Вернадский. Антология гуманной педагогики

О русской интеллигенции и образовании

«Где искать опоры? Искать в бесконечном,

в творческом акте, в бесконечной силе духа.

...Надо, чтобы в народе имелись значительные

группы людей, которые не ломаются бурей, но

творят и созидают. Необходимо прямо смотреть

в глаза происшедшему; пересмотреть все устои

своего общественного верования, подвергнуть

все критике, ни перед чем не останавливаясь.

Продумать все искренно, до конца искренно...

Нет ничего хуже апатии, нет ничего вреднее и ужаснее

безразличия, серой будничной жизни в такой момент».

Из дневников. 16 марта 1918 г.

Старая Россия не вернется. Реставрация старого государственного строя после пережитого так же невероятна, как реставрация старого русского общественного строя и русской интеллигенции.

Новая Россия может быть охарактеризована в немногих чертах.

1)   Сохранение единства России в составе великого государства. Русское общество не понимало и не ценило великого блага – большого государства.

2)   Неосуществимость старого централизма – того централизма, который характеризует старую Россию и до известной степени теперешнюю советскую.

Россия может быть только федералистской или состоящей из широко автономных провинций. Для организации народного образования это имеет огромное значение.

3)   Какая бы власть в России ни была – монархическая или республиканская – безразлично, неизбежно то давление на внутреннюю жизнь общества, какое производилось или производится, например, монархической самодержавной властью старой России или же диктатурой коммунистов при республиканской организации власти.

4)   Немыслима организация государства при бесправном – de jure или de facto – положении творческих производительных сил страны, из них главнейших – крестьянства и интеллигенции. В той или иной форме это наблюдалось в самодержавной России и наблюдается в советской.

Наряду с такими государственными основами новой России необходимо считаться и с резким изменением общества, т.е. интеллигенции, той активной умственной силы страны, значение которой теоретически правильно учитывается в тех умственных течениях, которые лежат в основе идейной стороны большевизма. <...>

Очевидно, русская интеллигенция после пережитого будет не та, какой была раньше. Этот перелом совершается и составляет огромную силу будущего. Реставраторы политического строя старой России и идеологии старых задач русской интеллигенции, ничему не научившиеся и не вздрогнувшие в своих основах от происходящего, явно не имеют будущего.

Я попытаюсь указать те черты своего «я», которые интеллигенция русская должна неизбежно потерять. Приобрести же она должна следующее. <...>

1) Интеллигенция русская наконец почувствует то значение и ту силу, которую она должна иметь для блага и роста государства. Она творец культуры и она [же] является эксплуатир[уемой стороной].

2) Русская интеллигенция все время носила восточные черты безразличия к свободе. Идейно не было на Европейском континенте другой интеллигенции, которая так мало бы ценила свободу личности.

3) Русская интеллигенция чрезвычайно мало была связана с производительным трудом.

4) Русская интеллигенция была безразлична к одному из величайших проявлений духовной жизни человечества – религиозной жизни.

5) Русская интеллигенция не была связана с государством и не ценила государство.

6) В связи с этим, с чертами героев старого крепостничества, Обломова и героев Чехова русская интеллигенция не проявила в достаточной мере активности и не защищала свои интересы, т.е. интересы духовной силы русской интеллигенции.

<...>[Перед ней стоит] задача – народное образование.

Ибо наше время – время крушения государства, полного развала жизни, ее обнаженного цинизма, проявления величайших преступлений, жестокости; время, когда пытка получила свое этическое обоснование, а величайшие преступления вроде Варфоломеевской ночи выставляются как идеал; время обнищания, голодания, продажности, варварства и спекуляции – есть вместе с тем и время сильного, искреннего, полного и коренного подъема духа. Это время, когда все величайшие задачи бытия встают перед людьми, как противовес окружающим их страданиям и кровавым призракам. Сейчас каждый из нас должен искать устоев новых для жизни, проверить богов, которым он поклонялся, совершить в своей душе переоценку духовных ценностей.

Хочет или не хочет человек, он должен это сделать – так как он может [оставаться] жить в рамках старого, если уйдет из своей страны и среды своего народа.

Но те вопросы, которые сейчас в реальных формах стали перед человечеством, выходят за пределы одного народа – это вопросы вечные.

Я считаю идущую крутом эту великую духовную работу величайшим делом и более сильной и важной чертой момента, чем все те события, которые нам совершенно кажутся важными и первостепенными.

Будущее делается ими, и от того и другого духовного облика, выносимого нами из переживаемого, зависит окончательный вариант мировой трагедии.

Не только реальны материальные разрушения и перемещения богатств – но еще более реальны духовные переживания. Страдания и разочарования, новые лозунги жизни, оживленные наново старые понятия, влившиеся в старые рамки – духовное переживание и освещение событий, их понимание и духовное приятие их человеком более важно, чем столкновение материальных сил и элементарных страстей человека.

Меня не смущает, что сейчас те лица, в глуби духовной силы которых совершается сейчас огромная, невидная пока работа, как будто не участвуют в жизни. На виду большей частью не они, а другие люди, действия которых не обузданы духовной работой. Но все это исчезнет, когда вскроется тот невидный во внешних проявлениях процесс, который является духовным результатом мирового человеческого сознания. Он зреет, время его придет, и последнее властное слово скажет он, а темные силы, всплывшие сейчас на поверхность, опять упадут на дно...

Я хочу сейчас остановить ваше внимание на вопросе, который, кажется мне, не обращает на себя внимания русского общества. Об нем не думают и об нем не говорят. Его трудно решать и трудно вводить в жизнь.

Нет сейчас вопроса более грозного и более важного, чем вопрос о народном образовании.

Нет вопроса, о котором мы должны были более думать и больше рассуждать, даже если бы в данный момент мы бы могли по нему мало сделать.

Ибо пройдет время, когда не будет времени об нем думать, а надо будет решать. И трудно будет решать русскому обществу, которое об нем не успело достаточно подумать и пережить его.

Ибо сейчас нельзя жить по старым рецептам, особенно таким, какие были у нас в этом отношении за последние десятилетия.

Я думаю, что в значительной мере все переживаемое находится в тесной связи с той легкомысленной небрежностью, с какой русское общество поколениями относилось к народному образованию.

Мы должны пересмотреть все основы нашей жизни – пересмотреть сильно, до конца, тронуть самое дорогое – ибо в том, что произошло, мы все виноваты, и мы все обязаны понять урок жизни и найти выход из того положения, в каком мы сейчас находимся – из междоусобной войны, из царства нищеты, голода, морального издевательства, диктатуры, не оставившей человеку ни одной свободной стороны жизни.

NB. Владимир Иванович! Верно говорят, что Вы провидец. Читаю и перечитываю эти «Наброски». Вы их писали более чем 80 лет тому назад. А ведь в них до предельной точности отражена сегодняшняя действительность: и интеллигенция, и образование, и государство. Задачи, которые Вы ставите, определяют истинный путь обновления духовной жизни, суть обновления образования в необычно сложных и непредсказуемых условиях. Что спасет будущее? Перераспределение богатств законными и незаконными способами? «Поднятие» экономики? Западные инвестиции? Как мощно и пророчески звучит Ваш призыв: «Нет сейчас вопроса более грозного и более важного, чем вопрос о народном образовании». Как было бы замечательно, если бы добрая фея положила на стол Президента огромной страны Ваши «Наброски», а тот сделал бы их ориентиром своей политики. Я бы назвал эту политику «Доктриной образования Вернадского». Но пока этого нет, возьму для себя на заметку: во-первых, всем рассказывать о «Доктрине Вернадского»; во-вторых, самому придерживаться ее в меру своих возможностей.

В народном образовании заинтересовано государство, семья, человеческая личность, общественные организации. С ним связаны теснейшим образом такие великие творения духовной жизни человечества, как наука, философская мысль, религия, художественное творчество. <...>

Новые принципы, вынесенные из всего тяжелого пути организации народного образования:

1. Реформа министер[ства] народного образования.

Должно ли быть министерство?

2. Высшая школа – автономна.

3. Единая школа – общеобразовательная.

Недостаток этого решения.

Государственный комитет по народному образованию.

Децентрализация.

Школы национальные.

Школы церковные.

Необходимость большей свободы для школы.

Опасность централизации, все равно, будет ли это государство социалистич[еское] или абсолютистское. <...>

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 398