Рериховская библиотека
Письмо 5. К.Х. – Хьюму
Переведено из книги Синнетта «Тhe Оссult World»
Милостивый государь!
Пользуясь первой свободной минутой, чтобы вкратце ответить на ваше письмо от 17-го числа истёкшего месяца, я теперь сообщу вам результаты моей беседы с нашими Главами насчёт содержащегося в нём предложения, стараясь в то же самое время ответить на все ваши вопросы.
Во-первых, я должен поблагодарить вас от имени всей той части нашего братства, которая особо заинтересована в благоденствии Индии, за предложение помочь, в важности и искренности которого никто не сомневается. Прослеживая нашу родословную через превратности индийской цивилизации с далёкого прошлого, мы питаем к нашей родине любовь столь глубокую и страстную, что она пережила даже расширяющее и космополитизирующее (извините меня, если это не английское слово) воздействие нашего изучения законов Природы. Потому я, как и любой другой патриот Индии, испытываю сильнейшую благодарность каждому благожелательному слову или поступку, поданному в её защиту.
Итак, поймите, что поскольку мы все уверены, что вырождение Индии главным образом обязано подавлению её прежней духовности, и что всё, способствующее восстановлению того более высокого уровня мысли и этики, должно являться возрождающей национальной силой, каждый из нас был бы готов, естественно и без напоминаний, продвинуть общество, чьё предполагаемое формирование рассматривается, особенно если ему действительно предстоит стать обществом, незапятнанным корыстным побуждением, и целью которого является возрождение древней науки, а направлением – реабилитировать нашу страну в глазах мира. Примите это как само собой разумеющееся без дополнительных заверений. Но вы знаете, как и любой человек, читавший историю, что патриоты могут сжигать свои сердца впустую, если обстоятельства против них. Иногда случалось, что никакая человеческая сила, даже неистовства и мощь самого возвышенного патриотизма не были в состоянии отклонить железную судьбу от её намеченного курса, и народы угасали, подобно брошенным в воду факелам, в поглощающей тьме гибели. Поэтому мы, кто осознаём падение нашей страны, хотя и не в силах поднять её сразу, не можем поступать, как мы желали бы, касается ли это общих дел или данного частного случая. Охотно, но не вправе идти навстречу вашим предложениям более чем до середины, мы вынуждены заявить, что идея, взлелеянная мистером Синнеттом и вами, отчасти неосуществима. Словом, ни я, ни любой другой Брат, ни даже продвинувшийся неофит, не может быть специально назначен и выделен в качестве руководителя или главы Англо-Индийского Филиала. Мы знаем, что хорошим делом было бы регулярно наставлять вас и нескольких ваших коллег и показывать вам феномены и их разумное обоснование. Ибо хотя никто, кроме немногих из вас, и не был бы убеждён, всё же было бы несомненным приобретением причислить хотя бы нескольких англичан с первоклассными способностями к изучающим азиатскую психологию. Мы осознаём всё это, и намного большее. Поэтому не отказываемся переписываться с вами и различными способами иным образом помогать вам. Но в чём мы действительно отказываем, это брать на себя какую-либо ответственность, кроме этой временной переписки и помощи нашим советом, и, насколько случай благоприятствует, тех осязаемых, а возможно и зримых доказательств, которые могли бы удовлетворить вас касательно нашего присутствия и заинтересованности. «Руководить» вами мы не согласимся. Как бы много мы ни могли сделать, всё же мы можем лишь обещать оплатить вам полную меру ваших заслуг. Заслужите многое – и мы окажемся честными должниками, малое – и вам надо будет лишь ожидать компенсирующего вознаграждения. Это не является простым изречением, заимствованным из тетради школьника, хотя оно и звучит так, но только неловким изложением закона нашего ордена, и мы не можем преступить его. Если мы, полностью незнакомые с западным, особенно английским образом мышления и действия, были бы вынуждены вмешаться в подобного рода организацию, вы бы обнаружили, что все ваши установленные привычки и традиции беспрестанно противоречат если и не самим новым устремлениям, то, по крайней мере, путям их осуществления, как они предложены нами. Вы не можете получить единодушное согласие даже на осуществление того, что вы могли бы сделать собственными силами. Я попросил мистера Синнетта набросать план, включающий ваши совместные идеи, для представления нашим Главам, что казалось кратчайшим путём к обоюдному согласию. Под нашим «руководством» ваш филиал не может существовать, – вы не являетесь людьми, которыми вообще можно руководить в этом смысле слова. Следовательно, это общество стало бы преждевременными родами и неудачей, которая выглядела бы столь же несоизмеримо, как парижский Дюмон, влекомый упряжкой индийских яков или верблюдов. Вы просите обучать вас истинной науке – оккультному аспекту известной стороны Природы, и это, вы полагаете, столь же просто выполнить, как и просить об этом. Вы, видимо, не осознаёте те огромные трудности в образе передачи даже основ нашей науки тем, кто обучался по вашим обычным методам. Вы не осознаёте, что чем больше вы владеете последним, тем меньше вы способны инстинктивно понять первые, ибо человек может мыслить лишь вдоль своей привычной колеи, и если только он не обладает смелостью зарыть её, и проложить для себя новую, он волей-неволей вынужден продвигаться по старому направлению. Позвольте мне привести несколько примеров. В согласии с точной наукой вы обычно постулируете лишь одну космическую энергию, и не видите разницы между энергией, израсходованной путником, отбрасывающим в сторону ветку, заграждающую его путь, и учёным-исследователем, который расходует такое же количество энергии, приводя в действие маятник. Мы же видим, ибо знаем, что между этими двумя – огромная разница. Первый без пользы растрачивает и рассеивает энергию, второй концентрирует и накопляет её. И здесь, пожалуйста, поймите, что я не имею в виду их относительную полезность, как можно было бы подумать, но лишь тот факт, что в одном случае налицо лишь грубая сила, выброшенная без какой-либо трансмутации этой грубой энергии в более высокую потенциальную форму духовной движущей силы, а в другом – как раз последнее. Прошу вас не считать меня смутным метафизиком. Идея, которую я хочу сообщить вам, такова: результатом высочайшего размышления о научных вопросах является образование утончённой формы духовной энергии в мозгу, которая в космической деятельности способна производить неограниченные результаты, тогда как автоматически действующий мозг содержит или накапливает в себе лишь известное количество грубой силы, бесплодной для пользы индивидуума или человечества. Человеческий мозг является неистощимым производителем наиболее тонкого качества космической энергии из низкой грубой энергии Природы и совершенный адепт превратил себя в центр, из которого излучаются потенциальности, которые порождают корреляции за корреляциями на протяжении грядущих эонов времени. Это ключ к тайне его способности проецировать и материализовать в видимом мире формы, которые его воображение построило из инертной космической материи в невидимом мире. Адепт не создаёт чего-либо нового, но лишь приспосабливает и действует с материалами, которые Природа держит наготове вокруг него, и материалом, который на протяжении вечностей прошёл через все формы. Ему следует лишь выбрать ту форму, которую он желает, и вызвать её обратно в объективное существование. Разве это не будет звучать для кого-нибудь из ваших «учёных» биологов как фантазия сумасшедшего?
Вы говорите, что мало таких отраслей науки, с которыми вы не были бы более или менее знакомы, и что вы верите, что совершаете немалое добро долгими годами изучений, достигнув состояния, позволяющего осуществить это. Несомненно, вы совершаете, но позвольте мне ещё чётче обрисовать вам разницу между методами физической (называемой точной лишь ради комплимента) и метафизической наук. Последняя, как вы знаете, истинность которой перед разнородной публикой установить невозможно, причислена мистером Тиндалем к вымыслам поэзии. С другой стороны, основанная на факте реалистическая наука всецело прозаична. Теперь для нас, бедных неизвестных филантропов, ни один факт какой-либо из этих наук не вызывает интереса, кроме степени его потенциальности в отношении нравственных результатов и коэффициента его полезности для человечества. И что в своей гордой изоляции может быть всецело безразличнее ко всему – живому и неживому – или более привязанным лишь к корыстной необходимости своего продвижения, чем эта, основанная на факте, материалистическая наука? Затем, могу ли я спросить, что общего законы Фарадея, Тиндаля или других имеют с филантропией в её абстрактных отношениях к человечеству, рассмотренному, как разумное целое? Какое им дело до Человека, как изолированного атома этого великого и гармоничного целого, хотя иногда они и могут иметь практическую пользу для него? Космическая энергия есть нечто вечное и беспрестанное; материя неразрушима; и тут мы имеем научные факты. Усомнитесь в них, и вы игнорамус; отриньте их – опасный сумасшедший, фанатик; осмельтесь улучшить их теории – дерзкий шарлатан. И всё же даже эти научные факты никогда не давали миру экспериментаторов никакого доказательства того, что Природа сознательно предпочитает, что материя была неразрушимой скорее в органических, чем в неорганических формах, и что она медленно, но непрестанно работает в направлении осуществления этой цели – эволюции сознательной жизни из инертного материала. Отсюда их незнание о рассеивании и затвердевании космической энергии в её метафизических аспектах, их расхождения на счёт теорий Дарвина, их неуверенность относительно степени сознательной жизни в отдельных элементах, и, как неизбежность – презрительное отрицание любого феномена вне их собственных установленных условий и самой идеи о мирах полуразумных, если и не наделённых интеллектом, действующих сил в скрытых уголках Природы. Чтобы дать вам ещё один практический пример, мы усматриваем огромную разницу между двумя качествами двух равных количеств энергии, израсходованной двумя людьми, один из которых, предположим, находится на пути к месту своей ежедневной спокойной работы, а другой – направляется предать своего собрата в полицейский участок, в то время как люди науки не видят здесь никакой разницы. И мы, не они, видим определённую разницу между энергией в движении ветра и в движении вращающегося колеса. Почему? Потому что каждая мысль человека при выявлении переходит во внутренний мир и становится активной сущностью путём присоединения, мы могли бы назвать это срастанием, к элементалу – то есть к одной из полуразумных сил в царствах. Она продолжает существовать, как активная сущность – порождённое умом существо – больший или меньший период, пропорционально начальной интенсивности мозговой деятельности, породившей её. Так, добрая мысль остаётся как активная, благотворная сила, злобная мысль – как злобный демон. И таким образом человек постоянно заселяет свой поток в пространстве миром своего же порождения, наполненным порождениями его увлечений, желаний, импульсов и страстей; поток, который реагирует на любую чувствительную или нервную структуру, соприкасающуюся с ним, пропорционально его динамической интенсивности. Буддист называет это своей «Скандба», индус именует это «Карма». Адепт выделяет эти формы сознательно, другие люди образуют их бессознательно. Чтобы быть успешным и сохранить свою силу, Адепт должен пребывать в одиночестве и более или менее внутри своей собственной души. Ещё меньше точная наука знает, что в то время, как занятый строительством муравей, трудолюбивая пчела, вьющая гнездо птица аккумулируют, каждый своим скромным образом, столько же космической энергии в её потенциальной форме, сколько Гайдн, Платон или пахарь, проводящий свою борозду – своим; охотник, убивающий ради своего удовольствия или выгоды или позитивист, прилагающий свой интеллект, чтобы доказать, что плюс умноженный на плюс есть минус, тратят и рассеивают энергию не меньше тигра, который бросается на добычу. Все они обкрадывают Природу вместо обогащения её, и всем им, соответственно степени их разумности придётся ответить за это.
Точная экспериментальная наука не имеет ничего общего с нравственностью, добродетелью, филантропией – поэтому она не может претендовать на нашу помощь, пока не сольётся с метафизикой. Будучи лишь холодной классификацией фактов вне человека и существуя до и после него, её сфера полезности обрывается для нас у внешней границы этих фактов, и всё, касающееся выводов и результатов для человечества из материалов, полученных её методом, её мало интересует. Поэтому, так как наша сфера целиком лежит вне пределов её сферы – настолько же, насколько путь Урана находится вне пути Земли – мы решительно отрицаем, что какое-либо из колёс её конструкции опрокидывает нас. Для неё тепло есть лишь вид движения, и движение порождает тепло, но почему механическое движение вращающегося колеса должно метафизически обладать большей ценностью, чем тепло, в которое оно постепенно превращается – это ей ещё предстоит открыть. Философское и трансцендентальное (следовательно – абсурдное) представление средневековых теософов о том, что окончательный прогресс человеческого труда, направляемый непрерывными открытиями человека, должен в один день кульминировать в процессе, который в подражание Солнечной энергии – в её качестве непосредственного двигателя – закончится выделением питательных продуктов из неорганической материи, такое представление невообразимо для людей науки. Если бы Солнце, великий питатель, отец нашей планетной системы, высидело завтра гранитных цыплят из каменной глыбы, «в условиях опыта» они (люди науки) приняли бы это за научный факт, не тратя сожалений на то, что птицы эти не настолько живы, чтобы накормить ими истощённых и голодающих. Но если вдруг какой-либо шабёрон пересечёт Гималаи во время голода и умножит мешки с рисом для гибнущих масс – как он мог бы – ваши судьи и собиратели налогов вероятно заключили бы его в тюрьму, чтобы заставить признаться, какой закром он ограбил. Таковы точная наука и ваш реалистический мир. И хотя вы, как вы говорите, поражены огромной степенью мирового невежества по каждому предмету, который вы уместно характеризуете как «несколько осязаемых фактов, собранных и грубо обобщённых, и специальный жаргон, введённый для сокрытия людского неведения насчёт всего, что лежит за этими фактами», и хотя вы говорите о вашей вере в бесконечные возможности Природы, всё же вы согласны потратить свою жизнь на труд, идущий на пользу лишь той же самой точной науке...
Из ваших нескольких вопросов сперва мы разберём, если не возражаете, один, относящийся к предполагаемой неудаче «Братства» «оставить какой-либо отпечаток в истории мира». Они должны были быть в состоянии, вы считаете, при их исключительных преимуществах «собрать в своих школах значительную часть наиболее просвещённых умов каждой расы». Откуда вы знаете, что они не оставили подобного отпечатка? Знакомы ли вы с их усилиями, успехами и неудачами? Где же ваша скамья подсудимых, на которой обвинять их? Каким образом ваш мир способен собрать доказательства о деяниях людей, которые усердно держали закрытыми все возможные двери подхода, через которые инквизиция могла бы следить за ними? Главным условием их успеха было полное отсутствие надзора или вмешательства. Они знают ими сделанное; все, что находящиеся вне их круга были способны ощутить были результаты, причины которых были сокрыты из поля зрения. Чтобы объяснить эти результаты, люди в разные эпохи изобретали теории о вмешательстве богов, особом провидении, судьбах, благотворном или враждебном влиянии звёзд. Не было такого времени в пределах или до начала так называемого исторического периода, когда наши предшественники не ваяли бы события и не «делали историю», факты которой были впоследствии и неизменно искажены историками, чтобы согласовать их с современным предрассудком. Вполне ли вы уверены, что видимые героические фигуры в этих последовательных драмах не были зачастую лишь их марионетками? Мы никогда не претендовали на способность приводить народы в целом к тому или другому перелому вопреки общему течению мировых космических соотношений. Циклы должны идти своими кругами. Периоды ментального и нравственного света и тьмы сменяют друг друга, как день сменяет ночь. Большие и малые юги должны совершаться согласно установленному порядку вещей. И мы, рождённые по пути этого могучего течения, можем лишь изменять и направлять некоторые из его меньших течений. Если бы мы обладали способностями воображаемого Личного Бога, и всемирные и неизменные законы были бы лишь игрушками для забавы, тогда, поистине, мы могли бы создать условия, которые превратили бы эту Землю в Аркадию для возвышенных душ. Но вынужденные иметь дело с неизменным законом, сами будучи его созданиями, мы должны были делать то, что в наших силах и оставаться благодарными. Были времена, когда «значительная часть просвещённых умов» обучалась в наших школах. Такие времена видели Индия, Персия, Греция и Рим. Но, как я заметил в письме к мистеру Синнетту, адепт есть редкий цветок своего века, и всегда сравнительно мало их было в одном столетии. Земля есть поле битвы не только физических, но и нравственных сил, и неистовство животных страстей под воздействием грубых энергий низшей группы эфирных агентов всегда стремится подавить духовность. Что же ещё можно ожидать от людей, столь тесно связанных с низшим царством, из которого они вышли? Также верно, что наше число как раз теперь уменьшается, но это благодаря тому, как я уже сказал, что мы из человеческой расы, подверженные её циклическому импульсу, и не способны свернуть с её курса. Можете ли вы повернуть течение Ганга или Брахмапутры назад к их истокам? Можете ли вы хотя бы запрудить их так, чтобы полные воды не затопили берега? Нет, но вы можете направить течение частично в каналы и использовать его гидравлическую силу на благо человечества. Так и мы, не способные остановить мир на пути суждённого ему направления, всё же способны отвести некоторую часть его энергии в полезные каналы. Считайте нас полубогами, и моё объяснение не удовлетворит вас; рассматривайте, как обычных людей, только может быть немного более мудрых вследствие особого изучения, и оно должно ответить на ваше возражение.
«Какая польза», говорите вы, «достижима для моих собратьев и меня (поскольку мы неотделимы друг от друга) с помощью оккультных наук?» Когда местные жители увидят, что англичане, и даже некоторые высокие должностные лица в Индии, проявляют интерес к науке и философии их предков, они сами открыто приступят к их изучению. И когда они поймут, что их старые «божественные» феномены были не чудесами, а научными следствиями, суеверие угаснет. Таким образом, величайшее зло, которое сейчас душит и задерживает возрождение индийской цивилизации, со временем исчезнет. Нынешняя тенденция образования – это сделать их материалистическими и искоренить духовность. При правильном понимании того, что их предки имели в виду в своих писаниях и учениях, образование стало бы благословением, тогда как сейчас оно очень часто бывает проклятием. Пока что как необразованные, так и учёные туземцы считают англичан слишком предубеждёнными из-за их христианской религии и современной науки, чтобы те пытались понять их или их традиции. Они взаимно ненавидят и не доверяют друг другу. Это изменённое отношение к более старой философии побудило бы местных принцев и богачей пожертвовать суммы на содержание учительских семинариев для обучения пандитов; и старые манускрипты, до сих захороненные вне доступа европейцев, опять бы появились на свет, и вместе с ними – ключ ко многому из того, что веками было сокрыто от народного понимания, и что ваши скептические санскритологи не прилагают усилий, а ваши религиозные миссионеры не смеют понять. Наука выиграет много, человечество – всё. Под воздействием Англо-Индийского Теософского Общества мы могли бы со временем увидеть ещё один золотой век Санскритской литературы.
Если взглянем на Цейлон, мы увидим наиболее учёных жрецов, занятых под руководством Теософского Общества составлением нового толкования буддийской философии; и в Галле 15-го сентября светскую Теософическую Школу для обучения Сингалезской молодёжи, открывшуюся со штатом более чем в триста учёных; пример, который вот-вот будет повторён в трёх других местах этого острова. Если Теософическое Общество, «при теперешней организации», действительно не обладает никакой «реальной жизненностью», и всё же своим скромным образом принесло столь много практического добра, насколько же значительно больших результатов можно будет ожидать от общества, организованного по более совершенному плану, который вы можете предложить?
Те же причины, которые материализуют ум индуса, равным образом воздействуют на всю западную мысль. Образование возвеличивает скептицизм, но подавляет духовность. Вы можете делать огромное добро, помогая снабжать западные народы прочным основанием, на котором можно перестраивать их гибнущую веру. И то, в чём они нуждаются, есть доказательство, которое может доставить одна лишь азиатская психология. Дайте его, и вы подарите умственное счастье тысячам. Век слепой веры прошёл, пришёл век исследования. Исследование, которое лишь разоблачает ошибку, не открывая чего-либо, на чём душа может строить, лишь создаст иконоборцев. Иконоборчество, в силу самой своей разрушительности, ничего создать не может; оно может лишь сносить. Но человек не может удовлетвориться голым отрицанием. Агностицизм является лишь временной остановкой. Это момент, когда следует направить возвратный импульс, который должен скоро прийти, и который толкнёт наш век в сторону крайнего атеизма или повлечёт его назад к крайнему жречеству, если его не направить к первичной, душеутоляющей философии арийцев. Наблюдающий за происходящим сегодня, с одной стороны, размножающих чудеса со скоростью размножения термитов, с другой стороны, среди неверующих, которые массами превращаются в агностиков – тот увидит направление развития дел. Век наш одурманивается разгулом феноменов. Те же чудеса, которые приводятся спиритуалистами в противовес догмам вечного проклятия и искупления, католики хором объявляют доказательством их веры в чудеса. Скептики потешаются над обоими. Все слепы и нет никого, кто направил бы их. Вы и ваши коллеги могли бы доставить материалы для необходимой всемирной религиозной философии; философии, непоколебимой нападкам науки, ибо она сама – завершение абсолютной науки и религии, которая действительно достойна этого названия, ибо заключает в себе отношения человека физического к человеку психическому и этих двух – ко всему, что над и под ними. Разве это не достойно небольшой жертвы? И если, поразмыслив, вы решите вступить на этот новый путь, пусть будет известно, что ваше общество не является ни чудотворящим или демонстрирующим клубом, ни специально назначенным для изучения феноменализма. Его главной целью является искоренение существующих суеверий и скептицизма, и извлечение из долго запечатанных древних источников доказательства, что человек может формировать свою собственную будущую судьбу и знать наверняка, что он может жить и после, если только желает, и что все «феномены» суть лишь проявления естественного закона, стремиться к пониманию которого есть долг каждого разумного существа.