Глава шестая

Возврат культурных ценностей, вывезенных во время войны или в связи с военными действиями

 

• Разграбление художественных сокровищ Европы гитлеровцами во время второй мировой войны
• Международно-правовые нормы о реституции культурных ценностей
• Возвращение культурных ценностей, переданных для сохранения в связи с вооруженным конфликтом
• Отношение Советского Союза к охране культурных ценностей других народов

 

Разграбление художественных сокровищ Европы гитлеровцами во время второй мировой войны

Вопрос о возврате культурных ценностей, незаконно изъятых и вывезенных одним государством с оккупированной им территории другого, приобрел особое значение во время второй мировой войны и в послевоенный период. Это было вызвано тем, что фашистские захватчики осуществляли организованный грабеж художественных произведений, предметов культуры и истории. Были разграблены сокровища Франции, Нидерландов, Чехословакии, Италии и Венгрии. Однако наибольший ущерб был причинен культурному достоянию народов Советского Союза и Польши [1].

Как было доказано на заседаниях Международного военного трибунала в Нюрнберге, разграбление художественных ценностей на временно оккупированных территориях не было результатом стихийных действий солдат и офицеров, а явилось систематическим и организованным грабежом, подготовленным гитлеровским государством. После начала второй мировой войны расхищением художественных ценностей занимались многие организации фашистского рейха.

Первыми приступили к планомерным грабежам сокровищ искусства организации, подчиненные рейхсфюреру СС Гиммлеру. На территории созданного гитлеровцами в Польше так называемого генерал-губернаторства действовал особый штаб под руководством штандартенфюрера СС Мюльмана.

1 марта 1942 г. Гитлер особым указом назначил ответственным за вывоз награбленных в оккупированных странах культурных и художественных ценностей рейхляйтера Розенберга, «имперского министра» по делам оккупированных восточных областей. Отделение организации Розенберга находилось в Смоленске. В его задачу входил вывоз в Германию ценностей из восточных районов.

Организацией фашистского рейха, специально занимавшейся грабежом культурных ценностей, был и так называемый батальон особого назначения Риббентропа, созданный при министерстве иностранных дел. Этот батальон в течение всей войны, следуя за передовыми частями, реквизировал, согласно указаниям Риббентропа, культурные и исторические ценности, библиотеки научных учреждений, отбирал ценные издания, книги, фильмы, а затем отправлял все это в Германию. Батальон начал свою деятельность во Франции. Позднее три его роты действовали на оккупированной территории Советского Союза. Риббентроп «во исполнение общего плана, включавшего уничтожение национальной культуры народов оккупированных стран, – отметил в своей речи в Нюрнберге обвинитель от СССР Р.А.Руденко, – активнейшим образом участвовал в разграблении культурных ценностей, являющихся общенародным достоянием» [2].

Организованное разграбление художественных ценностей было одним из проявлений человеконенавистнической политики германского фашизма, осуществлением национально-культурного геноцида. Эта политика нашла свое выражение в приказе Гиммлера от 1 декабря 1939 г. Будучи рейхскомиссаром по «укреплению немецкого национального духа», Гиммлер приказал конфисковывать сокровища искусства в пользу германской империи и предоставлять их в его распоряжение.

Особое место в планах гитлеровцев заняла так называемая «операция Линц». Речь шла о реализации бредовой идеи Гитлера – создать в Линце (Австрия) самый большой музей всех времен – «уникальнейшее из уникальных» собрание произведений искусства из всех порабощенных гитлеровской Германией стран.

В воинские части фашистской армии, пытавшиеся захватить Ленинград, были направлены «специалисты по Ленинграду», которые должны были отобрать из Эрмитажа шедевры для «музея фюрера» в Линце [3]. К счастью, этим и другим подобным планам благодаря героизму советского народа не суждено было осуществиться.

Самым активным и алчным участником разграбления сокровищ мировой культуры во многих странах был ближайший сподвижник Гитлера Геринг. Французский представитель обвинения на процессе в Нюрнберге показал, что Геринг организовал в крупных масштабах разграбление произведений искусства, в том числе и для того, чтобы пополнить свои собственные коллекции [4]. Геринг присвоил много картин французских импрессионистов, которые он «менял» на картины старых мастеров. Часть «обмененных» таким образом французских картин оказалась в годы войны в галерее Фишера в Люцерне. В Польше Геринг поручил искусствоведу – эсэсовцу Мюльману лично осуществлять руководство конфискацией художественных произведений, причем часть из них, что было доказано в Нюрнберге, изымалась из конфискованных коллекций и передавалась Герингу. Так произошло, в частности, с 31 рисунком Дюрера.

Американский обвинитель цитировал в своей речи в Нюрнберге записку, где Геринг давал указания немецкой военной администрации в Париже и штабу Розенберга, как поступить с произведениями искусства в Лувре. Порядок распределения ценностей был установлен им следующий: в первую очередь – для пополнения коллекций Гитлера, во вторую очередь – для коллекции Геринга, в третью и четвертую – для создания и пополнения немецких институтов и музеев. Наряду с руководителями гитлеровского рейха грабили и оккупанты более низких рангов.

Во Франции, Голландии и Бельгии наряду с прямым грабежом агенты Гитлера, Геринга и других фашистских главарей заключали кабальные сделки. Под угрозой насилия они скупали за обесцененные бумажные деньги первоклассные произведения искусства, которые в нормальных условиях никогда бы не стали предметом продажи и вывоз которых был запрещен. Применялись и другие методы для изъятия художественных ценностей у их собственников. На Нюрнбергском процессе обвинение в грабеже культурных ценностей было предъявлено нацистским главарям – Герингу, Риббентропу, Франку, Борману, а из военных – Кейтелю, Деницу, Редеру, Йодлю. Нюрнбергский трибунал полностью отверг выдвинутое военными преступниками циничное объяснение, что грабеж производился с целью охраны и сохранения культурных ценностей [5].

Розенберг, по приказу которого начиная с 14 июля 1941 г. только на Востоке было захвачено 21 903 предмета искусства, в том числе знаменитые картины и музейные редкости, был признан виновным в организации системы грабежа публичной и частной собственности во всех странах Европы [6]. Были признаны виновными в разграблении культурных ценностей и остальные главные военные преступники.

Гитлеровские планы уничтожения культуры других народов потерпели провал, а организаторов чудовищных преступлений постигла заслуженная кара. Героическая борьба СССР и победа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов не только спасли человечество от фашистского рабства, но позволили вернуть многим народам похищенные у них нацистами художественные ценности. Более того, в последний период войны Советская Армия в пожарищах сражений спасала от гибели и немецкие художественные ценности [7].

Нельзя пройти мимо предпринятых после окончания войны в Западной Германии попыток обелить варварское и совершенно беспрецедентное расхищение художественных ценностей, совершенное гитлеровцами. В мутном потоке неофашистской литературы, оправдывающей преступления германского милитаризма, появились псевдонаучные работы, основная цель которых доказать, что офицеры так называемых «служб по охране памятников» «честно старались выполнять свои обязанности» [8]. С чудовищным цинизмом эту идею в отношении Италии пытается проповедовать военный преступник Кесельринг [9]. Такая тенденция нашла свое отражение и в юридической литературе.

Осуществляя грабеж культурных ценностей, гитлеровцы грубо нарушали нормы международного права. Достаточно напомнить, что ст. 56 приложения к Гаагской конвенции 1907 года предусматривает следующее: «Всякий преднамеренный захват, истребление или повреждение подобных учреждений (имеются в виду художественные, научные и иные учреждения. – М.Б.), исторических памятников, произведений художественных и научных воспрещаются и должны подлежать преследованию».

 

Международно-правовые нормы о реституции культурных ценностей

В истории международных отношений до первой мировой войны были известны случаи возврата культурных ценностей в страны, откуда они были вывезены во время военных действий. Достаточно вспомнить переговоры замечательного итальянского скульптора Кановы о возврате из Франции в Италию после наполеоновских войн таких мировых шедевров, как «Умирающий гладиатор», «Аполлон Бельведерский», «Венера Медичи». В Венецию из Парижа были возвращены и фигуры коней, снятые с собора на площади св. Марка.

Уже до первой мировой войны сложилась норма обычного международного права о реституции имущества, незаконно изъятого и вывезенного одним государством с оккупированной им территории другого. Правило о реституции получило свое отражение в системе мирных договоров, заключенных после окончания первой мировой войны [10]. Общие правила мирных договоров о реституции в значительной степени подлежали применению к культурным ценностям. В то же время, в отдельных договорах содержались «особые положения» об этой категории имущества, представляющие определенный интерес [11].

В Версальском договоре предусматривалось, что сверх репараций Германия произведет «возвращение живого инвентаря, всякого рода предметов и забранных, захваченных или секвестированных ценностей в тех случаях, когда будет возможно опознать их на территории Германии или на территории ее союзников» (ст. 238). Таким образом, это положение не носило обязательства возврата ценностей вне зависимости от того, где и у кого эти ценности находятся. Речь шла только о предметах, обнаруженных на территории Германии и ее союзников.

Анализируя специальные положения договоров версальской системы, С.Нахлик [12] отмечал следующие особенности этих положений. Во-первых, они не ограничивались ликвидацией последствий только первой мировой войны. Требования о возврате культурных ценностей касались претензий, относящихся к более отдаленным периодам времени [13]. Во-вторых, впервые предусматривалась реституция не путем возврата тех же ценностей, а путем замены их аналогичными. Этот принцип был применен в отношении обязательства со стороны Германии «вернуть университету в Лувене (Бельгия)... рукописи, инкунабулы, печатные книги и объекты коллекции, соответствующие по числу и ценности объектам, уничтоженным Германией в библиотеке Лувена» (абз. 1 ст. 247) [14]. В-третьих, в ряде случаев предусматривалось возвращение определенных объектов в то место, с которым они были традиционно связаны (ст. 246, абз. 3 ст. 247).

Дальнейшее развитие международно-правового регулирования реституции вообще и реституции культурных ценностей в частности произошло в связи с событиями второй мировой войны [15]. Попрание гитлеровской Германией норм международного права, относящихся к правилам ведения войны, в том числе гаагских конвенций, под которыми была и подпись Германии, организованный грабеж имущества других стран не могли не вызвать соответствующей реакции со стороны союзных держав. Правительства СССР, США, Великобритании и пятнадцати других государств – членов антигитлеровской коалиции [16] выразили свою позицию по этим вопросам в специальной декларации от 5 января 1943 г., которая была опубликована в Лондоне, Москве и Вашингтоне [17]. В этой декларации содержалось предупреждение «всем тем, кому это ведать надлежит», что члены антигитлеровской коалиции «намерены сделать все возможное для ликвидации методов лишения собственности, практикуемых правительствами, с которыми они находятся в состоянии войны, в отношении стран и народов, подвергшихся без всякой причины нападению и разграблению».

Державы, выступившие с декларацией, предупредили далее, что они полностью резервируют за собой право объявлять недействительной любую передачу или любую сделку в отношении награбленной собственности. «Настоящее предупреждение, – говорилось в этом документе, – сохраняет силу независимо от того, носила ли подобная передача или сделка форму открытого грабежа или разбоя или же была облечена в форму внешне законную, якобы даже основанную на добровольном характере такой сделки или передачи». Это заявление распространялось на все виды имущества, находящегося или находившегося ни территориях, оккупированных или попавших под контроль – прямой или косвенный – гитлеровской Германии и ее сателлитов, принадлежащих или принадлежавших лицам, включая юридические лица, пребывавшие на таких территориях [18].

Принципы этой декларации нашли свое отражение в мирных договорах, и заключенных в Париже 10 февраля 1947 г. В этих договорах реституции были посвящены соответствующие положения [19]. Рассмотрим эти положения на примере мирного договора с Италией. В ст. 75 этого договора отмечалось, что «Италия принимает принципы Декларации Объединенных Наций от 5 января 1943 г. и вернет в возможно кратчайший срок имущество, вывезенное с территории любой из Объединенных Наций».

В вопросе о реституции Италия, как и другие страны, с которыми были заключены мирные договоры, приняла на себя следующие обязательства:

во-первых, возвратить всю находящуюся в данной стране собственность, «которая была вывезена насильственно или по принуждению какой-либо из держав оси с территории любой из Объединенных Наций независимо от каких-либо последующих сделок, путем которых нынешний владелец такой собственности вступил во владение ею» [20];

во-вторых, принять необходимые меры для осуществления реституции и в отношении того имущества, «которым владеют в любой третьей стране лица, находящиеся под юрисдикцией» страны, обязанной осуществить реституцию [21];

в-третьих, «оказывать содействие и предоставить за свой счет все необходимые возможности для розыска и реституции» [22].

По рассматриваемым мирным договорам бремя доказывания распределялось следующим образом: а) в отношении опознания имущества и права собственности на него – оно возлагалось на правительство, предъявляющее претензию; б) правительство страны, обязанное осуществить реституцию, должно было доказать, что имущество «не было вывезено насильственно или по принуждению» [23].

Большой интерес представляет следующее правило: «Если в частных случаях для Италии невозможно осуществить реституцию объектов, представляющих художественный, исторический или археологический интерес, которые составляют часть культурного наследия Объединенной Нации, с территории которой объекты были вывезены гражданами, властями или итальянскими армиями, насильственно или по принуждению, Италия обязуется предоставить заинтересованной Объединенной Нации объекты той же природы и возможно эквивалентной ценности вывезенным объектам в той степени, в которой это было возможно получить в Италии» (п. 9 ст. 75) [24].

Вопрос о замене предметов был поставлен также в связи с подготовкой в первые послевоенные годы проектов мирного урегулирования с Германией. Так, в частности, представитель Греции считал, что принцип замены равноценными или подобными предметами в тех случаях, когда реституция самих вывезенных предметов невозможна, был распространен на Германию не просто в связи с какими-либо ценностями, вывезенными в Германию, но также и в случаях, когда такие ценности были уничтожены в Греции. Это заявление было высказано в связи с тем, что во многих случаях художественные или археологические объекты уничтожались на основании военных соображений и что в нарушение существующего законодательства немцами производились экскавации (археологические раскопки) часто без опыта в этом деле, что привело к серьезным разрушениям.

Греческий представитель на лондонском совещании заместителей министров иностранных дел (29 января 1947 г.) выдвинул следующее предложение: если немцы уничтожили статую Аполлона, которая находилась в одном из греческих музеев, то она должна быть заменена подобной статуей Аполлона, скажем, из музея в Мюнхене [25].

Государственный договор с Австрией, подписанный в Вене 15 мая 1955 г. и рассматривающий Австрию как жертву нацистской агрессии, не предусматривая, естественно, обязательств репарационного характера, устанавливал обязательство по реституции «всей собственности Объединенных Наций и их граждан» (ст. 25), хотя в этом договоре культурные ценности специально не упоминались.

Под влиянием декларации от 5 января 1943 г., в которой содержалось предупреждение всем странам в отношении незаконного приобретения похищенных культурных ценностей, в отдельных странах (Швейцария, Швеция) были приняты некоторые меры, направленные на возврат такой собственности. В этой связи представляет интерес соглашение, заключенное Швейцарией с Англией, Францией и США 8 апреля 1945 г., по которому Швейцария обязалась принять меры по возврату ценностей. 10 декабря 1945 г. Федеральный совет принял решение, согласно которому правила об охране добросовестного приобретателя в соответствии со ст. 934 Гражданского кодекса Швейцарии не подлежали применению к культурным ценностям такого рода. Это означало, что ценности по требованию законных собственников должны были отбираться и у тех владельцев, которые приобрели их добросовестно, не зная о происхождении приобретенной вещи. В то же время у добросовестного приобретателя сохранялось право требования в свою очередь (в порядке так называемого регресса) к тому, у кого он приобрел ценность.

Иск о возврате ценностей мог предъявляться лицом, у которого движимая вещь была изъята «способом, противоречащим международному праву» (в частности, конфискована), а также тем, кто передал вещь сам, но под страхом принуждения со стороны оккупационных властей. Для рассмотрения таких требований в Швейцарии был создан специальный суд из трех членов [26].

В отношении реституции из Германии в 1946 году Контрольный союзный совет в Берлине выработал специальные правила [27], предусматривающие абсолютное право на реституцию в натуре объектов, которые: 1) были идентифицированы, 2) еще существовали, 3) были вывезены врагом «насильственно». При этом имелось в виду не только применение «насилия», но также и применение «угрозы насилия», не сопровождавшейся самим насилием. Было также предусмотрено, что объекты «уникального характера», которые не будут найдены, должны заменяться объектами того же характера и того же качества.

Вопрос о судьбе культурных ценностей, вывезенных гитлеровцами, глубоко волновал всех прогрессивных людей. Н.Рерих писал в 1945 году, что если даже эти ценности «еще не найдены, то их нужно искать и, не теряя времени, выяснить этот важного значения вопрос... Настало уже время грозно потребовать возврата и восстановления» [28].

Сразу после окончания войны СССР, Польша, другие страны, территории которых были временно оккупированы, направили в Германию своих представителей для розыска похищенных художественных ценностей. Определенная часть этих ценностей была найдена и возвращена.

Розыски начинались сразу после изгнания гитлеровцев. В отношении ценностей, вывезенных из пригородов Ленинграда, важную роль сыграли показания свидетелей о том, когда и куда отправлялись украденные ценности [29]. Многое было найдено в Прибалтике и Восточной Пруссии.

Большая работа по возврату на Родину художественных ценностей была проведена А.М.Кучумовым, Л.И.Зориным, Г.Г.Антипиным и др. На складах бывшего общества «Дерутра» в Берлине обнаружились сотни произведений старой русской живописи из Новгорода и Пскова, большие иконные доски новгородского Софийского собора, картины из Екатерининского дворца в Пушкине и сотни ценнейших полотен русской и западной живописи. В подвалах одного из замков были найдены археологические коллекции Керченского музея.

В 1947 году был отправлен на Родину эшелон специального назначения из одиннадцати вагонов, в которых были погружены 2500 ящиков похищенных ценностей из советских музеев. 8 вагонов с музейным имуществом было отправлено в Киев и 2 вагона – в Минск [30].

Целый ряд культурных ценностей был возвращен в Польшу. В 1946 году в подземельях Нюрнбергского замка был найден знаменитый алтарь работы Вита Ствоша. Его обнаружил профессор Краковского университета Кароль Эстрайхер, руководивший работами по возвращению в Польшу национальных сокровищ [31]. Из виллы палача польского народа Ганса Франка в Баварии он извлек «Пейзаж с милосердным самаритянином» Рембрандта, «Даму с горностаем» Леонардо да Винчи и другие картины [32].

К.Эстрайхер вернулся в Польшу с целым поездом, который был нагружен отысканными в Германии национальными сокровищами Польши.

Однако далеко не все ценности были разысканы после окончания войны. Этому в значительной степени помешали западные державы, вставшие на путь поддержки неофашизма в Западной Германии и способствовавшие политике укрывательства от ответственности бывших военных преступников. Стало все более сложным осуществлять заявки о реституции. Целый ряд таких заявок был оставлен без движения. 26 мая 1952 г. и 23 октября 1954 г. три западные державы заключили с ФРГ соглашения, согласно которым требования о реституции отныне могли рассматриваться только западногерманскими властями.

Реституция путем замены предметов вообще не проводилась. Что касается Польши, то она возмещала нанесенный ей ущерб за счет германских активов, находящихся на ее территории. В отношении культурных ценностей это была только частичная компенсация. «Такие шедевры, как портрет Рафаэля из коллекции Чарторыйских или скульптуры Питера Вишера из собора в Познани не так легко заменить» [33], – справедливо замечает С.Нахлик.

Целый ряд ценностей остались ненайденными и невозвращенными. Достаточно вспомнить о тайне «янтарной комнаты», похищенной из Екатерининского дворца, не раскрытой до сих пор. В послевоенные годы поиски этих сокровищ проводились в различных местах.

Внимание мировой общественности к проблеме возврата похищенных гитлеровцами ценностей было вновь обращено в связи с проходившим в 1977 году в Амстердаме судом над фашистским палачом Питером Ментеном, виновным в убийстве сотен стариков, женщин и детей в годы войны. Но кроме того, этот нацистский преступник был в то время уполномоченным по вывозу с оккупированных территорий культурных ценностей. Газета голландских коммунистов «Ваархейд» поставила справедливый вопрос: почему суд не вынес решения о художественной коллекции преступника [34]. Эта коллекция, как было установлено, содержит большое количество бесценных произведений искусства, значительную часть которых Ментен награбил в годы войны. Будут ли эти предметы искусства возвращены в Советский Союз и Польшу? Этот вопрос требует ответа.

Несомненно, что многие из похищенных гитлеровцами сокровищ находятся а руках таких частных «коллекционеров», как Ментен, некоторые из них даже попали в музеи. Через много лет после окончания войны ценности время от времени появляются в антикварных магазинах и на аукционах в странах Запада или через подставных лиц продаются на черном рынке [35].

Таким образом, проблема розыска и возврата культурных ценностей в Советский Союз, а также в Польшу и другие страны ни в коей мере не может считаться полностью решенной. Это делает особо актуальным анализ принципов современного международного права по этому вопросу.

Согласно общепризнанной норме международного права, грабеж культурных ценностей во время войны запрещается и не может быть оправдан никакими причинами. Культурные ценности, насильственно вывезенные из одной страны в другую, подлежат возврату. Этот общий принцип реституции получил свое закрепление в многочисленных международных соглашениях, в том числе и в мирных договорах. Как мы имели возможность убедиться, эта норма международного права не оставалась неизменной. Она развивалась и совершенствовалась в направлении достижения полной и абсолютной реституции. Вопросы реституции были предметом рассмотрения на Гаагской конференции 1954 года, в результате чего был принят Протокол о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Подготовленный к конференции предварительный проект этого протокола не оставлял никаких сомнений в том, что правила о реституции будут составлять неотъемлемую часть конвенции.

При подготовке конвенции Международным институтом по унификации частного права было представлено подробное заключение по этим вопросам. По мнению института, частноправовой аспект проблемы не должен приниматься во внимание, поскольку в гражданском праве государств по-разному решаются вопросы, касающиеся реституции. Эти различия, по мнению института, затрудняют выработку положений, приемлемых для всех стран. Напротив, запрет вывоза культурных ценностей общепризнан. По мнению института, конвенция должна ограничиться проблемами международного публичного права.

Комитет экспертов ЮНЕСКО, приняв точку зрения института, решил перенести правила о реституции из проекта конвенции в отдельный протокол. На конференции этот вопрос стал предметом оживленной дискуссии. Делегация США заявила, что, если правила о реституции войдут в конвенцию, она не сможет ее подписать. Такую же позицию заняли Англия и ряд других государств. Невключение положений о реституции непосредственно в текст конвенции является, по нашему мнению, одним из ее недостатков.

Согласно п. 1 разд. I протокола 1954 года, каждое государство-участник обязуется предотвращать вывоз с территории, оккупированной им во время вооруженного конфликта, культурных ценностей. Обязательство «предотвращать» следует понимать в широком смысле. Речь идет о том, чтобы таким вывозом не занималось само государство и не допускало бы вывоза ценностей своими органами или гражданами. Существенное значение имеют обязательства, принятые на себя по протоколу странами, которые не участвуют в конфликте. Эти страны обязаны принимать меры по охране культурных ценностей в случае вывоза их с оккупированной территории в нарушение п. 1 разд. I.

Протокол 1954 года предусматривает обязательство каждой страны-участницы взять под охрану те культурные ценности, которые ввезены на ее территорию прямо или косвенно с любой оккупированной территории. Это происходит автоматически в момент ввоза или, если это не было сделано, по просьбе властей оккупированной территории (п. 2 разд. I). Приведенное правило означает, что культурные ценности должны быть подвергнуты секвестру или иным мерам, которые обеспечили бы их охрану.

По окончании военных действий страна, осуществившая охрану, должна вернуть культурные ценности компетентным властям ранее оккупированной территории, если они были ввезены в нарушение п. 1 разд. I. При этом не имеет значения, в чьей собственности оказались эти ценности. Протокол исходит из того, что возвращаются и те ценности, которые перешли тем временем к добросовестному приобретателю.

Вопрос о компенсации добросовестному приобретателю в случае реституции культурных ценностей был единственным вопросом, относящимся к области гражданского права. Решение его вызвало определенные разногласия. В первоначальном проекте ЮНЕСКО предлагалось, чтобы такое возмещение выплачивалось государством, поставившим вопрос о реституции. Это предложение, естественно, не могло не вызвать возражений прежде всего со стороны стран, пострадавших от оккупации. Согласно их точке зрения, выраженной представителем Греции, вся финансовая ответственность должна возлагаться на бывшего оккупанта [36].

Вопрос о возмещении добросовестному приобретателю решается в протоколе следующим образом: обязанность возмещения возлагается на государство, которое оккупировало территорию, с которой были вывезены ценности (п. 4 разд. I). Это правило можно обосновать тем, что такой вывоз произошел вследствие невыполнения этим государством установленного протоколом обязательства предотвращать вывоз. Следует обратить внимание и на то, что конференция отвергла предложение Норвегии об установлении срока до 20 лет для предъявления требований о реституции после того, как объект перешел в руки нового владельца [37].

Рассмотрение положений декларации 1943 года, мирных договоров 1947 года, а также протокола 1954 года позволяет прийти к некоторым выводам общего характера. Правоотношения при реституции возникают не между законным собственником этого имущества (культурных ценностей) и лицом, во владении которого они оказались (независимо от того, идет ли речь о музее, частном коллекционере или любом другом лице). Это – отношения между государствами, то есть, иными словами, отношения, в полной мере регулируемые нормами международного права, а не внутреннего права государства, на территории которого обнаружено имущество. Поэтому только государство, представленное правительством, находящимся у власти в данный момент, правомочно на предъявление претензии о реституции всех культурных ценностей, вывезенных с его территории.

Это правило имеет более общий характер и распространяется на все случаи реституции культурных ценностей. В мирных договорах 1919–1921 годов, мирных договорах 1947 года и Гаагском протоколе 1954 года предусматривалось, что только правительство может требовать возврата ценностей, находящихся за границей.

Субъектом отношений, возникающих при реституции, является государство. Правительство представляет в международных отношениях музеи, учреждения, организации данной страны, религиозные общины и граждан. Кто является собственником культурных ценностей – это для предъявления требования о реституции не имеет значения. Решающее значение имеет критерий нахождения имущества на территории определенного государства. Этот принцип был хорошо выражен в декларации 5 января 1943 г.: обязательство страны по возврату распространяется не только на имущество, находящееся на ее территории, но и на имущество, владение которым осуществляется гражданами этой страны.

В силу принципов международного права государства обязаны сотрудничать друг с другом в оказании помощи в розыске и возврате похищенных ценностей. Любые последующие сделки по переходу имущества от одних лиц к другим не могут обосновать права собственности на похищенные культурные ценности. Это означает, что в случае спора не могут применяться правила гражданского законодательства о так называемом добросовестном приобретении имущества.

В отношении этих культурных ценностей не могут применяться и правила внутреннего законодательства о сроках давности. Грабеж культурных ценностей не может быть оправдан по истечении какого-то времени, и грабитель не может обосновать на основе норм гражданского законодательства о так называемой приобретательской давности свое право собственности на похищенные ценности. В практике встречались случаи возврата культурных ценностей по истечении длительного периода времени (так, гейдельбергские рукописи были возвращены два века спустя, части полиптиха Я. ван Эйка – через столетие). Косвенное одобрение эта практика получила на конференции 1954 года, где было отклонено предложение ограничить сроком в 20 лет возможность предъявления требований о реституции, о чем говорилось выше.

Как быть в случаях, если ценности не найдены или вообще утрачены? Отметим, что реституция культурных ценностей путем замены была эффективно применена на практике только в нескольких случаях (правила Версальского договора в отношении университета в Лувене, более общее правило в мирных договорах 1947 г.). В отношении культурных ценностей нет иной, более адекватной компенсации, чем сама реституция. В случае если объект разрушен или утерян, если государство-истец получит взамен другой объект такого же рода и такой же ценности, можно говорить о каком-то частичном, но не полном удовлетворении [38].

В последний период второй мировой войны гитлеровцы осуществили массовый вывоз культурных ценностей из стран, бывших их союзниками. Из Италии в 1944 году дивизия «Герман Геринг» увезла множество шедевров искусства, награбленных в музеях. 1558 из них до сих пор не возвращены Италии [39].

Ценности должны быть возвращены их подлинным собственникам, и задержание их в других странах не может быть оправдано. В этой связи следует остановиться на возвращении Венгерской Народной Республике короны и коронационных драгоценностей венгерского короля Стефана. Эти ценности представляют собой историческую реликвию венгерского народа. Уже в средние века корона Стефана рассматривалась не как собственность королей, а как символ венгерской государственности. Меры по ее сохранению определялись Государственным собранием. Оно же назначало хранителей короны. Специальная инструкция, принятая в середине XVIII столетия, предписывала, например, дежурному офицеру охраны ежечасно в сопровождении солдат совершать осмотр помещения, где хранилась корона. Начиная с середины прошлого века и вплоть до конца второй мировой войны корона находилась в специальной камере королевского дворца в Буде.

В конце 1944 года, когда части Советской Армии стремительно продвигались в глубь Венгрии, эсэсовцы увезли многие культурные ценности венгерского народа из Будапешта. На Запад с соблюдением строжайших мер секретности было отправлено 44 вагона с ценностями, похищенными из Будайского дворца, музеев, частных коллекций. В особом вагоне была отправлена корона Стефана. Несколько месяцев спустя та часть эшелона, в которой находилась реликвия, была задержана солдатами 8-й американской армии. С 1953 года корона и коронационные драгоценности находились на территории США. Несмотря на неоднократные требования правительства народной Венгрии возвратить эти исторические реликвии венгерскому народу, американские власти противозаконно задерживали их. Еще в апреле 1977 года госдепартамент США заявил без какого-либо основания, что «в настоящее время возвращение короны не планируется», и лишь в январе 1978 года ценности были привезены в Будапешт и переданы правительству ВНР [40].

Таким образом, согласно общепризнанным нормам современного международного права и тем международно-правовым актам, которые были рассмотрены выше, все художественные ценности, насильственно вывезенные во время второй мировой войны из Советского Союза, Польши и других стран, оккупированных гитлеровцами, подлежат возврату законным владельцам. Это относится и к собственности, вывезенной гитлеровцами из Италии, Венгрии и других стран. Приведенные правила протокола 1954 года подлежат применению ко всем случаям вооруженных конфликтов.

 

Возвращение культурных ценностей, переданных для сохранения в связи с вооруженным конфликтом

Военные действия и вооруженные конфликты вызвали к жизни проблему возвращения культурных ценностей в страну, из которой они были вывезены специально с целью сохранения их в безопасном месте. В отличие от похищенных захватчиками, то есть насильственно изъятых ценностей, в этом случае ценности были специально вывезены из страны ее правительством и переданы на хранение в другую страну. В случаях такого рода у государства-депозитария возникает обязательство по возврату культурных ценностей в страну их происхождения. Однако эта обычная норма международного права, призванная обеспечить охрану культурного достояния народов, не всегда применялась на практике часто по причинам политического характера. В послевоенный период наиболее известным был случай такого рода с польскими коллекциями, эвакуированными в Канаду («дело о гобеленах»). В основных чертах это дело сводилось к следующему: В июле 1940 года часть коллекций королевского замка в Кракове на польском судне «Баторий» была доставлена в Канаду, для того чтобы оставаться там до конца войны. В основном это были гобелены, изготовленные в Аррасе (Бельгия). Отсюда происходит их название – Краковские аррасы. В 1945 году представители польского эмигрантского правительства поместили часть коллекции в депозит Монреальского банка, а другую часть – в монастырь в провинции Квебек. В 1948 году по распоряжению премьер-министра этой провинции ценности были подвергнуты секвестру и помещены в музей. Право собственности польского правительства было поставлено под сомнение, хотя все вещи привезли в Канаду как «собственность польского государства». Переговоры о возврате гобеленов длились 15 лет. Случай подробно освещен в ряде работ польских юристов [41]. Расхождения в позициях Польши и Канады сводились к следующему. Канадская сторона пыталась рассматривать этот вопрос исключительно в плане частного права и предлагала польскому правительству обращаться для защиты своих прав к канадскому суду и тем самым исключить этот спор из сферы международного права. С точки зрения польского правительства, речь шла о вопросе публичного права. Оно с полным на то основанием считало, что ценности должны быть возвращены польскому правительству без проверки его права собственности на них (хотя это бесспорное право восходило еще к XVI в.) [42]. Далеко не последнюю роль играла поддержка, оказываемая канадскими властями польским эмигрантским кругам, и нежелание вернуть культурные ценности их законному владельцу – польскому народу. Общее улучшение международной обстановки в начале 60-х годов позволило найти пути для решения спора. Ценности, находящиеся в депозите банка, были возвращены в соответствии с положениями гражданского права. В отношении предметов, помещенных в музей, решение было найдено в рамках международного публичного права. Гобелены и другие ценности были возвращены в Краков.

С точки зрения международного права никакого значения не имеет то обстоятельство, что предметы были привезены в Канаду представителями одного правительства, а требование о реституции было заявлено представителями другого правительства Польши; изменения, происшедшие в политической системе, не могут повлиять на правосубъектность Польши [43].

Государство может принимать меры по охране культурных ценностей, которым угрожает опасность во время военных действий, причем не только находящихся в его собственности, но и в собственности частных лиц. Поэтому полностью оправданными были действия правительства республиканской Испании по спасению культурных ценностей. В частности, во время гражданской войны оно эвакуировало во Францию ряд таких ценностей. Однако когда судно, везущее их, прибыло в Гавр с представителями правительства, в суде был предъявлен иск частных собственников. Апелляционный суд Руана отклонил этот иск 7 декабря 1937 г. [44], поскольку испанское республиканское правительство при рассмотрении этого дела указывало, что речь шла не о конфискации, а о мерах охранного характера.

Еще до второй мировой войны имели место попытки выработать правила, касающиеся хранения культурных ценностей одной страны в другой в период вооруженных конфликтов. Так, в проекте международной конвенции об охране памятников и произведений искусства во время вооруженных конфликтов, подготовленном в 1937–1938 годах комиссией экспертов, предусматривалось, что музеи и другие публичные хранилища могут осуществлять в период вооруженных конфликтов хранение заграничных произведений искусства и что по окончании конфликтов будет осуществляться их реституция. При этом имелось в виду, что произведения искусства, находящиеся в частной собственности, могут передаваться на хранение на таких же условиях и под такую же ответственность, что и коллекции публичного характера. «Хранение и реституция должны подчиняться тем же правилам, и реституция должна осуществляться только при посредничестве учреждения, передавшего на хранение».

В проекте международной конвенции по охране национальных коллекций искусства и истории в мирное время, разработанной в 1939 году теми же экспертами, предусматривалось, что заявка на реституцию будет осуществляться дипломатическим путем [45]. Однако эти проекты так и остались проектами. Единственным вступившим в силу международно-правовым соглашением по рассматриваемому вопросу является протокол к Гаагской конвенции 1954 года.

Согласно разд. II протокола, «Каждая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется по окончании военных действий возвратить компетентным властям государства – первоначального владельца культурные ценности, депонированные с территории этого государства на территорию Высокой Договаривающейся Стороны в целях защиты этих ценностей от угрозы вооруженного конфликта» (п. 5). Это положение было включено в текст протокола по предложению представителя Польши. Оно отражало международно-правовую практику и было внесено с учетом тех трудностей, с которыми столкнулась Польша при возвращении своих культурных ценностей из Канады. Это предложение было поддержано представителем СССР [46]. Выступая на заседании главного комитета конференции, он отметил, что случаи такого рода относятся к области международного публичного права, то есть к межгосударственным отношениям. Польское предложение было принято. Однако обязательность правила разд. II протокола была ослаблена, поскольку в п. 9 протокола было предусмотрено, что государства могут заявить, что они связаны только положениями разд. I (см. о них выше) или разд. II, о котором идет речь, что означало еще большую необязательность всего разд. II протокола.

Анализ сложившейся практики и протокола 1954 года показывает, что:

1) каждое государство, которое приняло на хранение ценности другой страны, несет ответственность за их сохранность и должно их вернуть по требованию страны происхождения;

2) при передаче ценностей в другую страну не имеет значения, кому принадлежит право собственности на охраняемое имущество – государству, юридическим или физическим лицам;

3) изменения в форме государственного строя, смена правительства, осуществившего передачу на хранение в другую страну не должны влиять на решение вопроса о возврате ценностей в страну происхождения.

 

Отношение Советского Союза к охране культурных ценностей других народов

Позиция Советского государства в отношении памятников культуры других народов, внимание к охране этих памятников четко проявились в первые же годы Советской власти. Эта позиция нашла свое выражение в подписанном В.И.Лениным Декрете Совета Народных Комиссаров от 17 января 1918 г. об охране предметов старины и искусства, принадлежащих польскому народу [47]. Декрет был принят в связи с тем, что во многих городах западной части РСФСР, а также в усадьбах лиц польской национальности находились предметы, имеющие «исключительную художественную или историческую ценность для польского народа». Большинство этих предметов было вывезено из Польши в Россию во время первой мировой воины или ранее. Декретом СНК было объявлено, во-первых, что эти ценности должны быть возвращены «в полной сохранности всему польскому народу». Во-вторых, декрет постановил, что «предметы старины и искусства, библиотеки, архивы, картины и вообще музейные предметы, где бы они ни находились, принимаются как национальная собственность польского народа под охрану Рабочего и Крестьянского Правительства в лице Комиссариата по польским делам и «Общества охранения древностей» до передачи их польским народным музеям» (имелось в виду Польское Общество, Петроградский отдел которого должен был представлять польские художественные и исторические общества). В-третьих, местным органам Советской власти было вменено в обязанность «оказывать полное содействие в охране на местах и при перевозках польских культурных ценностей».

Принятие этого декрета – яркое свидетельство бережного и гуманного отношения Советского государства к культурным ценностям других народов. В то же время в нем был выражен международно-правовой принцип предоставления охраны культурным ценностям, временно находящимся на территории другого государства.

После издания декрета все художественное, историческое и научное имущество, принадлежащее польскому народу, вначале находилось в ведении ликвидационной комиссии по делам Царства Польского. Затем в 1920 году была создана Особая комиссия по учету, регистрации и хранению художественного, научного и исторического имущества, подлежавшего передаче Польше. Комиссия работала до 16 февраля 1921 г. Ею было зарегистрировано все имущество, принадлежавшее польским гражданам и польским организациям [48].

Вопрос о возврате польских культурных ценностей в Польшу был предметом переговоров в 1921 году при заключении мирного договора между Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей – с другой. Важное место в ходе переговоров заняли вопросы о судьбе таких ценностей, эвакуированных из Польши на восток в период первой мировой войны, а также о военных трофеях, взятых Россией начиная с 1 января 1772 г. [49]

По заключенному 18 марта 1921 г. договору Польше возвращались «библиотеки, книжные, археологические и архивные собрания, произведения искусства, предметы древности, а также всякого рода коллекции и предметы, имеющие историческую, национальную, художественную, археологическую и научную или вообще культурную ценность» (п. 1 ст. XI). Существенное значение имело при этом включение в договор специального положения о целостности коллекций. В п. 7 ст. XI говорилось, что «обе договаривающиеся стороны, соглашаясь, что систематизированные, научно обработанные и представляющие законченное целое коллекции, являющиеся основой сокровищниц мирового культурного значения, не должны подлежать разрушению, постановляют нижеследующее: если изъятие какого-либо предмета, подлежащего на основании п. 1 настоящей статьи возвращению Польше, могло бы разрушить целость такой коллекции, то предмет этот, кроме случаев его тесной связи с историей или культурой Польши, с согласия обеих сторон в Смешанной комиссии... должен оставаться на месте за эквивалент в виде предмета равного научного или художественного значения» [50].

Передача культурных ценностей Польше началась в 1921 году [51]. Стоимость возвращенного к маю 1924 года имущества составляла, по ценам того времени, 122115700 злотых (не считая «некоторых памятников старины, а также совершенно не включая архивных материалов») [52]. 10 мая 1922 г. в Ленинграде польским делегатам были переданы знаменитые картины Каналетто, вывезенные из Польши в 30-х годах XIX в. [53].

Бережное отношение к культурному наследию других народов было проявлено Советским государством и во время Великой Отечественной войны. Николай Рерих в своем дневнике записал 20 сентября 1943 г.: «На днях мы слушали Грабаря из Москвы. Он приветствовал русские победы, говорил о германских разрушениях и хорошо отметил, как русские воины заботливо относятся к историческим памятникам. Да, да! Собирайте каждую полезную памятку. Таким путем образуются добрые летописи. Радостно отметить, что русские воины бережно относятся к культурным сокровищам! Победное воинство есть и воинство культурное» [54].

История сохранила многочисленные факты высокого гуманизма, проявленного советскими людьми в тяжелые военные годы. При штурме Львова советское командование отдало приказ не обстреливать исторический центр города. При взятии Кракова была разработана специальная операция, благодаря проведению которой удалось предотвратить подготовленные гитлеровцами взрывы исторических памятников, замечательных дворцов и музеев этого города. Советская артиллерия не обстреливала древний Вавель.

Решающие победы над гитлеровской армией были одержаны Советскими Вооруженными Силами на немецкой земле. При этом Советская Армия в пожарищах сражений спасла от гибели культурные ценности, вывезенные гитлеровцами в Германию из многих стран, а также экспонаты немецких музеев, художественные сокровища Дрезденской галереи. Благодаря Советскому Союзу в Польшу были возвращены ценности, похищенные гитлеровцами из Варшавы, Вилянова, Познани, Щецина и других польских городов. Тысячи предметов искусства были переданы Польше после установления их принадлежности к польским собраниям.

В последний период войны командование Советской Армии поручало специальным спасательным командам сохранять все художественные сокровища. Поврежденным произведениям оказывалась «первая помощь», а затем они окончательно реставрировались в СССР. «В результате такого благородства Советской Армии и советских специалистов, – писали немецкие искусствоведы Р. и М. Зейдевиц, – сокровища мировой культуры, находившиеся в Германии, были спасены от уничтожения и сохранены для человечества» [55].

Еще во время войны известный советский реставратор проф. А.А.Рыбников восстановил в польском городе Люблине поврежденную в условиях военного времени «Грюнвальдскую битву» Яна Матейко – величайшее национальное сокровище польского народа. В послевоенные годы Советский Союз неоднократно принимал участие в мероприятиях по спасению, восстановлению или реставрации исторических и художественных ценностей других стран. Во Флоренции советские реставраторы помогали в спасении произведений искусства, пострадавших во время наводнения. Художник-реставратор В.Н.Карасева вернула к жизни 11 полотен эпохи Возрождения. В Афганистане советские ученые участвовали в совместных экспедициях, на Кубе советские специалисты занимались консервацией исторической яхты «Гранма» и помогли в организации центральной музейной лаборатории. С помощью СССР была создана лаборатория по реставрации памятников в Алжире.

Советские реставрационные организации успешно сотрудничают с институтами консервации Англии, США, Италии, ФРГ, Бельгии, Франции и других стран.

Особенно успешным является сотрудничество с братскими социалистическими странами. Так, в 1975 году между советскими и болгарскими организациями был заключен договор о совместной разработке проблем хранения и реставрации ценностей. Сотрудничество приносит взаимную пользу. В 1978 году к реставрационным работам в столице Эстонии приступили польские специалисты.

В отношении Советского государства к памятникам культуры других стран проявляется глубокий и последовательный интернационализм советского народа. В Советском Союзе создаются памятники, посвященные дружбе народов, памятники, в которых запечатлена революционная борьба за лучшее будущее вместе с представителями других народов [56].

Интернационализм советских людей проявился и в сооружении за рубежом по проектам советских скульпторов и архитекторов памятников В.И.Ленину в Софии, Берлине и Дрездене, памятника Карлу Марксу в Карл-Маркс-Штадте, монумента в ознаменование достижений человечества в освоении космоса – в Женеве перед Дворцом наций, в котором размещаются международные организации.

В Советском Союзе бережно сохраняются памятники, запечатлевшие исторические события в жизни других стран, братскую помощь, которая оказывалась в прошлом другим народам (памятник героям Плевны в Москве и др.).

На XXV съезде КПСС делегаты съезда единодушно поддержали предложение Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнева о создании в Москве монумента в память героев международного коммунистического и рабочего движения, самоотверженных борцов за народное счастье, павших от руки классового врага [57].

Позиция Советского Союза в вопросах охраны культурных ценностей других стран и народов вытекает из ленинских принципов отношения к памятникам прошлого, принципов, получивших свое закрепление в законодательстве об охране и использовании памятников истории и культуры.

---

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд