Рериховская библиотека
Глава IV
Деятельность Н.К. Рериха, направленная на сохранение историко-культурного наследия
Одной из основных сфер приложения неиссякаемой энергии Н.К.Рериха была деятельность по охране историко-культурного наследия. «Не знающий прошлого, – писал он, – не может думать о будущем. Народ должен знать свою историю, запечатленную в памятниках старины. Народ должен владеть всеми лучшими достижениями прошлых эпох. Мы должны с великим попечением изыскивать еще нетронутые варварскою рукою древности и дать им значение, давно заслуженное» [1993, с. 32]. Будучи «провидцем Прошлого» и при этом думая о Будущем, он считал уцелевшие следы древних культур фундаментом для развития культуры грядущих поколений: «...прекрасные памятники прошлого нужны не только как музейные редкости, но как самые прочные ступени грядущей культуры страны» [Там же]. «Будущее в прошлом» всегда должно быть не парадоксом, но глубоким девизом» [Там же, с. 31].
Начальным этапом деятельности по сохранению сокровищ культуры Н.К.Рерих считал составление реестра имеющихся в России памятников археологии и архитектуры. Каталогизация памятников древности, по мнению ученого, должна была идти по нескольким направлениям: сбор сведений о древних памятниках, осмотр их на местности, описание и фиксация в виде фотографий или рисунков с тем, чтобы запечатлеть не только внешний вид объекта, но и его современное техническое состояние.
 |
Рис. 35. Смоленск. Кремлевские стены. Рисунок Н.К.Рериха.
С этой целью Николай Константинович предпринял несколько широкомасштабных обследований археологических и архитектурных памятников. В 1899 г. по поручению Императорского Русского Археологического общества он совершил поездку для осмотра состояния памятников археологии, расположенных вдоль «великого Водного Пути», в результате которой зафиксирован и описан целый ряд объектов. В 1903 г. Рерих с этой же целью объезжает множество старинных русских городов. Вспоминая эту поездку, он писал: «Последовательно прошла передо мною Московщина, Смоленщина, вечевые города, Литва, Курляндия и Ливония, и везде любовь к старине встречалась малыми, неожиданными островками, и много где памятники стоят мертвыми» [Рерих, 1991б, с. 54].
Интерьер и внешний вид церквей, стены и башни кремлей древнерусских городов Смоленска, Печор, Костромы, Ярославля, Углича, Изборска, остатки готических соборов и замков Риги и Вильно художник изобразил в этюдах и зарисовках, которые стали своеобразным рисованным дневником поездки (рис. 35; 36).
Обследование памятников показало, что они находятся в чрезвычайно бедственном положении, под угрозой уничтожения природными факторами и антропогенным воздействием. И если с природными явлениями в силу их объективности Рерих готов был примириться, то отношение людей к памятникам своей истории не могло оставить его равнодушным. «Стыдно, – сетует он, – в каменном веке лучше понимали значение украшений, их оригинальность, бесконечное разнообразие... Обеднели мы красотою. Из жилищ, из утвари, из нас самих, из задач наших ушло все красивое. Крупицы красоты прежних времен странно остаются в нашей жизни и ничто не преображают собою» [Там же, с. 80]. Многочисленные факты разрушений и разграблений памятников старины не только в военное, но и в мирное время, болью отзывались в душе ученого. «Где бы ни подойти к делу старины, сейчас же попадаешь на сведения о трещинах, разрушающих роспись, о провале сводов, о ненадежных фундаментах. Кроме того, еще и теперь внимательное ухо может в изобилии услыхать рассказы о фресках под штукатуркой, о вывозе кирпичей с памятника на постройку, о разрушении городища для нужд железной дороги» [Там же, с. 54]. Неутешительные результаты поездки 1903 г. Николай Константинович описал в статье «По старине»: «Грозные башни и стены заросли... Величавые, полные романтического блеска соборы задавлены ужасными домишками. Седые иконостасы обезображены нехудожественными доброхотными приношениями... И стоят памятники, окруженные врагами снаружи и внутри. Кому не дает спать на диво обожженный кирпич, из которого можно сложить громаду фабричных сараев, кому мешают стены проложить конку, кого беспокоят безобидные изразцы и до боли хочется сбить их и унести, чтобы они погибли в куче домашнего мусора» [Там же].
 |
Рис. 36. Окно старого замка в Пскове. Рисунок Н.К.Рериха.
Страстно желая донести свою тревогу за судьбу исторических памятников до сограждан, он в том же 1903 г. демонстрирует свои этюды и картины на выставке в помещении Общества Поощрения художеств. Газета «Петербургский листок» писала об этом: «Художник Н.К.Рерих, прекрасно знакомый с русской археологией, в течение минувшего лета объездил все места севера и запада России, в которых сохранились археологические памятники. Произведения Н.К.Рериха наглядно знакомят зрителя с современным состоянием знаменитого Костромского Ипатьевского монастыря, с громадными стенами и величественными башнями кремля Нижнего Новгорода и характерными деталями росписи в старинном храме святого Иоанна Предтечи в городе Ярославле» [Рерих, 1999д, с. 429].
В то время Н.К.Рерих одним из первых поставил перед обществом проблему охраны историко-культурного наследия от уничтожения и «поновлений» при реставрации древних памятников. Этот вопрос (в основном в отношении памятников живописи) был включен и в программу, подготовленную к Всероссийскому съезду художников: «Сильная страна не порывает связей со своим прошлым, но прошлое это еще недостаточно изучено, а художественные памятники его пропадают с каждым днем. Обязанность тех, кто глядит вперед, пока еще не поздно и время не стерло всех его следов, сберечь русское народное художественное достояние, направив в эту сторону внимание наших художественных сил» [Рерих, 1991б, с. 131].
«Тихими погромами» называл Рерих преступную халатность так называемых «охранителей старины», поставленных у важнейшего дела – смотреть за древностями, по причине которой гибли великолепные творения ушедших эпох: «По всей России идет тихий мучительный погром всего, что было красиво, благородно, культурно... Погром страшен не только в шуме и свисте резни и пожаров, но еще хуже погром тихий, проходящий незаметно, уносящий с собою все то, чем люди живы» [Там же, с. 125, 127]. Несмотря на то что «дело местной древности находится в руках архивных комиссий, отделов "Общества памятников старины" и прочих археологических и художественных учреждений» [Рерих, 1993, с. 47], российские культурные ценности вывозились за границу, рассеиваясь по всему миру. «В каждом преступлении, – писал Н.К.Рерих, – обычно вкрадывается элемент недосмотра... Но уже недосмотр как таковой является несомненным преступлением там, где вверена судьба государственных национальных сокровищ. Никакие политические, экономические, классовые или расовые соображения не могут понизить ответственность за сохранность великих национальных творений» [1995а, с. 192]. И виной тому, считает Рерих, «некультурность» общества, невежество чиновников городских управлений. «Незаметно рушится красота нашей старины. Разрушится среди "попечений" и "забот" о ней. Разрушится под кровом новых охранительных постановлений, под защитой "науки". Окончательно запишутся, поновятся остатки фресок. Будут разобраны многие стены; будет надстроено, перекрашено, изменено все, что ненавистно духу исказителей» [Рерих, 1993, с. 22]. Рерих с горечью отмечает, что теперь «редко можно увидать человека, который искал бы жизненное лицо памятника, приходил бы по душе побеседовать со стариной» [1991б, с. 55]. Особенной болью в его сердце отзывались сведения о том, что среди разрушителей часто упоминается и Императорская Археологическая комиссия, призванная всемерно помогать делу охраны. «Неблагополучности» в деле сохранения культурных сокровищ видны везде, поэтому Н.К.Рерих неустанно призывал общество проникнуться судьбой народных сокровищ, поскольку нельзя «в обывательской сутолоке отрекаться от того, чем жив дух человеческий» [Рерих, 1995а, с. 194]. По мнению Николая Константиновича, необходимо, чтобы люди, отвечающие за сохранение древностей, всей душой болели за порученное им дело, ибо отношение к культурным ценностям он считал мерилом человеческой духовности. «Все поймут, – писал он, – что нельзя говорить о здоровье тела без оздоровления духовных начал. А для этого... охрана культурных ценностей прежде всего будет мерилом» [Рерих, 1991 в, с. 337].
В результате обследований памятников археологии и архитектуры, предпринятых ученым, было выявлено и осмотрено великое множество объектов, что позволило начать работу над созданием их реестра. «Наше предложение (по охране культурных сокровищ. – Авт.), – писал Рерих, – откроет возможность просмотреть и каталогизировать истинные сокровища и поставить их под защиту всего человечества» [1992а, с. 71]. С целью пропаганды идей сохранения памятников прошлого Н.К.Рерих планировал издание специального печатного органа, в котором можно было бы публиковать информацию о «всемирной каталогизации культурных сокровищ» [Там же, с. 78] и материалы, связанные с произведениями и памятниками мировой культуры.
Одной из основных целей задуманной Н.К.Рерихом каталогизации культурных ценностей было картографирование археологических памятников и составление археологических карт отдельных территорий. В 1899 – 1912 гг. Н.К.Рерих принимал активное участие в деятельности комиссий, созданных для составления карты археологических древностей Санкт-Петербургской губернии. Большие надежды в этом деле он возлагал на своих сограждан. В «Письме в редакцию» Николая Константинович писал: «Всякий знающий что-либо о малоизвестных памятниках старины, не стесняясь изложением, должен считать своим долгом сообщить о них в одно из установлений, работающих над сохранением древностей... Комиссия музея Допетровского искусства и быта... примет... всякие указания (описания, снимки, слепки, изображения и предметы) о старине» [Рерих, 1993, с. 32]. Ученый призывал население оказывать всемерное содействие составителю подобной карты по Новгородской губернии И.С. Романцеву. И люди откликнулись на этот призыв, о чем свидетельствуют приходившие на имя Рериха письма от местного населения, содержавшие сведения о древних памятниках (РАИИМК. Ф. 37).
Н.К.Рериха беспокоило не только постепенное умирание великолепных творений ушедших эпох, но «еще страшнее, когда старина остается обезображенной, фальшивой, поддельной. Это... больше всего подлежит наказанию» [Рерих, 1991б, с. 126]. Разумеется, он никогда не был противником реставрации, однако считал, что облик памятника должен быть сохранен в первоначальном виде в соответствии с «духом прошлого» [Лазаревич, 1997, с. 238], ибо «в силу уважения к красоте древности нельзя думать о подделках» [Рерих, 1993, с. 31]. Ученый был убежден, что разрушение памятников проявляется не только в их физическом уничтожении, но и в бездарных «поновлениях», навсегда скрывающих подлинное лицо памятника. С болью отзывается художник на каждый обнаруженный им факт подобной «реставрации»: «Наложили мертвую маску на Нередицкого Спаса. Испортили живопись Ивана Предтечи в Ярославле...» [Там же, с. 22]. «Таким способом временно "спасено" многое в искусстве; негодными красками и черными лаками "оживлено" великое число картин... Сколько тщательно расписанных мумий! Сколько мертвых останков! По искривленным, засохшим губам угадайте улыбку; в темной бесформенной массе – движение; в сломанных суставах – мягкость и гибкость» [Там же, с. 20]. За этими, так называемыми «заботами» о памятниках часто скрывалось равнодушие, желание сэкономить на порученном благородном и нужном деле: «Сколько фресок самых лучших художников, сколько картин и статуй превращено в мумии... Бесчисленны погибшие линии архитектуры. Пропали формы; очерствели, потухли настоящие краски» [Там же, с. 21]. Отлично понимая, что «против разрушений нельзя бороться одними запрещениями», Н.К.Рерих призывал использовать в деле охраны культурных сокровищ весь комплекс мер, «какими следует бороться против одичалости», имея в виду прежде всего пропаганду идеи сохранения памятников среди населения [Рерих, 1995а, с. 237].
Наблюдая удручающую картину гибели культурных сокровищ России и страстно желая изменить отношение к древностям в обществе, Н.К.Рерих часть своей лекции «Художественная техника в применении к археологии» посвящает проблемам восстановления художественных произведений, давая конкретные советы по вопросам консервации, оживления картин и «возобновления» масляной живописи. Вопросы эти, по мнению ученого, касаются не только профессиональных художников, но и являются частью специальности археолога, поскольку «часто приходится археологу иметь дело с памятниками живописи и гравюры, помимо всякой специальности окружающих его в обиходе» [Рерих, 1899б, с. 2].
Заботы Н.К.Рериха по охранению древностей касались не только архитектурных сооружений, но и памятников археологии. Издавна целые артели «бугровщиков» занимались разграблением курганов, уничтожая культурные ценности. Особенно сильно пострадали сибирские царские курганы кочевников раннего железного века и эпохи переселения народов. Эти драгоценности продавались на ярмарках, где «охотно покупались русскими и инородцами» [Рерих, 1992б, с. 18]. Погребальные вещи из курганов продавались часто по стоимости самого золота, без учета художественной ценности предмета. Повсеместно процветало варварское отношение к культуре предков: «Подобная же участь постигла и те памятники сибирской древности, из которых можно было извлечь хоть какую-нибудь пользу. Остатки древних сооружений, "каменные бабы" и намогильные камни, нередко покрытые любопытнейшими надписями и изображениями, "писанцы", до последнего времени употреблялись либо на жернова, либо в качестве простого материала для постройки новых зданий, конечно, без всякого соображения о научном значении истребляемых памятников... Сколько пещерных росписей и ваяний уничтожено рукою фанатизма» [Там же, с. 18-19]. При этом не стоит успокаивать себя тем, что «кто-то и когда-то давно разрушал» и обвинять «давно истлевших вандалов» [Там же, с. 19]. Зачастую такие же варвары находятся рядом с нами и губят красоту древних памятников грубыми пристройками, приделками, замазываниями и квази-реставрацией.
Рерих рассчитывал на поддержку народа в деле воссоздания разрушающихся археологических памятников. «С этой целью, – писал он, – надо создать комитеты для сбора средств на изыскание древностей... По мелочам, по копейкам создадутся миллионы» [Рерих, 1993, с. 32].
По мнению Николая Константиновича, охрана археологического наследия должна заключаться и в строгой регламентации археологических раскопок, которой обязан заниматься специальный орган, основной целью которого будет контроль за проведением раскопочных работ (выдача разрешения на археологические исследования, проверка правильности ведения полевой документации, борьба с незаконно осуществляемыми раскопками, расхищением и вывозом предметов, являющихся историко-культурными ценностями, предотвращение ущерба, наносимого объектам археологии).
Н.К.Рерих одним из первых поднимает проблему выведения территории полностью исследованных курганных могильников из государственной собственности. «Если вся сущность их (курганов. – Авт.) давно вырыта и вывезена, на месте же остаются ни на что непригодные бугры, которые постепенно зарастая и сравниваясь, кроме праздного соблазна для будущих археологов ничего дать не могут и только портят лишние десятины невеликих крестьянских ухожин и покоса. А между тем позволение распорядиться этими остатками реликвий по своему усмотрению, думается хорошо бы отозвалось на прилежании и указании древних мест крестьянами при раскопке... Бояться же, что наряду с исследованными уже курганными полями таким образом исчезнут и нетронутые, – нечего. При некоторой тактичности подобный прием, наоборот может способствовать лучшему охранению неизвестных еще памятников» (ОР ГТГ. Ф. 44. Д. 85. Л. 30).
Тема консервации и реставрации памятников древности звучит во многих очерках и обращениях Н.К.Рериха. «По отношению ко всякому значительному памятнику старины нельзя понятие реставрации разуметь иначе, как поддержание» [Рерих, 1993, с. 24]. «Каждая реставрация, – продолжает Н.К.Рерих эту мысль в очерке "Восстановления", – есть своего рода художественное произведение. Каждая реставрация требует кроме научной подготовки чисто творческого подъема и высокой художественной работы» [Там же, с. 26]. Рерих призывает каждый объект, подвергающийся реконструкции, обсуждать особо, поскольку не существует универсальных правил для реставрации. Такая деятельность должна определяться критерием не так называемым «вкусом», а тонким художественным чутьем, которое удержит реставратора от искажения первоначального облика древности. «Художественность, – писал Рерих, – неприкосновенна, и там, где виден еще след художника-украшателя, там всякая достройка может лишь портить заветы времени» [Там же, с. 24]. Человек, занимающийся реставрацией, должен, по мнению ученого, четко видеть «границы, отделяющие инженерный остов сооружения от остатков его художественности, хотя бы проявленной мастером вполне безотчетно» [Там же].
Основную роль в заботах об историческом соответствии Рерих отводил Императорской Археологической комиссии, которая являлась в то время единственным учреждением, профессионально занимающимся учетом памятников и регламентацией работ на них. Однако «около старины нужны чуткие люди. Кроме учреждений "археологических", должны появляться общества друзей старины» [Там же].
Большое значение Н.К.Рерих придавал музеефикации археологических находок и приданию архитектурным и археологическим объектам статуса музея, ибо только «оживленные по всем правилам» старинные предметы и архитектурные сооружения, перестанут казаться человеку «страшной необходимостью... которую требуют знать... со всеми ужасами сухих соображений и сведений во имя холодной древности, а наоборот, отдельные предметы будут частями живого целого, завлекательного и чудесного, близкого всей нашей жизни» [Рерих, 1993, с. 9].
В 1897 г. он реконструирует в виде скульптурных изображений наиболее типичные разрезы древних курганов Петергофского уезда Санкт-Петербургской губернии, раскопанных им во время полевого сезона. Эта работа вошла в фонды Императорского Российского исторического музея (РАИИМК. Ф. 3. Д. 268) [Рерих, 1999д, с. 162,164].
Раскапывая древний Новгород, Рерих первым среди ученых выдвигает идею создания музея под открытым небом. Раскопанные им траншеи он законсервировал таким образом, чтобы в дальнейшем их использовать для экскурсионного обзора: «Является мысль сохранить этот разрез всех новгородских наслоений... Стоит лишь над траншеей поставить навес с достаточными водостоками, и для посетителей Новгорода останется прекрасное вещественное доказательство, как наслаивались старинные города» [Рерих, 1991б, с. 145]. Однако эту идею городские власти не поддержали, и в конечном итоге траншея была засыпана.
Впоследствии, когда мировые события не раз напомнили всему человечеству о необходимости охраны культурных ценностей, Н.К.Рерих призывал присвоить ряду городов, имеющих мировое историко-культурное значение, статуса города-музея и тем самым обеспечить их сохранность и неприкосновенность в военное и мирное время. «Мы давно указывали, – писал он в очерке "Договор", – на идею городов-музеев, которые, лишенные всяких военных условий, признаются неприкосновенными» [Рерих, 1995б, с. 366 – 367]. По замыслу Н.К.Рериха, в мирное время деятельность по охране городов-музеев должна предполагать восстановление и поддержание в должном состоянии старинных произведений и объектов.
Музеефикация, реставрация и консервация памятников мыслились Рериху как еще один способ пропаганды охраны историко-культурного достояния, так как конечной целью этого процесса он считал организацию различных выставок, демонстрирующих археологические и исторические богатства русского народа. «Чем больше будет открыта, утверждена и разъяснена необходимость неотложных воздействий для охраны культурных сокровищ, тем больше народных взаимопониманий и достижений возможно» [Рерих, 1995а,с. 153].
Работа Н.К.Рериха в области охраны памятников никогда не ограничивалась одними только призывами и обращениями. С группой единомышленников он организовал Музей Допетровского искусства и быта. Вместе с тем художник выступал против тех музеев, которые становились «темницей искусства», где не чувствовалось «ни любви, ни заботы... ни порядка» [Рерих, 1991б, с. 78].
Неоднозначно отношение Н.К.Рериха к коллекционированию. Часто сталкиваясь с владельцами различного рода коллекций, Н.К.Рерих с горечью отмечал в своем «записном листке», что «во всех городах и углах идет темное собирательство», «больное собирательство, прячущее свои сокровища, забывающее для чего эти сокровища созданы» [Рерих, 1999д, с. 493]. Однако он был знаком и с примерами «собирательства высокого, широко открывающего доступ к восхищению и изучению собраний... собирательства, публикующего о собранных ценностях для пользы всеобщей...» [Там же]. Он приветствовал тех «собирателей», которые не только «открывали сокровища для изучающих, но и несли собрания туда, где сейчас они нужнее всего» [Там же]. Многие годы Рерих сам коллекционировал древности. Это занятие не было для него самоцелью, он всегда стремился ознакомить со своей коллекцией коллег-археологов и широкую общественность. В 1910 г. артефакты из собрания Н.К.Рериха демонстрировались на выставке в России, организованной директором Музея антропологии и этнографии В.В. Радловым, а также выставлялись на международном археологическом конгрессе во Франции.
Смысл реставрации, музеефикации и коллекционирования Н.К.Рерих видел не в пассивном хранении старинных предметов, а в том, чтобы всякий желающий мог их увидеть, обогатив свои знания по истории и культуре. «Пусть памятники стоят не страшными покойниками, точно иссохшие останки, никому не нужные, сваленные по углам соборных подземелий. Пусть памятники не пугают нас, но живут и вносят в жизнь лучшие стороны прошлых эпох... Не в сумерке темниц должны памятники доживать свой век; они должны светить праздничной жизни народа... Привлеките к памятнику целые поезда любопытствующих... извлекайте из памятников выгоду, продавайте их зрелища, сделайте доступ к ним оплаченным. Кормите пришедших во имя древности, поите их во имя старины, зазывайте небылицами красивыми, украшайте каждое место легендами...» [Рерих, 1993, с. 26 – 27].
Н.К.Рерих протестовал против изменения первоначального облика прилегающего к памятникам архитектуры ландшафта, считая его частью архитектурного ансамбля: «Дайте памятнику живой вид, возвратите ему то общее, тот ансамбль, в котором он красовался в былое время...» [Рерих, 1993, с. 8 – 9]. Он призывал «не застраивать памятники доходными домами; не заслонять их казармами и сараями; не допускать в них современные предметы...», ибо только тогда будут стремиться люди «из тисков современности к древнему» [Там же, с. 9].
Деятельность Н.К.Рериха, направленную на сохранение и восстановление памятников старины, всесторонне поддерживали и разделяли многие живописцы и археологи. Известный историк античности, археолог М.И. Ростовцев в статье «Гибель памятников» писал: «Охраны большинства памятников у нас нет. Но она должна быть, и русское культурное общество должно ее требовать... Напоминать и предостерегать – обязанность каждого..., и от этой обязанности не освобождает никакая самая бурная эпоха в жизни государства. ... Культурные интересы страны не замирают и не могут замереть... всегда найдутся люди, которые скажут: caveantconsules! («Будьте бдительны!») [1999, с. 474]. Содействие, которое оказывали Рериху многие деятели культуры, свидетельствует о том, что его зов был услышан, а проблема признана насущной для государства и общества.
С большим одобрением Н.К.Рерих отнесся к созданию при министерстве внутренних дел комиссии по выработке основных положений охраны культурных сокровищ. «Трудное и высокое дело, – писал он, – найти формулу защиты лучших слоев бывшей культуры» [Рерих, 1993, с. 25]. Вместе с тем, глубоко зная проблему, Н.К.Рерих предостерегал членов комиссии от того, чтобы эти положения не остались лишь мертвыми циркулярами: «Результатом трудов комиссии могут быть точные списки памятников старины, прекрасно редактированные правила... Но в чем зажжется в сердцах толпы горячее стремление оградить красивые останки от разрушения? Каким пунктом правил может быть разъяснено всем народным массам, всем городским хозяйствам, что в разрушении памятников понижается культура страны? Разойдется комиссия; в чьих же руках останутся прекрасные правила...? В каких шкафах будут погребены точные и длинные списки старины?» [Там же, с. 25]. Таким образом, основной целью работы этого органа, по мнению ученого, должна была стать не столько регламентация процесса охраны сокровищ старины, сколько воспитание в обществе почтительного, бережного отношения к древностям.
В связи с работой комиссии Рерих вновь поднимает важнейший вопрос об ответственности за сохранность наследия прошлого. «Слов нет, – пишет он, – на предмет обсуждений очень хороша коллегия. Но главное несчастье коллегии в том, что она безответственна... Вся ответственность тонет в многоликом существе, и коллегия расходится, пожимая плечами и разводя руками...». Нередки случаи, когда «в коллегиальных решениях отсутствует... ответственность личная... с ясными несмываемыми последствиями», но «можно найти таких людей, которые имеют силы и мужество принять высокую ответственность охраны заветов культуры, памятников старины» [Рерих, 1993, с. 26].
Немалую роль в сохранении историко-культурного наследия, по мнению ученого, «кроме правительственных распоряжений» должно играть общественное мнение, которое Рерих называл «первым охранителем национальных сокровищ» [1991в, с. 151]. Он был уверен, что «никакие указы не создадут культуру и не защитят ее, если общественность будет безразлична и бездеятельна» [Там же, с. 159].
Н.К.Рерих предлагал создать «при ведомствах путей сообщения, внутренних дел и землеустройства» специальные органы по охране памятников, основными функциями которых будут присмотр «за красотою и историческим значением нарастающего строительства» [Рерих, 1993, с. 52]. Помимо этих специальных учреждений в программу по сохранению культурных ценностей Н.К.Рерих включает и пункт, предусматривающий создание ассоциаций по охране памятников, ставящих своей целью кроме пропаганды идеи сохранения наследия также обмен «художественными выявлениями всех отраслей и научными проявлениями, взаимно знакомясь с духовными ценностями всех народов» [Рерих, 1994б, с. 46]. Работа ассоциаций, по мнению Николая Константиновича, должна быть вполне конкретной: «Пусть это будет не сомнительное пожимание плечами. Пусть это будут не холодные некрологи, но мы, как бы почетная стража, будем охранять ростки Света» [Там же, с. 45]. С целью всестороннего ознакомления общественности с историко-культурным наследием Н.К.Рерих предполагал развернуть в рамках деятельности Музея Допетровского искусства и быта публикацию серии брошюр о старинных городах под общим названием «Лики древности» с тем, чтобы «выявлялись... в красивой и понятной форме исторические лица городов» [Ростиславов, 1999, с. 543].
Задуманная Рерихом система организации органов по охране памятников включала создание всемирных обществ, основными функциями которых должны были стать «две работы – просветительская и охранительная». А члены этих обществ – «не охранники, но просвещенные воины Культуры» – должны «собираться и поддерживать друг друга, цементировать пространство самым высоким, самым прекрасным, проталкивая эти действительные ценности в жизнь» [Рерих, 1994б, с. 117]. Чтобы научить народ «уважать мировые сокровища культуры, – писал Н.К.Рерих, – нужна широкая общественная организация, которая бы в сердечном сотрудничестве внесла свою лепту в дело охранения культуры» [1992а, с. 228].
В 1904 – 1905 гг. во время русско-японской войны Н.К.Рерих, потрясенный гибелью произведений искусства и исторических памятников, которая приняла в военное время массовые масштабы, обращается к общественности стран мира с предложением обеспечить охрану памятников в международном масштабе. Он призывает сберечь хрупкую чашу культуры от посягательств вандалов, гонимых жаждой разрушений: «Когда вы в повторности читаете ужасные известия (о разрушении памятников культуры – Авт.), то пусть попробует кто-нибудь уверять вас, что Пакт для охраны культурных сокровищ человечества не нужен или не своевременен... Если с одной стороны мы видим такую поспешность в разрушениях и обезображиваниях, то можно ли... откладывать решения, которые помогут охранить все самое высокое» [Рерих, 1995а, с. 128-129].
Итогом выступления Н.К.Рериха в 1911 г. с докладом на IV съезде русских зодчих, где он еще раз излагает все пункты своей программы по сохранению и воссозданию русской старины, стало резюме участников съезда, предусматривающее меры для ее осуществления:
«I. Меры немедленного характера. Обращение к законодательным учреждениям с просьбой об издании закона, воспрещающего реставрацию без участия компетентных лиц. Обращение к городским общественным управлениям и земским управам. Обращение к Святейшему синоду, в заведовании которого большинство памятников старины. Обращение к министерству внутренних дел с просьбой о проведении положения об охране древних памятников, выработанного комиссией этого министерства под председательством Н.В. Султанова.
II. Меры длительного характера. Популяризация археологических знаний. Повышение художественного развития вообще путем преподавания в школах. Повышение художественных знаний среди епархиальных архитекторов и улучшение их материального положения. Воспитание в обществе самодеятельности в деле защиты народных памятников» [Петербургский Рериховский сборник, 1999, с. 571].
Первая мировая война еще более обострила проблему. С болью пишет Рерих о страшном вандализме германских войск, сжегших знаменитую Лувенскую библиотеку и разрушивших Реймский собор во Франции. В 1915 г. Н.К.Рерих представляет доклад императору Николаю II и Великому Князю Николаю Николаевичу, в котором также пытается донести идею сохранения культурного наследия, ибо Россия, как участник войны, также причастна к разрушениям памятников. С аналогичным предложением он обращается и к другим воюющим сторонам: посылает телеграмму президенту Франции и письмо правительству Америки. Однако заглушенный громами войны голос ученого не был услышан. Несмотря на это, в своих очерках, эссе, письмах Рерих продолжает настойчиво пропагандировать идею охраны мировых культурных ценностей.
В 1929 г. он публикует проект международного договора по охране памятников истории и культуры. О целях договора ученый писал: «Мы помним множество сокровищ..., погибших во время мировых смятений, но мы не хотим вписывать слова враждебности. Скажем просто – "Разрушено человеческим заблуждением и восстановлено человеческой надеждою". Но все же пагубные заблуждения в той или иной форме могут быть повторены, и новые множества памятников человеческих подвигов могут опять быть разрушены. Против этих заблуждений невежества мы должны принять немедленные меры... С этой целью проект Международного Мирного Договора, охраняющего все сокровища Искусства и Науки..., представлен нашим Музеем иностранным правительствам» [Рерих, 1992а, с. 68]. Сын Рериха Юрий Николаевич писал впоследствии: «Он думал, что Пакт может оградить людей воспитанием, то есть дать людям понятие, что есть нечто такое, что является их общим, священным достоянием» [Рерих, 1991, с. 8].
Н.К.Рерих обращается к юристу-международнику, профессору Сорбоннского университета Г.Г. Шкляверу с просьбой составить договор. «Когда мы просили наших почетных советников д-ра Шклявера и проф. Жоффр де ла Прадель, – вспоминал Рерих позже, – уложить этот проект в международные формулы, мы вскоре получили прекрасно оформленный Международный Договор, который сопровождался горячими общечеловеческими симпатиями» [Рерих, 1992а, с. 69].
Пакт состоял из преамбулы и четырех статей. В первой статье приводился перечень памятников, подлежащих всемирной охране в военное и мирное время: прежде всего, «исторические памятники, образовательные, художественные и научные учреждения, художественные и научные миссии», имущество и коллекции которых, а также персонал, обслуживающий их, рассматриваются «как нейтральные» и «подлежат охране и уважаемы воюющими» [Знамя мира, 1995, с. 26]. М.М. Богуславский, исследователь международных правовых норм в области охраны памятников истории и культуры, под нейтралитетом в данном случае понимал принятие воюющими сторонами обязанности обеспечения неприкосновенности объектов [1979, с. 87]. Во второй статье Пакта оговаривалась необходимость регистрации в международных органах «списка памятников, учреждений, коллекций и миссий..., которым желательно обеспечить специальную защиту, предоставленную настоящим Пактом» [Знамя мира, 1995, с. 26]. Эта статья предусматривала установление над названными выше памятниками культуры особого Знамени, которое, по мысли Н.К.Рериха, должно развеваться, давая «специальную защиту и уважение со стороны воюющих государств и народов договаривающихся сторон» [Там же]. Знамя это должно было сыграть особую роль в деле охраны исторического наследия, ибо, как считал Рерих, «если оно не всегда спасет драгоценные памятники, то все же оно постоянно напомнит о нашей ответственности и необходимости забот о сокровищах человеческого гения. Это Знамя внесет в сознание еще один стимул, стимул Культуры, стимул уважения ко всему, что создает эволюцию человечества» [1992а, с. 71]. Флаг, поднятый над музеями, соборами, библиотеками, университетами и прочими культурными центрами, должен был означать: международная нейтральная территория [Там же, с. 68]. Н.К.Рерих предполагал нанести на полотнище Знамени Мира особый знак, символизирующий цели и задачи Пакта. Таким своеобразным «маяком Культуры» стал выбранный Николаем Константиновичем древний знак, «прошедший через многие века» [1995б, с. 206]: три окружности, заключенные в круг, что означает – Прошлое, Настоящее и Будущее в кольце Вечности. Е.Г. Дэвлет в статье «Рерих и использование культурного наследия» пишет о том, что вся деятельность Н.К.Рериха связана с провидением. «Замечательно, что трехточечные личины в наскальном искусстве Центральной Азии и Америки являются своего рода иллюстрацией того провидения, предвосхищения будущего, которое характеризует творчество Н.К.Рериха. Известны случаи, когда художник прозорливо создавал в своих произведениях образы, с конкретными прототипами которых он сталкивался в реальной жизни лишь впоследствии. В данном случае элемент древней знаковой системы, так называемая трехточечная личина, был использован Николаем Константиновичем не только в картине 1907 года «Заклятие земное», но и в символике Знамени Мира» [2000, с. 374].
В третьей статье Пакта Рериха говорится о том, что в случае совершения акта вандализма в отношении объектов, пользующихся защитой данного международного договора, пострадавшая сторона имеет право обратиться в Международное учреждение, которое может решить вопрос через созываемый в таких случаях Международный Следственный Комитет [Знамя мира, 1995, с. 26-27]. Авторы Пакта не исключали использования различных способов разрешения возникающих споров вплоть до обращения к нормам о международно-правовой ответственности.
Статья четвертая Пакта предусматривала обязательство сторон о принятии мер по защите указанных в статье первой объектов культуры без разделения их на национальные и иностранные. Таким образом иностранным культурным ценностям, находящимся на территории той или иной страны, обеспечивалась такая же степень охраны, как и национальным памятникам [Там же, с. 27]. Тем самым в документе признавалось, что великие творения являются достоянием общемировым, межнациональным.
Характеризуя договор в целом, исследователи отмечают, что он носит ярко выраженный универсальный характер. Содержащиеся в нем общие положения об охране культурных ценностей представляют собой основу как для «общего договора, участниками которого могли бы стать все государства мира, так и регионального ...» [Богуславский, 1979, с. 89]. По замыслу Н.К.Рериха, Пакт – это и официальный орган, и «...образовательный закон, который с первых школьных дней будет воспитывать молодое поколение благородными идеями о сохранении истинных ценностей всего человечества» [Рерих, 1995б, с. 85].
Воплощая в жизнь идеи всемирной охраны историко-культурного наследия, Рерих впервые вводит понятие «Красный Крест Культуры», проводя параллели между Пактом и Уставом всемирно известной организацией Красный Крест. «Знамя Красного Креста тоже началось для военного времени, но чтобы приучить к этому знаку человеческое сознание, это знамя было сделано постоянным и... внесло в историю человечества поистине прекрасную страницу» [Знамя мира, 1995, с. 210]. Ученый неоднократно подчеркивал,» ...что если Красный Крест прекрасно заботится о физическом здоровье человечества, то Пакт по охране культурных сокровищ должен быть как бы целителем и покровителем духовного здравия человечества» [Рерих, 1992а, с. 258].
Призыв ученого, выраженный в Пакте и в бесчисленном количестве обращений, писем, воззваний был услышан во всем мире. После издания Пакта развернулось широкое международное общественное движение его сторонников. Во многих странах мира начали работать Общества и Комитеты «Пакта Рериха», с которыми Николай Константинович постоянно поддерживал связь. Комитеты вели обширную деятельность: «...Среди разнообразных соответствующих мероприятий уже существующих комитетов нужно указать устройство многочисленных лекций, опубликование различных разъясняющих статей, устройство в школах дней Культуры, а также загородных детских праздников, на которых выясняется значение культурных сокровищ... В целом ряде стран, как, например, в Америке, в Японии, во Франции, в Бельгии, в Латвии, в Индии..., знамя Пакта уже поднято или выставлено в целом ряде общественных и учебных заведений» [Рерих, 1992а, с. 258 – 259]. Рерих ставил перед комитетами и обществами Пакта задачу многогранную: с одной стороны, комитеты должны были всемерно способствовать процессу ратификации Пакта правительствами своих стран, а с другой, «распространять культурную задачу Пакта, привлекая новых сочувствующих и развивая в молодых поколениях осознание великой ценности творчества, выразившегося в бессмертных созданиях человечества» [Там же, с. 258].
Наряду с обществами и комитетами, Н.К.Рерих учреждает еще одну всемирную организацию, призванную содействовать охране культурных сокровищ, – так называемую Всемирную Лигу Культуры – «кооперативное объединение научных, художественных, промышленных, финансовых и прочих учреждений, обществ, личностей, работающих в пределах культурных путей» [Рерих, 1996, с. 14]. В каждой стране предполагалось создать Совет Лиги. Для обсуждения насущных вопросов планировался созыв общих или местных конвенций. Всемирная Лига Культуры задумывалась Рерихом как координирующий орган, не стесняющий деятельность входящих в него членов.
Идеи Пакта быстро распространялись в самых различных слоях общества многих стран мира, ибо были по сути своей гуманистическими и миротворческими. Уже в 1931 г. удалось организовать первую конференцию Пакта Рериха, на которой представители различных государств высказывались в поддержку содержавшихся в документе положений и обсудили конкретные меры по его воплощению. В 1932-1933 гг. проводятся еще две конференции, на которых рассматривались результаты деятельности организаций Пакта. Их участники вновь обратились с призывом к правительствам стран подписать Пакт.
Предваряя окончательное подписание Пакта, Седьмая конференция Панамериканского союза в Монтевидео в 1933 г. единогласно утвердила резолюцию о его принятии. Пятнадцатого апреля 1935 г. этот документ, который имел теперь название «Договор об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакт Рериха)» был подписан представителями 21 американской республики. Сохранив в целом основные идеи проекта, разработанного Г.Г. Шклявером, договор расширили до семи статей, оговаривающих, помимо упомянутого выше, условия присоединения к договору, его ратификации и денонсации. Подписание международного документа состоялось при участии президента Рузвельта, что придавало особое значение данному событию, ибо президент был официальным гарантом его реализации. В этой связи Н.К.Рерих отметил: «по степени участия глав государств в культурных делах познается и будущий расцвет самой страны... Если глава государства среди всяких неотложных дел признает существенным свое личное участие подписания Пакта о Сохранении Культурных ценностей, значит, страна ведется по истинно Культурному курсу» [ 1995а, с. 329 – 330].
По оценке Н.К.Рериха, президент увидел в Пакте возможность широкого осуществления одного из жизненных принципов – сохранения современной цивилизации. «Не забудем слова президента Рузвельта: "Этот договор заключает в себе духовное значение гораздо более глубокое, нежели выражено в самом тексте"» [Там же, с. 453].
Несмотря на признание Пакта высокопоставленными особами, Н.К.Рерих отдавал отчет в том, что «дело культуры не может быть только делом правительства страны..., поэтому народное общественное сотрудничество в деле культуры необходимо для настоящего преуспеяния» [Рерих, 1991а, с. 55].
Несмотря на усилия и активную деятельность комитетов Пакта в разных странах, идеи, заложенные в нем, в те годы не удалось реализовать полностью. Только после Второй мировой войны, в результате которой мировая культура понесла колоссальный урон, в 1954 г. была заключена Гаагская Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, подписанная 80 государствами. В основу данного документа легли положения «Пакта Рериха». И хотя Николай Константинович гораздо шире понимал проблему охраны памятников истории и культуры, которую, по его мнению, необходимо осуществлять и в мирное время, конвенция стала весомым результатом его почти сорокалетней неутомимой деятельности по воплощению в жизнь идеи охраны мирового историко-культурного наследия.
Николай Константинович Рерих по праву считается пионером дела охраны культурных сокровищ. Своей деятельностью он не только положил начало всемирному общественному движению по сохранению историко-культурного наследия, но и заложил основы юридического оформления данного процесса в мировом масштабе. Многие положения, высказанные Н.К.Рерихом, легли в основу принципов последующей работы органов по охране памятников истории и культуры.