Н.К. Рерих

ЗОВ РОЛАНДА

Трубит сам Роланд. Рыцарь наилучший. Значит, час зова на­стал.

В стене Рокемадуры вонзен меч Роланда. Никто не будет на­стаивать на его подлинности. Почему он так сохранился? Кто при­ковал к нему цепь? Когда он воткнут между камнями старой сте­ны? Все эти вопросы не нужны.

Важно, что существует меч Роланда. Глядя на старый символ, так украсивший древнюю стену, каждый вспомнит, что имя ме­ча – Дюрандаль. Каждый еще раз перечувствует последний геро­ический бой соратника Карла Великого.

Вспомнится зов рога, когда герой в крайней опасности при­звал воинство Франции. На сколько веков прозвучал рог героя. Все, слышавшие о нем, живут все тою же мужественной жаждою подвига. Пылают от того же пламени. Разве не сказка: «Близ Ронсево были обнаружены 12 скелетов гигантского роста. Сразу же все окрестное население заговорило, что найдены останки Роланда и его сподвижников. К этим скелетам уже стекаются тысячи оби­тателей окрестных мест. Парижские газеты посылают туда своих специальных корреспондентов. Известный историк Хоза Мана да Хуарте в беседе с журналистами сказал: «Я ничего не могу утвер­ждать, но как не поверить, что это действительно останки двенад­цати пэров Карла Великого. Все скелеты искалечены, некоторые обезглавлены, у некоторых отрезаны руки. Естественно предполо­жить, что это скелеты воинов. Черепа найдены под стеной, кото­рая сооружена в XII веке. Следовательно, скелеты были погребены здесь до сооружения стены, т.е. до XII века».

«A noctis phantasmatis libera nos, Domine!» – молятся в оча­ровании цветных стекол соборов. Просят освободить от ночных призраков. Молят отвести всякий сковывающий ужас. Значит, мо­лят прежде всего о Свете. Свет и звук – два ключа к познанию. Во тьме, хотя бы полной тьмы и не бывало, но все же неопреде­ленностью своею выползут омохначенные страшные облики. Тем­ным страхом пытается Миме, испытывая Зигфрида. Но герой сре­ди добытого доспеха находит и рог. Им он вызывает из мрачной пещеры Фафнера, зовом рога он возвещает свои подходы к горе огненной.

Победный, призывный, утверждающий и укрепляющий зов рога, глас трубный проходит по всем путям.

Иерихонские стены распадаются не от барабанов, не от ли­тавр, но от трубных звуков. Каждое войско, каждый поход, каж­дое устремление к подвигу будет связано с трубным звуком. И ба­рабаны, и литавры, и струны, и трубы имеют каждый свою эпику. Композитор расскажет, почему, желая выразить определенное, он должен был призвать именно тот, а не иной звук; само качество звука имеет такое незаметное касание к определенным центрам. Следовало бы еще углубить исследование воздействий разных зву­ков. Целительные свойства музыки давно известны. Известно, что мудрые правители во время каких-либо несогласных бурных со­браний приказывали помощь музыки. Теперь и в различных ле­чебницах и музыка, и картины уже являются обычным атрибутом. Существует любопытная сказка о происхождении и назначении самоцветных камней. Так же замечательны легенды о золотой ар­фе или звучаниях статуй и гор.

В горах нередко слышатся созвучия как бы целых симфоний. Отсюда произошли и названия многих горных местностей, связан­ные с понятием звука. Народы знают, что герой трубит. Поражен­ный, убегающий противник не трубит бодро. Сказания о трубном звуке отмечены у всех народов. Герой, собирающийся на подвиг, спрашивает о звучном роге. Турнир возвещается не арфами, но трубами герольдов.

Можно бы написать очерки истории народов с эпиграфами звучания и цвета. Эти определения были бы для многих показа­тельны, ведь не только музыканты и художники, но каждое зву­чащее сердце понимает задание ключа. Тот, кто говорит о гармо­нии, тот непременно и мыслит в каждом случае в определенном ключе. Тогда звук является зовущим приказом, но нередко он как бы отзвучит от смятения жизни. Среди так называемых модерни­стов часто и в звуке, и в форме трепещет смятение и спешит на­громождение. Как бы отзвучит современность во всей ее условной нагроможденности.

Нота природы древних китайцев, пожалуй, кому-то покажется пресной на улице, загроможденной однодневными рекламами. Очень часто люди боятся быть заподозренными в недостаточной современности. Даже предлагают избегать ознакомления с пре­краснейшими образцами древней философии и литературы. А между тем во множестве героических образов, донесенных к на­шим временам из глубокой древности, звучит неувядающая живая сила, нужная во всех построениях жизни.

Когда ознакомляетесь с новейшими предполагаемыми государ­ственными и общественными устройствами, то в основе их все-та­ки будет призыв к сотрудничеству, взаимному доверию, доброже­лательству и к самоотвержению и героизму. Без этих начал, без основ дружелюбия, какое же возможно построение? Как ужасно мимолетно будет все построенное на ненависти и подозрении! Во лжи зарождаемое во лжи и погибнет.

Когда же молодое поколение вспомнит о героизме, оно захочет возобновить в памяти все те мужественные призывы о подвигах, которые запечатлели народы в лучших своих вдохновениях. И тог­да опять люди вспомнят о зовах Роланда и о многих зовах, призывах, приказах, которые самоотверженно звучали на общее благо.

Не успел умолкнуть рог Роланда, как народное воображение уже укрепляется и другими героями, великими в бое и в самопо­жертвовании. «Ожье Датчанин», «Фьер-а-Брас», «Аспремон», «Взятие Каркассоны» – все напоминает о мужестве водителей Шарлеманя.

И местные бароны отзвучали в рогах и трубах народной поэ­зии: «Эгремон», «Руссильон», «Доон де Майанс» – все в борени­ях, в подвигах. А затем «Ланселот», «Персиваль», «Мерлин», «Тристан» – одни имена этого эпоса звучат в мировом объеме, громко разнесенные труверами, трубадурами. Кто не слыхал этих имен? В каких странах не звучали песни славы?

Пирам поет:

«Короли, князья, весь их двор,

Графы, бароны окольные,

Любят сказания, песни и басни.

Они отгоняют черные мысли,

Заставят забыть тревогу и скорбь».

Герои будут утверждены. Кельты хранят память о цикле Ар­тура, о борьбе с великанами, драконами, волшебниками. Песнь о Святом Граале возносит подвиг служения человечеству на священ­ную вершину.

Все зовы. Разные наречия, разные слова, разные обращения и утверждения, а зовы все те же. Зовы подвига.

29 января 1935 г.
Пекин

Н.К. Рерих. Листы дневника, том I.

М., МЦР, 1995

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 506