Рериховская библиотека
ТРУЖЕНИКИ МОРЯ И ТЕ, «КТО ЕСТ ЗА СТОЛОМ»
Рядом с гаванью, чуть в стороне от набережной, есть улица Джордж Роуд. Она совсем непохожа на улицу Святого Георгия. За прочными каменными заборами стоят двухэтажные особняки. Пышные кроны тропических деревьев глядят из‑за оград. Шпиль католической церкви господствует над улицей. Большинство прихожан этой церкви хорошо одетые люди. Они подъезжают к ней на своих машинах. И на улице Святого Георгия и на Джордж Роуд живут парава. Но парава разные. Если обитатели улицы Святого Георгия выходят в океан на узких каное нырять за жемчугом и чанком, ловить рыбу, доставать со дна куски кораллов, с раннего утра заняты в гавани на погрузочных работах, ведут шхуны на внешний рейд, плавают матросами на парусниках в Коломбо, Бомбей и Каликат, то жители Джордж Роуд предпочитают сидеть в своих конторах, подписывать банковские чеки, подсчитывать деньги и запирать их в массивные стальные сейфы, изготовленные английской фирмой «Годрей». Им принадлежат грузовые шхуны, парусники, товарные склады у гавани, ростовщические конторы, двухэтажные особняки, сложенные из коралловых глыб. Они скупают рыбу, священный чанк, жемчуг и арендуют соляные поля за городом. Парава с улицы Святого Георгия называются тружениками моря. Парава с Джордж Роуд – «те, кто ест за столом». По‑тамильски – месайкарар. За столами особняков Джордж Роуд едят жирную баранину и первосортный рис. В тех, «кто ест за столом», течет кровь королей и старейшин парава.
Потомки правителей парава превратились в предприимчивых бизнесменов. Они умнее, чем их предки. Правда, прародители немало оставили им, теперешним дельцам. Первые грузовые шхуны и парусники были куплены на их деньги и жемчуг. Но потомки достигли большего. Труженики моря никогда так не работали на короля и старейшин, как работают они сейчас на судовладельцев и купцов с Джордж Роуд.
В прошлое ушли времена короля и старейшин, но древние традиции живут. Труженики моря обитают в северной части Тутикорина, а те, «кто ест за столом», – в южной.
Аристократия парава свято соблюдает свою родовую чистоту. Браки между представителями двух групп не допускаются. «Владеющий богатством и властью да владеет им вечно, – говорят месайкарар, – рожденные трудиться в море, пусть останутся ими». Но жизнь имеет свои законы, и в последние годы несколько стерлась граница между поселениями месайкарар и тружеников моря.
Мне очень хотелось познакомиться с теми, «кто ест за столом».
– У меня есть друг, – сказал мне инспектор Баскар. – Он принадлежит к этим людям. Несколько лет назад его выбрали в муниципалитет. Сейчас он заместитель председателя муниципального совета. Если хотите, мы зайдем к нему.
Двухэтажный особняк Джулиана Вилавараяра находился в конце Джордж Роуд. По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж. Слуга провел нас через анфиладу просторных комнат в кабинет хозяина. Высокие резные спинки темных кресел придают кабинету сходство с лондонской конторой. На этажерке у стола книги: «Рабочее законодательство», «Бизнес в XX веке», справочники пароходных компаний, переплетенные отчеты муниципалитета. Джулиан Вилавараяр сидит за большим письменным столом. Мадонна с младенцем смотрит с деревянных резных часов. На стенах портреты предков.
Джулиану не более тридцати лет. Его английское произношение безупречно.
– Я слышал уже о вас, – сказал он мне, пожимая руку, – наш город небольшой, а иностранцы не столь частые гости у нас. Особенно из такой страны, как ваша. Очень много дел, – вздохнул Джулиан, – и в муниципалитете, и в офисе, и в гавани. Вертишься как белка в колесе. Тебе, Баскар, небось так не приходилось.
– К сожалению, нет, – серьезно ответил Баскар.
– Он еще и сожалеет! Вы слышали? – Вилавараяр всем корпусом поворачивается в мою сторону. – Служит и не знает горя. А я?
– Что же вам приходится делать?
– О, у бизнесмена всегда много дел. Одни грузовые шхуны чего стоят. Вот послушайте. У меня было четыре шхуны. Одна даже в Коломбо ходила, но я ее продал. Теперь две разгружают корабли на внешнем рейде, а одна возит товары между Каликатом и Бомбеем. Вы думаете легко с ними управляться? Теперь все умные стали. Пока с матросами уладишь дела, семь потов сойдет. Это раз. Потом соль. Ты же знаешь, Баскар, я связался с этой проклятой солью. Тоже дел выше головы. Ну, всего не перечислишь. Я же сказал: кручусь как белка в колесе.
– Ну, а доходы?
– Доходы? Есть, конечно. Вилавараяры свое не упустят. – Он самодовольно смеется. – С трех шхун у меня месячного дохода полторы‑две тысячи рупий, с соляных полей – пятнадцать тысяч, а то и больше в год. Потом еще разные операции приносят прибыль.
Об «операциях» Джулиан не распространяется. Позже я узнала, что он занимается и ростовщичеством.
– Жить можно. Но сколько труда, сколько труда! – патетически восклицает он и воздевает пухлые холеные руки.
– А сколько человек у вас занято на шхунах?
Джулиан роняет руки на стол.
– Тридцать‑тридцать два человека. Упрямы и несговорчивы как ослы. Видите ли, я им мало плачу. Подумать только! А что я могу? Мы получаем деньги за весь объем разгрузочно‑погрузочных работ. Половина всех денег моя. – Рука Вилавараяра сжимается в кулак. – Моя, потому что шхуны мои. Из остальных две части принадлежат капитану и одна часть команде. А команда – десять человек на каждой шхуне. Вот и получается по семидесяти рупий в месяц на брата. А если повезет, то и по сто.
Я вспоминаю черные паруса грузовых шхун. Они уходят на внешний рейд еще до рассвета. Возвращаются после захода солнца. Двенадцать часов каторжного труда и только семьдесят рупий…
Меня раздражают холеные руки Вилавараяра, его нагловатый взгляд.
– Скажите, вы, кажется, тот, «кто ест за столом»?
Джулиан брезгливо морщится.
– Где вы услышали это выражение? Это же жаргон парава. Язык ныряльщиков и матросов.
– Язык, не лишенный выразительности и точности.
– Вы так думаете? Мои предки, действительно, принадлежали к правящему роду. Парава ведь делились на две группы, знаете, как короли и рабы? Мы правили, а труженики моря на нас работали.
– Сейчас, кажется, тоже так?
– Ну что вы, – примирительно произносит он. – Ведь я современный бизнесмен, я их ни к чему не принуждаю. Бог тому свидетель, – и он поднимает глаза к деревянной мадонне с младенцем.
– У вас много дел, мы не будем отрывать вас от них.
– Что вы, что вы, для таких гостей я всегда рад сделать что могу, – говорит с явным облегчением Вилавараяр. – Вы можете воспользоваться моим автомобилем.
– Нет, – отвечаю я. – Мы пойдем пешком. – Лицо Баскара становится несчастным, как тогда в моторной лодке.
Но я уже спускаюсь по лестнице. Я не хочу, чтобы Гомес или Фернандес, Педро или Чалиа Фернандо видели меня в машине Вилавараяра. Они труженики моря, и если вы хотите с ними дружить, то не ездите в автомобилях тех, «кто ест за столом».