VII. Земной маршрут космической эволюции

Н.К.Рерих

 

Иерархия, 430

 

Беспредельность, 245

 

Н.К.Рерих

1. Три меча

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ

В жизни каждого человека есть свои загадки. Загадки бывают мелкие и крупные. U Загадки Рериха были планетарного масштаба, если не сказать большего. Одна из них называлась «Три меча». Так была названа и одна из его картин (1932). На ней он написал три меча, высеченных на скале. Был ли это древний петроглиф или нечто, созданное воображением художника, – сказать трудно. Но скорее первое. Рерих был точен в изображении исторических памятников. Тому пример картина «Меч Гэсера» (1932), научный уровень которой оценил академик А.П.Окладников.

Мечи на картинах Рериха были точны и в то же время в чем-то символичны. Они как бы символизировали не только другую эпоху или другое время, но на них была печать и другого мира. От них веяло иной энергетикой. Иногда земные предметы проявляют неожиданные связи, особенно те, которые в той или иной степени участвуют в метаисторическом процессе. Не ошибусь, если скажу, что рериховские мечи относились к предметам такого порядка. Мечи, изображенные Рерихом, можно назвать мечами метаистории. В земном изображении они символичны, в своей реальности имеют отношение к космической эволюции. В философии Живой Этики мы находим расшифровку этой реальности.

«Меч пламенный является лучом доспеха духовного. Символ луча мечеподобного прошел все Учения, как самый трудный знак. Даже наиболее миролюбивые изображения утверждали меч. Не значит он желание насилия, но он указывает готовность защищать самое священное. Так можно увидеть среди огня бурного стройный меч над лбом воителя духа. Жаль, что запечатление излучения так еще не совершенно в земном мире! Можно было бы явить наглядные доказательства лучей и прочих огней» [1]. И еще: «Когда Владыка (Христос. – Л.Ш.) сказал, что несет земле не мир, но меч, то никто не понял великую Истину. Очищение духа огнем есть этот меч! Разве можно явить очищение не разя? Разве можно очистить устремление без уничтожения сора? Разве можно явить достижение без устремления духа? Только меч, разящий самость, приобщает дух к высшему миру. Почивающий на ложном мире строит, истинно, самоуничтожение. Так веление Владыки о мече дает образ очищения» [2].

Из вышеприведенных цитат мы познаем метаисторический смысл символики меча, заключающийся в повышении духовности человечества и расширении его сознания. Земной символ меча заключает в себе всю глубину космической эволюции. Второй фрагмент содержит разъяснение смысла слов Христа «не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34). Та же символика была использована и здесь. Христос был первым, кто использовал слова о мече в их метаисторическом смысле, придав этому смыслу космический характер.

Вместе с этим необходимо отметить, что начиная с глубокой древности мы встречаем упоминания об особых мечах. С их помощью обязательно добывается победа в самых трудных обстоятельствах. Таким был меч Гессера и меч-кладенец в русских былинах и сказках. Реальный смысл этих мечей остается символическим и не раскрывается в той степени глубины, которую мы находим в словах Христа. «Кладенец-меч, – читаем мы в Малом энциклопедическом словаре Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона, – оружие русских сказочных героев, хранящийся под заклятием в холме или под головою убитого витязя, дается в руки лишь богатырю» [3].

И в мече-кладенце, и в мече эпоса о Гессере можно увидеть не только земной символ, но и духовную, или волшебную, силу, дарованную герою или богатырю в их борьбе за справедливый мир. И волшебные мечи былинных героев, и меч Христа несут в себе тот же метаисторический смысл.

Мы также находим упоминание о трех мечах в истории нашей эры. Самое раннее из них – это волшебный меч легендарного короля Артура, который со своими рыцарями Круглого стола искал могущественный Грааль, наделенный духовной силой и неземной энергетикой. Об исторической реальности короля Артура существует немало различных мнений, но одно можно сказать: король Артур принадлежал скорее метаисторическому процессу, который время от времени сливался с земным историческим процессом. Но достаточного исследования по этой части жизни и деятельности короля Артура не проведено. Так или иначе король Артур или его духовный двойник были облечены важной миссией, связанной с космической эволюцией. И если углубиться в историю самого Артура, то, возможно, мы найдем в раннем Средневековье Европы некоторые изменения, связанные с сознанием и мышлением того времени. Артуровский эпос до сих пор популярен в европейских странах, и существует большая литература, где мы находим информацию об этой легендарной личности, его рыцарях Круглого стола, и попытки осмыслить эту легенду в ее реальном, а не символическом смысле.

Второй меч, как символ важнейшей метаисторической миссии, принадлежал Жанне д’Арк. Об этом уже рассказано в этой работе. Можно еще раз сказать об изменениях в истории Европы, которые были внесены героической и трагической деятельностью Жанны д’Арк – Вестника космической эволюции.

И, наконец, третий меч, вполне доступный для исследования, ибо события, связанные с ним, относятся к XX веку нашей эры и продолжаются и в XXI веке. Речь идет о двух Рерихах, Елене Ивановне и Николае Константиновиче, представлявших собой единое целое в метаисторическом процессе. Вот запись самого Рериха в его экспедиционном дневнике: «К вечеру двадцать восьмого прискакал Ч[ахембула] (Н.В.Кардашевский. – Л.Ш.) с мечом и с кольцом» [4].

Добавить мне к этому нечего. Именно во время Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. и Е.И.Рерихам были вручены меч и кольцо, свидетельствующие о важной метаисторической миссии обоих супругов. Эта миссия, без сомнения, была связана с космической эволюцией планеты Земля. Какая это миссия, нам предстоит разобраться в дальнейшем. Одно можно сразу сказать, что следы ее вдохновителей вели в Гималаи. Ибо там Николай Константинович искал три меча, так как третий меч символически и пророчески свидетельствовал о принадлежности самим Н.К. и Е.И.Рерихам. Таким образом, началась миссия третьего меча – символа и духовного Луча. Именно через Рерихов мы получаем информацию о мече Христа в метаисторическом источнике «Криптограммы Востока». Об этом уже было упомянуто в предыдущих разделах. Появление земного меча и у Христа было связано с Его путем в Обитель Учителей. Мальчик принес Ему этот меч, когда Христос ждал нужного времени, чтобы выйти в дорогу.

В 1933 году Николай Константинович пишет картину «Меч мира», подтверждающую космическую миссию художника и его супруги. Из странного краснофиолетового призрачного света возникает фигура воина. На его шлеме три круга «Знамени Мира». Меч лежит на его руках, сложенных в приветственном «пранаме». И одежда, и его традиционное приветствие свидетельствуют о связи носителя меча с Востоком. Был ли этот владелец духовного меча исторической личностью или просто символом, сказать трудно. Одно остается неопровержимым – Луч Высокого духа, который озарил космическое творчество обоих Рерихов на трудной земной дороге.

2. У порога Нового Мира

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ

Н.К.Рерих

Держава Рериха» дает нам представление о великом художнике и мыслителе, метаисторике и его качествах Вестника космической эволюции. Необходимо напомнить, что в земном творчестве космической эволюции супруги Рерих работали вместе и качества Елены Ивановны в этом труде играли важнейшую роль. Ее высокая духовность была уникальна и богата. Ее качества определяли многое в космическом творчестве супругов. Вот некоторые сведения о качествах и способностях Елены Ивановны.

Елена Ивановна родилась в Петербурге. Особенности Вестника проявились у нее с детства.

Нездешний мир, реальный и нереальный, приходил к ней обычно во сне, затем как бы отрывался от этого сна и становился явью, похожей на видение. Еще девочкой она поняла, что время этого странного мира было иным – в нем как бы одновременно существовало Прошлое, Настоящее и Будущее. И ей порой казалось, что она и в то же время не она когда-то проделала долгий путь через века и страны, память о которых, разбуженная кем-то таинственным и неощутимым, теперь оживала в ней.

Вот высокая фигура человека в белом возникает на фоне цветущей яблони в утреннем саду, потом постепенно размывается, как бы растворяясь в воздухе. И откуда-то из самых глубин ее существа поднимается воспоминание, что «где-то далеко живет Учитель Света» [5].

Однажды, когда девочка болела, она увидела двух высоких людей, смуглолицых, в тюрбанах. Они присели на ее кровать, и один из них тянул из ее сердца серебряную нить, а другой наматывал ее на клубок.

После этого опять приходил Учитель Света, и они вместе гуляли по саду. Учитель говорил ей о страданиях и бедствиях человечества, о подвиге и сострадании к обездоленным.

Когда она уже была матерью двух сыновей, появился тот Светлый Мальчик, который вновь напомнил ей об Учителе Света: «...комната начала наполняться голубоватым, как бы ярким лунным светом. Все предметы, стоявшие за плотной зеркальной ширмой, стали видимы, причем сама ширма, оставаясь плотной, приобрела прозрачность. От окна, находившегося на противоположной стене и на значительном расстоянии от моей постели, отделилась тонкая и светлая фигура Прекрасного Мальчика, лет 9-ти, в мягко светившемся белом одеянии с голубыми тенями в складках; большой широкий сегмент круга тончайшего радужного Света сиял над Ним. Мальчик, как бы скользя по воздуху вдоль стены, приближался ко мне... <...> ...совершенно поражающи были Его глаза, огромные, глубокие в своей темной синеве и пристально смотревшие на меня. <...> ...когда Мальчик придвинулся к моему изголовью и слегка склонился, чтобы лучше заглянуть мне в глаза, чувство нараставшей близости и любви перешло в экстаз острого сознания, что Мое горе – Его горе и Моя радость – Его радость, и волна всеобъемлющей любви к Нему и всему сущему залила мое существо. Блеснула мысль, что подобное состояние не может быть вмещено на земле, следовательно, это переход в иное существование. <...> Сколько времени продолжалось такое состояние, невозможно определить. Когда оно стало утихать, я открыла глаза, но уже все исчезло, и комната была погружена почти в абсолютную тьму, за исключением небольшой щели между занавесями окна» [6].

Иногда возникали моменты, когда казалось, что время куда-то сдвигается в прошлое и во всей его реальности и ощутимости вторгается в ее повседневную, обыденную жизнь, как бы приходя откуда-то из таинственного, запрятанного в тысячелетия небытия и вновь возвращаясь туда же. И она вплывала в эту жизнь, таившуюся в бархатных складках иных времен и пространств, действовала в ней и чувствовала ее. Потом это «вхождение» отзывалось, тянуще и болезненно, тяжелой, безысходной тоской.

Картины сменяли одна другую. Вот она в Германии, идет по старинному замку и в одной из комнат видит человека у стола. На столе разложены чертежи и инструменты. У человека длинные русые волосы и широкий бархатный камзол, отороченный мехом. Потом замок уходил и растворялся вместе с человеком, и возникали храмы, украшенные каменной резьбой, башни с древними надписями и процессия индийцев в белых тюрбанах.

Появлялась лестница с широкими площадками. «Все залито золотистым светом. На самой верхней площадке в длинных одеждах, собранных в мельчайшие складки, и в высокой прическе стою я, выделяясь силуэтом на общем золотом фоне. Передо мною на следующей площадке внизу стоит треножник, на нем фигурная, темная, бронзовая чаша, в ней курятся благовония» [7].

Оседланные арабские скакуны нетерпеливо бьют копытами, белые слоны, чьи спины покрыты золототкаными попонами, задумчиво качают хоботами, и стройный гибкий правитель, которому она протягивает своего маленького сына.

Обширный зал, весь центр которого занимает стол с разными яствами. Тут же, в этом зале, она ждет казни. Ей отрубят голову. «У главного внутреннего входа толпятся в пышных одеждах гости и придворные чины. К столу посреди зала подходит и садится Владелец замка в серебряном парчовом кафтане с синими бархатными прорезями и страусовым пером на небольшом берете (времен Франциска I). Рядом с ним сидит моя мать, близкая родственница этого Герцога, мое место за этим же столом, но и стула моего уже нет» [8]. Ее встречают раздраженно и насмешливо. Слуга, несущий блюдо, обливает ее соусом.

Сменялись костюмы и эпохи, исчезали замки, возникали кочевые шатры, уходили снежные российские поля, и появлялась прокаленная жарким солнцем земля Индии.

И только один таинственный человек из этих видений возникал чаще, чем кто-либо другой. Первый раз в 1910 году.

...В мраморном итальянском палаццо она открывает дверь в свою комнату, «на противоположной стене против кровати стояли высокие часы с маятником в шкафу. Она смотрит на эти часы и видит, как дверка шкафа раскрылась и из глубины появилась слегка светящаяся фигура рыцаря в серебряных латах. Рыцарь, смотря на нее, отчетливо произнес: “Конрад Рудендорф”. И исчез» [9]. Так состоялось первое знакомство с тем, кто пройдет за ней вплоть до XX века и в рясе иезуита захочет завладеть Камнем, данным ей Великим Учителем. Из скупых намеков, которые содержатся в ее записях и рассказах Учителя, трудно понять, что собой представлял этот таинственный персонаж ее видений, обретший затем в настоящей ее жизни вполне реальные очертания. Одно можно сказать, что был он человеком значительным, остро интересовавшимся энергиями, скорее всего разрушительными, и появлялся он тогда, когда ее историческая жизнь, нарушив свое плавное течение, устремлялась к Тем, кто вел ее по пути космической эволюции. Он начинал мешать ей, давая понять, что не все гладко на этом пути и даже Высокий Иерарх, приблизившийся к земле, не избежит трудностей и противостояния. Этот рыцарь в серебряных латах, обладая достаточно сильным лучом, будет потом мешать и Учителю в его экспериментальной работе с ней. И, как в приключенческом романе, время вырвет из небытия средневековой Европы еще одну таинственную картину. Развевающийся плащ всадника, стремящегося во что бы то ни стало перехватить ту, которая уже приближалась к монастырским воротам. Там, за крепкими стенами, должна была вместе с ней исчезнуть Великая Тайна новой энергии, время которой, и он знал об этом, еще не наступило. Но разрушение годится для всех времен. Он уже самодовольно усмехался, полностью уверенный в том, что еще несколько скачков коня, и он, пролетев по подъемному мосту, станет между ней и воротами. И вожделенная формула наконец окажется в его руках. Но подъемный мост в последний момент вдруг неожиданно начал подниматься, и конь, ставший на дыбы, чтобы прыжком преодолеть образовавшееся пространство, вдруг замер, как будто какая-то неведомая сила возникла на его пути. Всадник дал шпоры, но они лишь беспомощно скользнули по камню. Он не мог поверить своим глазам – конь окаменел. А в это время на той стороне монастырского рва неотвратимо и бесповоротно закрывались за беглянкой тяжелые кованые ворота. Потрясенный и еще не веря до конца в происшедшее, он сполз с каменного коня и, обессиленный, упал на траву. Он опять потерпел поражение в борьбе с той, которую Рок судил ему для вечного противостояния, для бесконечного соперничества пред Ликом Высшей Силы.

Космос и планета держались на противоположениях – так определил Великий Закон. В тяжелом и плотном мире Земли противоположения вступали в схватку, порождая нужные для восхождения энергии. На Высотах противоположения как бы дополняли друг друга, и диалектика этого дополнения рождала гармонию синтеза и движение Великих Сил.

Она жила и действовала на Земле, проходя бесконечный ряд земных жизней и воплощений, и Конрад Рудендорф был сужден ей как проявление этого Великого Закона здесь, на Земле. Ибо сказано: «как вверху, так и внизу».

Учителя, продиктовавшие ей книги Живой Этики, говорили о наступлении эпохи Матери Мира, о новом эволюционном витке, который напитает женская энергия, и женщины сыграют главную роль в создании грядущего Нового Мира. Того Нового Мира, где сформируется 6-й энергетический вид человечества, так не похожий по своим способностям и энергиям на представителей нашего, 5-го вида. Она добровольно вернулась на Землю, чтобы расчистить дорогу этой 6-й расе и создать для нее новый энергетический коридор эволюции. Она стояла на пороге этого Нового Мира, неся в себе новые и старые энергии, творя в себе, человеке 5-й расы, нового человека 6-й расы. Без этого творчества 6-я раса не могла состояться. Ее слабые ростки, которые стали появляться на Земле в 40-е годы XX века, могли погибнуть без такой энергетической поддержки и подпитки. И Елена Ивановна должна была притянуть на обессиленную регулярным нарушением всех космических законов Землю Высшие энергии, Высшие силы. Только это могло спасти планету и увести от неминуемой катастрофы. «Творчество, – читаем мы в одной из книг Живой Этики, – проявляется на всем сущем, и ждущие энергии находят свои применения или в других циклах, или в других мирах и формах. Так огонь Агни Йоги создает свои формы, трансмутируя силы вокруг себя. Так Тара (Е.И.Рерих.– Л.Ш.) устремляет течение и направляет рукотворчество Новой ступени» [10]. И еще: «...Агни-йог утверждается как прямая связь с дальними мирами. <...>

Так Наша носительница Чаши сокровенного огня даст планете нашей пламенное очищение. Так творчество психодуховности вкладывается в новую ступень. Когда космическая магнитная сила утвердит явление огней, тогда можно сказать, что близится Время Новое» [11].

В XX веке на планете Земля, в преддверии ее нового эволюционного витка, начинался эволюционный эксперимент, впервые в истории человечества научно описанный и осмысленный.

Эксперимент проводили Космические Иерархи, те субъекты эволюции, которые могли на нее влиять и могли ею руководить строго в рамках Великих космических законов. Они стояли на разных ступенях космической эволюции и были по-разному приближены к Земле. Но на Земле, внизу, принеся свою Великую жертву, оставалась она, русская женщина Елена Ивановна Рерих, жена своего мужа и мать двоих детей, от которой теперь зависела судьба космической эволюции планеты Земля. Но об этом тогда знали лишь самые близкие. И мало кто понимал, что с началом ее мучительного эксперимента над планетой загорелась заря Нового Мира. Но новый Бог не вознесся над нею. Над землей встала она, Космический Иерарх и Великий Учитель.

«Урусвати (Е.И.Рерих. – Л.Ш.), – писал Тот, Кто руководил космическим творчеством, – явит земли сочетание с небом. Урусвати явит красоты меру симфонией сфер. Урусвати явит луч Света, проникающий стены. Урусвати явит Щит, показавший течение Светил. Урусвати явит полет стрел духа. Урусвати явит постижение плотности материи по желанию духа. Урусвати явит пустоту мысли, не зажженной духом, ибо Наш путь Земли во Дворец претворения» [12]. И тут же: «Теперь растет новое понимание земного пути на Небо. Утвердить Храм можно лишь путем Земли. Когда тяжесть камней Храма с духа ляжет на Землю, вздохнем Все Мы. Урусвати чует. Урусвати знает. Урусвати явит. Урусвати явлена чудо на Земле зажечь. Урусвати Щита Нашего чистое покрытие надо соткать, потому говорю – “не мешайте Нашей Урусвати!”» [13].

В этих двух фрагментах из «Огненного Опыта» содержится все основное: и специфика переживаемого планетой этапа космической эволюции, и цели, стоящие перед Еленой Ивановной, которая пошла на мучительный и болезненный эксперимент, и, наконец, те достижения, которые принесет Земле труд Космического Иерарха, помещенного в тяжелые земные условия с целью их изменения.

Она согласилась на обычное земное воплощение без всяких скидок и учета его особенностей. Эксперимент должен быть «чистым». От этой «чистоты» зависело качество того Нового Мира, на пороге которого все и свершалось. Это они, Иерархи и Великие Учителя, следили за развитием ее в детстве, навевали ей сны и видения. Через них она постигала себя и все, что было с ней связано. Учителя держали свой Щит над ней, стараясь уберечь от ненужных случайностей и облегчить ей жизнь. Они не могли оградить ее только от одного – от непонимания близких и окружающих. Те не верили в то, что она видела и что слышала. Ее главный Учитель и Наставник, Иерарх высокой степени, вел ее от детства до самых последних дней. Это тогда Он, много лет назад, стоял под деревом в утреннем саду, это Он соединял серебряной нитью ее сердце со своим, а потом явился ей в образе Светлого Мальчика. И Он же дал ей представление о той грандиозной космической задаче, которую она потом выполнит.

«Период от сорокалетнего возраста, – писала Елена Ивановна, – утвердился на новом достижении приближения к Наставнику и Учению Света. Наставник оявился сначала как Индус, но когда сознание ученицы расширилось и научилось вмещать, Прекрасный Облик начал постепенно изменяться и принял, наконец, Величественный Облик Космического значения – Владыки Мудрости и Красоты, Владыки Священной Шамбалы.

Вместе с расширением сознания получилась новая возможность приближения к Сокровенному Знанию и принятию Огненного Опыта и, наконец, участия в строительстве космическом и сотрудничестве с Великим Наставником, Владыкою Света» [14].

Начало уникальных записей о «строительстве космическом», названных ею «Огненным Опытом», относится к 1924 году, когда Рерихи жили в Дарджилинге и собирались в Центрально-Азиатскую экспедицию. Эта связь в пространстве и во времени, возникшая между самим космическим экспериментом и намечавшейся экспедицией, лишний раз подтверждает значительную эволюционную нагрузку последней, тайна которой еще до сих пор не раскрыта до конца.

Приступая непосредственно к эволюционному творчеству, Великий Учитель старался объяснить Елене Ивановне его суть и те трудности, которые встречаются и еще встретятся на ее пути. «Строение новых мировых комбинаций не протекает так легко. Центры упраздняемые пытаются затруднить усилия новых. Новая память образуется. Переживем грозу и ливень» [15].

«На три отдела, – рассказывает Он, – разделяется Наша работа. Первый – изыскания улучшения земного плана. Второй – изыскания передачи людям этих результатов. Третий – изыскания способов сообщения с Мирами» [16].

Она участвовала в формировании всех трех этапов, и в каждом из них присутствовала ее энергетика, ее боль и страдание. Сказать и написать обо всем этом было легко. Сделать – «неземно трудно», как писала она сама в одном из писем. Возможно, именно она, как никто другой, понимала значение Земли в этом космическом творчестве, и, пройдя через все, постигнув высокую Истину «человеческими руками и человеческими ногами», она напишет потом: «Но на Земле, как в Горниле, самые разнообразные энергии сталкиваются, притягиваются и уявляются на очищении и трансмутации в более совершенные, или тонкие энергии под воздействием огня пробужденного духа. От таких столкновений и неожиданных соединений различных энергий нарождаются новые энергии, несущие новое творчество, новые возможности. Земля есть место испытания, искупления и великого творчества. Место последнего Суда, ибо тут совершается отбор. Запомните, ...что только на Земле мы можем приобрести и ассимилировать новые энергии или обновить состав своих энергий» [17].

В этом состояла новая творческая концепция Космических Иерархов. Прежде всего Земля, опора на нее, низведение на нее Высших энергий. Только таким путем можно преобразовать плотную материю земного мира, утончив ее и повысив ее энергетический потенциал. Учитель называл этот процесс – «на Земле касаться Неба» [18]. Не уходить от жизни, не уходить от Земли.

«Высшая Директива – проявить Общение, не нарушая условий жизни» [19], – говорил Он. Поворот космического творчества был новым и необычным. Он как бы рушил прежние традиционные духовные наработки человечества и звал к новым высотам. Настал этап ускорения эволюции, и эволюционный коридор уже начинал сужаться. Ускорение требовало новых концептуальных подходов, новых методов. Скрытая от нас космическими тайнами и нашим собственным невежеством, творилась и развивалась не знающая пределов и границ наука самого Мироздания, самого духа и материи. Шло изумительное и фантастическое творчество одухотворенной материи, рождающей в бесконечном синтезе энергетические вспышки эволюционных Озарений. Происходило открытие Новых Миров для Земли и на Земле. Землю снаряжали в новый путь к Новому миру и Новому Человеку. И, как заклятие, звучали слова Космических Иерархов, обращенные к Той, которая взяла на себя всю земную тяжесть эксперимента: «Помоги Нам, помоги Нам, помоги Нам на всех путях. Новую связь Земли с Небом созидаем» [20]. Нет необходимости здесь описывать весь ход грандиозного космического опыта. Лучи Космических Иерархов, как тонкие хирургические инструменты, формировали новую энергетику Елены Ивановны Рерих, в которой Земля сопрягалась с мирами иных состояний материи и иных измерений. И прежде всего с Миром Огненным, миром духотворчества, без которого невозможно было бы ни обновление Земли, ни новый эволюционный виток, к которому стремился одухотворенный Космос. На каждом шагу такого творчества возникали свои трудности, свои опасности. На одном из этапов Творцы поняли, что «лучи могут перейти в волны огня, сжигающего оболочку центров» [21]. В этом случае возникала смертельная опасность для самой Елены Ивановны. Можно было пойти по другому пути: передача путем накопления без воспламенения. Но тогда исключался принцип красоты, создающийся на огненной основе. Иерархи понимали, что «сейчас без красоты нельзя подвинуть. Все можно претерпеть, лишь бы сохранить основание красоты... Явление огня надо уберечь, иначе костер духа может сгореть без смысла» [22].

Нам не дано пока знать, как Они решили эту проблему – уберечь оболочки центров Елены Ивановны Рерих и сохранить огненное явление красоты. Она прошла буквально по лезвию бритвы. Чего это ей стоило, знает только она одна.

Временами она испытывала огромные энергетические перегрузки. Каналы общения пробивались один за другим.

Канал связи с Учителем, ощущение Его Луча были давними и привычными. Но космическое творчество, подготовка новой ступени эволюции требовали ее общения со всеми Иерархами, которые находились в энергетическом Центре планеты, называвшемся по-разному: Братство, Шамбала, Священная страна. Энергия их лучей была напряженной и временами вызывала боль во всем теле.

Именно тогда через открытый канал общения стала поступать информация о Внутренней жизни Братства, из которой она потом собрала книгу, дав ей имя – «Надземное». В 1946 году в одном из своих писем в Америку она как бы подведет итог совершенного ею. «Ведь наступающая эпоха приоткроет и завесу над Миром Надземным. Многое станет очевидным и доступным земным чувствованиям. <...> Границы между духовным и материальным, между земным и надземным начнут постепенно стираться, и люди еще при земной жизни будут сознательно готовить себе приложение в Мире Надземном. И сама земная жизнь не будет бессмысленным обрывком, но явится сознательным творчеством, выполнением и приложением принятого на себя задания в обоих мирах!» [23].

Земля стремительно шла к новому эволюционному витку, и как будто откуда-то издалека доносился голос Учителя: «Мой Дом теперь в Пустыне, куда Мы собрались для построения Новой Эпохи» [24].

Сведения о Братстве, которые мы встречаем в материалах Елены Ивановны, новы и неожиданны и открывают малоизвестные нам аспекты его деятельности. Раньше мы постигали жизнь Братства из мифов и легенд. Новый канал дал возможность получить информацию о реальной его жизни, похожей и непохожей на нашу земную.

«Сад Мой полон, кроме низеньких цветов, и растениями длинными и тянущимися. Когда о погоде сомнения, многие растения вносятся внутрь. И на карнизах лестницы стоят цветы, и садовник старик уносит законченные растения. <…> Красновато-желтая Башня соединена переходами с остальным строением. Издали строения можно принять за высеченные временем скалы, слегка покатые. Окна внешних стен можно принять за гнезда птиц. Пустыня не тронута кругом. Часто путник проезжает, не подозревая, но удивляясь поведению своего коня или верблюда. Животные поворачивают головы к безжизненным камням и даже пытаются повернуть туда, где как бы груды камней нагромождены. Некоторые даже видели надписи на стенах, но, конечно, приняли их за червоточины. Конечно, нежданный путник будет всегда отведен в сторону. Каждый что-то чует. Но житель пустыни привычен к голосам и огням пустыни» [25].

Перед тем как Елена Ивановна посетила Братство, пройдя соответствующую подготовку, ей показали его Музей, уникальное собрание экспонатов, повествующих о космической эволюции нашей планеты. Там же, в крепких стенах Башен Священной страны, находился Камень, одно из самых таинственных явлений на Земле.

«...Камень покоится на подушке, которая лежит на основании из мрамора и отделена кругом металла Лития. Там, после ритма, молча напитываем пространство. Глубоко лежит это Хранилище, и многие не подозревают, как во время их сна Белое Братство сходит по галереям на ночное бдение» [26]. Это «ночное бдение» точно и выразительно изображено Николаем Константиновичем Рерихом в картине «Сокровенное (Сокровище гор)» (1933). Пещера, спрятанная глубоко под землей, огромные кристаллы горного хрусталя, таинственный золотистый свет, заливающий фигуры в длинных светлых одеждах, Чаша с пламенем в руках Главного и нечетко обозначенный предмет на «основании из мрамора». «Ночное бдение» есть очень важное энергетическое действие, приводящее в соответствие ритм планеты с Космическим магнитом. Энергетический ритм самого Камня есть ритм Космического магнита или Сердца нашей Вселенной, которое находится в пространстве созвездия Орион. Энергетика Елены Ивановны Рерих была согласована с ритмами Космического магнита именно через этот Камень. Иначе эксперимент не состоялся бы. «Когда центры могут пламенно отражать волю Космического Магнита, – сказано в одной из книг Агни Йоги, – тогда психодинамика духа соединяет планы высшие с планетою» [27].

Дыхание, или ритм Космического магнита определяет зарождение и умирание Вселенных. Поэтому любое космическое творчество должно идти в его режиме, иначе оно не принесет желаемых результатов. В Камне, сообщал Учитель, «заключена частица Великого Дыхания – частица души Ориона. Явил смысл Камня. Указал на Сокровище Великого Духа. Урусвати, надо приобщить Камень к твоей сущности. Камень, находясь при тебе, ассимилируется с твоим ритмом и через созвездие Ориона закрепит связь сужденым путем» [28].

На этот раз эволюция вручила Камень, или Сокровище Мира, женщине. Ибо над новым витком космической эволюции всходила голубая звезда Матери Мира и с именем женщины начинался Новый Мир.

Основной этап космического эксперимента, несмотря на все трудности и опасности, завершился благополучно в середине 1924 года 2 июня над планетой прозвучал взволнованный голос Учителя: «Хр[истос] зажег голубой огонь. Хр[истос] послал крест... Никогда так не пахли Лилеи, и Будда облекся в лиловое одеяние. Праздник Урусвати – Наш Праздник.» [29]

Планета голоса не услышала. Но Та, Единственная, все поняла. Царственный обруч Братства коснулся ее головы. «Урусвати, над тобою Наш Обруч с Камнем» [30].

Эксперимент был успешно завершен. Камень из символической картины Николая Константиновича превратился в чудесную реальность. Еще в 1923 году, за некоторое время до отъезда Рерихов в Индию, на адрес одного из парижских банков пришла посылка. В ней, в старинной шкатулке, лежала часть метеорита, который находился в Заповедной стране. Метеорит, посланник космических глубин, и его малая часть содержали тонкую и высоковибрационную энергетику космического творчества. Теперь эта часть уникального метеорита находилась в распоряжении Рерихов, Вестников космической эволюции. Метеорит назывался Камнем и имел свою таинственную метаисторию на планете Земля. И хотя эта метаистория жила своей отдельной жизнью, тем не менее есть кое-какие свидетельства о значительном влиянии его на земной исторический процесс. Это влияние шло «помимо историков», время от времени удивляя их необъяснимыми событиями в пространстве исторического процесса.

В 1929 году Елена Ивановна собрала различный и интереснейший материал в книге «Криптограммы Востока», опубликованной под псевдонимом Ж.Сент-Илер. Среди многого другого в ней была и «Легенда о Камне», которую я решила привести здесь целиком.

«Иду пустыней. Несу чашу, щитом покрытую.

Сокровище в ней – дар Ориона.

Пламя Носящий, помни Лоб Нор и раскинь шатры. Куку-Hop – конь спешит.

И в Храме Иудеи не остался “Огонь Носящий”. И спас едва Пасседван. Ушел из развалин Китая.

Не тянись, Лунь, к Камню. Он сам придет, если дождешься.

Но лукавство Храма служителей похитило Сокровище у Повелителя Индии, чтоб вознести чужую страну.

Пусть гора Гордости не долго Камень укрыла. Пусть величается город Камня, но путь Сокровища намечен.

Пора Камню вернуться домой.

Когда пламя над чашей кольцом совьется, тогда близко время Мое.

На Ланке лежит Камень. Захоронен за измену Раваны. Отойдет через море.

За ним, как хвост кометы, счастье еще блестит, но не долго.

Пусть сто ступеней Китая привет пошлют “Огонь Носящему”. Но Пасседван Камень уносит, и пески передали Огонь воителю наезднику Тимуру. Подошел Великий к Янтарной стене, покрыл знаменами поле.

“Пусть Камень лежит во Храме, пока вернусь”. Но жизнь чудо привела внуку. Путь Камня лег на Запад.

Под землею собираются отцы духовные естество Камня испытывать. Почему, когда Камень темен, тогда тучи заходят. Когда Камень тяжел, кровь проливается. Когда звезда над Камнем, тогда удача. Когда трещит Камень, тогда враг идет. Когда снится огонь над Камнем, тогда мир содрогается. Когда Камень покоится – шагай смело. Но вином Камня не облей, кури над Камнем лишь кедровую смолу. Носи Камень в костяной коробке.

Как к жару и как ко льду привыкнуть надо, так надо привыкнуть и к излучению Камня. Каждый, Камень Носящий, должен тихо пожить с ним. Дурман лучей невидим, но жар тайный сильнее радия. Елей льется невидимый. Явно же Камень покоится на ткани родины своей.

У дыхания степей и у хрустальных звонов гор, дух Камня указует путь знамени. Водит чудо народ – лучей Ориона. У длинных Ютсаков и Каракорум Нор. Учителю надо повести коней. У Уюб Нор. Явление Ожидается.

Жреческое сознание всех времен готовило людей к принятию достойному Сокровища. Законы мудрости давно указали срок, когда затмение двойное и когда погружение святынь в волны ознаменует появление новое Камня. Будем молитвенно ждать наш жребий.

Уезжай, Камень, за море, дай птице донести весть в ухо – Камень едет.

Темною ночью в темной одежде неслышно подходит гонец узнать, как ждут они? У поворота, за углом ждет ручной зверь, носом поводит, лапу тянет, послан врагом. Кто копошится за лестницей, какие мухи налетели, откуда вихрь летит? Но иду крепко, держу Камень прочно, учу молитву: “Не покинь, Владыко, потому собрал я силы мои, не покинь, ибо к Тебе иду!”

На горе Арарат лежит горюч Камень. Новгородский богатырь разбился о Камень, ибо не верил. Воля Новгорода указывала на владение Сокровищем, но неверие заслонило возможность чуда.

Лучшее напоминание о мощи Камня положено в змеином камне. След мудрого владения. Последователь ночи пытался показать присвоение Камня, но Сокровище всегда было светлым признаком. Лукавые владыки не надолго владели Камнем, не зная, что лишь устремление к добру покоряет огонь Камня.

Уроил Зена, дух воздуха, принес царю Соломону Камень. Воскликнул дух на чуткое ухо: “Повелением Господа Сил вручаю тебе Сокровище Мира!” Добро, сказал царь и отнес Камень во храм. Однако, нашло мышление сохранить часть Сокровища на себе. Призвал царь Ефрема из колена Иудина – златоковача, и указал отбить часть Камня, и взять чистого серебра, и сковать перстень, и начертать на Камне чашу мудрости, пламенем просиявшую. Думал царь не расстаться с Сокровищем. Но дух сказал: “Не годно ты нарушил Высшее А-Естество. Труднее будет владеть Камнем сынам человеческим и только те, кто с тобою, могут повернуть Камень к добру. Созвездием укажу путь Камня”.

Уехал посол к хану Тамерлану, не легко лежит Камень в Отакуе. Надо послать стражу трех знамен. Едут на верблюдах люди, пыль столбом закрывает солнце. Погода людей покрыла – без конца идут. И каюки повернули коней к дому. Ночью кто убережет Камень? Пустыня увела чужих людей и камень ушел с ними на полдень. Удумай, хан, как догнать Камень в годных путях! Грусть пошла, хворость, даже конь оступается. К годным ездокам является дух явленный: “Не ищите, только время покажет путь”. Каждый улус по-своему поет о камне.

Отец Сульпиций имел видение: Белый облачный столб придвинулся и Голос раздался: “Храните Камень в ковчеге, привезенном из Ротенбурга. На нем четыре квадрата со знаком “М”. Явление будет ясно, когда Я произнесу – путь четверых на Восток. Ничто не убавит Заповедь. Уступите сужденному часу. Соберу воинов Звезды Моей. Кому суждено, те соберутся. Сие свидетельствую тем часом, что Камень подобен сердцу человеческому и в нем заключен кристалл сияющий!” После тех изречений столб распался синими искрами, повергнув отца Сульпиция в беспримерное дрожание. Так замечательно, что Камень, прибывший с Востока, имеет форму расплющенного плода или сердца, удлиненной формы. На ковчеге найдены сказанные буквы, значение их неизвестно.

Курновуу, Правитель, золотом покрытый, получил от Тацлавуу Камень темный, который заключал кристалл жизни. И Правитель носил этот Камень поверх золота.

Из книги Тристана, названного Луном. “Когда Сын Солнца сошел на землю научить народы, с неба упал щит, который носил силу мира. Посреди щита, между тремя отличными пятнами выступали серебряные знаки, предвещавшие события под лучем Солнца. Явление неожиданной тьмы на Солнце повергло в отчаяние Сына Солнца и он выронил и разбил щит, ибо созвездие было враждебно. Но сила осталась в обломке середины, там касался луч Солнца. Говорят – царь Соломон вынул внутреннюю часть Камня для перстня. Сказание наших жрецов также говорит о разбитом щите Солнца. Злейшая ошибка отрицать Камень. Поистине, я видел его – осколок щита мира! Помню величину его, длиною с мой пятый палец, серый отблеск, как сухой плод. Даже знаки помню, но не понял их. Положительно, я видел Камень и найду его. Говорят, Камень сам приходит, взять его нельзя. Если так, я дождусь Камня. Ради его иду в пустыню до конца жизни. “Помни, Лунь, – ты решил дождаться”.

Когда у Повелителя Индии пропал Камень, жена сказала: “Найдем его опять. Удалый просит лук, птицу сам достанет”.

Когда Император Китая владел Сокровищем Солнца, он построил для него храм из бирюзы цвета чистого неба. Когда же маленькие принцы с невестою заглянули в дверь слишком долго, Император сказал: “Лиса вас ведет, чуете Радость Мира”.

Железная корона Лангобардов тоже воспоминание о Камне. Недолго гостил Камень около горы Гордости. Много послов с Востока. Уносят верблюды Камень в Тибет. По пустыне несут и с ним новую силу.

И последний полет на Запад осветил царство небывалое неудачного единения народов Запада. На каждом луче Востока уже ищут Камень. Время настает, сроки исполнятся. Рок сужденный записан, когда с Запада добровольно Камень придет. Утверждаем ждать и понять Камня путь. Утверждаем понять сужденных носителей Камня, идущих домой. Корабль готов!

Новая Страна пойдет навстречу Семи Звездам под знаком Трех Звезд, пославших Камень миру. Сокровище готово, и враг не возьмет золотом покрытый щит!

Ждите Камень!» [31]

Эта «Легенда» является, с моей точки зрения, уникальным произведением. Ее язык поэтичен и в некоторой степени таинственен. История самого Камня неожиданна, связана с рядом крупных исторических лиц, но имена их не упоминаются, кроме двух – Тамерлана и царя Соломона. Возможно, для этого были какие-то причины. Правда, об именах некоторых из них можно догадаться. Например, под правителем Индии имелся в виду император Акбар. Кто был в этом случае императором Китая, трудно пока предположить. В то же время в «Легенде» присутствуют мало известные или совсем не известные с исторической точки зрения имена. В произведении сообщается также о событиях, которые можно смело отнести, по выражению Н.К.Рериха, к «истории помимо историков». Эти не известные еще нам события чередуются с пророчествами, являющимися особенностями метаисторической информации.

В «Легенде» также перечисляются страны, к которым Камень имел то или иное отношение. Это Индия, Китай, Цейлон, упоминается о пути «Камня на Запад», а также пророчество «путь четверых на Восток». К «путешествиям» Камня можно добавить также Новгород и Тибет.

Наиболее интересным и таинственным является описание качеств Камня – метеорита, его энергетики – «сильнее радия», и замечание о том, что Камень нельзя взять, Он сам приходит. Тем не менее в «Легенде» содержится описание борьбы за Камень различных стран и правителей. Там же содержится и пророчество о явлении Камня в Новой Стране, под этим названием имеется в виду Россия.

Вся информация, содержащаяся в «Криптограммах Востока» о Камне, смею утверждать, является точной и правдивой и не содержит никаких вымыслов и фантазий. И нетрудно понять, что речь идет об эволюционном значении Камня, отмечающего своим присутствием эволюционную роль конкретной страны в определенное ее время, или какое-либо действие, связанное с эволюционной задачей. Последнее может быть отнесено, без всякого сомнения, к Рерихам. После ухода из жизни трех из них Камень остался у Святослава Николаевича и облегчал ему связь с Учителем, которая была постоянной. В 1990 году, когда я работала в Бангалоре (Индия) с рериховским наследием, готовя его к вывозу в Россию, в один из вечеров ко мне зашел Святослав Николаевич и, опустившись рядом со мной на диван, протянул нечто, завернутое в белую шелковую ткань. Я взяла в руку таинственный небольшой предмет и сразу почувствовала, как закололо в кончиках пальцев руки, державших этот предмет.

– Что Вы ощутили? – спросил Святослав Николаевич.

Я сказала ему о покалывании в пальцах, похожем на электрический заряд.

Святослав Николаевич улыбнулся и сказал:

– Хорошо. Это хорошо.

– Что хорошо? – еще ничего не понимая, спросила я.

– Вы держали в руке Камень, и у Вас была правильная на него реакция.

Я осторожно положила Камень на журнальный столик, стоявший перед диваном.

Теперь я со всей уверенностью могу сказать, что описание Камня в «Легенде», как и все остальное, очень точное. Именно тогда я и поняла, что «Легенда о Камне» есть важнейший метаисторический источник, сыгравший большую роль в эволюционном творчестве Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов на нашей планете.

Не менее важную роль сыграла и встреча Рерихов с Учителями в Дарджилинге в 1924 году, перед выходом на маршрут Центрально-Азиатской экспедиции. У Н.К.Рериха в одном из очерков того времени мы находим следующее описание: «Мы четверо после полудня ехали на моторе по горной дороге. Вдруг наш шофер замедлил ход. Мы увидели на узком месте портшез, несомый четырьмя людьми в серых одеждах. В носилках сидел лама с длинными черными волосами и необычной для лам черной бородкой. На голове была корона, и красное с желтым одеяние было необыкновенно чисто. Портшез поравнялся с нами, и лама, улыбаясь, несколько раз кивнул нам головою. Мы проехали и долго вспоминали прекрасного ламу. Затем мы пытались встретить его. Но каково же было наше изумление, когда местные ламы сообщили нам, что во всем краю такого ламы не существует» [32].

В этом уникальном описании есть две стороны – внешняя и внутренняя. Внешняя точно соответствует описанию, внутренняя имеет, я бы сказала, метаисторический смысл. Дело в том, что в портшезе находился Махатма Джул Кул, который вместе с Учителем должен был встретиться с Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем. Встреча была назначена в необычном храме, стоявшем на склоне лесистой горы неподалеку от Дарджилинга, напротив монастыря Гум. Внутренняя сторона события была скрыта от обычного читателя все по той же причине. Николай Константинович был справедливо очень осторожен с информацией об Учителях и Махатмах, ибо старался не допустить профанации и недопонимания средним сознанием проблемы Великих Учителей.

Встреча с Учителями состоялась и имела отношение к будущей ЦентральноАзиатской экспедиции, которой предстояло стать творческой основой метаисторического процесса XX–XXI веков.

Много лет спустя после этого события мне удалось посетить храм, в котором произошла знаменательная встреча. Туда я отправилась сразу же после приезда в Дарждилинг весной 1980 года. Когда-то храм стоял чуть в стороне от дороги, около скалы, поросшей кустарником. Теперь шоссе вплотную приблизилось к нему. Он был виден сразу с дороги. Его фасадную часть венчал купол мусульманской мечети. Романские химеры скалились на углах странной продолговатой пристройки. Львы, как будто сошедшие с владимирских соборов, были высечены над капителями рубчатых колонн. Готические трилистники лепились над входом. А на стенах храма были рельефные изображения всадников, сжимающих мечи. Женщина в короне, держа на руках ребенка, печально и задумчиво смотрела на дорогу. Под полустертым ветром и дождями изображением группы людей извивался Великий змий. Гипсовые лики, таинственные и загадочные, украшали крупные каменные блоки, из которых был сложен этот странный храм. Лики были похожи на маски, но вместе с тем в них проглядывали конкретные черты тех, кто послужил моделью. Кому они принадлежали и зачем оказались здесь, на этом загадочном храме, – было неизвестно.

Рядом с храмом, почти у его задней стены, обнесенной каменной оградой, бил чистый и прозрачный родник. Он напомнил мне кашмирский источник-наг, святилище, воздвигнутое в честь Великих нагов. Когда я вошла внутрь, то удивилась не меньше. В глубокой нише храмового зальчика с одной стороны стоял Будда, а с другой – индуистский бог Кришна, пляшущий на Кали-наге. Казалось, в этом храме смешалось все. Древнейшие культы соседствовали с поздними: наги и великая богиня-мать, индуистские боги и Будда, христианство и ислам. Но все они не противоречили друг другу и составляли то странное, но целостное единство, которое свидетельствовало о сложном процессе преемственности во Времени, сближавшем между собой самые отдаленные пространства. Я прошлась по каменному полу храма. Он, казалось, хранил следы тех, кто пришел сюда в том далеком, но знаменательном году.

Храм построил в 1905 году состоятельный непалец, живший в Дарджилинге. На этом можно было бы и кончить, если бы не рассказ, похожий на легенду и воскресивший в моей памяти одну из картин Рериха из серии «Его Страна». Картина называлась «Спешащий» (1924).

Сквозь синий туман, над которым поднимались розовые предрассветные снега Канченджанги, скакал всадник. Он несся мимо темных скал, преодолевая крутые горные тропы. Его не совсем четкая фигура, пригнувшаяся к луке седла, свидетельствовала о напряженной целеустремленности. Откуда он прискакал и куда спешил? С какой вестью? Такой же всадник появился на рассвете у порога дома того непальца, который построил храм. Приехавший молча поклонился хозяину и протянул ему письмо. Тот пригласил его в дом, но всадник отказался. И хотя лошадь, тяжело поводившая боками, была уставшей, всадник легко вскочил в седло и через несколько мгновений исчез в утреннем тумане, наползавшем на Дарджилинг со стороны Канченджанги. Хозяин вскрыл письмо и несколько дней находился в глубокой задумчивости. Через месяц он нанял архитектора, который представил ему проект странного здания. Непалец сверился с письмом и остался доволен проектом. Вскоре рабочие уже долбили кирками скальную породу неподалеку от монастыря Гум. Там, под отвесной скалой, в зарослях, было место, скрытое от посторонних глаз и расположенное на значительном удалении от дороги. Строившие этот странный храм, конечно, не знали, что несколько десятилетий спустя здесь вырубят сосны, а асфальтированная лента шоссе подойдет вплотную к храму. Я несколько раз обошла его. На каменной ограде главного святилища виднелись загадочные знаки. Они напоминали странную шифрограмму. Смысл ее еще предстояло разгадать...

Со стороны дороги раздалось постукивание палки. Я обернулась и увидела согнутого старика со слезящимися глазами. Некое подобие плаща из домотканого материала прикрывало его высохшее тело. Искривленные ноги в грубых сандалиях ступали слабо и неуверенно. Старик остановился перед храмом, но не вошел внутрь, а стал кланяться ему, стоя на обочине дороги. Время от времени он поднимал голову и пристально смотрел на каменные лики.

– Кто это? – спросила я.

– Ты что-то спросила? – повернулся он ко мне.

– Да, – подтвердила я. – Кто изображен там, на храме?

Старик посмотрел на меня слезящимися глазами и пожевал беззубым ртом.

– Ты все равно их не знаешь, – махнул он высохшей рукой.

– Если объяснишь, буду знать, – настаивала я.

Старик тихо и надтреснуто рассмеялся.

– Не всякое объяснение приносит знание. Но если ты хочешь, я скажу, а дальше твое дело. Они – риши, – чуть слышно сказал он. – Но если ты спросишь, кто такие риши, я все равно тебе не смогу объяснить. Спроси кого-нибудь другого.

– Я знаю, риши – это мудрецы.

– Мудрец мудрецу рознь. Мудрецы тоже бывают всякие.

– Ну а эти? – поинтересовалась я.

– Эти очень большие мудрецы.

– Ты встречал их?

Старик снова надтреснуто рассмеялся, повернулся ко мне спиной и поплелся, постукивая палкой, вдоль дороги.

Мимо храма несся поток машин, автобусов и грузовиков. Пыльное облако, пахнущее парами бензина, стояло над шоссе. Пыль оседала на рубчатых колоннах храма, на владимирских львах, на романских химерах, на ликах загадочных мудрецов-риши...

Я пересекла дорогу и попала в лабиринт узких улочек поселка Гум. На его окраине, на зеленом холме, стоял знаменитый старинный монастырь Сиккима. Его небольшое двухэтажное здание под ярко-желтой крышей напоминало весело раскрашенную игрушку. Желто-зеленые драконы парили среди облаков на фасаде храма. Красным цветом горела входная дверь, изящные переплеты окон были легки и невесомы. Над самой дверью, по деревянным балкам, вились диковинные цветы и травы. Ярко раскрашенные резные колонки поддерживали балки. С углов крыши смотрели зеленые гипсовые львы. Двор перед храмом был чисто выметен, чуть поодаль стояли аккуратные домики, где жили ламы. Но ни во дворе, ни у самого храма никого не было.

Я толкнула красную дверь и вошла внутрь. В полумраке зала перед расписными полками с книгами и рукописями горело множество светильников. Несколько таких же светильников освещали алтарь, в центре которого возвышалась огромная статуя Майтрейи. Он сидел на троне, его босые ноги твердо упирались в помост. У него были голубые глаза, динамичное и живое лицо. На гладком высоком лбу, там, где должен быть третий глаз, сверкал совершенными гранями большой бриллиант. Пламя светильников отражалось в нем, и от этого бриллиант, казалось, жил – то вспыхивал, то затухал, как будто в его горящей глубине происходило какое-то таинственное и неуловимое движение. Колкие лучики драгоценного камня скользили по золоченому лицу будущего Будды, и оно неуловимо и странно менялось, как будто пыталось ожить, но почему-то не могло. Крупные камни синей бирюзы и розовых кораллов мерцали в короне Майтрейи, уходившей в сумрак потолочных балок. У его ног в ярком пламени горели, но не сгорали, три символических круга Сокровища Мира. Те самые, которые я видела на ограде алтаря храма Встречи и на рериховском Знамени Мира.

Статуя тысячерукого Ченрези стояла в отдельном застекленном шкафу около стены, расписанной фигурами тантрических божеств со страшными ликами-масками. А над ними восседал на троне белоликий Владыка Шамбалы. Красноватый зловещий свет лился из старинного окна на противоположной стороне стены, и когда я подошла к нему, то увидела за стеклом страшный синий лик, увенчанный короной из черепов. Казалось, что древний бог смотрит из багровой дали закатившихся времен на Будду, на Майтрейю и на Владыку Шамбалы. Я присмотрелась к маске и узнала в ней Палден-Лхамо, хранителя монастыря Гум. И мне показалось, что именно эта синяя маска является каким-то необходимым звеном, соединяющим древние тантрические божества с Майтрейей, что она знаменует собой связь времен, идущих непрерывной чередой от багрового заката древности к монастырю, стоявшему неподалеку от современного шоссе. И снова у меня возникло ощущение, что я нахожусь не в храме, а в каком-то странном музее, экспонаты которого свидетельствовали о таинственных явлениях глубокой древности, говорили неизвестным мне языком и формами о Космосе, Земле, богах и человеке. Я толкнула тяжелую дверь, вышла из храма, и на мгновение яркий солнечный свет ослепил меня.

– Ты что делала в храме? – подозрительно уставившись на меня, спросил лама и поправил на плече сползавшую красную тогу.

Я объяснила.

– Это хорошо, что ты интересуешься нашим монастырем, – подобрев, сказал лама. – Туристы из Европы сюда заходят редко.

Мы сели с ламой на бревно, которое лежало неподалеку от домиков-келий, и разговорились. Я узнала, что монастырь построили не так давно, в 1850 году, что он принадлежит Желтой секте и что его обустройство было сделано согласно советам Великого астролога. Астролог очень много знал, по звездам предсказывал судьбу любого человека, и его пророчества всегда исполнялись. Великий мудрец обучил его Калачакре.

– А где же Великий мудрец? – осторожно спросила я ламу.

– Далеко в горах, – ответил он. – Туда ведет тайная тропа, и не все ламы ее знают. Только самым высоким известна она.

– И много таких мудрецов в горах? – поинтересовалась я.

– Много, мало... – проворчал лама. – Какое это имеет значение? Главное, что они есть. Говорят, что мудрецы были и здесь. Один из них указал, как рисовать Владыку Шамбалы. Видела на стене? И место, на котором стоит наш монастырь, – священное место. Так сказал тогда Великий астролог, когда указал его для постройки.

– А кто же все-таки этот Великий астролог?

– Как?! – воскликнул лама. – Ты не знаешь, кто такой Великий астролог? О нем же все знают, – возмущенно добавил лама. – Ну ладно, – успокоился он. – Всякое бывает. Одни знают. Другие не знают. Так вот, Великого астролога звали Шарап Гьятшо. Он был родом из Монголии. А в Сикким пришел из Тибета. Но толком никто не знает, откуда именно. Он тогда и место указал, и сказал, как строить храм, и он же велел воздвигнуть в центре алтаря статую Майтрейи, будущего Будды, который спасет все народы и сделает их счастливыми.

Дарджилинг, с его древними храмами и легендами был как бы преддверием Сиккима. Путешествуя по маршруту Центрально-Азиатской экспедиции Рерихов, я поняла, что именно в этом пространстве произошли главные события подготовки Елены Ивановны и Николая Константиновича к Центрально-Азиатской экспедиции, шедшей по маршруту метаисторического процесса и пользовавшейся важнейшими метаисторическими источниками.

3. Земной маршрут космической эволюции

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ

Вышеупомянутый маршрут Центрально-Азиатской экспедиции начался в 1924 году в Сиккиме, который в то время был независимым королевством, расположенным в Восточных Гималаях. Николай Константинович Рерих предпослал этому маршруту художественный эпиграф, названный «Его Страна». Это была серия картин. В ней в метаисторической форме были зашифрованы основные цели начавшейся экспедиции. Вся серия была написана на фоне Канченджанги, священной, величайшей вершины Восточных Гималаев. Каждая картина несла в себе известную и неизвестную нам метаисторию. Серию из двенадцати картин открывало полотно, которое называлось «Жемчуг исканий» (1924). Люди, жившие в «Его Стране», прекрасной и сказочной, участвовали в каких-то таинственных делах и событиях. Всадник на белой лошади покидал хижину, стоявшую в горах. «Помни!» – казалось, говорил он провожавшей его женщине. Куда он отправлялся? Где пролегал его путь и зачем он уезжал из дома? На это картина не давала ответа. Не было ответа и на другой картине, где всадник, пришпоривая коня, несся мимо скал через клубы тумана к неизвестной нам, но очень важной для него цели. Человек, чье лицо было неразличимо, стоял в глубокой задумчивости на пороге пещеры. Вход в пещеру был освещен загадочным искрящимся светом, источник его был неясен. Сказочный «жар-цвет» полыхал сине-красным пламенем в ночной темноте на вершине скалы. Из пещеры, вырубленной в нагромождениях скал, выходила вереница людей, одетых в белые свободные одежды. Один из них нес старинную шкатулку, сверкавшую таинственным светом. Такая же шкатулка стояла на седле бродящего без всадника коня. Женщина в свободных одеждах вела куда-то вверх мужчину, покорно следовавшего за ней. Тропа, на которую указывала «Ведущая» (1924), была крута и уходила к снежным вершинам. Под звездным ночным небом шел усталый караван, и голубым пламенем сверкала над ним планета Венера – «Звезда Матери Мира» (1924). Лама, преодолев земное тяготение, летел сквозь облака над вершинами, выступавшими из тумана, как острова в море. Монах, похожий на Будду, углубился в чтение таинственной «Книги мудрости» (1924). Священная Канченджанга розовела снегами на рассвете, сверкала ими под полуденным солнцем, плыла в жемчужном свете весенних туманов, таинственно голубела в свете полной луны. И казалось, что именно в этой горе заключалась безмолвная разгадка тайны, владевшей людьми на картинах и руководившей их поступками.

В своих очерках и экспедиционных дневниках Рерих писал о Махатмах – Великих душах, обитель которых когда-то находилась в снежных горах Сиккима, в «Его Стране». «В самом Сиккиме, – отмечал художник, – находился один из ашрамов махатм. В Сиккиме махатмы проезжали на горных конях. Их физическое присутствие сообщает торжественную значительность этим местам. Конечно, сейчас ашрам перенесен из Сиккима. Конечно, сейчас махатмы оставили Сикким. Но они были здесь. И серебро вершин цепи сияет еще прекраснее...» [33]

«Его Страна» повествовала о легендарной и реальной жизни Великих душ. Она рассказывала об их философских идеях, об их трудах на благо человечества, о тайных путях, которые вели к ним. Один из них был Учителем Рерихов. Махатмы много знали и еще больше умели. Их советы были неоценимы. В «Его Стране» – так Рерих назвал Сикким, кроме того, что он изобразил на картинах, были и другие необъяснимые явления и знания, приходившие из каких-то таинственных источников. «История помимо историков» раскрывала Рерихам свои сокровища, свидетельствовавшие о связях с Высшими мирами и влекущим светом космической эволюции. Метаистория звучала своей реальностью в легендах, в памяти народа, в рассказах о видениях и реальности великих мудрецов. Через «Его Страну» шел метаисторический процесс, привлекавший богатством информации и знания.

Легенды, легенды. Самые разные, самые необычные. В них исчезает граница между землей и небесами. В них все чаще и чаще возникает неведомая тайная страна. Рассказывают, что Падмасамбхава, глава красношапочной секты, пришел оттуда. С ним, а также с Заповедной страной и «небесами» было связано и таинственное слово «терма». «Все знают. Обо всем слышали. Обо всем могут толковать и припоминать в сумерках. “Нам-иг” – (небесные письма) – письма и священные книги, упадающие с неба. Кольца, меняющие цвет серебра или бирюзы, в знак предостережения или предвещания. Зи – камень-буса, посылаемая с неба поддержать здоровье. Нахождение предметов, после исчезающих. Все знают» [34], – записал Рерих в экспедиционном дневнике.

Термами назывались книги, которые время от времени находили в скалах, в пещерах, по берегам рек. Книги эти появлялись неожиданным и таинственным образом, и действительно некоторые считали, что они упали с неба. Но никто не видел, как это происходило на самом деле. Многие были убеждены, что Падмасамбхава оставил термы для потомков. В них содержались пророчества и различные нужные сведения. Они ходили по рукам, неоднократно переписывались и переиздавались. Книга «Описание Сиккима» была из этого же разряда. Николай Константинович записал в своем сиккимском дневнике: «Самые причудливые холмы и скалы образуют как бы священную чашу – обширную долину. Посередине долины неприступно стоит опоясанная двумя реками гора Белый Камень, увенчанная монастырем Ташидинг, что значит “долина, открытая небу”. Древнее место. Попробуйте обыскать бесчисленные морщины и впадины всех скал. Попробуйте найти сокровища, собранные у монастыря. И чудесный камень исполнения всех желаний. И бессмертную амриту. И сто изображений Будды. И все священные, временно сокрытые книги. И все другое, указанное в древней рукописной книге “Путешествие по Сиккиму”» [35].

Книга «Описание Сиккима» попала мне в руки во время моего странствия по Сиккиму. В тот же день я выяснила, что «Путешествие по Сиккиму и «Описание Сиккима» – одна и та же древняя книга. «Описание Сиккима» включала в себя извлечения из терм, которые были найдены в пещерах на протяжении XII–XIV веков, задолго до того, как там появились первые буддийские монастыри. В ней содержались различные пророчества, но одно из них, приписываемое Падмасамбхаве, показалось мне особенно интересным. В нем говорилось о том, что в определенный срок в Тибете начнутся трудные времена и многие его жители уйдут в Сикким, и описывались события, которые должны были предшествовать наступлению этих трудных времен. Некоторые из них, согласно предсказанию, свершились в Тибете в 1959 году. Произошло предсказанное наводнение в Цанге, в Западном Тибете, была построена предсказанная крепость в Чакпури, разрушился чортен в Чантанге, в Каме.

«Многие люди будут выдавать себя за Учителей и будут обманывать людей». «В Сиккиме появятся пять человек, которые смогут показать любое чудо. И появятся пятьдесят йогов очень высокой степени. И появятся семьдесят семь святых мужчин и женщин. И кроме них придут еще тридцать женщин-волшебниц – очень высоких сущностей, которые будут владеть многими способностями, в том числе способностью передвигаться по воздуху. Каждый, кто придет в Сикким, сможет получить цель в этой жизни и даже в последующей».

Это мои выписки из «Описания Сиккима». После очередной части перевода книги-термы, который делал для меня образованный проводник Рингу Тулку, уже поздно вечером, я разложила на низком резном столике экспедиционные дневники Рериха «Алтай – Гималаи» и «Сердце Азии». Свеча освещала страницы, в щель решетчатого окна проникал прохладный ночной ветер. Высоко в небе стоял молодой месяц, от него в сторону Канченджанги плыли голубые облака. Над монастырем Ташидинг и окрестными домами царила тишина, и мне казалось, что вся сказочная страна уже многие века спит глубоким сном...

«Ближе к области Шигатзе, – читала я, – на живописных берегах Брамапутры и в направлении к священному озеру Манасаравар, еще совсем недавно существовали ашрамы махатм Гималаев. Когда вы знаете это, когда вам известны факты, окружающие эти замечательные места, вас наполняет особое чувство. <...> Вот в этих пещерах они останавливались, вот эти потоки они переходили, вот в этих джунглях Сиккима стоял их внешне так скромный ашрам» [36]. Потом махатмы ушли из Сиккима.

Из «Описания Сиккима» я узнала, что в Ташидинге существовало семь уровней. Четыре из них находились на поверхности, а три – под землей. Сокровища лежали под землей. Там же хранились орудия, которыми крестьяне обрабатывали землю, посуда, зернотерка и другая домашняя утварь. В самом нижнем уровне находились те самые термы. Из них и были сделаны извлечения, те, что мы читали с Рингу. Однако многое из них не вошло в книгу, ибо срок еще не наступил. Тайная информация терм касалась в первую очередь тех священных мест, где появлялись или появятся Великие Учителя, высокие йоги и те, которым доступна власть над Временем, пространством и материей. Вчитываясь в «Описание Сиккима», я все больше убеждалась, что книга, включившая в себя извлечения из терм, является одним из важных метаисторических источников, корнями уходящим в таинственные термы.

Канченджанга на рассвете, Канченджанга на закате, Канченджанга в ярких лучах дневного солнца, Канченджанга в призрачном свете холодных звезд... Снежный гигант, таинственный и непостижимый, вечный и каждый раз новый. Гора-миф, гора-бог, царствующая над маленьким королевством, прикрывающая его от невзгод, защищающая от всевозможных бед. Гора, заставившая себе поклоняться, молиться и страшиться. Миллионы лет протекли сквозь ее снега и пики и оставили на них свои зарубки, свои следы, свои легенды. Канченджанга неприступная и почти не покоренная.

Рерих писал Канченджангу не только на картинах серии «Его Страна», но и посвящал ей одной целые уникальные полотна. Сколько раз он изобразил священную гору? Сказать трудно. Он писал ее от Дарджилинга и с Тигровой горы, из Фалюта и Сандакпу, от Пемаянцзе и Ташидинга. Его полотна были точны, и в то же время в них присутствовал тот непостижимый дух Канченджанги, который больше ощущаешь, чем видишь. Это были не только снега и горы, но и еще что-то, что стояло за всем этим и свивалось в прозрачный и сверкающий мираж легенд, сказаний и мифов. Это была не только Канченджанга, но и гора Пяти Сокровищ.

О сокровищах я узнала все из той же уникальной книги «Описание Сиккима».

«В восточной части Канченджанги есть сокровище соли. Это белая скала около двадцати фантомов высоты и семи фантомов ширины. Кроме одного слоя сверху – остальное соль. В будущем вы сможете брать соль оттуда и использовать. За этой белой скалой находится Вторая снежная гора. Там скрыто сокровище золота и бирюзы. В Третьей же снежной горе находится сокровище сокровищ».

– Как понимать это «сокровище сокровищ»? – поинтересовалась я.

– Это самое драгоценное, что мы имеем в этом мире. Знания, заключенные в книгах и рукописях, – ответил Рингу Тулку.

«В Четвертой снежной горе, – продолжал Рингу, – находится сокровищница оружия. В Пятой снежной горе хранится сокровищница разных семян и лекарств. Остальные горы заключают тоже много полезного».

Рингу закрыл книгу и аккуратно положил ее рядом с собой.

Так я узнала о пяти сокровищах Канченджанги. Рассказ о них был похож на сказку, за которой, как в цветном тумане, выступали какие-то очертания неведомой мне реальности. Эта реальность стояла за легендами.

Море, бушующее среди гор, два солнца, таинственный наг, застывший голубым хребтом. И над всем этим снежный массив Канченджанги, священной и легендарной горы. Канченджанга – гора, Канченджанга – бог, Канченджанга – сокровище, Канченджанга – таинственная страна Рум. Культ священной горы тянется из немыслимой глубины веков, проходит через всю историю Сиккима и до сих пор звучит барабанами и медными трубами на монастырских праздниках. Древнейшие мегалитические святилища в предгорьях Канченджанги – это дань ей. Храмовые праздники красношапочников тоже дань священной горе. Мегалитические святилища складывал народ ронг, монастыри строили тибетцы. Но для тех и других неизменным оставалось поклонение священной Канченджанге. Ее снежный массив как бы символизирует собой нечто вечное, неизменное, не зависящее ни от людей, ни от обстоятельств. Время Канченджанги – это Большое время. Время одного поколения людей – Малое время. Но Большое и Малое время тесно связаны между собой, ибо Большое складывается из Малого. Большое время порождает культ, а Малое – лишь его ритуал.

Последний ритуал родился сравнительно недавно, при короле Чадоре Намгияле, правившим горным королевством в конце XVII – начале XVIII века. Король видел странные сны, которые потом воплотил в праздничную явь «Панг Лабсола» – «Моления снежному хребту». Сейчас трудно сказать, что действительно пригрезилось королю, но праздник получился красочным и шумным, как любой монастырский праздник, где участвуют танцоры в масках, музыканты с барабанами и трубами. Праздник катится от монастыря к монастырю. И от монастыря к монастырю весело и шумно путешествует празднично разодетая, яркая толпа прихожан, собравшаяся из всех концов королевства.

Преимущество отдается королевскому монастырю. С него и начинается этот необычный праздник. На зеленой лужайке перед монастырем, откуда в августовские и сентябрьские дни прекрасно видна Канченджанга, разыгрывается действо. Гремят барабаны, и трубят трубы. И под эти звуки движутся танцоры в масках, взмахивая рукавами-крыльями. Собравшиеся, затаив дыхание, ждут появления главного героя действия. Это бог Канченджанга. И бог появляется. Такие представления длятся иногда целыми днями.

В Сиккиме маршрут рериховской экспедиции шел по реке Рангит, затем выходил к старинным монастырям Пемаянцзе, Ташидингу и другим, меньшим.

Выйдя из Сиккима, Рерихи пересекли Индостанский полуостров, через Кашмир прошли в Ладак – Малый Тибет и через китайский Синьцзян вышли к границе Советского Союза. Шел 1926 год, второй год их путешествия. Из Москвы они проехали через огромную территорию нашей страны, остановились на Алтае. Оттуда, через Бурятию, вошли в Монголию и осенью 1927 года оказались в Тибете. Там, преодолев огромные трудности, они прошли через малоизвестные Трансгималаи и завершили экспедицию в 1928 году в Сиккиме.

Экспедицией руководил великий художник, мыслитель и ученый Н.К.Рерих, в ней участвовали Е.И.Рерих, крупнейший философ, и их старший сын Ю.Н.Рерих, лингвист и востоковед. Круг, который они совершили по материку, был загадочен и странен. Но тем не менее это была не первая и не последняя экспедиция, прошедшая по Центральной Азии. Внешне она мало отличалась от других подобных ей экспедиций: путешественники наносили на карту неизвестные науке перевалы и вершины Гималаев, изучали памятники культуры и истории, собирали коллекции образцов флоры и фауны, записывали фольклорные находки.

Но рериховская экспедиция, несмотря на традиционные экспедиционные занятия, весьма существенно отличалась от других экспедиций. С момента ее выхода на намеченный маршрут последний стал пространством творчества космической эволюции на планете Земля. Именно здесь формировался метаисторический процесс, обусловивший на длительное время земной исторический процесс. Метаистория заключалась не только в информации, идущей из космической материи высокого состояния, но и в действиях Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерихов. Сама же Центрально-Азиатская экспедиция послужила в XX веке примером взаимодействия космической эволюции со своими вестниками на Земле.

На ее маршруте Рерихи – и Николай Константинович, и Елена Ивановна – творили энергетическое поле Нового Мира в тех странах, где для этого существовали нужные условия, определившие маршрут самой экспедиции.

Караван шел по сужденному маршруту, и перед участниками экспедиции разворачивалась грандиозная и богатая картина культур в их времени и пространстве. У Рериха от этого зрелища захватывало дух, его интуиция работала точно и своевременно. Запись в экспедиционном дневнике Рериха о двух потоках жизни в Азии находила в этой картине полное подтверждение. Вместе с тем она углублялась, обрастала новыми подробностями, и ранее не объяснимое становилось ясным. Маршрут экспедиции был составлен удивительно точно и исторически плодотворно. Его история несла в себе также два потока – метаисторию, формирование которой было связано с высшей космической материей, и земную историю. Но в странах, по которым шел караван, оба потока не только не были резко разделены, а взаимодействовали друг с другом. Это взаимодействие раскрывало перед Рерихом – историком и художником – богатейшую и уникальную перспективу для исследований. Через земную историю он выходил на космическую эволюцию, о которой говорил Учитель в Живой Этике, через метаисторию постигал земное творчество этой эволюции.

Исторические переселения народов теперь захватывали своей масштабностью и многообразием. Он как бы видел и ощущал их движение через горы и пустыни. Традиционное объяснение историками причин этого движения, заключавшихся якобы в поисках лучших земель, становилось смешным и неубедительным. В этих передвижениях заключалась иная, неземная сила, и сила эта была причиной этих движений. Метаистория свидетельствовала о Космосе. Именно космический ритм и космическая энергетика в силу каких-то тайных стремлений сдвигали с места эти народные массы. Все размышления и исследования Рериха упирались в космическую эволюцию и ее законы, открытые ему и Елене Ивановне их духовным Учителем. Знание и знание – вот что несла космическая эволюция на Землю и отдавала их, через метаисторический процесс, людям.

Следуя энергетическому мировоззрению, так точно и ясно объясненному Учителем, Николай Константинович вник в великую историческую суть кочевого мира, охватывающего евразийские просторы с самой глубокой древности. Этот мир был динамичный и активный, мир интенсивного энергообмена, создающего новую энергетику для дальнейшего развития историко-культурного пространства. Контакты кочевых народов с земледельческими цивилизациями, не всегда мирные, вливали в них новую энергетику и возрождали для дальнейшего развития. Идя по следам кочевых империй и культур на маршруте экспедиции, Рерих как бы ощущал эту энергетику, до сих пор еще действовавшую на путях евразийских кочевников. Огромный мир, древний и современный, по которому двигался караван, звучал каким-то прошлым единством и цельностью. Он нес в себе сочетания самые неожиданные. В Тибете Рерихи открыли мегалитические памятники, которые существовали и в древней Европе. В тибетских нагорьях находили украшения «звериного стиля» евразийских кочевников. И Рерих искал в этом огромном мире, древнем и современном, не различия, но общность в культуре, которая со временем преодолеет разрозненность и вражду. Он чувствовал, что единство принадлежало метаистории, а разрозненность шла из земного исторического процесса и замедляла ход космической эволюции.

Подходя к исследованию исторического процесса, Рерих разделил все в нем существующее и происходящее на непреходящее, долговременное, и преходящее, быстро исчезающее. Метаистория в основном состояла из непреходящих элементов, земная история имела немало преходящего. И Рерих в этом огромном историческом пространстве, по которому шла экспедиция, искал непреходящие элементы. Они содержались в древних священных книгах, духовных учениях, космогонических мифах, легендах о мудрецах и культурных героях, в творчестве красоты и многом другом, что проходит через века, не увядает и служит опорой будущему.

Мысль «без прошлого нет будущего» была концептуальной для Рериха с самого раннего периода его творчества. И он, опираясь на метаисторический процесс, искал в прошлом то, что могло бы послужить опорой будущему. Он посещал храмы индуистские, буддийские и добуддийские. Те и другие в значительной мере напоминали музеи, где экспонировались знания в различных их формах. При храмах и монастырях были уникальные библиотеки, и древние рукописи лежали рядом с алтарями. Помощь Юрия Николаевича была бесценной для Рериха. В своих экспедиционных дневниках Николай Константинович отметил немало непреходящего в историческом процессе, которое будет необходимым для будущего. Он называл это непреходящее «прекрасными камнями» будущего. Здесь, на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции, он создавал новую «Державу Рериха».

Рерих не только исследовал метаисторический процесс, он творил его. И Елена Ивановна, его жена и друг, стояла рядом с ним в этом творчестве. Высшее в эволюции ведет низшее. Действие это называлось закладкой магнитов и являлось главной целью Центрально-Азиатской экспедиции. Сама закладка магнитов была одним из важных проявлений творчества космической эволюции на Земле. В течение истории человечества подобная закладка проводилась не однажды в разное время и в разном пространстве. Магнит этот, согласно Живой Этике, преображал идею пространства в действие и был одним из начал творения метаисторического процесса. Идея пространства о необходимости новой ступени космической эволюции на Земле, Новой эпохи и Нового человека должна была получить свою энергетику и импульс для дальнейшего развития. Слово «магнит» вызывает у нас привычное представление, которое не соответствует смыслу, вкладываемому в это слово в философии космической реальности. Под этим определением имеется в виду пространственная энергетическая структура. Такую структуру нельзя привезти с собой в караванном багаже или собственном кармане, а потом куда-то заложить. Эта структура есть результат энергетического творчества тех, кто несет в себе так называемое веление Космоса, или миссию творчества космической эволюции.

Такому процессу содействовал прежде всего Камень, или осколок метеорита. Если мы соотнесем кое-какие даты творчества Елены Ивановны и Николая Константиновича с датами Центрально-Азиатской экспедиции, то не сразу осознаем случившееся и, скорее, удивимся, почему, например, «огненный опыт» Елены Ивановны, проходивший под контролем Космических Иерархов, начался в 1924 году на маршруте экспедиции. И почему Николай Константинович создал на этом же маршруте не только зарисовки, но и значительное количество крупных сюжетных полотен. Ведь условия маршрута, по которому шел караван, очень мало способствовали такому творчеству. Трудности на местах, неблагоприятные климатические условия затрудняли подобного рода работу. Но, несмотря на такие обстоятельства, и Елена Ивановна, и Николай Константинович упорно выполняли то, что как бы затрудняло, и в немалой степени, их пребывание на экспедиционном маршруте. Ответ может прийти, если мы поймем, что творчество и Елены Ивановны, и Николая Константиновича было энергетическим. Нет сомнения, что такая их деятельность была связана с формированием энергетики закладываемого магнита. Нам известно, что именно в 1924 году Учитель начал очень сложный и трудный процесс изменения энергетики Елены Ивановны и преображения ее в более тонкую и высоковибрационную. Этот процесс Елена Ивановна назвала «огненный опыт». На маршруте были открыты ее огненные центры, связанные с материей иного, более высокого состояния.

Что касается Николая Константиновича, то он на маршруте экспедиции в труднейших условиях написал три самые знаменательные серии картин: «Его Страна», посвященная Учителю, «Знамена Востока» (1924–1925), где он воспроизвел личности, формировавшие на Земле метаисторический процесс, и, наконец, «Майтрейя» (1925) – картины о вехах, по которым идет будущее. К этим трем сериям можно добавить следующие полотна: «Приказ Ригден Джапо» (1926), «Страж входа» (1927), «Сосуд нерасплесканный» (1927). Эти картины были созданы Рерихом в 1924–1927 годах. Все они посвящены духовным путям человечества и их водителям. Но вместе с тем следует указать и на особенность, присущую этим полотнам, – значительная их часть сделана метаисторическим методом видений, что, в свою очередь, не только отличает их от картин, написанных с натуры или по замыслу, но и значительно повышает их тонкую энергетику.

Таким образом, при закладке магнита Рерихи использовали три источника энергии: метеорит, огненные центры Елены Ивановны и высокоэнергетичные картины Николая Константиновича. Возникает вопрос: в каких же местах маршрута были заложены магниты?

Точного ответа на этот вопрос пока нет, но есть предположения, некоторые из них имеют свои подтверждения. Полагаю, что закладка магнитов, которая связана непосредственно с метаисторическим процессом, шла по всему маршруту Центрально-Азиатской экспедиции. Если мы внимательно вчитаемся в экспедиционные дневники Н.К.Рериха, то сможем почувствовать в них определенное отношение автора к тому или другому пространству, к той или другой стране. Это отношение еще долго проявлялось у Рериха и после экспедиции. По всей видимости, первая закладка произошла в Индии – стране, к которой Рерихи относились особо, ценя ее многовековую историю, сохранившую богатую духовную культуру, в которой очень четко проявился метаисторический процесс, не отвергнутый ни культурной элитой страны, ни ее народом, как это случилось в других государствах. Искренняя привязанность Рериха и научно, и творчески, и художественно к Гималаям, особенно к их индийской части, свидетельствует о многом.

Вторым местом закладки магнитов могла быть Москва. Несколько моментов явно свидетельствуют об этом. Именно в Москве была оставлена серия картин «Майтрейя», созданная Рерихом на маршруте экспедиции. Картины также были непосредственно энергетически связаны с процессом закладки магнитов. В специальной шкатулке была привезена земля со священного места. И наконец, книга-предупреждение «Община», составлявшая одну из важных частей Живой Этики. В ней Учитель высказал свои пророческие мысли насчет России. Эта книга являлась одним из интереснейших метаисторических источников.

Через всю историю человечества проходит сверкающая цепь предупреждений, связанных с высшей космической материей и несущих в себе таинственную красоту творчества космической эволюции. 1926 год, время посещения Рерихами Москвы, был переломным годом, в котором перед страной стоял выбор дальнейшего пути. Энергетика метаистории должна была помочь выбрать правильный путь. Но свободная воля руководителей страны решила эту проблему по-своему. Все привезенное Рерихами практически не было принято. Картины, оказавшиеся в темных углах государственного склада, были спасены A.M.Горьким. Он передал их в музей Нижнего Новгорода. Ларец с землей исчез, «Община» не была опубликована. Но энергетика, связанная с метаисторическим процессом закладки магнита, исчезнуть не могла. Она продолжала действовать и время от времени проявляла себя в бедственные и тяжелые моменты истории нашей страны.

О том, что Москва стала особым местом после посещения ее Рерихами, косвенно свидетельствуют еще некоторые обстоятельства. В 1957 году в Россию вернулся старший сын Рерихов – Юрий Николаевич. Будучи крупным востоковедом и занимаясь активно научной работой в одном из академических институтов, Юрий Николаевич поставил проблему создания музея Н.К.Рериха в Москве. Ранняя смерть прервала эту его деятельность. Его младший брат Святослав Николаевич, передавший в Россию наследие своих родителей, также считал необходимым создать музей Н.К.Рериха именно в Москве. Он не однажды подчеркивал, что музей должен быть в Москве и только в Москве, хотя долгие годы был связан с Петербургом. Такая настойчивость братьев в отношении места создания рериховского музея заставляет серьезно задуматься.

Когда наконец в 1989 году в Москве был создан Советский Фонд Рерихов, главной целью которого являлась организация Музея Н.К.Рериха, Святослав Николаевич в связи с этим событием приехал в столицу. Ему предложили на выбор несколько зданий для будущего музея. Из всего осмотренного он выбрал усадьбу Лопухиных. Первая фраза, которую произнес Святослав Николаевич, когда мы с ним вошли в захламленный двор усадьбы: «Какая здесь чистая энергетика». Он не вошел в главное здание усадьбы, где в это время обитал трест Минтяжмаша, а выходя из двора, сказал: «Это то, что нам надо». Казалось бы, незначительный факт, но известно, что каждое явление, факт или событие имеют не только внешнюю, но и внутреннюю сторону. Определить внутреннюю сторону факта – значит вскрыть его истинную суть.

После Москвы был Алтай, и Николай Константинович дал высокую оценку будущему этого края. Можно не сомневаться, что магнит был заложен и там, и скорее всего, в Уймонской долине. Монголия была второй страной, где Рерих оставил свою картину. Она называлась «Великий Всадник» и явно была связана с заповедной страной, где находились ашрамы Учителей – Космических Иерархов. Вслед за Монголией был Тибет, где экспедиция претерпела много бед и трудностей, а положение региона в культурном отношении оставляло желать лучшего. Критикуя современную ситуацию в Тибете, Рерих немало писал о его будущем возрождении. Николай Константинович всегда подкреплял свои мнения практическими действиями, возможно, что такие действия были проведены и в Тибете.

Рерих прослеживал на маршруте Каравана следы творчества метаистории в мифах, преданиях и сказаниях. «С тех пор, – писал он, – мы много где видели сказочную правду. В Срединной Азии, в Тибете, в Гималаях встречались врата в тридесятые царства. Высились нерукотворные великаны, и грозные, и ласковые, и гордые, и зовущие. Складывал сказки хожалый, много видавший путник. С караваном он когда-то пересекал Гоби и Цайдам и дивился самому белоснежному Ергору. Сказание пришло из яви. Караванщики предупреждали: “Дальше не ходи!” Разве не о тридесятом, заповедном царстве они предупреждали?» [37]. И далее: «Правда наиреальнейшая в том, чтобы без лукавых выдумок напомнить и цветом и звуком о существующем» [38]. Вот эти удивительно точные слова – «и цветом и звуком» – свидетельствуют о том, сколь многосторонне и глубоко исследовал Николай Константинович уникальное пространство «помимо историков».

Сведенные воедино, эти исследования давали необычную картину чьих-то действий, от которой зависела судьба экспедиции. Казалось, что рядом с экспедиционным маршрутом проходила какая-то тайная тропа, на которой и совершались эти действия. На ней возникали странные, неизвестные люди, включая и того – в золотошитом кафтане, предупредившего Рерихов о готовящемся нападении на экспедицию. Они сообщали загадочные вести, совершали неожиданные поступки. Среди них были ламы, сказители и просто встречные путники. На каждом этапе маршрута, в каждой стране или области происходило нечто, что потом требовало и расшифровки, и осмысления. Записи в дневниках содержат немало подобных фактов, и если свести их воедино, то получится уникальная картина внутренней истории, или метаистории, самой ЦентральноАзиатской экспедиции, так не похожей на историю внешнюю. Вот несколько примеров, которые можно почерпнуть из экспедиционных дневников Рериха.

Из письма секретарю Рериха В.А.Шибаеву (Кашмир): «Забота совершенно необыкновенная. Даже лошади для похода указаны (здесь очень трудно найти хороших и цельных). Уже дан дом в Лехе (вернее, Ле)» [39]. Кашгар-Куча: «Сегодня приняты важные решения, есть сообщение» [40]. Монголия, Урга: «Много смятения и ожидания. Но все-таки не отложим отъезда. Е.И. напряженно стоит у притолоки и говорит: “Жду, как разрешит все тот, кто все разрешает”. А тут и телеграмма!» [41]. Монголия: «Среди дождей и грозы долетают самые неожиданные вести. Такое насыщение пространства поражает. Даже имеются вести о проезде здесь Учителя [махатмы] сорок лет тому назад. <...> Двадцатого июля получены указания чрезвычайного значения. Трудновыполнимые, но приближающие следствия. Никто в караване еще не подозревает о ближайшей программе. На следующий день опять важные вести, и опять спутники не знают о них. Сверяйте эти числа с вашими событиями. <...> Конец июля. “Иду радостно в бой”. Lapis Exillis – “блуждающий камень”. Вчера буряты пророчествовали что-то сумрачное. Именно: “Посылаю лучшие токи для счастливого решения дел”. Предполагаем выступить через Цайдам к Тибету девятнадцатого августа. Отважимся пересечь Цайдам по новому пути» [42]. И уже в Тибете: «…экспедиция была в самом безвыходном положении. Можно было ждать лишь чего-то необычного. В самый трудный момент пришло все разрешающее известие» [43].

Процитированные записи относятся к очень важному моменту в истории Центрально-Азиатской экспедиции. Они напоминают о тех, с кем произошла памятная встреча около Дарджилинга в 1923 году. «Вы, может быть, спросите меня, – отмечал Рерих, – почему, говоря о Шамбале, я упоминаю Великих Махатм? Ваш вопрос может иметь основание, потому что до сих пор в литературе эти великие понятия, за недостатком осведомления, оставались совершенно разделенными. Но, зная литературу о великих Махатмах и изучая сведения о Шамбале на местах, высокопоучительно видеть объединительные знаки этих понятий и, наконец, понимать, как они близки в действительности» [44].

Связь подлинных Великих Душ с Заповедной страной не оставляла у Рериха никаких сомнений. И опять запись в экспедиционном дневнике: «Странно и дивно идти теми самыми местами, где проходили Махатмы. Здесь была основанная Ими школа. В двух днях пути от Сага-дзонга был один из Ашрамов, недалеко от Брамапутры. Здесь останавливался Махатма, спеша по неотложному делу, и стояла здесь синяя скромная палатка. В то время, когда в Европе спорят о существовании Махатм, когда индусы проникновенно молчаливы о Них, сколько людей в просторах Азии не только знают Махатм, не только видели Их, но и знают многие реальные случаи Их дел и появлений. Всегда жданные, нежданно Махатмы творили в просторах Азии великую, особую жизнь. Когда нужно, Они проявлялись. Если нужно, они проходили незаметно, как обычные путники. Они не пишут на скалах имен Своих, но сердца знающих хранят эти имена крепче скал. Зачем подозревать сказку, воображение, вымысел, когда в реальных формах запечатлены сведения о Махатмах.

В спешке, в случайном любопытстве – не узнаете даже простого химического опыта. Те, кто в бездельном наговоре касаются вопроса о Махатмах, разве они достигнут чего-либо? Разве их пустое любопытство будет удовлетворено? Сколько людей хотели бы получить письмо от Махатм, но разве оно изменило бы их жизнь? Оно вошло бы как минута изумления и смущения, а затем опять все вернулось бы к прежней рутине, без всякого следа.

Часто изумляются, отчего люди, знающие Махатм, так различны по своему общественному положению? Но отчего Бёме был сапожником? Неужели размер сознания измеряется лишь внешними отличиями? Дела Махатм и Их поручения ученикам рассказаны в литературе, которая совсем не так мала, как кажется не знающим ее. Эти дела касаются как внутреннего сознания, так и внешних событий мирового значения. И проявляются тогда, когда нужно.

Ученые часто называют разговоры о Махатмах предрассудком. Это те ученые, которые Махатм не видели. Но Крукс или Оливер Лодж не станут так говорить. Вивекананда, всегда стоявший за рациональность наблюдений, знает Махатм. <...> Они (Махатмы. – Л.Ш.) говорят о научных основах существования. Они направляют к овладению энергиями. Они говорят о тех победах труда, которые превратят жизнь в праздник. Все предлагаемое Ими не призрачно, не эфемерно, но реально и касается самого всестороннего изучения возможностей, предлагаемых нам жизнью. Без суеверий и предрассудков. Разве ученики Махатм делаются изуверами, сектантами? Наоборот, они становятся особо жизненными людьми, побеждая в жизни и лишь ненадолго удаляясь в те далекие горы, чтобы омыться в излучениях праны. В самых темных местах Тибета знают о Махатмах. Знают много воспоминаний и легенд» [45].

И запись из другого экспедиционного дневника: «Пройдя эти необычные нагорья Тибета с их магнитными волнами и световыми чудесами, прослушав свидетелей и будучи свидетелем, – вы знаете о Махатмах» [46].

Заповедная страна, по утверждению Николая Константиновича, имела точное географическое положение. «Некоторые указания, – отмечал он, – затемненные символами, указывали местонахождение Шамбалы на Памирах, Туркестане и Гоби» [47]. Все эти места назывались потому, что около Шамбалы люди живут в юртах и занимаются скотоводством. «.Но не забудем, – продолжал Рерих, – что горные киргизы в местностях Куен Луня также живут в юртах и занимаются скотоводством» [48].

Куньлунь упоминался Рерихом не однажды в связи с теми ориентирами, которые имели отношение к Заповедной стране. Этот же хребет фигурировал и в рассказах алтайских староверов о хождениях в поисках Беловодья. Этот путь, географически расшифрованный Рерихом, был частью маршрута Центрально-Азиатской экспедиции.

«.Географические указания места, – читаем мы в дневнике Николая Константиновича «Сердце Азии», – умышленно запутаны или произнесены неправильно. Но даже и в этом неправильном произношении вы можете различить истинное географическое направление, и это направление, не удивляйтесь, опять ведет вас к Гималаям» [49]. Но Гималаи – огромный горный район, похожий на лабиринт. И Николай Константинович расставлял по нему свои особые ориентиры, также совпадавшие с маршрутом экспедиции.

Никогда еще в XX веке, да и ранее, ученый-историк не давал такой глубокой реальной картины творчества метаисторического процесса, который был отражен на страницах Живой Этики и необходимость которого в синтезе с земным историческим процессом была доказана авторами этой философии космической реальности. Николай Константинович сыграл важнейшую роль в мысли XX века, приняв самое активное участие в творчестве метаисторического процесса, доказав тем самым важнейшую его роль в земном историческом процессе. Метаистория, творимая «помимо историков», требовала восстановления своих прав, а ее сотворец доказал, что исследование земного исторического процесса без учета его метаисторической, духовной части не только нарушает космический закон о том, что в каждом земном явлении есть две стороны – внутренняя и внешняя, духовная и материальная, надземная и земная, – но и делает такое усеченное исследование иллюзией, а не наукой. То историческое творчество, которое проводилось Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции под водительством их духовного Учителя, Космического Иерарха, ложилось в новое космическое мышление, в новую систему познания непреходящей их основой.

Центрально-Азиатская экспедиция Рерихов показала возможность полноценного земного сотрудничества в процессе творчества космической эволюции. Она открыла дорогу Вестникам к дальнейшему космическому творчеству на планете Земля.

4. «Свет Утренней Звезды»

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ

Урусвати, место исследований, место науки, должно быть построено в Гималаях, в границах древней Арьяварты. Снова человеческий дух, очищенный непрерывными токами Гималаев, будет искать в неустанном труде. Целебные травы, медицинские исследования, чудесные магнитные и электрические токи, неповторимые условия высот, неповторимое свечение планетарных тел с астрохимическими лучами, радиоактивность – и все несказанные сокровища, которые сохранены только в Гималаях...

Урусвати – значит Утренняя Звезда. Разве не утро, славное для нового труда и достижений, – вечное исцеление, вечный поиск, вечное достижение? В этих местах, где была выкристаллизирована великая мудрость Риг-Вед, где прошли сами Махатмы, здесь, в пещерах и на вершинах, аккумулировалась сила человеческой мысли!

Не принимайте это за идеалистические мечтания. Принимайте это в полной реальности. Как реально, как великолепно сияют вершины Гималаев! Воистину, только здесь, только в Гималаях существуют уникальные, беспримерные, спокойные условия для целебных результатов. Условия научных исследований, не тронутые стремительным натиском современных городов, существуют только здесь, где даже планетарные лучи кажутся чище и более проникающими.

Когда вы видите минеральные краски гор, когда исследуете огромные гейзеры, полные различных минеральных солей, когда вы видите все типы горячих источников, вы понимаете характер изобилия этой части мира, которая еще не тронута и являлась свидетельницей многих космических катаклизмов. Это и есть такое место. Это уникальное место для многих научных исследований. Здесь вы чувствуете праздник знаний и красоты» [50].

Эти замечательные строки о Гималаях написал Николай Константинович. После экспедиции Рерихи поселились в гималайской долине Кулу, где им предстояло выполнить еще одну задачу, поставленную перед ними Учителями, – создать в Западных Гималаях Институт Гималайских исследований, которому надлежало использовать в своей работе новую систему познания. Это была очередная эволюционная задача, составляющая важнейшую основу космической эволюции. Материалы, собранные во время Центрально-Азиатской экспедиции, требовали серьезного исследования и новых подходов в их изучении.

Тридцатые годы XX века были временем, когда традиционная наука вступила в свой очередной кризис, когда ее великие открытия и нахождения не смогли получить адекватного объяснения ни в научной теории познания, ни в философской мысли Европы. Некоторые выдающиеся ученые, среди которых были и Нобелевские лауреаты, стали высказывать мысль, что наступает конец науки, что все, что она могла сделать, за исключением мелочей, уже сделано, и она, по существу, превращается в техническое обслуживание различных требований человеческого общежития и уже не нуждается в результатах исследований фундаментальной науки. Другая же группа не менее известных ученых искала выход из положения и все больше обращала внимание на метанауку, в пространстве которой они угадывали или интуитивно ощущали перспективу дальнейшего научного продвижения. Духовные способы познания метанауки давали надежду на плодотворные нахождения в области науки.

Именно в это время начали выходить книги Живой Этики, философии космической реальности. В них много писалось о важном значении науки и ее исследований и ставилась проблема новой, трансформированной науки, дававшей реальную возможность выхода из кризиса. Живая Этика содержала в себе не только новую систему познания, соответствовавшую формирующемуся космическому мышлению, но и указывала новый путь развития самой эмпирической науки. «Знание превыше всего, – сказано в одной из книг Живой Этики. – Каждый, кто принес частицу знания, уже есть благодетель человечества. Каждый, собравший искры знания, будет подателем Света. Научимся оберегать каждый шаг научного познавания. Пренебрежение к науке есть погружение во тьму. Каждый имеет право получить доступ к Учению. Прочтите труд, насыщенный стремлением к Истине. Невежды сеют предубеждения, сами не давая себе труда даже прочесть книгу. Самый утверждающий труд называют отрицанием. Признание Высших Принципов считается самым ужасным кощунством. Истинно, предрассудок – плохой советник! Но нельзя обойти все собранные познания. Не забудем принести признательность тем, кто жизнью своею запечатлели знание» [51].

Новая система познания, содержавшаяся в Живой Этике, имела главным направлением синтез познания и синтез самого знания. Энергетический процесс такого синтеза объединил эмпирическую науку и метанауку, знание экспериментальное и полученное в духовном пространстве творчества человека. В таком подходе заново открывался источник древнего знания, объединялись умозрительные нахождения Востока и эмпирические открытия Запада. Достижения искусства, религиозный опыт, философская мысль, экспериментальные исследования эмпирической науки – все слилось в единую синтетическую картину человеческого познания Мироздания. Этические моменты заняли в Учении не менее важное место, нежели физические законы естественных наук и те истины, которых достигла эмпирическая наука.

«Современная наука, – отмечала в 1935 году Е.И.Рерих, – быстрыми шагами идет навстречу всем великим Истинам, изложенным в восточной философии и религиях, и скоро, очень скоро они встретятся и протянут друг другу руку. Будем надеяться, что и наша церковь просияет новым сознанием и не останется заштатным зрителем этого нового союза. Так наука уже поняла, что материи нет, но есть лишь энергия, и обратно. Таким образом, она подошла к одухотворению Единого Начала. Также передовые умы начинают отдавать должное силе мысли и даже запечатлевать и измерять ее физически, так духовное сливается с материальным. И как может быть иначе, когда Материя есть лишь качество Духа!» [52].

Отдавая должное науке, Учителя – авторы Живой Этики подчеркивали: «Нужно всеми силами привлекать сотрудничество науки» [53]. В Живой Этике мы находим высокую оценку научным достижениям. «Проследите развитие науки за последние полвека; можно изумиться прогрессу знания» [54]. Наука весьма преуспела в обретении знаний путем кропотливой экспериментальной работы, но в то же время старая теория познания задерживала дальнейшее ее продвижение. Науке не хватало синтеза, и, что еще более важно, у нее отсутствовала связь с Высшим, в результате чего творческий ее потенциал был крайне ограничен. Живая Этика, рассматривая суть творчества, дает нам понять, что любое творчество имеет два истока – земной и небесный, или плотную материю и материю тонкого, более высокого состояния. Исторически сложилось так, что такие способы познания, как философия, истинное искусство, религия, в той или иной степени имели связь с Высшим, в то время как в науке, в ее современном виде, эта связь отсутствовала. Не останавливаясь на причинах ее отсутствия, Живая Этика приводит ряд мыслей по данному поводу. «Невежды толкуют о материальных науках, которые отрицают все, грубым глазом невидимое. <...> Когда появятся и признаки Высшего Мира ознании, то каждая наука преобразится. Нет такого знания, которое не утверждало бы великую связь миров. Нет таких путей, которые не вели бы к Высшему Миру. Кто не чувствует величия единения и Беспредельности, тот не дорос в своем сознании» [55]. И еще: «Наука должна укрепить пути к высшему познаванию» [56]. Живая Этика предложила науке новую систему познания, которая вкупе с научными нахождениями будет в состоянии вывести науку на путь трансформации и новых парадигм. И тогда иллюзия «конца науки» исчезнет, что приведет к расцвету новых исследований и новых открытий в постижении Мироздания. «Сближение миров будет проходить под знаком науки» [57], – утверждает Живая Этика.

Новая система познания, которая изложена на страницах Живой Этики, выводит науку за грани физического мира в беспредельные пространства иных состояний материи. И в этой Беспредельности никогда не будет конца познанию, не будет конца удивительным открытиям, не будет остановки перед таинственными глубинами Космоса. Знание, полученное эмпирическим путем, должно обрести естественную связь с Высшим, чтобы быть правильно осмысленным, во всем богатстве своих взаимодействий. Космос наполнен миллиардами форм Бытия, и их изучение даст человечеству «тонкость понимания Беспредельности» [58]. Созидание Нового Мира, переход на новый эволюционный виток обусловлен ростом Знания, изменением его качества и расширением пространства его проникновения в таинственные глубины материи и энергии. «Жажда утоляется влагою, – сказано в Живой Этике. – Жажда познания утоляется путем приближения к Высшему Миру. Многие ученые всю жизнь томились несказуемой тоскою, ибо они отрешили себя от познавания Высшего Мира. Тоска неправильного пути есть самая жестокая, поедающая! Человек, наконец, окончательно отсекает продвижение свое и мучается, не понимая своего заблуждения. Много злобы рождается у таких сущностей. Они готовы преследовать даже малейшее проявление Света» [59]. В этом небольшом отрывке прочитывается целая драма, проявления которой встречаются в науке, когда уровень сознания расходится с возможностями познания, что нередко приводит к жесточайшей схватке традиционализма с тем новым, что сейчас входит в науку. «Мир будущий, Мир Высший, – писала Е.И.Рерих, – грядет в доспехе лучей лабораторных. Именно лаборатории укажут на преимущество высшей энергии и не только установят превосходство психической энергии человека над всеми до сих пор известными энергиями, но будет уявлена наглядная разница в качестве ее, и, таким образом, значение духовности будет установлено в полной мере» [60]. Исследование тонких энергий иных состояний материи – одна из важнейших задач новой науки. Эти исследования приведут к познанию Высших миров и установят связи с ними. Научные факты, полученные в исследованиях, уже свидетельствуют о существовании таких миров. «...Пора от грубых слоев материи перейти к исследованию тончайшей энергии» [61]. И еще: «Творчество, – отмечают авторы Живой Этики, – нужно понять как соединение различных энергий, явленных Огнем пространства и духом человека» [62]. Чем выше духовность самого исследователя и уровень его сознания, а также присутствие в нем способности чувствознания, тем ближе к реальности результаты исследования. «.Для значительных опытов, – писала Е.И.Рерих, – должен быть особый подбор лиц, обладающих высоким духовным синтезом» [63]. Дух человека, уровень его сознания – решающий фактор в тонких исследованиях. Если на эту сторону в науке никто не обращал внимания и дух как явление просто отрицался, то в новой системе познания духовности исследователя отводится важнейшая роль.

Переход к экспериментальным исследованиям тонкой материи и тонкой энергетики связан с рядом трудностей, о которых предупреждает Живая Этика. Подвижность тонких структур приводит к тому, что результаты одного и того же эксперимента невозможно повторить. Тонкие субстанции реагируют на все космические и земные условия, воспринимают энергетические изменения в самом человеке, чутко отвечают на многие моменты в нем, вплоть до настроения. Чтобы получить тот же результат, необходимо восстановить все энергетические условия, в которых происходил первоначальный эксперимент. Удается это крайне редко. «Неповторимость опытов с тончайшими энергиями, – читаем мы в Живой Этике, – часто отвращает внимание ученых. Но они забывают, что не энергия неповторима, но они сами. К тому же не умеют они создать повторимые условия, окружающие опыты. Много раз приходилось вам замечать, насколько различны привходящие обстоятельства. Но даже весьма умудренный ученый не придает значения очень разнообразным условиям. Прежде всего, он не обращает внимания на свое настроение, но состояние нервных центров будет решающим для многих опытов. Также забывается и качество сотрудников, принимающих участие в опытах. Но даже в древности, а затем алхимики, очень понимали ценность сотрудничества. Они знали и значение пола. Они не отрицали лунное воздействие и силу явленных планет» [64].

Впервые в истории науки в систему научного познания был включен человек, его энергетика, его взаимодействие с окружающим нас микрои макрокосмом. Согласно Живой Этике, человек – носитель высшей энергии, имеющей огненный характер, которая не только ведет его по пути космической эволюции, но и необходима в процессе познания этим человеком особенностей и тайн Мироздания. Известно, что эта высшая энергия называется психической и является важнейшим условием любого творчества. Авторы Живой Этики считают, что потенциал такой энергии выше энергии расщепленного атома. «Без психической энергии не разглядеть пространственных путей.

То же самое происходит во всех областях науки. Неразумно пренебрегать высшей энергией. Точно во времена религиозных войн и гонений, смелые и прозорливые познаватели должны прятаться, как алхимики от инквизиции. Такое позорное положение недопустимо» [65]. И еще: «Действительно, давно пора изучать огненную природу человека. Давно нужно понять, что не только воля, но огненная энергия окружает человека спасительным покровом. Действительно, нужно изучать это в лабораториях, но эти лаборатории должны отличаться от лабораторий почвенных удобрений. Пора ученым признать, что для тонких опытов нужны тонкие условия. Также пора признать, что эти условия не создаются механическими дезинфекциями. Каждый опыт требует духовного огненного очищения. Действительно, многое удается в природе и в храмах, где эманации не так загрязнены. Но в случайных лабораториях, где даже воздух не всегда освежен и пыль полна ядовитых отложений, там удается лишь немногое» [66].

В новой системе познания Живой Этики есть указание на два явления, без которых не может существовать новая наука. Это энергетика сердца и мысли. Традиционная эмпирическая наука мало занималась или же совсем не занималась ни тем, ни другим. Авторы Живой Этики справедливо утверждают, что в сердце человека идет процесс синтеза, играющий важнейшую роль в космической эволюции. Энергетика сердца соотносится с космическими масштабами. Еще в древности сердце считалось Солнцем человека. Между сердцем человека и Солнцем существуют невидимые и таинственные связи, выходящие в Беспредельность.

Космический Магнит есть Сердце Вселенной, которое регулирует ее жизнедеятельность и развитие. «...В основе всей Вселенной ищите Сердце!» [67] – сказано в Живой Этике. Сердце человека содержит высокие космические энергии, основа которых – тонкая светоматерия. Оно имеет связи не только с физическими небесными телами, но и с мирами иного состояния материи, заключает в себе земное и небесное, плотное и тонкое. Через сердце лежит духовный путь, соединяющий мир физический, через Тонкий, с Огненным. Поэтому сердце называют Мостом Миров. Этот Мост соединяет в синтезе дух и материю, энергию Земли и Космоса. В нем взаимодействуют физические и космические законы. Сердце – это своеобразный перекресток между планетой Земля и Дальним Космосом. Оно, отмечала Елена Ивановна Рерих, «изумительный орган, вмещающий в себе, в своих многочисленных центрах, все творчество и всю психожизнь» [68]. В сердце идут сложнейшие процессы, связанные и с самыми изначальными энергетическими структурами человека, и с завершающими его развитие. Сердце есть место сознания самого человека, уровень которого определяется сердечной энергией. Помещенное в сердце сознание формируется во взаимодействии земного и космического. Эти моменты дают нам возможность считать сердце инструментом познания более мощным и глубоким, нежели интеллект. Сердце ведет интеллект, создавая для него новые возможности и новые перспективы в познании окружающего мира. Пренебрежение же сердечной энергетикой и способом духовного познания тормозит процесс космической эволюции и препятствует дальнейшему познанию Космоса.

Наряду с сердцем огромную роль в познании играет мысль, связанная прочными узами с духовными сердечными центрами. Современная теория научного познания мало касается этой проблемы, а если это иногда и случается, то исследования мысли оставляют в стороне самые существенные моменты, не проникая в глубину такого феномена. В Живой Этике мы находим понятия – мысль, мыслетворчество, мыслеобразы. Мысль как таковая есть не только инструмент познания, но и связь с инобытием, ибо порождена инобытием. Она не связана своим возникновением ни с плотной материей, ни с серым мозговым веществом, которое долгое время (и даже сейчас) считалось причиной зарождения мысли. Ее, мысли, причина лежит в энергетическом пространстве Космоса, в его тонких и высоковибрационных процессах. Если бы это было не так, то мы бы не знали ни что такое мыслетворчество, ни что такое энергетика мысли. «Так мысль, – сказано в Живой Этике, – лишенная вибрации духа, есть явление мертвенности. Только вибрация духа может созидать» [69]. «Будем надеяться, – писала Елена Ивановна Рерих, – что скоро наука придет на помощь и докажет, что именно мысль питает жизнь, и потому где мысль останавливается, там начинается процесс разложения» [70].

Согласно Живой Этике, мысль является не только одним из устоев космической эволюции человечества, но и необходимым, если не главным, компонентом системы познания. Не взяв в расчет особенности мысли, а также ее суть, мы не сможем сформировать новую систему познания в том объеме и измерении, которые требует новое мышление. Учение о мысли в Живой Этике, так не похожее на наши представления, свидетельствует о том, что ее авторы во многом опередили современную науку в этом отношении. Мы узнаем, что «мысль есть энергия» [71]. Причем энергия очень высокая и тонкая, обладающая рядом важных свойств. Из тонкого состояния она может переходить в физическое, что крайне расширяет диапазон ее действия. Ее тонкая энергия при определенных условиях может переходить в вещество. Таинственный этот процесс, происходящий в глубинах Космоса, связан с формообразовательной деятельностью, идущей в видимых и невидимых космических пространствах. «Пахтание, – сказано в Живой Этике, – есть символ Мироздания. Кто принял такой простой процесс, как символ великого действия, тот, действительно, понимал соотношение между микрокосмом и Макрокосмом. По физическому плану спиральное вращение есть основание накопления вещества, но совершенно тем же приемом действует и мысль. От Вершин до хаоса пространство напряжено спиралями сознания. Мысль спирально преображается в вещество, наполняя все Мироздание. Нужно понять и принять преображение мысли в вещество. Такая спайка сохранит запас вещества, ибо мысль неистощима. На Земле много пользы принесет сознание о материи мысли» [72]. Это свойство выводит мысль в пространство творящих сил Космоса.

«Мысль есть закон Мира, – утверждают авторы Учения. – Нужно понять этот закон во всей полноте. Мысль не есть только словесное выражение. Область мысли есть и область мыслительной энергии. Именно это обстоятельство упускается из виду, и мысли уделяют лишь малую распространенность. Такое ограничение мешает представить мысль за пределами планеты, иначе говоря, лишает ее величественного смысла. Мысль, так же как и мыслительная энергия, именно, получает должное значение, когда понимается за пределами Земли. Нельзя ограничивать мысль сферою земною... Ущемление величайшей энергии служит умалению и человеческого мышления. Действительно, чем больше человек стеснит свои возможности, тем больше он отрежет себя от великого сотрудничества.

Мысль должна изучаться в лучших научных учреждениях. Мысль должна быть поставлена во главу физических условий жизни» [73]. И еще: «Магнитная волна, искра электричества и мысль – эти три путника встречают стремящегося в Беспредельность» [74]. Эти три вида творящей энергии составляют основу нашего Космоса, и мысль есть самое главное в этой троице, ибо она есть первоисточник Мироздания. Высшая творческая сила создала Вселенную своей мыслью. «Так Мысль есть первопричина и венец всего творения» [75], – писала Е.И.Рерих. В силу своих особенностей мысль правит одним из важнейших законов Космоса – причинно-следственными связями. Энергетическое могущество мысли приводит в движение стихийные силы природы, которые по своей сути неподвижны и инертны и для своего развития требуют толчка мыслью. Она есть могущественный представитель Высших миров, сотканных светоматерией и обладающих высокими, несравнимыми с плотным миром измерениями. Пространственная мысль влияет самым радикальным образом на низшие миры, продвигая их к восхождению и преображению.

Но мысль творит не только в Высших сферах Космоса, где ее сила увеличивается до размеров, непостижимых нами, но и на Земле. Подобных примеров достаточно много. Тысячелетиями на Земле складывались места, притягивавшие к себе большое число паломников. Эти места регулярного паломничества называются святыми, в течение многих веков туда шли тысячи и миллионы, неся в себе самые чистые мысли. Там остаются наслоения творческих мыслей, которые, в свою очередь, воздействуя на человека, перерождают его сознание, если внутренняя его структура готова это принять.

Те, кто побывал в святых местах, могут рассказать об удивительной атмосфере, царящей в них, о трудноописуемом словами настроении, которое охватывает паломников, о приподнятом духе тех, кто ощутил творческую энергетику наслоений высоких мыслей.

В системе познания Живой Этики мы находим все то, что необходимо ввести в науку, чтобы она, изменившись и трансформировавшись, превратилась в ту новую науку, глубочайшие и тончайшие исследования которой смогли бы не только изменить наш земной мир, но и усовершенствовать внутренний мир человека.

Рерихи прожили в Индии более 20 лет. Эту страну они выбрали не случайно. Она была и есть страна высокой культуры, духовной утонченности ее народа и знаний, накопленных и не утерянных с самых древних времен. Магнетизм Индии испытывали многие. Тайна ее великой притягательности заключается, прежде всего, в непрерывности ее культурной традиции.

Веками, не прерываясь, формировалась эта культура, развивался духовный облик самих индийцев, создавались непревзойденные шедевры искусства, шлифовались драгоценные камни индийской философской мысли и мудрости. Культура и Красота сотворили в Индии в течение многих веков упругое поле сильной и тонкой энергетики. Судьбе и богам было угодно, чтобы на планете существовала хотя бы одна страна, способная продемонстрировать ярко и убедительно эволюционную суть Культуры и Красоты. Именно Индия удостоилась этой высокой чести. Причастность индийской культуры к мирам иного состояния материи, философское осмысление такой связи и умение разумно ею пользоваться – отличительные черты этой культуры. Вступая в энергоинформационный обмен с Индией, страны и народы получали от нее бесценные сокровища Знания, подлинные подходы к решению проблем совершенствования человека, мудрую практику развития духа и, наконец, космический взгляд на эволюцию человечества.

Н.К.Рерих, живя в Индии, постигал бесконечность ее культуры и духа, и чем больше проходило времени, тем глубже он погружался в мудрость и глубину ее многовековых накоплений. «С радостью я замечаю, – утверждал он в 1929 году, – распространение высоких интеллектуальных и художественных сил в Индии. Высоко одаренные индивидуальности сейчас стоят во главе университетов, институтов и школ, и имена Тагора, Боса, Рамана и других мужей науки и искусства являются живым мостом между сегодняшней Индией и глубокими корнями ее прошлой культуры.

Итак, следуя лучшим вехам, мы достигаем высочайших путей.

Великий Вивекананда, когда его спросила преданная последовательница, что ей делать в Индии, ответил: “Любите Индию!”

Великие учения Вед, заветы Будды, Аполлония Тианского, Парацельса, Томаса Вогана, Рамакришны, бесчисленные зовы веков и всех народов направляют нас к великой горе Индии, которая охраняет сокровище.

Любите Индию!» [76]

Эти слова «Любите Индию!» были как бы девизом Рерихов. Они ее любили, в ней жили и создали в ней, а не где-то в другом месте, уникальный Институт Гималайских исследований, названный «Урусвати» – «Свет Утренней Звезды». Институт был первым драгоценным зерном той новой науки, о которой писала Живая Этика и говорили Учителя, стоявшие высоко на лестнице космической эволюции. Воплощая Их идеи в жизнь, Рерихи ясно представляли себе, для чего и во имя чего все это делается. Новое космическое мышление, новая система познания, новая наука – все это составляло единое целое, звавшее планету к преодолению подъема на новый виток космической эволюции. С самого начала и до конца все, что было связано с «Урусвати», Рерихами тщательно готовилось и разрабатывалось, начиная с месторасположения Института и кончая сутью его деятельности и творчества. Известно, что этим местом оказалась долина Кулу в индийских Гималаях. Рерихи сразу обратили внимание на одно важное обстоятельство – аккумуляцию в этом пространстве высокой энергетики человеческой мысли. На гималайских склонах, скалах и в пещерах остались невидимые накопления этой мысли. Их несли в себе жившие в этой долине или побывавшие в ней великие личности, мудрецы и святые. «Место Института, – отмечал Н.К.Рерих, – в древней долине Кулу, или Кулуте, тоже было удачно. В этих местах жили риши и мудрецы Индии. Многие легендарные и исторические события связаны с этими нагорьями. Тут проходил Будда и в свое время процветали десятки буддийских монастырей. Здесь находятся развалины дворцов Пандавов, пещера Арджуны, – здесь собирал “Махабхарату” риши Виаса. Здесь и Виасакунд – место исполнения желаний» [77].

В долине бытовало много легенд. Легенда о Нарасимхе – покровителе Кулу обратила на себя особое внимание Н.К.Рериха. «Долина Кулу, – писал он, – имеет своего героя-защитника – Нарасимху, раджпутского раджу. Прекрасная легенда связана с именем Нарасимхи. Раджа должен был бежать из Раджпутаны. Как скромный кули, образованный правитель спрятался в долине Кулу. Под плащом простого рабочего он скрыл свою личность, но его огромная эрудиция не дала ему остаться незамеченным. Свет его справедливости и знаний освещал всех его соседей. Люди догадались, что не обычный человек появился среди них, и они по собственной воле стали считать Нарасимху своим раджой. Развалины замка Нарасимхи до сих пор еще стоят в Наггаре, а изображение героя воздвигнуто под старым деодаром. В соответствии с легендами, Нарасимха охраняет долину Кулу. И проклятие тому, кто вызовет справедливый гнев героя-раджи. Как величественный белобородый пророк, он, говорят, посещает свою страну ночью, и многие видели его и были благословлены правителем. <...> Теперь он будет охранять Урусвати, наш Гималайский Исследовательский институт!

И над изображением Нарасимхи возвышается белая вершина Гуру-Гури-Дхар – путь Духовного учителя» [78].

У Рериха есть картина «Гуру-Гури-Дхар». На ней изображен Учитель, тесно связанный и сотрудничавший с Рерихами в создании Живой Этики. Махатма, Великая Душа, он жил когда-то в Кулу и не раз проходил по ней. Он оставил по себе легенды, в основе которых – историческая реальность о Великом Учителе. Энергетика его мысли ощущается в древней долине и до сих пор притягивает паломников и тех, кто хотя бы раз побывал в ней. Мысли наших великих соотечественников, Рерихов, оставили также свои следы. Когда-то в древности для строительства храма опытный и знающий жрец, умевший хорошо ориентироваться в тонкой энергетике, выбирал особое место. И восприятие такой энергетики не только позволяло совершать какой-либо религиозный ритуал, но и создавало в молящихся необходимый настрой, помогающий постигнуть духовные, невидимые явления. Как правило, место для храма бывает красивым. Исключительно красива и долина Кулу, где расположен Институт Гималайских исследований. Здесь энергетика Красоты сливается с тонкой энергетикой великих и высоких мыслей, и в результате возникает особое творческое поле, которое ощущали ученые, работавшие в Институте, и которое до сих пор дает о себе знать особым настроением и легкостью дыхания. «Если бы кто-нибудь задался целью исторически просмотреть всемирное устремление к Гималаям, то получилось бы необыкновенно знаменательное исследование. Действительно, если от нескольких тысяч лет тому назад просмотреть всю притягательную силу этих высот, то, действительно, можно понять, почему Гималаи имеют прозвище “несравненных”. Сколько незапамятных Знаков соединено с этой горной страной! Даже в самые темные времена Средневековья, даже удаленные страны мыслили о прекрасной Индии, которая кульминировалась в народных воображениях, конечно, сокровенно таинственными снеговыми великанами.

Попробуем мысленно сообразить все те прекраснейшие легенды, которые могли зародиться только на Гималаях. При этом, прежде всего, будем поражены изумительным разнообразием этих наследий. Правда, это богатство произойдет от многих пламенных наслоений, станет роскошнее от щедрости многих тысячелетий, увенчается подвигами лучших искателей истины. Все это так. Но и для этих вершинных подвигов требуется окружающее великолепие, а что же может быть величественнее, нежели непревзойденные горы со всеми их несказанными сияниями, со всем неизреченным многообразием» [79].

Сама долина Кулу и примыкающие к ней горные районы были источником самых разнообразных знаний. «Было отмечено, – писал Н.К.Рерих, – что электрические и магнитные явления особенно ярко выражены на этих высотах. Последние обеспечивают исключительные возможности для изучения особых токов, и можно представить, какие новые исследования могли быть проведены здесь нашим великим физиком Милликаном в продолжение его недавних чудесных открытий.

Замечательно, как вся собранная информация увеличивает важность этих мест, где плодородие почвы сочетается с необычным феноменом высот и историческим героическим прошлым» [80].

Этот гималайский район открывал самые богатые возможности для изысканий в ботанике и зоологии, археологии, лингвистике, традиционной медицине и ряде самых неожиданных направлений науки.

Институт «Урусвати», начавший активно работать в Кулу в 1929 году, развернул свою деятельность в тридцатых годах прошлого века. Особую роль в его подготовке сыграла Центрально-Азиатская экспедиция 1924–1928 годов. Уникальные коллекции, собранные на маршруте этой экспедиции, дали возможность, не замедляя темпа работ, приступить к исследованиям, внедряя в Институте методы новой науки. Рассматривая знания из разных наук как нечто синтетическое, не разбитое на различные области, Рерихи отразили эту идею в структуре самого Института. Были открыты отделы: археологический, естественных наук, медицины; научная библиотека; музей для хранения экспедиционных находок. Отделы имели подразделения. При археологическом отделе существовали секции общей истории, истории культуры народов Азии, истории древнего искусства, лингвистики и филологии. Отдел естественных наук занимался ботаникой и зоологией, метеорологическими и астрономическими наблюдениями, изучением космических лучей в высокогорных условиях. В медицинском отделе, наряду с изучением древнетибетской медицины и фармакопеи, была организована биохимическая лаборатория, в которой изучали средства борьбы против рака. Вся семья Рерихов участвовала в организации и работе Института. Елена Ивановна, являясь его Президентом-Основателем, была, по сути, ведущей в различных областях его научной деятельности. Николай Константинович, сочетавший в себе синтез искусства, науки и большие организаторские способности, был так же, как Елена Ивановна, его основателем и идеологом. Директором Института стал Юрий Николаевич, старший сын Рерихов, к тому времени уже известный ученый, обладавший широким космическим мировоззрением, он вложил немало плодотворных идей в творческую деятельность Института. Младший сын, Святослав Николаевич, художник, знаток древнего искусства и местной флоры, был, кроме того, прекрасным ботаником и орнитологом. Разносторонние знания и занятия каждого члена семьи Рерихов при их слаженном сотрудничестве и неутомимой энергии способствовали успеху и широкому признанию Института «Урусвати» как в самой Индии, так и далеко за ее пределами.

Крупнейшие ученые различных стран сотрудничали с Институтом и участвовали в его программах. Наиболее тесное взаимодействие установилось у Рерихов с учеными и деятелями культуры Индии, такими как Чандрасекхар Венката Раман, Джагадиш Чандра Бош, Рабиндранат Тагор, Абаниндранат Тагор, Ашит Кумар Халдар, Сунити Кумар Чаттерджи, Рамананда Чаттерджи, Сарвапалли Радхакришнан, Свами Саданаид Сарасвати, Тейджа Синг, Дас Гупта, К.П.П.Тампи, Р.М.Равал и другие. Среди западных ученых, сотрудников и советников «Урусвати», можно назвать А.Эйнштейна, Р.Милликана, Л.Бройля, президента Американского археологического института Р.Магоффина, известного путешественника и исследователя Свена Гедина, профессора Института Пастера в Париже С.И.Метальникова, востоковеда Чарльза Ланмана, профессора из Парижа К.К.Лозины-Лозинского, французского археолога К.Бюнссона, директора Ботанического сада в Нью-Йорке Э.Д.Меррилла и многих других. Советский академик Н.И.Вавилов вплоть до своего ареста вел переписку со Святославом Николаевичем по проблемам ботаники. Всех их привлекали к Институту «Урусвати» не только уникальный район Гималаев, но и те способы научных исследований, основанные на методологии новой системы познания. Характерной особенностью работы была «постоянная подвижность», регулярные экспедиции, в которых участвовали «сотрудники и корреспонденты» [81] Института. «Нужно то, – писал по этому поводу Н.К.Рерих, – что индусы так сердечно и знаменательно называют “ашрам”. Это – средоточие. Но умственное питание “ашрама” добывается в разных местах. Приходят совсем неожиданно путники, каждый со своими накоплениями. Но и сотрудники “ашрама” тоже не сидят на месте. При каждой новой возможности они идут в разные стороны и пополняют свои внутренние запасы. <...> Впрочем, сейчас всякий обмен научными силами, всякие экспедиции и странствия становятся непременным условием каждого преуспеяния. При этом люди научаются и расширять пределы своей специальности. Странник многое видит. Путник, если не слеп, даже невольно усмотрит многое замечательное. Таким образом, узкая профессия, одно время так овладевшая человечеством, опять заменяется познанием широким» [82].

Нужно, писал Николай Константинович, «и взглянуть высоко наверх, и глубоко проникнуть внутрь» [83]. Речь идет о расширении пространства познания, в котором сплетены воедино небесное и земное и где высота и глубина составляют важнейшие направления исследований. В «Урусвати» методы эмпирической науки сочетались с метанаучными. Нравственные и этические моменты при этом имели важнейшее значение. Сами основатели были высокодуховными людьми, несущими в себе новое космическое мироощущение. Духовные знания, накопленные в Гималаях, получали экспериментальное подтверждение. Именно в «Урусвати» начинали научно познавать тонкие энергии, магнитные токи, космические лучи, иные состояния материи. Идея, что причина многих земных явлений лежит в Космосе и мирах более высокого состояния материи, пронизывала научные концепции Института. Они открывали перед сотрудниками беспредельность научных исследований, выводили науку из кризиса и делали беспочвенными мысли о конце науки. Новая наука, соответствующая космическому мышлению, должна иметь связь с Высшим, чтобы выйти в беспредельность познания Мироздания во всей его сложности. Эта связь была присуща в первую очередь самим Рерихам и еще нескольким ученым, хорошо понимавшим значение взаимодействия с Высшими силами. Энергетическое мировоззрение нового космического мышления было реальной основой в исследованиях ученых «Урусвати». В работах Института немалое место занимали проблемы человеческого сознания, психической энергии, а также влияния энергии самого человека на научные эксперименты. Все это формировало иные подходы к лабораторным исследованиям.

За короткий период существования Института было сделано очень много. Комплексные экспедиции «Урусвати» прошли по древней долине Кулу, Лахулу, Бешару, Кангре, Ладаку, Занскару. На это же время приходится и крупная Маньчжурская экспедиция 1934–1935 годов. Музей Института пополнялся богатейшими коллекциями: ботаническими, орнитологическими, геологическими, археологическими. Юрий Николаевич собрал ценнейшие образцы гималайского фольклора. Были изданы три солидных тома трудов Института и отдельные научные работы его сотрудников, построены здания, приобретено и вступило в строй лабораторное оборудование, значительно пополнилась библиотека. Президент-Основатель Елена Ивановна Рерих в связи с трехлетием Института говорила: «Не забудем, что долина Кулу, собравшая в себе все величественные имена человечества, начиная от Ману, Будды, Арджуны, всех героев Пандавов, Виасы, Гессэр-Хана, является исключительною местностью, научная ценность которой еще только начинает выявляться, но и в начале своем поражает богатейшим материалом. Как в историческом, археологическом, филологическом, так и в ботаническом, геологическом и физическом отношениях Институту предстоит, как уже и теперь видно, плодотворнейшая работа» [84]. Первые успехи работы Института позволили Рерихам увидеть и разработать перспективу его развития. «Станция (Институт «Урусвати». – Л.Ш.) должна развиться в город Знания, – отмечала Е.И.Рерих. – Мы желаем в этом городе дать синтез научных достижений. Потому все отрасли науки должны быть впоследствии представлены в нем. И так как знание имеет своим источником весь Космос, то участники научной станции должны принадлежать всему миру, то есть всем национальностям; и как Космос неделим в своих функциях, так и ученые всего мира должны быть неделимы в своих достижениях, иначе говоря, объединены в теснейшем сотрудничестве. Место станции избрано совершенно сознательно и обдуманно, ибо Гималаи представляют неисчислимые возможности во всех отношениях. Внимание научного мира сейчас обращено на эти высоты. Изучение новых космических лучей, дающих человечеству новые ценнейшие энергии, возможно только на высотах, ибо все тонкое, самое ценное лежит в более чистых слоях атмосферы» [85]. Было задумано грандиозное дело – город Знания, который должен был стать мировым катализатором новой науки космического мышления. И еще: «Основание города синтетического знания есть великое мировое дело, потому не просить, но требовать содействия можем мы. Не для себя работаем, но для человечества. Ведь каждый готов приложить лучшие усилия на общее благо, пусть и другие поймут это чистое устремление и загорятся к продвижению человечества на пути к синтетическому знанию» [86].

Но задуманному не суждено было сбыться. Исторические события сложились так, что не только не возник столь желанный для науки город Знания, но и его первый плод, Институт Гималайских исследований, был лишен возможностей к дальнейшему развитию.

В начале 1930-х годов начался мировой экономический кризис. Организации, финансировавшие «Урусвати», не смогли этого больше делать. «...Вдруг загрохотали американские финансовые кризисы, – с горечью писал Н.К. Рерих. – Зашумело европейское смущение. Пресеклись средства. Одними картинами не удастся содержать целое научное учреждение. Давали все, что могли, а дальше и взять негде. Между тем общий интерес к Гималаям все возрастает. Ежегодные экспедиции направляются сюда со всех концов мира. Новые раскопки раскрывают древнейшие культуры Индии. В старых монастырях Тибета обнаруживаются ценнейшие манускрипты и фрески. Аюрведа опять приобретает свое прежнее значение, и самые серьезные специалисты опять устремляются к этим древним наследиям. <...> Все есть, а денег нет» [87].

Потом началась Вторая мировая война, и оборвались те связи, которые интеллектуально питали деятельность Института. «Сперва мы оказались отрезаны от Вены, – отмечал Николай Константинович, – затем от Праги. Отсеклась Варшава. <...> Постепенно стали трудными сношения с Прибалтикой. Швеция, Дания, Норвегия исчезли из переписки. Замолк Брюгге. Замолчали Белград, Загреб, Италия. Прикончился Париж. Америка оказалась за тридевять земель, и письма если вообще доходили, то плавали через окружные моря и долго гостили в цензуре. Вот и в Португалию уже нельзя писать. На телеграмму нет ответа из Риги. Дальний Восток примолк. <...> Швейцария уже оказалась заколдованной страной. Всюду нельзя. И на Родину невозможно писать, а оттуда запрашивали о травах. Кто знает, какие письма пропали. Кто жив, а кто уже перекочевал в лучший мир?» [88]

Это состояние отрезанности от мира он назвал островом. Институт, деятельность которого была рассчитана на мировые связи, естественно, не мог продолжать работать, даже если бы были средства. Его пришлось законсервировать. Коллекции уложили в ящики, лабораторное оборудование размонтировали, жилые помещения, где останавливались приезжающие ученые, закрыли. Успешно работавший Институт, казалось, перестал существовать. Через несколько лет кончилась война. Индия после кровавого противостояния индусов и мусульман получила независимость. В 1947 году умер Николай Константинович, в 1955 году ушла Елена Ивановна. В 1957 году уехал в Советский Союз Юрий Николаевич и там же в 1960 году неожиданно скончался. Остался один Святослав Николаевич.

Я познакомилась с ним в 1968 году, когда приезжала в Индию с делегацией первых лауреатов премии имени Джавахарлала Неру. А в 1972 году Святослав Николаевич пригласил меня на виллу Рерихов в Кулу. И тогда я первый раз увидела Гималаи, древнюю долину Кулу и дом Рерихов, стоявший на лесистом склоне над старинным поселком Наггар. В один из дней, когда долину заволокли темные тучи и скрыли сверкающую красоту Гималаев, Святослав Николаевич предложил мне пойти в Институт «Урусвати», расположенный в деодаровой роще чуть выше по склону. По узкой тропинке мы поднялись на уютную площадку, поросшую ярко-зеленой травой. Здесь среди деревьев стояли два здания Института Гималайских исследований. На одном из них еще сохранилась вывеска – «Урусвати».

– Весь этот склон и роща, – Святослав Николаевич повел рукой вокруг себя, – принадлежит Институту. Двадцать акров земли, которую мой отец, Николай Константинович, отдал для этой цели. Вот в этом доме, – он показал на двухэтажный дом, – работали и жили зарубежные и индийские сотрудники. А дальше – лабораторный корпус.

Чуть в стороне, ниже по склону, виднелась груда камней, бывшая, очевидно, когда-то фундаментом какого-то строения. Оказалось, что там стоял дом, где жили тибетские ламы, помогавшие Юрию Николаевичу Рериху в его исторических и лингвистических исследованиях.

Мы начали осмотр домов. Шаги гулко отдавались в пустых помещениях, комнаты тянулись одна за другой. В одном из помещений мы остановились перед дверью. На ней висел массивный замок. Его заржавевший механизм долго не поддавался ключу, наконец со скрипом открылся, и мы оказались в большой комнате. Свет с трудом пробивался сквозь щели плотно закрытых ставней. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидела стоявшие повсюду ящики. Они громоздились друг на друга, их было много, на них лежал толстый слой пыли. По стенам комнаты стояли застекленные шкафы.

– Наши коллекции, – коротко бросил Святослав Николаевич.

Здесь хранились коллекции, частично оставшиеся от Центрально-Азиатской экспедиции, и коллекции, собранные гималайскими экспедициями сотрудников Института. Передо мной был уникальный, богатейший материал, к которому несколько десятков лет не прикасалась рука ученого. В застекленных шкафах и ящиках находились ценные этнографическая, археологическая и другие коллекции. Орнитологическая насчитывала около 400 видов птиц, некоторые из них сейчас уже исчезли. Ботаническая коллекция полностью представляла флору долины Кулу. Геологическая содержала немало редких минералов. Тут же хранились зоологическая, фармакологическая и палеонтологическая коллекции.

Мы прошли в следующее помещение, где вдоль стен тянулись полки с книгами. Библиотека насчитывала свыше четырех тысяч томов. Среди них было немало редких изданий. В другом здании обнаружилось оборудование биохимической и физической лабораторий. Книги уже давно не снимали с полок, лабораторным оборудованием не пользовались... Но тем не менее все то, что мне показал Святослав Николаевич, не производило тягостного впечатления запустения и упадка. Казалось, что люди только недавно покинули эти стены, по каким-то не зависящим от них обстоятельствам неожиданно и внезапно оторванные от интересной работы. Они успели только упаковать коллекции и закрыть на замки двери библиотеки и лабораторий.

– Вот что такое «Урусвати» теперь, – Святослав Николаевич печально наклонил голову. – Но ведь советские ученые могут здесь работать?! – и глаза его улыбнулись. – Об этом не раз говорили и мой отец, и брат. Почему бы советским и индийским ученым здесь не поработать вместе? Все это, – он обвел взглядом вокруг, – может оказаться в их распоряжении. Русские начали, русские и должны продолжить.

И эта тема – «русские начали, русские и должны продолжить» – целый тот день звучала в наших беседах.

– Вы должны знать, – говорил Святослав Николаевич, – что этот Институт – не просто очередное научное учреждение. В нем заложено будущее науки. Тогда, во время войны и после, судьба Института сложилась непросто, и прервались исследования и научная методология, заложенная в нем. Заложенная не нами, Рерихами, а нашим Учителем, который создал Живую Этику и планы которого мы выполняли. Вы знаете, все очень интересно было задумано и еще более интересно исполнялось. Во всех этих действиях, в которых мы участвовали, было не только будущее новой науки, но и будущее эволюции человечества, его преображения, его новых форм существования.

Все чаще и чаще в наших разговорах звучало: новая эпоха, новое космическое мышление, новая наука. А через несколько дней Святослав Николаевич попросил меня передать его предложение Академии наук СССР. Он хотел, чтобы группа советских ученых прибыла в Кулу и решила проблему совместного с Индией сотрудничества в Институте Гималайских исследований. Я согласилась и по приезде в Москву передала все это тем, от кого зависело выполнение просьбы Святослава Николаевича. Но особого интереса ко всему этому ученые не проявили, обстоятельства менялись, трудности задуманного росли. Тогда, в восьмидесятые годы, несмотря на сделанные усилия, ничего не удалось решить. Но это не значило, что у предложения Святослава Николаевича Рериха не было будущего. С тех пор прошло немало лет, исчез СССР, на его месте появились отдельные государства, Святослав Николаевич передал в Россию наследие своих родителей. В Москве возник Центр-Музей имени Н.К.Рериха. В своем письме о создании Музея имени Н.К.Рериха Святослав Николаевич написал: «В перспективе мне видится, что Институт “Урусвати”, где, как Вам известно, в полном порядке сохраняются уникальные коллекции, может стать индийским филиалом Центра-Музея на правах совместного советско-индийского учреждения. Конечно, окончательное решение вопроса потребует разработки многих юридических вопросов, а также приезда для приемки коллекций группы специалистов (орнитолога, зоолога, ботаника, а также, вероятно, археолога и фольклориста), но все это вполне разрешимо. Конструктивно мы сможем подойти к этому делу только тогда, когда Центр-Музей и Фонд имени Рериха развернут свою работу в Москве» [89].

В Индии, в Кулу, организовали Международный Мемориальный Трест Рерихов, в который вошли представители центрального правительства страны и правительства штата Химачал Прадеш. В Попечительский Совет Треста были включены сотрудники посольства России и российские ученые. Правительства Индии и штата финансировали многое в рериховской усадьбе, что было так непохоже на отношение российского правительства к Центру-Музею имени Н.К.Рериха в Москве. Музей выжил и до сих пор работает лишь на пожертвования самих россиян.

В 1993 году умер Святослав Николаевич Рерих, последний из Великой семьи Рерихов. После его смерти я была несколько раз в Кулу, посещая Индию в качестве члена Попечительского Совета Международного Мемориального Треста Рерихов. И каждый раз находила что-то новое – Музей Гималайского народного искусства в одном из зданий «Урусвати», новые здания для художественных выставок и научных симпозиумов, открытый театр на склоне холма, где находился Институт. Особенно интересным было для меня последнее посещение в составе делегации Международного Центра Рерихов, приглашенной правительством штата Карнатака на празднование столетнего юбилея Святослава Николаевича Рериха. С нами в Кулу были представители Российской академии естественных наук вместе с ее вице-президентом Г.Н.Фурсеем. Всех нас интересовала, в первую очередь, проблема возрождения «Урусвати», уникального Института новой науки. Работы, которые велись в усадьбе Рерихов в Кулу, как бы не затрагивали еще этой важной проблемы, хотя и ремонтировался уже лабораторный корпус. Но вряд ли можно винить в этом Индию. Обсудив в Кулу ряд вопросов, связанных с возрождением «Урусвати», мы предприняли некоторые шаги в этом направлении. Объединенный Научный Центр проблем Космического Мышления (ОНЦ КМ), созданный на базе Международного Центра Рерихов, был проинформирован по поводу намерений в отношении «Урусвати», и его Правление сочло необходимым не только инициировать процесс возрождения Института, но и принять в нем участие.

Весной 2005 года на заседании Попечительского Совета Международного Мемориального Треста Рерихов (ММТР) был представлен проект Протокола о совместных намерениях Международного Центра Рерихов и ММТР. Вопрос о возрождении Института «Урусвати» занял в нем важное место.

Проект был обсужден и принципиально одобрен.

Возрождение Института Гималайских исследований «Урусвати» решено проводить по двум направлениям: мемориально-музейное и научно-исследовательское, которое должно реализоваться совместными усилиями индийских и российских ученых. Было предложено разработать конкретные программы в развитие Протокола о совместных намерениях МЦР и ММТР.

В целом следует отметить, что принятие важных положительных решений по развитию Музея-имения Рерихов в Наггаре достигнуто благодаря вниманию со стороны правительства штата Химачал Прадеш и лично его главного министра, а также поддержке Посольства Российской Федерации в Индии. Будем надеяться, что факел новой науки вновь вспыхнет в долине Кулу.

5. Метаисторический смысл Пакта Рериха

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ

Пакт Рериха был важнейшим эволюционным действием, которое соединяло в себе метаисторический и исторический процессы, направленные на сохранение и укрепление культуры нашей планеты.

Надо отметить, что идея подобного пакта была предложена Н.К.Рерихом еще до Первой мировой войны. Необходимость такого документа Николай Константинович интуитивно ощущал еще до того, как он стал его планетарной миссией.

В начале 1930-х годов, за несколько лет до Второй мировой войны, возникло движение, которое увенчалось Пактом, получившим название Пакт Рериха. Это был юридический документ. Его целью было защитить культурное наследие планеты и в мирное время, и во время войны. Пакт был поддержан рядом государств Америки и президентом США Франклином Рузвельтом. К сожалению, Пакт не был подписан Советским Союзом. Собственно, на этом можно было бы остановиться, проведя юридический анализ этого Пакта, его антивоенную направленность и его историю. Однако сам Пакт Рериха был глубже и интересней по своему смыслу, нежели просто документ в защиту культурного наследия. Пакт Рериха был связан с тремя моментами, проникновение в суть которых открывает внутренний смысл Пакта, не менее важный, а может быть, и самый важный. Эти три момента были следующими: письма Елена Ивановны Рерих Франклину Рузвельту, пророческая серия картин Николая Константиновича и Знамя Мира, символ этого Пакта, имевший глубокий эволюционный смысл.

Нам известно, что в 1934–1935 годах Елена Ивановна написала президенту США ряд уникальных писем. В них был дан блестящий анализ международной обстановки. Елена Ивановна обращала особое внимание на Россию и доказывала необходимость в сложившейся ситуации союза США и России.

Трудно сказать, как Рузвельт отнесся к этим письмам, ответа на них среди документов Отдела рукописей МЦР нет. Возможно, ответные письма находятся где-то в другом месте и когда-нибудь мы об этом узнаем. Можно предположить, что эти письма в какой-то степени повлияли на заключение США союза с СССР уже во время войны.

Почти в то же время Н.К.Рерих начинает создавать свою пророческую довоенную серию. В 1931 году он пишет «Цветы Тимура». Мы видим горный пейзаж, башню, на которой горит сигнальный огонь, предупреждающий о военной опасности, и всадника в военных доспехах, седлающего коня. Все ясно на этой картине. И хотя она относится

к совсем другому времени, тем не менее она символически напоминает нашим современникам о грозящей опасности.

Картина, следующая за ней, «Армагеддон», была написана Рерихом в 1936 году, и изображенное на ней прямо свидетельствует о грядущих событиях. Горящий старинный город и уходящие из него люди. Все то, что потом произойдет в Европе, будет выглядеть так же: разбомбленные горящие города и вереницы беженцев, уходящих в никуда.

Это были картины-предупреждения. Но на них никто не обратил внимания. Надвигалась мировая война, но в это не верили, и все спокойно занимались своими делами. И неожиданно в серии появляется русский былинный богатырь «Святогор» (1938). Какой подвиг предстоит ему совершить, было еще неясно.

Но со «Святогором» в пророческую серию вошла Россия рядом символических картин. «Армагеддон» (1940). Пламя и дым застилали жилища, в небе отражались сполохи багряного огня. России также грозил Армагеддон, но еще более худший, чем первый. Если «Святогор» был как бы настроен на подвиг, то «Армагеддон» являлся прямым указанием на войну, в которую неизбежно будет втянута Россия. Не надеясь особо на понимание своих предупреждений, Рерих создает ряд картин о грозящей России войне. «Вестник от Гималаев» (1940) указывал на место, откуда шли предупреждения. По горному озеру, покрытому утренним туманом, на утлом челне плывет человек. Его лицо неразличимо, его одежда проста, и ненадежен челн.

Вслед за этой картиной следует «Богатыри проснулись» (1940). Картина, как и ряд других в этой серии, носила символический характер. В огромной тайной пещере просыпаются русские богатыри в боевых шлемах и кольчугах. Именно они, по замыслу художника, примут первый удар. Но с Родины шли неутешительные известия. Там не верили в роковое нападение. И Рерих написал «Весть Тирону» (1940), положив в ее основу легенду о Тироне, который не поверил вести о грозящем ему убийстве и поэтому погиб.

Картину «Слепой» Рерих создал в начале 1941 года. По улице старинного города мечется человек, не понимающий, что происходит и куда ему бежать. И в этом своем метании он все ближе и ближе оказывается у горящих домов, из которых вырывается пламя и несутся горящие искры.

И, наконец, уникальная картина «Гесэр-хан» (1941), пленяющая своей трагической красотой. Во все небо красные полыхающие краски. И неизвестно, отражение ли это многочисленных пожаров или кровавый закат. На этом страшном фоне маленькая стремительная фигурка всадника, натянувшего лук, из которого вот-вот вылетит стрела, чтобы сообщить людям о неизбежности надвигающейся страшной беды.

Беда пришла на Родину 22 июня 1941 года. Те, кто был ответственен за свою страну, не вняли никаким предупреждениям. Предупреждения, шедшие от Гималаев, были не единственные. Руководители государства не верили ни официальным сообщениям, ни донесениям внешней разведки. На полях России началась тяжелая изнурительная война. 1942 год был самым трагическим и в какой-то мере казался безнадежным. И в этот роковой год, когда вражеская армия захватила огромную территорию СССР, Николай Константинович создал две картины, завершающие пророческую серию об Отечественной войне 1941–1945 годов Но тогда до 1945 года было еще далеко. Одна картина была посвящена Александру Невскому. Русский полководец едет на коне по окровавленному льду после победного Ледового побоища, печально опустив голову. Вокруг лежат убитые русские воины, и он ощущает великое горе за ту страшную цену, которую пришлось заплатить за победу. И эта пророческая картина о цене победы России в Отечественной войне была вполне реальной. Но тогда, в тяжелом 1942 году, трудно было поверить в победу.

И в том же 1942 году Рерих создал полотно, которое назвал одним всевмещающим словом «Победа». На фоне горного пейзажа русский богатырь мечом уничтожает дракона зла и войны. Эти точные пророческие картины свидетельствуют не только о способностях художника Рериха, но и еще о многом, что окружало его и связывало с процессом космической эволюции.

Эта эволюция отражена и на символе Знамени Мира – отличительном знаке Пакта Рериха. Символ этот является многосложным. Сам Рерих трактовал его следующим образом: прошлое, настоящее и будущее в едином круге вечности. Три круга времени, охваченные большим кругом вечности. Известно, что время нашего плотного мира значительно отличается от времени мира высшего состояния материи. Если в нашем мире время дифференцировано на прошлое, настоящее и будущее, то в мире высокого состояния материи эта дифференциация отсутствует, а прошлое, настоящее и будущее составляют единое целое явление, выраженное на символе Знамени Мира неразрывным кругом вечности. Таким образом, сочетание дифференцированного времени плотной материи и цельного времени высокого состояния материи представляет собой путь космической эволюции – от дифференцированного времени материи низшего состояния к цельному времени вечности материи высшего состояния. Мы читаем в этом символе, который нам кажется очень простым, важнейший космический закон – «Высшее в космической эволюции ведет за собой низшее». Иначе говоря, без водительства высшей материи низшая не способна к космической эволюции. Тут же мы можем прочесть и второй не менее важный космический закон: каждое земное явление имеет две стороны – земную и небесную, или космическую, связанную с высшей материей. Проблема в этом случае состоит в том, видим ли мы эту вторую сторону, ощущаем ли ее и умеем ли мы пользоваться в своем познании реальностью этой стороны. История человечества дает нам далеко не обнадеживающие примеры в этом отношении.

Все три момента, связанные с Великой войной середины XX века и с космической эволюцией, имеют один и тот же источник. Этот источник, включающий в себя творчество Великих Учителей, делает всю деятельность Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, особенно по Пакту, метаисторической. Именно через этот Пакт шла реальная связь земного исторического процесса с космической эволюцией.

Необходимо напомнить, что Живая Этика, автором которой является один из Учителей, представляет собой не только метаисторический источник, но и фундамент космического мышления, работающий в пространстве Культуры.

Известно, что философия космической реальности давалась Елене Ивановне Рерих параллельно с работой Николая Константиновича над Пактом. Пакт охраны памятников культуры и истории и их учреждений был результатом сотрудничества его авторов с Учителем и полностью основывался на метаисторических идеях философии космической реальности. Именно в Пакте Рериха содержалась творческая возможность продвижения человечества по ступеням космической эволюции.

Но почему именно памятники и их охрана, в самом широком смысле этого слова, были выдвинуты в Пакте как главная задача? Какое отношение имеют они к метаистории и космической эволюции? Отвечу – самое прямое. Памятники культуры есть энергетика самой культуры. Известно, что энергетика без материи не существует. Ее нет в свободном состоянии. И без энергетики не существует движения, нет определенных явлений и процессов и в Космосе, и на Земле. Чем выше состояние материи, тем выше ее энергетика. Огромные ее запасы находятся в памятниках истинного искусства. Поэтому задача сохранения этой энергетики от разрушения и уничтожения является важнейшим моментом в формировании метаисторического процесса, в пространстве которого и реализуется космический закон «Высшее ведет за собой низшее в эволюции». Именно энергетика искусства и архитектуры есть необходимое звено, через которое осуществляется влияние Высшего на нашу эволюцию. Она же представляет собой проводник образов архитектуры из мира высокого состояния материи в плотный мир. Архитектурные памятники, дошедшие до нашего времени, обладающие энергетикой и красотой, есть, в свою очередь, связь с космической материей высшего состояния. Если такое архитектурное произведение разрушить, то энергетике нашей эволюции будет нанесен значительный урон, который сразу отзовется и на энергетике культурного поля. И чем больше уничтожается произведений истинного искусства и архитектуры, тем слабее становится пространство культуры, куда темные немедленно запускают свои подделки и различного рода китчи. Космической задачей Пакта Рериха, созданного в сотрудничестве с Высшим, является защита эволюционной энергетики планеты Земля. В истории человечества такого Пакта еще не существовало. Его возникновение в XX веке нашей эры было обусловлено кризисным состоянием многих творческих направлений и, в первую очередь, творчества космической эволюции. Выход из этого тяжелейшего положения только один – укрепление энергетики культурного поля страны и планеты. Пакт Рериха до сих пор не осмыслен ни философски, ни духовно. Пора понять его космический характер и происхождение. Ибо Пакт Рериха не только юридический документ, но и целое явление, связанное с метаисторическим познанием и космической эволюцией.

В XX веке СССР не подписал Пакт Рериха, в XXI веке в России продолжается разрушение культуры, ее памятников и идет уничтожение нашей эволюционной энергетики. Те, кто этим активно занимается, понимают ли они, что творят? Их невежество безгранично. В свое время Н.К.Рерих сказал, что невежество – самое страшное преступление. Мы все сейчас – свидетели этого страшного преступления. Я не буду останавливаться на положении с культурой в России. Оно хуже, чем где-либо. Весь вопрос: что с этим делать? И самое значительное и страшное – это попытка различных слоев государства и общества разрушить именно наследие Рерихов, вывести его из творческого и научного пространства. И, наконец, забыть окончательно о великом явлении Пакта Рериха.

Только противостояние людей, понимающих, что такое культура, ее памятники, красота даст возможность сохранить бесценное сокровище планеты в целом и нашей страны в частности.

Без прошлого нет будущего, утверждал Н.К.Рерих. Разрушая прошлое, его культурные и исторические памятники, уничтожая их энергетику, мы уничтожаем свое будущее. Пакт Рериха работает на наше будущее. И от нас самих зависит, сумеем ли мы сохранить свое прошлое для будущего, сможем ли мы реализовать идеи Пакта Рериха о защите культурного наследия этого прошлого. Прошлое с будущим связывает наше настоящее, где мы живем, работаем, творим и боремся во имя нашего будущего. Если мы перестанем все это делать, мы убьем наше будущее. Пакт Рериха есть реальный знак космической эволюции. Это наш ориентир в трудном и сложном эволюционном пути человечества. Пакт Рериха полностью направлен на эту эволюцию, утверждающую Свет, Красоту и Мир. И не будем забывать, что Пакт Рериха, во всей его полноте, есть космическое явление, связывающее нас через наше культурное наследие с миром высокого состояния материи, ведущей нас по пути космической эволюции, которая дает нам возможность избегать провалов хаоса и тьмы.

---

 

Печать E-mail