1959

18 февраля

Гаральд всё время пребывает в очень встревоженном состоянии, я предложил ему поехать к Юрию, тем более что Юрий сам им интересовался. Таким образом, 28 декабря Гаральд побывал в Москве. Юрий передал для меня письмо. Мне запали в сердце его слова, что статья о космичности в искусстве Н.К. потребуется очень срочно. И поэтому с 1 января я отбросил в сторону все другие работы и начал собирать материалы и писать заметки. К 19 января я составил подробный план. И, таким образом, вчера я завершил первый черновик к работе «Космические струны в творчестве Николая Рериха». Я очень торопился, превозмогал по утрам усталость и токи, часто импровизировал, ибо знаю, что многое придётся исправлять и дополнять. В смысле творческом я себя хорошо чувствую только в одиночестве в Меллужи, но изумляюсь, что, хотя голова в этом году более-менее в порядке, в ноябре при всех ужасных давлениях мысль работала в целом острее. Этот год величественный, хотя и суровый, но полный веры. Только нервы трепещут в громадном напряжении; кто знает, что происходит в атмосфере (что творится в Тонком Мире?).

12 февраля было 80 лет со дня рождения Матери. Сердце чрезвычайно стремилось в Москву, но на этот раз я не мог. В тот день я ходил к Якобсонам, где мы провели импровизированный час памятного посвящения. Я прочёл свой труд, который когда-нибудь послужит основой для книги. [1] Вечером был у Гаральда, который лежал, тяжело больной гриппом. Повсюду эпидемия гриппа, и сестричка Юрия, Рая, болела.

Гаральду выпала неожиданная поездка в Москву второй раз, примерно 11 января. Он посетил гомеопата Мухина, конечно – и Юрия. Ему больше не хотели разрешать частную практику, но после возвращения ему опять повезло. Оба раза он привозил от Юрия просьбу – перепечатать статьи из книг Н.К., ибо предвидится издать сборник его статей. Мета отлично справилась с этой срочной работой. Второе послание Юрию отвезли 24 января. Статьи отданы знакомой Юрия для «контроля», вряд ли так скоро издадут.

30 января побывала в Москве Екатерина. Гаральд как-то «импульсивно» предложил ей поехать в Москву в гости. Может быть, слишком быстро, без задания, но Екатерине ведь нужно было когда-то съездить. На второй день она уже была в пути. Таким образом, я откладываю на март. Углублюсь в работу. Главное – утроить труд. Статью о Е.И. надо перевести на русский, дать Юрию, когда встречусь. Осташова ныне переводит мою книгу о Братстве. Может быть, потребуется в скором времени, как знать? Конечно, начать можно будет только с Москвы. Всем, кто стремится помочь, сердце моё говорит – Спасибо!

 

6 июня

Сегодня ночью опять всплыла невыразимая тоска, ныло сердце. Спал мало. Давило на голову и на сердце. Думал о состоянии планеты, о драме человечества, о друзьях, о Юрии Николаевиче, о себе и Гаральде. Этот год действительно является годом великих перекрёстных путей для человечества и для нас всех. Теперь в Женеве на конференции министров иностранных дел происходит последняя попытка найти взаимопонимание, хотя обе стороны глубоко застряли в своих непримиримых доктринах, слышат только самих себя. Разве возможен здесь хоть малейший успех? А когда делегаты разбредутся по домам, что тогда? Все государства, дружные с Америкой, уже вооружены атомными ракетами. Где же сознание, которому можно сказать: «Человечество, не устраивай себе катастрофы»?

Этой зимой с поездкой в Москву мне не повезло. Пятого апреля в Малом зале Дома учёных был вечер, посвящённый Н.К.

Я заболел гриппом. Как часто и реально я чувствую нападения тёмных. Наконец, с 16 по 18 мая мы достигли давно желаемого. Между прочим, по заданию Гаральда мы отвезли Юрию тяжёлую палатку для экспедиций и его лекарства. Попали мы на два вечера, посвящённые памяти Н.К.: в Доме художников и в Большом зале Дома учёных. Многое узнал, пережил. Краткое время было стопроцентно использовано. Подходят и новые друзья (Учения). Лето Юрий проведёт на своей даче под Москвой, которую ему только что выделили. В конце июля поедет в Монголию.

Неожиданностью для нас было узнать, что Юрий болен опасным малокровием, гемоглобин – 37. Потому взял отпуск, много гуляет, лечится. Причина, по мнению самого Юрия, – усталость из-за многочасовых и безмерно изнуряющих институтских заседаний, притом в прокуренных помещениях. Но я думаю, что виновата и диета: он мало ест, мало витаминов. Не знал, что в большом городе всё иначе, чем в Гималаях, где можно было жить праной.

Сердце болит и при мысли о Гаральде. Перед поездкой мне сильно сдавливало голову, была усталость. Гаральд меня магнетизировал, и почти всё прошло. Между нами был тесный контакт. Знаю, что с этого момента он будет стараться перестроить и свою жизнь, даже характер, ведь иначе не может быть. Первого июня он уехал на практику в Ленинград. В начале июля поедет в экспедицию на Алтай. Не знаю, каково будет его развитие за эти долгие месяцы, но ему в конце концов нужно с собой справиться. Он обязан осознать и свою истинную задачу. Он ведь не только врачеватель, в первую очередь он должен быть учёным. Уже неоднократно я напоминал, что нужно определить своё credo. Его лекарства имеют громадный успех, но его психотерапия нередко никуда не годится. Часто об этом переживаю. Также следует установить диагностику как точную науку. Я однажды предложил ему продолжить <начатую его> отцом диагностику по глазам, и Е.И. это поддерживала. Гаральд доверяет только своей интуиции. Ему следует изучать и болезни, связанные с центрами, токами, взрывами на Солнце, тёмными нападениями, – всё, мимо чего он проходит. Мои тяжкие давления – это не только явления органические или нервные, я это знаю. Например, кульминации моей болезни были 23 февраля 1956 года и в мае нынешнего года, в обоих случаях имели место сильные взрывы на Солнце. Я хотел бы с кем-то посоветоваться, но прислушиваюсь только к Учению и к своему сознанию. Гаральд очень отзывчив, но ему следовало бы посещать тех больных друзей, которые из-за скромности избегают просить помощи. Сердце горюет относительно Осташовой, она истинно незаменима. Вырастила много учеников, но у неё больное сердце, аппендицит. [2] Драудзинь стойко держится, проживая в сельской местности, преодолевает болезни своей огромной волей. (Завершает составление своей «симфонии Учения».) И Мета не совсем здорова. Новый Мир у врат, труд наших рук тоже будет необходим. Ольга Крауклис, которая болела раком, ушла в День Учителя. В этот День среди нас всех был большой подъём и Свет.

Я пробовал несколько раз сотрудничать <с журналами>, но – тщетно. Мою «Миссию поэта» редакция «Карогс» [3] давно потеряла. В конце апреля как-то внезапно я решил подготовить сборник своих стихов. И так свой сборник «Сердце, спеши к Утру» [4], сильно «правленый и приспособленный», я отнёс в издательство. К сожалению, в это время в отделе художественной литературы произошла замена заведующего, вместо Мелниса стал Бруно Саулитис, спортсмен. У последнего совершенно отсутствует тот орган, который называется духовностью. Потому полученный мною отзыв был – «жуткое святошество». Дебатируя с ним, я указал, что Рига «влачится в хвосте Москвы», что только по указке Москвы были напечатаны <Фрицис> Барда и <Карлис> Скалбе, и мои стихи когда-то окажутся годными. [5] Заберу свою книгу обратно.

Ведь уже пророчествовано: «Скоро будут большие сдвиги, большие энергии спускаются на Землю!»

Сердце, спеши к Утру!

Перебираю, исправляю, собираю и свои старые статьи и книги. Труд о Космических струнах перевожу на русский язык. Тороплюсь.

 

12 августа

Летом, как обычно, живу в Меллужи. В этом году пробую хотя бы немного закаляться. Минувшей зимой я чувствовал себя временами очень плохо. Все силы надо собрать для Будущего. Только, как всегда, несколько раз в неделю отправляюсь в Межапарк, за сорок километров отсюда. Всей семье надо бы переехать в Меллужи, где совсем иная прана, но ныне это ещё невозможно. Мешает и неритмичность, которая здесь царит, особенно в ягодный сезон. Также – дисгармония сознаний. За миллионы лет человек не научился прежде всего и поверх всего искать «ключи царства небесного», в том числе и в условиях тяжкого физического труда. То, что одно придаёт жизни содержание и смысл. И всё же я лучше всего могу предаваться творчеству здесь, на свежем воздухе морского побережья. Спешу, как могу.

В конце июня Гаральд вместе со своей женой и художником Страутманисом поехал на Алтай. Он увёз с собой моё напутствие, письмо о главной части своей врачебной миссии, которую он ещё не начал. Написал я о том, что наболело у меня на душе. Он ведь должен быть врачом – последователем Учения, стало быть, не только врачевателем, но и учёным. Кто же будет изучать «священные боли», токи, пятна на Солнце, лучи и т. д. и их воздействие, если не он? Кому же научно обосновать и чрезвычайное значение психической энергии? С Гаральдом я послал привет Белухе, где свои магниты оставили Будда, Е.И. и Н.К., и к которой стремятся сокровеннейшие мечты моего сердца.

Большим событием в нашей жизни было, когда 25 июля Гунта и Марите через Москву отправились на Кавказ. Гунта – вместе с Метой и Бонзак, Марите – в поход со студенческой группой. Я сам чрезвычайно переживал вместе с ними, ибо моя любовь к горам только растёт. Разумеется, не к Кавказу, но к Гималаям и Алтаю. Было большое волнение и тогда, когда мы узнали, что в Третьяковской галерее 20 июля открывается выставка Н.К. Весть пришла нежданно. Притом я дал письмо Гунте для Юрия! Ей действительно посчастливилось. Его могло не оказаться в городе, ибо собирался ехать в Монголию. В первый день она встретилась с сестричками, во второй – с самим Юрием. Хочу здесь только отметить, что Юрию на Пасху приснилось видение, схожее с картиной Н.К. «Сам вышел». Истинно, этот сон может иметь большое значение в ближайшем будущем. Сердце чувствует, что приближаемся к чему-то небывалому. Что бы ни случилось, в конце концов раскроются все возможности для возрождения.

Ещё большим переживанием оказалась моя поездка в Даугавпилс с 6 по 9 августа. Уже давно Осташова приглашала меня в гости. Она, истинно, свершила благороднейшее дело. Её семейство очень большое. Здесь в основном её собственные ученицы, которые её так любят и прислушиваются к каждому её слову! Кроме книг Учения, она давала и мои труды, и переведённые рукописи. По рукам ходят и фрагменты о Граале. Поэтому можно представить, какими чувствами расцветали души тех, с кем я встречался. Как радостно было взирать на молодые лица, сияющие энтузиазмом. Невыразимая радость познакомиться с людьми, пищей для которых является огонь духа, которые пламенно жаждут знать ещё и ещё, стать лучше, которые ведают, что необходимо для настоящего счастья их жизни. Из старших я встретился с Дегсне, которая достойна своего имени [6]; с Ессе, которая помогала в переводах моих трудов, собирает материалы о «необычном», отца и сына Дергачёвых. <Владимир Дергачёв> составил своеобразный индекс Учения, его я нашёл тяжело больным раком. Но подходит молодое поколение, лучезарное, которое осуществит то, что мы не смогли. Там была Регина <Буша>, которая слушала <меня> с такими сияющими глазами, что забыла даже поспешить к своему трёхмесячному ребёнку. Там и другие. Больше всего меня поразила судьба двух юных людей. <Молодая женщина> болеет туберкулёзом костей. Бр. уже второй год лежит неподвижно в постели, и муж её больше не любит, приходят иногда её сестры и ухаживают за ней. Всё же устремление и героизм горят у неё в глазах. С грустной улыбкой она сказала: «Я заслужила, потому должна платить». Как благостно, если человек понимает, тогда и ноша не столь непосильна. Как мне хотелось ей помочь! Если бы я был врачом с громадной психической энергией, как Гаральд, я призвал бы все силы духа и вылечил её! Второй случай – молодая аптекарша Елена Филипёнок, которая ходит с палочкой, преодолевая боль (для неё Учение – единственная поддержка). Да, чего же только не приходится терпеть человеку! Но даже в глубочайшем горе вы всё же счастливы, если можете прояснёнными глазами смотреть на всё (если всегда знаете, где спасение). Да будет Благословение с вами, чистые души, растущие в Свете! Было бы таких побольше во всём мире. Но кто знает, <сколько их>, ведь тихие герои проходят мимо нас чаще всего незамеченными.

Я ощущал себя паломником, идущим к сердцам, чистым и сияющим тоской по благу. Домой я уехал исполненный сокровенных чувств.

---

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд