разум и всё остальное являются просто проявлением космического разума или, как мы отныне будем говорить, Высшего существа», – утверждает Вивекананда. Из этого Единого всё исходит, в Него всё возвращается, «в Нём мы живем, действуем, в Нём мы есть» [48, с. 252]. Мы творим в Космосе и Космос творит в нас.

Подчиняя свою низшую природу высшей цели Общего Блага, устремляясь к дальним мирам, приобщающийся к культуре и овладевающий психической энергией человек сможет обрести более сущностное знание, ибо этим путём в свете духа он учится видеть и познавать душу явлений.

В последующей истории европейской культуры идея единства человека, природы и космоса утрачивается, человек всё сильнее чувствует свой отрыв от мира, и противопоставление субъектно-­объектных отношений, «я» и окружающей среды, чуждой или враждебной ему, приобретает всё более острый характер. Наконец, человек, эгоистично желая покорить и использовать природу, приходит к отрицанию самого себя – в век механической, машинной цивилизации, утеряв ориентиры духовной эволюции, он становится рабом им же порожденных технических монстров [49]. На новом витке эволюции эту спасительную идею единства вернули мыслители-­космисты. Подлинной сокровищницей стал дар Учителей Востока, принесённый семьёй Рерихов, а до них труды Е.П.Блаватской и Учение Храма. Воспользуемся ли мы этим великим опытом и знаниями для новых научных открытий и культурного воспитания будущих поколений?

 

Методы организации культурно-психологического пространства научной деятельности [50]

В последние десятилетия появилось множество фактов, концепций и теорий, подтверждающих опыт прошлого и говорящих об онтологичности психических процессов.

Как было обосновано в предыдущих разделах, целый ряд методологических положений классической и неклассической парадигмы становится неприемлемым в постнеклассической парадигме, возникающей в русле исследований в квантовой физике, космологии, синергетике, в изучении полей и излучений живых организмов и энергоинформационного взаимодействия, в которых участвует психическая энергия.

Методологические требования к воспроизводимости и статистической достоверности научных исследований, которые обязательны в классической методологии науки, сегодня должны быть расширены и существенно изменены с учётом многофакторности условий, влияющих на живые организмы. Исследователю «тонких» взаимодействий (особенно дистанционных) людей или иных живых организмов важно, по мере возможного, учитывать их психическое (или психофизиологическое) состояние, природнокосмические и пространственные факторы и влияние всех присутствующих во время испытания.

В Санкт-Петербурге, начиная с конца 1970-х годов, группой исследователей, при непосредственном участии автора данного сообщения, были предложены, обоснованы и экспериментально апробированы новые методы синтеза «культурно-­психологического пространства» научно-художественными средствами. Это «пространство» специально создавалось для указанных исследовательских целей [51].

Такое пространство должно способствовать гармонизации взаимосвязей всех участников, оно многомерно, подвижно и в зависимости от поставленных задач может синтетично включать использование естественно-­природных и искусственных сред, создаваемых с применением музыки, светоцветовых факторов, специальных ароматов, ритмической организации семантических и физических полей. При этом инициируются творческие способности присутствующих, выявляются их резервные возможности [52]. Важно отметить, что достигается это не за счет манипулирования сознанием людей, а посредством создания условий для свободного раскрытия внутренних духовных накоплений, для чего использовался богатый потенциал мировой культуры. Исследования проводились с многочисленным контингентом разного социального и культурного уровня.

Важно также отметить, что как отдельным культурным традициям в разные века было свойственно порождать разное видение мира и способы мышления (образно-­ассоциативное; зрительно-­осязательное; динамичное, воспринимающее временную протяженность в звуке и свете и т.п.), так и моделируемое средствами искусства «культурно-­психологическое пространство» способно за счёт резонанса, конфликта или дополняющего взаимодействия с внутренним миром человека направленно выявлять разные качества сознания. Для осуществления этих целей были созданы специальные программы, моделирующие и организующие особые среды восприятия (перцептивные среды – ПС).

Эти программы, в определённом сюжетном сценарии используя произведения искусства (музыка, поэзия, элементы театрально-игровой деятельности и др.) с возможным включением психофизиологических стимулов (тембр, высота звука, тональность, цвет, запах, фактура и др.), представляют, скорее всего, новый жанр синтетического искусства, возникающий как следствие взаимодействия достижений гуманитарных и естественных наук. Программы создаются как целостные комплексы, не сводимые к демонстрации произведений искусства, и каждая из них предназначена для конкретной исследовательской цели с подобранным и оценённым контингентом участников.

Структура программы строится как прообраз «траектории» в пространстве состояний и в целом должна соответствовать «допустимым», реализуемым последовательностям состояний. При этом возможно моделировать «природно-космические» ритмы: суточные, сезонные, годовые, онтогенетические и др. [53]. Синтез «культурно-­психологического пространства», органичной составляющей которого являются ПС, включает и попытки сочетаний так называемых «стихий», имеющих свои аналогии в произведениях искусства и в других используемых факторах.

В основе применения художественных средств в синтезе ПС лежит представление о том, что при адекватном восприятии произведения искусства растормаживается творческая активность субъекта, актуализируются психические состояния, характеризующиеся повышенным уровнем сенситивности и интеллектуальной деятельности, проявлением глубинных особенностей личности. Сопричастность творческому акту художника в процессе восприятия преобразуется в форму собственной духовной деятельности. Рефлексия произведений искусства, конструирующих ПС, становится силой, образующей новые установки в отношениях с действительностью, восприятие которой происходит уже в семантически наполненном, культурно-­психологическом пространстве. Такое пространство актуализирует многочисленные взаимосвязи человека со средой и способствует пробуждению многих его социокультурных, психофизиологических и информационно-­энергетических ресурсов. Трудно переоценить роль культурно-­психологической установки в процессах адаптации и деятельности человека, особенно в экстремальных и необычных условиях. Мобилизация внимания, воли, энергии в этих случаях обусловлена возможностями ментальной личностно-значимой интерпретации внешних событий и внутренних переживаний [53].

Овладение культурно-­историческим опытом человечества, воплощённым в эстетических формах искусства, открывает новые возможности в организации процессов взаимодействия человека с культурной и природной средой, ноосферой и биосферой. Как подчёркивал В.И.Вернадский, подобный процесс осуществляет и творческая научная мысль, воздействуя на окружающее живое и косное вещество и этим изменяя энергетику биосферы, выявляя и организуя её взаимосвязь с ноосферой.

Создание программ осуществлялось с учётом проводимого личностного и ситуативного тестирования функциональных состояний. Соответствующие исследования включали в себя методы психологического, физиологического и психоэнергетического тестирования.

Создаваемые «перцептивные среды» и «культурно-­психологические пространства» способствуют проявлению особых состояний сознания и могут, кроме учебно-образовательных и исследовательских целей (например, повышения воспроизводимости и качества результатов исследований свойств психической энергии или направленного преобразования функциональных состояний человека), иметь оздоровительное назначение, содействовать гармонизации сознания участников «малых групп» и созданию оптимальных систем жизнедеятельности.

Опыт этих исследований пригодился и для проведения в 1990 г. первой в истории культурной программы «Космос–Человек–Культура», осуществлённой под Знаменем Мира в космическом пространстве на борту орбитальной станции «Мир» летчиком-космонавтом А.Н.Баландиным [54].

В этих исследованиях учитывались методологические рекомендации, содержащиеся в Живой Этике, трудах Рерихов и близких им по духу источниках, как древних, так и нашего времени.

 

Образ новой картины мира [55]

Без устали великий ум указывает на новые возможности,

на новые пути, на возможный расцвет будущий. Великий

учёный не может не быть и великим гуманистом. Чем шире

ум, тем целостнее протекает перед ним река жизни.

Н.К.Рерих

Научным картинам мира предшествовали мифологические и религиозные картины. Каждая из такого рода обобщенных представлений о познании и преобразовании мира, о месте и цели минералов, растений, животных и человека в этом и других мирах, о возможных иных (более высоких и более низких или совсем отличных и несравнимых между собой) формах жизни исходила из разных уровней знаний и зависела от степени искажений и ошибок, бытовавших в разное историческое время. Каждая из картин мира включала части или отражения других картин. Более поздние картины мира формировались в зависимости от предыдущих, боролись с ними или ассимилировали их основные характеристики, чаще всего видоизменяя и переформулируя их. Научная картина мира претерпевала качественные изменения, вызревая в теле других моделей мироустройства и окрашиваясь разным опытом сознания людей Востока и Запада.

Новая научная картина мира возникает на основе космического мышления, которое расширяет, существенно дополняет и одухотворяет научное. Этому вопросу посвящен ряд публикаций и выступлений академика РАЕН и РАКЦ Л.В.Шапошниковой и, в особенности, программный доклад на эту тему, сделанный ею в 2003 г. на конференции «Космическое мировоззрение – новое мышление XXI века» [56].

Мы попытаемся, не претендуя на полноту взгляда и точность формулировок, перечислить некоторые возможные характеристики новой научной картины мира, исходя из приблизительного (даже по возможностям человеческой мысли и языка) образа:

Единство Мира, проявленное из одной скрытой, вечной, самосознающей Абсолютной Причины–Принципа и выраженное в отражающем этот Принцип беспредельном множественном потоке иерархических систем – миров, существ и творческих сил, в разной степени гармонично-причинно-согласующихся, представляющих разные уровни организации и разные степени и формы сознательности и подвижности единой духоматерии, постоянно пребывающей в эволюционных (инволюционных) циклах манифестаций и угасаний её потенциальных и актуальных свойств.

Свойства:

1. Единство и взаимосвязанность целостной системы, её иерархичность.

2. Согласованность по законам гармонии иерархических уровней. Причём золотое сечение является выражением универсального принципа резонансной организации пространственно­временного континуума и гармонического единства всех его объектов.

3. Открытость, нелинейность и аналогия («голографичность», микро­ и макрокосмическое соответствие).

4. Космический масштаб условий жизнедеятельности и взаимосвязанности систем эволюционирующих (и инволюционирующих) миров, сил и дифференциаций единоначальной энергии.

5. Участие в жизнедеятельности систем и миров человека (внутреннего и внешнего), творческих сил природы, высшего более совершенного человека (других существ) в меру доступных земных (в Солнечной системе) возможностей и условий существования.

6. Существование множественности миров (и бесконечной делимости материи, при наличии первоосновы) видимых и невидимых, мыслимых и немыслимых, измеряемых и обнаруживаемых или нет психическими или физическими средствами. Также существование разной степени разумности (в т.ч. бесконечно превосходящей человека).

7. Космоцентризм картины мира с существованием иерархии энергетических Центров, обеспечивающих глобальность функций космической жизнедеятельности («Космических Магнитов», среди которых присутствует и основной центр – «Космическое Сердце»).

8. Для ноосферы и биосферы Земли – Культуроцентризм, где Культура осознаётся в качестве универсальной живой синтезирующей среды и смыслообразующей оси (закона) организации и гармонизации всех сфер жизнедеятельности в ноосфере Земли. Понимание Культуры как Почитания Света, как благоприятного условия существования на Земле Учителей человечества и высших форм жизнедателей, очистителей и охранителей и как условия для реализации высшей целесообразности человеческой деятельности для формирования необходимых качеств сознания, поддерживающего единство природно-космических, социально-­исторических и психофизиологических начал человека. Через Культуру формируются наиболее целесообразные нормы, ценности и векторы развития эволюционирующих взаимосвязанных подсистем, организуются способы и формы обеспечения этого развития энергиями.

9. Наличие причинно-следственных рядов (условное название) проявлений и затуханий (разворачивания и сворачивания) различных форм и разных уровней одухотворённости материи.

10. Ритмическая организованность и согласованность связей системы (систем) и присутствие резонансных процессов.

11. Относительность временно-пространственно-­причинных связей.

12. Самоорганизация процессов и материальных манифестаций.

13. Наличие качественно-новых научных областей познания (введение в науку целого ряда новых метанаук), в первую очередь исследования и овладения свойствами психической энергии, расширения сфер социальной деятельности, углубления познаний в области этики и психологии, космических и астрономических исследований, в том числе для исследования других Миров (Тонкого и Огненного), создания новых художественных (эстетических и этических) форм образования и воспитания, реализации полноценного междисциплинарного синтеза и других сопутствующих этому новых (или обновленных) форм жизнедеятельности.

14. Признание, изучение и освоение тонких энергий, особенно психической энергии, внедрение новых знаний о них в жизнь, ибо саму жизнь можно приблизительно определить как способ обмена, преобразования (трансформации) и трансмутации многочисленных дифференциаций этой единоначальной энергии. Причём будет доказано, что сама мысль является одним из высоких видов этой энергии. Все известные виды энергий и взаимодействий не могут быть правильно поняты в новой научной картине без понимания свойств психической энергии.

Эти характерные черты основаны на космических законах, о которых говорится в Живой Этике, Учении Храма и работах Рерихов. Назовем некоторые из них: Закон учительства (учитель–ученик), или Закон Иерархии; Закон аналогий; Закон притяжения и отталкивания (закон тяготения); Кармический Закон – причин и следствий; Закон воздаяния; Закон даяния и приятия; Закон циклов; Закон реинкарнации; Закон действия пар противоположностей; Закон централизации; Закон эволюции; Закон сцепления–жертвы; Закон Служения; Закон Милосердия…

«СВЕТ ВПЕРЕДИ»

Человечеству нужно не только найти новые научные методы, но пересмотреть достижения технической цивилизации, соотнести их с процессом эволюции сознания. Такой путь откроет для науки духовные измерения и даст ей возможность стать органичной частью Культуры. Процесс постижения космического пространства имеет результатом изменение масштабов нашего сознания. Когда душа и мысль познают мироздание, они обнаруживают в себе свойства этого мироздания. Новые методы научного познания, направленные к поиску единства, заложены в Живой Этике и должны строиться на новых мировоззренческих подходах, основываться на целостном миропонимании сущностных взаимосвязей природы, человека и космоса. Неизменным основанием космической эволюции являются: двуполюсность проявления внутреннего единства духоматерии; спиральная цикличность проявления форм жизни в её внешних временных оболочках при бессмертии духа; существование беспредельного множества видимых и невидимых миров и их эволюционная связанность творчеством Иерархии Света; возможность беспредельного духовного совершенствования.

«Беспредельность во всём, а также и в нашем понимании строения Космоса и бесконечности уявлений великого неизвестного – материи, из которой Он состоит, свойства и виды которой только частично открыты современной наукой. Человечество идёт к новым великим научным открытиям, долженствующим затмить собою всё, что достигнуто до сих пор. Людям предстоит пережить великую революцию в науке, которая поставит на твёрдый фундамент научного обоснования чудеснейшие свойства вновь открываемых видов материи и энергии. Велико будущее, и Свет впереди» [57, янв. 2].

 

Литература и примечания

[1] Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М., 1981.

[2] Цит. по: Spence J. Anecdotes, Observations and Characters of Books and Men. London, 1820.

[3] Фурсей Г.Н., Рюмцев Е.И., Чирятьев М.Н., при содействии и участии Лихачева Д.С. Наука и образование в общем контексте культуры как определяющий фактор устойчивого развития России. СПб., 1998. – С. 89-93.

[4] См.: Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии // Космология: теория и наблюдения. М., 1978.

[5] Менский М.Б. Квантовая механика: новые эксперименты, новые приложения и новые постановки старых вопросов // Успехи физических наук. 2000. Т. 170, № 6. – С. 633-634 (с этой статьей М.Б.Менского можно также ознакомиться на сайте: http:// www.ufn.ru/ufn2000/ufn00_6/Russian/r006c.pdf).

[6] Грани Агни Йоги. 1968 г. IX. Новосибирск: Алгим, 1996.

[7] О’Нил Д.Д. Гений, бьющий через край: Жизнь Николы Теслы / Пер. с англ. М., 2006.

[8] Письма Елены Рерих. 1929–1938. В 2 т. Т. 1. Минск, 1992.

[9] Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 1988.

[10] Канке В.А. Основы философии. М., 2005.

[11] Аруцев А.А., Ермолаев Б.В., Кутателадзе И.О., Слуцкий М.С. Концепции современного естествознания // Учебное пособие МГОУ. М., 1999 // http://nrc.edu.ru/est/r1/2.html.

[12] Живая Этика. Аум.

[13] Бэкон Ф. Новый органон / Пер. с англ. // Антология мировой философии. М., 1970.

[14] Грани Агни Йоги. XI. Новосибирск: Алгим, 1997.

[15] Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. В 2 т. Т. 1. М.: Эксмо, 2002.

[16] Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики // Советское радио. М., 1970.

[17] Вернадский В.И. Из дневника (февраль–март 1920 г.) // Прометей: Ист.-биогр. альманах. Т. 15. М.: Молодая гвардия, 1988.

[18] Учение Храма. В 2 ч. Ч. 2 / Пер. с англ. Е.П.Инге. М.: МЦР; Мастер­Банк, 2001.

[19] Живая Этика. Надземное.

[20] Напомним, что, согласно копенгагенской интерпретации, в момент измерения квантового объекта исследователем происходит редукция квантовой системы и она принимает одно состояние из множества возможных, утрачивая (редуцируя) прочие состояния. Наблюдение изменяет не только наши знания о системе, но и вероятностные характеристики её поведения. Т.е. наблюдатель, измеряющий прибором, влияет на свойства измеряемого состояния и, таким образом, становится участником, а изучаемое событие ограничено наблюдением. И реальность меняется в зависимости от того, наблюдаем ли мы её или нет. При этом «измерение и результат наблюдения всегда описываются в понятиях классической физики. То, что выводится из наблюдения, есть функция вероятности» (Гейзенберг В. Копен-гагенская интерпретация квантовой теории //http://www.ihst.ru/personal/apech/Heizenberg.html).

[21] Everett H. Relative State Formulation of Quantum Mechanics // Reviews of modern physics, 29 (3), 1957; http://www.chronos.msu.ru/nameindex/everett.html.

[22] Менский М.Б. Концепция сознания в контексте квантовой механики // Успехи физических наук. 2005. Т. 175. № 4.

[23] Менский М. Б. Человек и квантовый мир. Фрязино: «Век 2», 2005.

[24] Живая Этика. Мир Огненный. Ч. 2.

[25] Живая Этика. Мир Огненный. Ч. 3.

[26] Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. В 2 т. Т. 1: Космогенезис / Пер. с англ. Е.И.Рерих. Комм. А.Владимирова. М., 2007.

[27] Аредаков А.А. Онтологические и гносеологические основания антропного принципа // www.bali.ostu.ru/umc/arhiv/2007/1/Aredakov.doc. см. также п. 4 данного списка.

[28] Буданов В.Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и образовании. М., 2007.

[29] Грани Агни Йоги. VIII. Новосибирск: Алгим, 1995.

[30] Рерих Е.И. Письма. Т. 7. М.: МЦР; Благотворительный Фонд имени Е.И.Рерих; Мастер­Банк, 2007.

[31] Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М.: Книга, 1991.

[32] Лама Анагарика Говинда. Психология раннего буддизма. Основы Тибетского мистицизма / Пер. с англ. А.И.Бреславца. СПб., 1993.

[33] Свами Вивекананда. Миссия Будды – миру / Пер. с англ. Р.Г. СПб., 1992.

[34] Вернадский В.И. Мысли о современном значении истории знаний (Доклад на первом заседании Комиссии по истории знаний АН 14 ноября 1926 г.) // Владимир Вернадский: Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М.: Современник, 1993.

[35] Рерих Е.И. Письма. Т. 6. М.: МЦР; Благотворительный фонд имени Е.И.Рерих; Мастер­Банк, 2006.

[36] Свами Вивекананда. Вдохновенные беседы. М.: Беловодье, 1993.

[37] Учение Храма. В 2 ч. Ч. 1 / Пер. с англ. Е.П.Инге. М.: МЦР; Мастер­Банк, 2001.

[38] Геллер Л. «Органопроекция»: в поисках очеловеченного мира // Звезда. 2006. № 11; оригинальная работа: Флоренский П. Органопроекция // Декоративное искусство. 1969. № 12.

[39] Сам П.А.Флоренский в более поздний период был сотрудником ГОЭЛРО, а работая в МГУ, занимался электротехникой, электрохимией и математикой, причём, обладая неординарными способностями (он, например, как пишет в дневнике, был способен целиком видеть ряд Фурье), в этих науках сделал много нового.

[40] Живая Этика. Агни Йога.

[41] Шмелев И.П. Язык структурной гармонии в архитектуре // Семиодинамика: Труды семинара. СПб., 1994.

[42] Вернадский В.И. Письмо Н.Е.Вернадской от 2.07.1887 // Вернадский В.И. «Я не могу уйти в одну науку…» (Из писем В.И.Вернадского к Н.Е.Вернадской) // Прометей: Ист.-биогр. альманах. Т. 15. М.: Молодая гвардия, 1988.

[43] Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 2. М.: МЦР; Мастер­Банк, 2000.

[44] Bruno G. Opera latine conscripta. V. 1. P. 2. Napoli-Firenze, 1879–1891.

[45] Шмелев И.П. Архитектор фараона. СПб., 1993.

[46] Флоренский П.А. Обратная перспектива // Флоренский П.А. У водоразделов мысли. В 2 т. Т. 2. М.: Правда, 1990.

[47] Циолковский К.Э. Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы. Калуга, 1928.

[48] Свами Вивекананда. Практическая Веданта. М., 1993.

[49] См.: Чирятьев М.Н. Космос Культуры // Мир Огненный. 1997. № 3. – С. 52-61.

[50] Данный раздел основывается на теоретических и экспериментальных работах автора статьи и его коллег, которые были начаты около 30 лет назад и проводились в Ленинграде (Санкт-Петербурге) при участии специалистов – психологов, психофизиологов, химиков, музыкантов, искусствоведов, режиссёров, врачей, физиков и др. в секции биоэлектроники НТО РЭС им. А.С.Попова, в Горном институте, во ВСЕГИИ, в Госуниверситете, в Сельскохозяйственной Академии г. Пушкина, в Интерьерном театре, со специалистами Военно­медицинской Академии, с космонавтами, со студентами Института театра музыки и кино (сейчас Академия театрального искусства) и в др. организациях. Исследователи имели опыт научно-исследовательской работы в области психо­био­энергетики и информационно­энергетических взаимодействий. Подробнее с результатами исследований можно ознакомиться в публикациях, упомянутых в разделе. За основу текста взята статья: Чирятьев М.Н. Опыт организации «культурно­психологического пространства» для гармонизации научной деятельности малых групп // Научно­практический вестник: Человек в социальном мире: проблемы, исследования, перспективы. 2001. Вып. 1 (№ 5). – С. 47-48.

[51] Чирятьев М.Н., Беляк Н.В. Научно­художественный синтез и преобразование психологического пространства // Семиодинамика: Труды семинара. СПб., 1994. – С. 153-169. (Труды семинара были представлены для публикации 5 октября 1982 г. и арестованы Парткомом Ленинградского госуниверситета, который счёл работу междисциплинарного семинара «идеологически вредной».)

[52] Чирятьев М.Н. Некоторые аспекты организации информационного пространства в антропоэкологических исследованиях // Космическая антропоэкология: техника и методы исследований: Материалы Второго Всесоюзного совещания по космической антропоэкологии. Л., 1984. – С. 350-353.

[53] Родионов В.Д., Смирнов В.А., Чирятьев М.Н. Методологический подход к организации перцептивных сред, предназначенных для направленного преобразования функциональных состояний человека // Космическая антропоэкология: техника и методы исследований: Материалы Второго Всесоюзного совещания по космической антропоэкологии. Л., 1984. – С. 391-395.

[54] Баландин А.Н., Чирятьев М.Н., Беляк Н.В., Лебедев Г.С. Знамя Мира в Космосе // Защитим Культуру: Материалы международной общественно­научной конференции, посвящённой 60-летию Пакта Рериха. 1995. М.: МЦР, 1996. – С. 185-191.

[55] За основу текста раздела взят текст автора из написанной им 2-й главы в книге: Фурсей Г.Н., Рюмцев Е.И., Чирятьев М.Н., при содействии и участии Лихачева Д.С. Наука и образование в общем контексте культуры как определяющий фактор устойчивого развития России. СПб., 1998. – С. 124-126.

[56] Шапошникова Л.В. Космическое мышление и новая система познания // Космическое мировоззрение – новое мышление XXI века: Материалы Международной научно-общественной конференции. 2003. М., 2004. – С. 52-81.

[57] Грани Агни Йоги. 1960 г. Новосибирск: Алгим, 1993.

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 415