Беловодье

Спускаясь с высот легенд в мир сегодняшней действительности, следует признать, что подобные верования в существование сокрытой общины святых не совсем исчезли из народного сознания и в наши дни. Они встречались еще совсем недавно в сказаниях народа о Белом Источнике или Белых Водах – Беловодье.

В ХVII веке от церкви, преобразованной русским митрополитом Никоном, откололось много православных, так называемых староверов (раскольников), не принявших нововведений. С глубокой тоской вспоминали они о том первоначальном состоянии православия, которое теперь, когда исторические факты рассеялись в дымке забвения, представлялось им, в идеализированном свете, самой чистой и сокровенной формой христианства. Преследуемые ортодоксальной церковью, многие из них лелеяли пламенную надежду, что придет день, когда вновь воцарится совершенное и справедливое устройство церкви, данное свыше и хранящее изначальную духовность. В последующих поколениях старообрядцев эта надежда со временем переросла в горячую веру, что раньше или позже им удастся установить связь с некоей особой иерархической формой церкви, которая унаследовала благословение самих апостолов в сокровенном виде, и через нее непосредственно соприкоснуться с истинным, не затемненным временем учением Христа. Эта чистосердечная вера постепенно перерастала в хотя и смутное, но заветное предчувствие о некоем чудесном крае далекого на Востоке (но где именно – никто не мог сказать), среди высоких гор, где сохранно сияет в первозданном величии данная Христом Благая Весть, где строго и неуклонно претворяется в жизнь истинная, правая вера. В этой благословенной сказочной земле живут апостолы Христа и святые. Это сокровенное, Богом хранимое место благоговейно именовалось Белыми Горами, Белым Островом или чаще Белым Источником – Беловодьем. О Белой Горе говорил иногда великий русский Святитель Сергий Радонежский ­ строитель русской духовной культуры, тем возжигая луч мечты в верующем сердце; однако местонахождение этой чудесной горы он никогда не указывал.

«В далеких странах, за великими озерами, за горами высокими, ­ передает Николай Рерих в «Сердце Азии» об убеждении староверов, ­находится священное место, где процветает мудрость на спасение всего будущего человечества». [1]

К этому самому священному месту на земле устремлялись в щемящей тоске сердца бесчисленных паломников. Эта легенда постепенно росла в сознании верующих, захватывая невыразимые дали воображения; устремляясь от сердца к сердцу, ширилась, преображаясь в мечту о чудесном огненном цветке, скрытом в горах Жар-птице. Ходили слухи, что, может быть, там же, за Иерусалимом, все еще живут патриархи, не отступившие от правой веры, а может быть – в Антиохии, или Абиссинии, или, скорее всего, далеко на Востоке. И начались паломничества и искания. Не найдя заветной земли, дух не унимался, и все новые искатели устремлялись за голубым цветком своей мечты, а путь становился все длиннее, опаснее и непреодолимее. Некоторым святая обитель Братства грезилась в Сибири, среди лесистых склонов Алтайских гор, другим – в Тибете или Индии.

Известно, что среди старообрядцев уже в ХVII веке ходили слухи о некоей стране на Востоке, где со времен раннего христианства обитает высшее духовенство (архиереи), что «есть на земле места сокровенные, Богом спасаемые грады и обители, где твердо и нерушимо соблюдается «древлее благочестие» и епископы правоверные сияют как солнце». [2] В конце XVIII века в старообрядческом мире широко распространилась фантастическая, нежели достоверная рукопись инока Марка о его паломничестве через Сибирь и пустыню Гоби в «Опоньское государство» посреди океана. Разыскивая с великим рвением и терпением страну, где сохранилось древнее благочестие, он будто бы наконец нашел ее в «Японии», в которой, помимо всего прочего, был как бы и православный церковный уклад. Эту страну он и считал Беловодьем. «В местах тамошних татьбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти... Бог наполняет сие место». [3]

Можно понять, какие глубокие корни пустила в сознание старообрядцев тоска по Беловодью, если его именем выступали даже лжеапостолы, спекулировавшие на горячей наивной вере народа... Так, во второй половине прошлого века некто Антон Пикульский, именовавший себя священником Аркадием, основал секту, называемую им «иерархией Беловодья», приверженцы которой, хотя и преследуемые церковью, широко распространялись по Приуралью. Аркадий торжественно объявил, что рукоположен в Архиепископы Всея Руси и Сибири в самом Беловодье, которое он нашел якобы в Индии, и что высшее духовенство там сохранилось еще со времен апостолов. Глава иерархии Беловодья правит всем миром, и т.д.

«Уверенность в действительности этой легенды доходила до того, ­ свидетельствует писатель Короленко, – что в 1807 г. один поселянин Томской губернии подал правительству о «Беловодских епископах» особую записку. В 1839 году о том же заявил Семеновскому исправнику один старообрядец-бродяга, а в сороковых и потом в шестидесятых годах были случаи, когда из деревень Алтайского округа (Бухтарминской волости) люди уходили за китайскую границу для отыскания «Беловодья». Надо думать, что это тихое, малозаметное просачивание русского населения в китайские и тибетские пределы не прекращалось. Некоторые из статистиков, исследовавших Алтайский округ, уже в последние годы сообщали пишущему эти строки, что и в настоящее время известны еще случаи этих попыток проникнуть в Беловодье через таинственные хребты и пустыни средней Азии. Некоторые из этих искателей возвращаются обратно, претерпев всякие бедствия, другие не возвращаются совсем. Нет сомнения, что эти «другие» погибают где-нибудь в Китае и в суровом, негостеприимном и недоступном для европейца Тибете. Но наивная молва объясняет это исчезновение иначе... По ее мнению эти пропавшие без вести остаются в счастливом Беловодском царстве. И это обстоятельство манит новых и новых мечтателей на опасности и на гибель». [4]

Выдающийся исследователь Центральной Азии Н.М.Пржевальский в описаниях своих экспедиций упоминает о том, что около 1860 года сто тридцать старообрядцев с Алтая дошли до озера Лоб-Нор – до тибетских границ, «наверное, в поисках обетованной земли Беловодья». Выносливые алтайские пахари и охотники поселялись около развалин города Лоб. В этом суровом чужом краю сохранились и могилы богоискателей. Пржевальский ревностно искал их следы в окрестностях Лоб-Нора, их также исследовал его ученик Козлов, и шведский ученый и путешественник Свен Гедин тоже уделили им внимание.

Такой несветский дух искательства был особенно живуч в одной из сект уральских казаков (никудышники) – движения, которое резко отрицало все существующие церковные формы; казаки мечтали не только об учении Христа, сохраненном в чистоте, но и об особой иерархии. Рассказ о путешествии Марка казался им до такой степени правдоподобным, что в 60-х годах они специально провели несколько сходов, на которых решали вопрос об отставке делегации на Восток. Наконец для этой цели избрали казака Барышникова, который через Суэцкий канал добрался до Восточной Индии, но, ничего не достигнув, вернулся обратно.

Затем стали распространяться слухи об Аркадии, которые вновь воспламенили умы. Послали к нему двух казаков, чтобы узнать, по каким дорогам он выехал из Беловодья в Россию. Но в разговоре Аркадий уклонялся открыть местонахождение Беловодья.

Тогда в январе 1898 года сход решает послать трех казаков во главе с Хохловым для проверки указанных Марком и Аркадием маршрутов. Казаки поехали, всем сердцем устремленные в неведомую страну истинного благочестия. Непостижимая вера в «Беловодскую мечту» и недоверие Аркадию, рассказывает Хохлов в своих воспоминаниях, заставили, наконец, казаков решиться послать новую делегацию в Канбонайское царство (Восточный Индокитайский полуостров). Сомнения Хохлова имели основание, ибо маршрут Аркадия представлял собой сплошную неразбериху нелепых географических названий, чего простодушные казаки вначале не сообразили. Объехав кругом Азии, Хохлов и его спутники через Японию и Сибирь вернулись домой, так им не найдя праведной веры. В конце концов, они фактически соглашаются, что «истинная правая вера осталась только там» (на небесах).

Уральские казаки, полностью разочаровались в Аркадии, все же хотели выяснить этот вопрос до конца. Собрав все материалы, связанные с Аркадием, они отправились в Петербург, чтобы отыскать там ученых мужей, которые помогли бы им разобраться в этом деле. В Петербурге они попадают к самому профессору С.Ф.Ольденбергу, знаменитому востоковеду. Встреча с именитым ученым окончательно убедила казаков, что Аркадий водил их за нос. Но... Короленко в другом очерке великолепно показывает, что и эти научные доводы не смогли погасить веры казаков в то, что где-то на Востоке страна избранных все же существует.

После беседы с ученым, рассказывает Короленко, у них «осталось еще одно маленькое сомнение, чреватое, быть может, новыми предприятиями старообрядческого Урала и новыми экспедициями.

Рассказывая об Индии, Индокитае, Опоньском царстве и других странах Востока, об их жителях и религии, Сергей Федорович Ольденберг показал казакам, между прочим, статуэтку, подаренную государю императору в Японии и находящуюся теперь в музее Академии наук. Это изображение Майтрейи, который, по верованию буддистов, теперь находился на небе, но со временем сойдет на землю, чтобы научить людей истинной вере. Вначале этот буддийский святой, по-видимому, не обратил на себя особенного внимания депутатов. Но впоследствии он все чаще стал возникать в их памяти». Они вспомнили, он все чаще стал возникать в их памяти». Они вспоминали, что этот святой в одной руке держал нечто вроде чаши, «а другая изображает как бы двуперстное сложение, принятое у старообрядцев. И потом – для чего японцы поднесли ее православному царю?

Когда депутаты рассказали об этом своим единоверцам, старики стали упрекать их, что они не собрали точных сведений о местопребывании Майтрейи... И теперь, – кончает Короленко свой рассказ, – депутаты просили меня... попросить у С.Ф.Ольденберга эти сведения, а если можно, то и фотографический снимок со статуэтки. – В случае чего... можно бы туда отправить людей, – говорили казаки». [5]

Кто знает, не снарядили ли уральские казаки новую экспедицию, чтобы найти благословенную землю Майтрейи, Грядущего Мессии? Так в поисках земли обетованной своих религиозных чаяний казаки устремлялись далеко в Будущее...

При всей кажущейся фантастичности и детской наивности, в этой вере части русского народа все же неоспоримо пылало сокровенное и несокрушимое убеждение в существовании чудесной земли на Востоке, столь же насущное, как вера в реальность жизни Христа. Потому понятно просветленное «безумие духа», на протяжении веков заставлявшее многих и многих верующих этого народа-богоискателя покидать насиженные места и устремляться на Восток странниками-паломниками. Что же это за исключительная, самоотверженная сила сердца, заставлявшая их принять великое бездомие, все трудности пути и суровость одиночества? Что же гнало их в неутомимой жажде через степи и пустыни, через снежные вершины? Этих русских странников, неисчислимых братьев уральских казаков, так же, как и искателей Грааля средневековья, окрыляло сердечное предчувствие о святом месте на земле, где царит Высшая Справедливость, братство совершенных людей, вечно бодрствующее на страже ради блага человечества. Сердце чаяло: как знать, может быть, именно мне суждено это неожиданное счастье – попасть в Белую Страну?

«Коли душа твоя готова достичь это место через все погибельные опасности, – рассказывает Рериху один старовер, – тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается.

Много народу шло в Боловодье. Наши деды тоже ходили. Пропадали три года, и дошли до святого места. Только не было им позволено остаться там, и пришлось вернуться. Много чудес говорили они об этом месте. А еще больше чудес не позволено было сказать». [7]

Когда думаю об этих Богом восхищенных, всегда вспоминаю вдохновенного русского поэта – гимнопевца Александра Добролюбова, который благословляет этот мир и все его проявления в духе всеобъемлющей любви Св.Франциска. В 1905 году он также отправился в паломничество и пропал без вести. Нас не удивило бы, если б нам сказали, что и он ушел в тоске по Беловодью.

Силу этой веры русских людей характеризует еще один пример: в 1900-х годах на Урале распространялись слухи, что в Беловодье побывал также Лев Толстой и получил там «духовный чин». [8]

Возможно, что и в сердце русского поэта-философа Владимира Соловьева пылали эти же сокровенные чаяния, когда он сочинял песнь песней своей души о Куку-Норе:

Неужели все эти огни сердечных устремлений, кристаллизовавшиеся и в легендах, напрасны и нелепы? Неужели все это лишь детски-наивные мечты, без какой-либо реальной основы? Голая фантазия может ввести в заблуждение сухой интеллект, но интуицию детско-чистого сердца, ­ сердца, которому Христос указал место в царствии небесном, – обмануть невозможно, ибо чистое сердце – знает.

Перевод с латышского М.Пормалис и Л.Данилова.

---

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд