• Главная
  • Коменский
  • Материнская школа, или о заботливом воспитании юношества в первые шесть лет
Коменский. Антология гуманной педагогики

Великая дидактика, содержащая
универсальное искусство учить всех всему [1],

ИЛИ

верный и тщательно обдуманный способ создавать по всем общинам, городам и селам каждого христианского государства такие школы, в которых бы все юношество того и другого пола, без всякого, где бы то ни было, исключения, могло обучаться наукам, совершенствоваться в нравах, исполняться благочестия и таким образом в годы юности научиться всему, что нужно для настоящей и будущей жизни.

(В сокращении)

 

 

КРАТКО, ПРИЯТНО, ОСНОВАТЕЛЬНО,
где для всего, что предлагается,

 

ОСНОВАНИЯ почерпаются из самой природы вещей;

ИСТИННОСТЬ подтверждается параллельными примерами из области механических искусств;

ПОРЯДОК распределяется по годам, месяцам, дням и часам, наконец, указывается

ЛЕГКИЙ И ВЕРНЫЙ ПУТЬ для удачного осуществления этого на практике.

 

Цицерон. De divinatione (О прорицании):

«Какой больший и лучший дар мы можем предложить государству, как не тот, чтобы обучать и образовывать юношество, особенно при настоящих нравах и в наше время, когда юношество так испорчено, что его нужно обуздывать и сдерживать общими силами».

Диоген у Стобея, 41: Основа всякого государства в воспитаиии юношества.

Иог. Валент. Андреэ. Диалог Теофила «О христианской литературе».

«Правильно руководить юношеством – это значит также создавать и преобразовывать государство. Признаваясь откровенно, здесь мне приходилось многое обдумывать, исследовать, изменять, смягчать, расходясь с обычаем, работать между надеждой и страхом. Самым разумным было здесь не слишком ослепляться авторитетом и не увлекаться своими открытиями».

Также:

«Отчаиваться в успехе – бесславно, пренебрегать чужими советами – неблагоразумно».

Руководящей основой нашей дидактики пусть будет:

исследование и открытие метода, при котором учащие меньше бы учили, учащиеся больше бы учились; в школах было бы меньше шума, одурения, напрасного труда, а больше досуга, радостей и основательного успеха, и в христианском государстве было бы меньше мрака, смятения, раздоров, а больше света, порядка, мира и спокойствия.

Псал . 66, 2–3:

«Боже, будь милостив к нам и благослови нас. Освети нас лицом твоим, дабы мы познали на земле путь твой, во всех народах спасение твое».

 

Польза дидактического искусства

NB. Поражает расчетливая многоадресность книги. Она нужна всем и рассчитана на всех. В этом ее главная идея: воспитание, обучение и развитие детей – дело всеобщее, оно касается всех и каждого. Интересно, что в этом перечне адресов не последнее место занимают сами учащиеся.

 

Правильно построенная дидактика важна:

1. Дляродителей, которые до сих пор большею частью были не осведомлены, чего им ждать от своих детей. Они нанимали учителей, обращались к ним с просьбами, задабривали их подарками и даже меняли их так же напрасно, как и с некоторой пользой. Но если метод воспитания доведен до безошибочной верности, то результат, на который не всегда надеются, не может с Божией помощью не воспоследовать.

2. Для учителей, большинство которых совершенно не знали, как надо учить, и вследствие этого, желая выполнить свой долг, мучили себя и истощали свои силы трудолюбием и старательностью; стремясь достигнуть успеха то тем, то другим способом, они меняли метод не без тягостной потери времени и трудов.

3. Для учеников, чтобы можно было довести их до вершин наук без трудности, скуки, окриков и побоев, а как бы играя и шутя.

4. Для школ, которые при правильном методе не только можно будет сохранять в цветущем состоянии, но и без конца умножать. Ведь они будут поистине местами игр, домами наслаждения и удовольствий. И тогда (вследствие непогрешимости метода) из какого УГОДНО ученика выйдет ученый (в большей или меньшей степени), никогда не будет недостатка в хороших руководителях школ, и научные занятия всегда будут процветать.

5. Для государств – по приведенному ранее свидетельству Цицерона. С этим согласно знаменитое выражение Диогена-пифагорейца (у Стобея): «Что составляет основу всякого государства? Воспитание юношей». Ведь никогда виноградные лозы не принесут полезного плода, если за ними не было хорошего ухода.

6. Для церкви, так как правильное устройство школ одно только может довести до того, чтобы у церквей не было недостатка в образованных пастырях, а у образованных пастырей – в восприимчивых слушателях.

7. Наконец, важно и для небес, чтобы школы были преобразованы для подлинного и универсального совершенствования духа, чтобы тем легче были освобождены от тьмы блеском божественного света те, которых не может пробудить звук божественной трубы. Ведь хотя Евангелие и проповедуется в различных местах и мы надеемся, что будет оно проповедоваться до скончания мира, однако на свете бывает так, как это обыкновенно происходит на каком-либо собрании народа, на ярмарке или в трактире или в другом шумном сборище людей: слушают не исключительно того одного, кто предлагает наилучшее, но и того, кто, встретившись с кем-либо или сидя, или стоя возле него занимает и привлекает своего соседа своей болтовней. Пусть служители слова исполняют свою обязанность с каким угодно рвением; пусть они говорят, возглашают, увещевают, заклинают, но большая часть людей их не слушает. Ведь многие посещают религиозные собрания только по какому-либо редкому случаю; другие хотя и приходят на них, однако слушают невнимательно, так как их уши и глаза закрыты и они про себя большей частью заняты другим. Наконец, допустим, что они внимательны и воспринимают смысл священных заветов, однако, несомненно, эти заветы не действуют и не влияют на них так сильно, как это должно было бы быть: косность духа и привычка к грехам притупляют у людей ум, ослепляют их, делают нечувствительными, и потому они не могут освободиться от своей спячки. Точно связанные оковами, они остаются в привычной своей слепоте и в своих грехах; следовательно, от застарелой греховности никто не может их освободить, кроме одного Бога, как сказал кто-то из отцов церкви; почти чудо, если закоренелый грешник обратится к раскаянию. Но так как в других случаях, где бот указует средства, требовать чуда – значит искушать Бота, то нужно признать, что и здесь также дело находится в таком же положении. Поэтому будем думать, что наш долг – помышлять о средствах, которыми бы вся христианская молодежь все с большим пылом побуждалась бы к силе ума и любви к небесному. И если мы этого достигнем, то увидим, ч то Небесное Царство, как это было некогда, расширит свою мощь.

Итак, от столь святой цели пусть никто не отвлекает своих помышлений, своих стремлений, сил и средств. Тот, кто вызвал желание, даст и выполнение его. Подобает непрестанно просить этого от божественного милосердия в молитвах и представлять себе это в надеждах. Ведь здесь дело идет о спасении людей и славе всевышнего.

Иог. Валент. Андреэ:

«Отчаиваться в успехе – бесславно, пренебрегать чужими советами – неблагоразумно».

 

ПРИВЕТ ВАМ, ЧИТАТЕЛИ!

1. Дидактикой называется искусство обучения. В последнее время некоторые выдающиеся мужи, тронутые сизифовым трудом школ, решили взяться за дело. Но как начинания их, так и успех были различны.

NB. В отличие от большинства современных педагогов, традиционно считающих дидактику наукой, Я.А.Коменский утверждает, что дидактика – это еще и искусство, тем самым он поднимает ее над чисто рациональной сферой и ставит в ряд с великими проявлениями человеческого духа.

Когда я думаю об искусстве дидактики, приходит на память урок В.А.Сухомлинского в Школе радости (так назывались классы подготовки дошкольников), на котором я имел счастье присутствовать. Прошу извинения у читателей за длинный отрывок, думаю, он того стоит.

Было холодное зимнее утро. Дети шли на уроки еще затемно. Кое-кто дожевывал на ходу завтрак. Было видно, что многие, разоспавшись за каникулы, вставали с трудом.

В 8 часов 30 минут утро в кабинете биологии собралось человек 25 малышей. Сели, нахохлились, как воробьи. Входит Сухомлинский, веселый, приветливый, сияющий. Чувствуется: счастливый человек пришел заниматься любимым делом.

– Здравствуйте, дети!

Дети нестройным хором ответили учителю.

Я сижу за последней партой и думаю: с чего же он начнет?

– Поздравляю вас, дети! Ведь идет Новый год. Вдруг один из малышей подает реплику:

– Вы нам неправильно говорите. Новый год уже кончился. Опять старый пошел.

Дети согласны. Учитель сияет. Он многозначительно смотрит на меня: заметил ли, оценил ли эту реплику. Вот она, детская психология. Новый год – пока елка стоит и подарки дарят. А как праздник кончился – кончился и Новый год.

– Кто же, дети, расскажет, как вы встретили новогодний праздник, был ли у вас Дед Мороз? Что он принес, что пожелал?

Дети зашевелились, ожили, сон как рукой сняло. Дав ребятишкам немного поговорить на новогоднюю тему, Василий Александрович вдруг спрашивает:

– А скажите, дети, только честно, кому сегодня из вас не хотелось идти в школу?

Я насторожился. Зачем этот вопрос? Сразу стал прикидывать, как бы на него ответили мои первоклассники. Наверное, никто бы не рискнул признаться, что с удовольствием посидел бы дома, знают, что это нехорошо. А тут один мальчишечка с места во весь голос говорит:

– Я не хотел.

– Так, – делает паузу учитель, – молодец.

И уточняет:

– Молодец, что правду сказал.

Дальше завязывается такой диалог.

– Но ведь ты все же пришел.

– Да.

– Почему же ты пришел?

– Тут интересно.

– Так! Что же тебе интересно?

– Тут рыбки есть.

Напоминаю, что урок проходил в кабинете биологии.

– Ребята! Раз Петру интересны рыбки, давайте о них поговорим.

– Давайте!

– Сколько у нас аквариумов?

– Шесть!

– И во всех есть рыбки?

– Нет! Два аквариума без рыбок. В них только трава да камни!

– Верно. Скажите, а рыбки живые?

– Живые! Они плавают!

– Хорошо! А камни на дне живые?

– Нет! Потому что они каменные!

Учитель опять бросает восторженный взгляд: каково!

– А травка в аквариуме живая?

В классе наступает некоторое замешательство, потом начинается спор. Наконец, кому-то приходит счастливая мысль:

– Если трава растет, значит, она живая. А если нет – мертвая.

И только тут я озаряюсь догадкой, что сижу на уроке сложнейшей научной темы – «Живое и неживое в природе». Но как искусно учитель подвел к этой теме малышей!

Между тем урок набирает силу. В ход пошли наглядные пособия, картинки, колосья пшеницы. Идет разговор о хлебе, о труде взрослых и детей в селе Павлыш.

Но вот учитель начинает замечать, что внимание детей ослабевает: они устали. Василий Александрович прерывает беседу:

– Ну ладно, дети, мы с вами хорошо поговорили. А теперь у меня к вам просьба; почитайте те новые стихи, которые вы выучили к Новому году. Тому, кто расскажет нам какой-нибудь стишок или басню, я книжку подарю.

Сразу потянулось несколько рук. Учитель вызвал двоих. Первая девочка прочитала стихотворение о зиме, получив в награду книжку (из серии «Твои первые книжки»), довольная села. Потом мальчик читал нечто вроде басни. Ее смысл такой: жил-был Зайчик. Он был ужасно ленивый. Надо в школу идти, а он говорит, что у него ушки болят. Тогда ему сказали: давай, дескать, отрежем тебе ушки, чтобы не болели. Зайчик подумал и сказал: «Нет. Лучше я в школу пойду».

Сухомлинский весело реагирует на басню:

– А ты, Василек, что говоришь, когда в школу идти не хочешь?

– А я говорю, что голова болит!

– Так, может, тебе ее отрезать?

Ребята и Василек дружно хохочут:

– Чем же он думать будет?

Вдруг учитель спрашивает:

– Дети! Вы, наверное, хотите отдохнуть, побегать?

– Да!!!

– Ну так бегите во двор, поиграйте. А я вас потом покличу.

Я смотрю на часы: урок длился 35–40 минут. И все это время учитель только и делал, что удовлетворял интересы и потребности детей. Никакого назидания, никакой нарочитости. Все весело и интересно.

 

2. Некоторые задались целью написать сокращенные руководства для более легкого преподавания только того или иного языка. Другие изыскивали более быстрые и краткие пути, чтобы скорее научить той или иной науке или тому или другому искусству. Третьи предлагали что-либо иное. Но почти все они исходили при этом из внешних наблюдений, составленных на основе более легкой практики, или, как говорят, aposteviovi [2].

3. Мы решаемся обещать Великую дидактику, т.е. универсальное искусство всех учить всему. И притом учить с верным успехом; так, чтобы неуспеха последовать не могло; учить быстро, чтобы ни у учащих, ни у учащихся не было обременения или скуки, чтобы обучение происходило скорее с величайшим удовольствием; учить основательно, не поверхностно и, следовательно, не для формы, но подвигая учащихся к истинным знаниям, добрым нравам и глубокому благочестию. Наконец, все это мы выясняем a priori, т.е. из самой настоящей неизменной природы вещей, точно заставляя вытекать из живого источника неиссякающие ручейки; затем, соединяя их в одну большую реку, мы устанавливаем некоторое универсальное искусство создавать всеобщие школы.

4. Конечно, то, что мы обещаем, весьма значительно и крайне желательно. И я легко предвижу, что это кому-нибудь покажется скорее мечтаниями, чем изложением сути дела. Но кто бы ты ни был, читатель, воздержись со своим суждением, пока не узнаешь, что здесь действительного, и тогда будет возможность не только составить заключение, но и произнести его. Ведь я не желаю, не говоря уже о том, что я нс стремлюсь, чтобы кто-нибудь, увлеченный нашими взглядами, выразил свое согласие с тем, что еще не исследовано; я настойчиво прошу, убеждаю, настаиваю, чтобы каждый, кто явится в качестве исследователя этого дела, выставлял свои собственные и притом более усовершенствованные взгляды (которые бы не могли быть ослаблены никакими обманчивыми мнениями).

5. Дело это поистине весьма серьезно и, с одной стороны, должно стать предметом общего желания, а с другой – его нужно взвесить общими обсуждениями и продвигать вперед общими совокупными усилиями, так как оно преследует общее благо всего человеческого рода. «Какой больший и лучший дар мы можем предложить государству, как не тот, чтобы учить и образовывать юношество, особенно при настоящих нравах и в паше время, когда юношество так испорчено, что его нужно обуздывать и сдерживать общими силами». Так говорит Цицерон. А Филипп Меланхгон пишет: «Правильно образовывать юношество – это имеет несколько большее значение, чем покорить Трою». Сюда же относится знаменитое изречение Григория Назианзина: «Образовать человека, существо самое непостоянное и самое сложное из всех, есть искусство из искусств».

6. Следовательно, предложить «искусство из искусств» есть дело чрезвычайной трудности и требует утонченного обсуждения, и притом не одного человека, а многих людей, так как один человек никогда не бывает настолько проницательным, чтобы от его взора не ускользнуло весьма многое.

7. Итак, с полным правом я требую от моих читателей, больше того – во имя блага человеческого рода – заклинаю всех, кому дано будет познакомиться с этим трудом, во-первых, не считать безрассудством, что находится человек, принимающий решение не только взяться за столь трудное и столь великое дело, но и давать какие-либо обещания, так как они касаются чрезвычайно спасительной цели. Во-вторых, пусть читатели не приходят в отчаяние в самом начале оттого, что не удастся сразу первый опыт и задуманное в наших пожеланиях дело не будет нами доведено до полного совершенства. Ведь прежде всего необходимо, чтобы родились зачатки вещей, а потом уже, чтобы они возрастали по своим ступеням. Поэтому, как бы ни было несовершенно это наше начинание и хотя бы оно еще не достигало намеченной цели, все-таки само дело покажет, что здесь достигнута высшая ступень, более близкая к цели, чем это имело место до настоящего времени. Наконец, я умоляю читателей, чтобы они приложили к делу такое внимание, старание и не только свободу суждения, но и проницательность, какие нужны для самых великих дел. Моим долгом является указать в немногих словах повод к своему начинанию и в самой простой форме изложить отдельные главные пункты нового начинания, а затем уже одно с полным доверием предоставить благосклонному суждению, а другое – дальнейшему исследованию всех правильно мыслящих людей.

8. Это искусство учить и учиться на той ступени совершенства, до которой оно, по-видимому, стремится теперь подняться, в значительной мере было неизвестно предшествующим векам, и таким образом учебные занятия и школы были полны трудов и гнета колебаний, и самообманов, ошибок и заблуждений, так что более основательного образования могли достигнуть лишь те, кто отличался необычайными дарованиями <...>

 

 

ДИДАКТИКА

 

ГЛАВА I
Человек есть самое высшее, самое совершенное
и превосходнейшее творение

Думали, что изречение «познай самого себя» упало с неба

1. Когда некогда Питтак провозгласил свое знаменитое изречение «познай самого себя», то оно было встречено мудрецами с таким одобрением, что они, желая увековечить его в народе, утверждали, будто оно упало с неба, и велели начертать его золотыми буквами на храме Аполлона Дельфийского, куда стекалось множество людей. Последнее разумно и благочестиво, а первое, конечно, выдумано, но в общем правдоподобно; это нам ясно более, чем им.

И, однако, поистине оно упало с неба

2. Ведь разве раздающийся в Писании голос не значит «познай, о человек, меня, и ты познаешь себя». Меня – источник вечности, мудрости и блаженства, себя – мое творение, мой образ, мое наслаждение.

Возвышенность человеческой природы

3. Ибо тебя я предназначил быть моим соучастником в вечности; на твою пользу я создал небо и землю и все, что содержится в них; тебе одному совокупно вручил то, что остальным творениям в отдельности: бытие, жизнь, чувство и разум. Тебя я поставил над делами моих рук, все положил под твои ноги, овец и волов и полевых зверей, птиц небесных и рыб морских, и таким образом славою и честью увенчал я тебя (Пс. 8, 5–9). Наконец, чтобы не было у тебя недостатка ни в чем, я сам явился к тебе, соединившись сущностью своей с тобой, соединяя мою природу с твоей на вечность, как не выпадало это на долю никакой иной твари, видимой и невидимой. Ибо, неужели какое-либо создание на небе или на земле может похвалиться тем, что Бог явился во плоти, показал себя ангелам (1 Тим. 3, 16), конечно, не для того, чтобы они видели только и с изумлением созерцали того, кого видеть желали (1 Петр. 1, 12), но чтобы поклонялись Богу, явившемуся во плоти, т.е. сыну Божию и сыну человеческому (Евр. 1, 6; Иоанн. 1, 52; Матф. 4, 11). Итак, пойми, что ты полное завершение моих творений, удивительный микрокосм и наместник Бога среди моих творений, венец моей славы.

Она должна быть поставлена пред очами всех людей.

4. О, если бы все это было начертано не на дверях храмов, не на заглавных листах книг, наконец, не на устах, не в ушах и очах всех людей, а в их сердцах! Именно к этому должно стремиться всем, кто несет обязанность образовывать людей, чтобы они, помня об этом достоинстве и своем превосходстве, научили всех жить и направляли псе средства к тому, чтобы достигнуть этой возвышенной цели.

 

 

ГЛАВА II
Последняя цель человека находится за пределами этой жизни

1. Высшее из творений должно иметь высшую цель

1. Сам разум говорит, что столь высокое творение предназначается для более высокой по сравнению со всеми созданиями цели, а именно: чтобы человек, будучи соединен с Богом, высшим пределом всякого совершенства, славы и блаженства, наслаждался вместе с ним славой и блаженством во веки.

NB. Каждой строкой «Великой дидактики» Я.А.Коменский являет собой величайший образец Педагога-гуманиста. Это известно каждому, кто хоть немного знаком с его жизнью и творчеством. Но сегодня, когда смертельная опасность угрожает самому гуманистическому идеалу, когда ученые и журналисты уже поют ему отходную как несостоявшейся утопии, особенно важно опереться но мнение великих. Не укрепивши свою веру в человека как цель развития цивилизаций, как высшую ценность, мы не сможем повернуть школу к ребенку и останемся на привычном уровне красивых деклараций.

2. Это ясно:

2. Хотя это достаточно ясно из Писания и мы твердо верим, что дело вообще находится в таком положении, однако не было бы потерей труда коснуться, хотя бы мимоходом, того, сколькими способами Бог в этой жизни изобразил нам нашу высшую цель.

1) Из истории творения.

3. И прежде всего, конечно, в самом творении. Ведь человеку не повелел Бог просто существовать, подобно прочим созданиям, но предпослал торжественный совет; тело он образовал ему как бы собственными перстами, а душу вдохнул в него из самого себя.

2) Из нашего устройства.

4. Наше устройство показывает, что для нас достаточно того, что есть у нас в этой жизни, ибо мы живем здесь тройною жизнью: растительною, животною и умственною, или духовною, из которых первая нигде не выходит за пределы тела, вторая через действия чувств и движения направляется к предметам, а третья может существовать также отдельно, как это видно у ангелов. А так как очевидно, что эта высшая ступень жизни сильно у нас затмевается и сковывается первыми ступенями, то по необходимости следует, что должно существовать место, где бы она доведена была до совершенства.

3) Из всего, что мы здесь делаем и претерпеваем.

5. Все, что мы в этой жизни делаем и терпим, показывает, что здесь мы не достигаем последней цели, но что все наше существо, как и мы сами, имеет иное назначение. Все, что мы есть, все, что мы делаем, думаем, говорим, замышляем, приобретаем, имеем, есть только некоторая лестница; продвигаясь но ней все далее и далее, мы всегда, правда, восходим на высшие ступени, однако последней ступени мы не находим никогда. Вначале человек ничто, как ничто он был от вечности, а только во чреве матери воспринимает начало от капли отцовской крови. Итак, что такое вначале человек? Бесформенная и грубая масса. Затем он принимает очертания маленького тельца, однако без чувства и движения. После этого он начинает двигаться и силою природы выходит наружу; понемногу открываются глаза, уши и остальные чувства. С течением времени проявляется внутреннее чувство, когда человек понимает то, что он видит, слышит и чувствует. Далее, через наблюдение различия вещей, появляется рассудок. Наконец, воля, направляясь к одним предметам, отвращаясь от других, принимает на себя обязанность руководительницы.

3. Во всем этом есть постепенность, однако без окончательного предела.

6. Но и внутри указанных отдельных ступеней есть своя постепенность. Ведь и понимание вещей проявляется постепенно, выступая точно сияние утренней зари из глубокой тьмы ночи и проливая все больше света, пока продолжается жизнь (если только кто-нибудь не погружается в скотское состояние вообще), и гак вплоть до самой смерти. Наши действия также сперва слабы, бессильны, грубы и слишком беспорядочны. Постепенно затем, вместе с силами тела, развиваются также качества духа, так что, пока мы живем (если кого-либо не охватит и не похоронит его заживо крайнее тупоумие), всегда мы что-нибудь делаем, замышляем, предпринимаем, и все это в благородной душе всегда стремится выше, не достигая, однако, конечного предела. Ибо в этой жизни нельзя найти какого-либо предела желаниям и стремлениям.

7. Куда бы кто ни обратился, он узнает это на опыте. Кто полюбит сокровища и богатство, тот не сможет утолить свою жажду, хотя бы он владел целым миром: это стало ясно на примере Александра [3]. Кто воспламенится жаждой почестей, тот не в состоянии будет успокоиться, хотя бы ему поклонялся весь мир. Кто отдается чувственным наслаждениям, тому все прискучит, хотя бы потоки наслаждений наполняли все сто чувства, и жажда наслаждений будет направляться от одного к другому. Кто предается изучению мудрости, тот не найдет никакого предела: ведь чем более кто знает, тем более понимает, что ему недостает еще многого. Справедливо сказал Соломон: «Не насытится око зрением, не наполнится ухо слышанием» (Еккл. 1, 8).

4. И самая смерть не ставит предела нашему бытию.

8. Но примеры умирающих показывают, что и смерть не кладет последней грани нашим делам. У кого жизнь прошла хорошо, те радуются, что вступят в лучшую жизнь, а проникнутые любовью к настоящей жизни, видя, что с ней нужно расстаться и что нужно переселиться в другую жизнь, начинают трепетать и примиряются с Богом и людьми, если только каким-нибудь образом могут эго сделать. И хотя бы сломленное страданиями тело ослабевало, чувства затмевались и сама жизнь уходила, дух, однако, выполняет свои функции живее, чем когда-либо. Благочестиво, серьезно и осмотрительно даются распоряжения относительно себя, своей семьи, своего наследства, государства и пр., и кто видит умирающего благочестивого и мудрого человека, видит несомненно рассыпающийся земной прах, но кто его слышит, тому кажется, будто он слышит ангела. Поэтому каждый должен признать, что здесь происходит не что иное, как подготовка к уходу хозяина, когда его жалкая хижина грозит разрушением. Это поняли сами язычники: римляне, по свидетельству Феста, смерть называли исходом, а у греков глагол, обозначающий уходить, часто употребляется в значении погибать, умирать. Почему? Не потому ли, что полагают, что путем смерти только переходят в другое место?

5. Пример Христа-человека указывает что люди предназначены для вечности

9. Нам, христианам, особенно это ясно, так как Христос, сын Бога живого, ниспосланный с неба для восстановления погибшего в нас образа Божия, показал это своим примером. Ведь, будучи зачат и явившись на свет через рождение, он пребывал среди людей; затем умер, воскрес и вознесся на небеса, и смерть не властвует более над ним. Вот он и называется и есть па самом деле наш предтеча (Евр. 6, 20), перворожденный среди братьев (Рим. 8, 29), глава среди своих членов (Еф. 1, 22), первообраз всех, которые должны быть возрождены по образу Божию (Рим. 8, 29). И так, как сам он был на земле не для того, чтобы оставаться здесь, но чтобы, свершив свой путь, перейти в вечные жилища, так и нам, соучастникам его, не суждено оставаться здесь, а придется переселиться в другое место.

Тройное местопребывание человека.

10. Итак, каждому из нас предназначены тройная жизнь и тройное местопребывание для жизни: чрево матери, земля и небо. Из первого жилища во второе человек вступает через рождение, а из второго в третье – путем смерти и воскресения; из третьего – никуда навеки. В первом мы получаем только жизнь с зачатками движения и чувством; во втором – жизнь, движение, чувство с началами разума; в третьем – совершенную полноту всего.

И тройная жизнь.

11. Первая жизнь есть приготовление ко второй, вторая – к третьей, третья сама в себе без конца. Переход из первой жизни во вторую и из второй в третью узок и болезнен: и в том и в другом случае приходится расставаться с одеянием, или с внешними покровами (там – послед, здесь – само тело), подобно тому, как из разбитой скорлупы выходит птенец. Первое и второе жилища подобны мастерским: в одной формируется тело для последующей жизни, а в другой – разумная душа для вечной жизни; третье жилище принесет самое совершенствование и наслаждение той и другой жизнью.

Прообраз этого у израильтян.

12. Так, израильтяне (да позволено будет привести их здесь для сравнения) были рождены в Египте, откуда отведены через горные теснины и Красное море в пустыню. Там они строили шатры. изучали закон, сражались с различными врагами и, наконец, перейдя Иордан, сделались наследниками Ханаанской земли, изобилующей молоком и медом.

 

ГЛАВА III
Эта жизнь является только подготовлением к вечной жизни

Свидетельства.

1. Что эта жизнь, преследующая иную цель, не есть (собственно говоря) жизнь, а вступление к истинной и вечной жизни, это будет видно, во-первых, из доказательства, заложенного в нас самих, во-вторых, из доказательства, заложенного в мире, и, наконец, из свидетельств Священного писания.

1. Мы сами.

2. Если мы посмотрим на самих себя, то увидим, что все, касающееся нас, подвигается вперед так последовательно, что все предшествующее пролагает дорогу последующему. Примером этому служит наша первая жизнь – в утробе матери. Ради чего протекает эта жизнь? Не ради ли самой себя? Ничуть. Она протекает гам только для образования тела как жилища души и как инструмента для удобного пользования в последующей жизни, которою мы наслаждаемся под солнцем. Как только эта цель достигнута, мы вырываемся на свет, так как нечему больше произойти с нами в той тьме. Точно так же и эта наша жизнь под солнцем есть не что иное, как подготовка к вечной жизни, а именно – душа с помощью тела подготовляет себе все необходимое для будущей жизни. Как только и это достигнуто, мы переселяемся отсюда, так как не остается ничего, что могли бы мы делать на земле. Правда, некоторые похищаются отсюда неподготовленными, или, вернее, извергаются на погибель, как выкидыши, выбрасываемые по разным причинам из утробы матери не для жизни, а дня смерти. В обоих случаях это происходит хотя и по Божьему изволению, но по вине людей.

Видимый мир создан только как рассадник, питомник и школа для людей.

3. Сам видимый мир, в какой бы части мы его ни рассматривали, свидетельствует о том, что он создан именно с той целью, чтобы служить:

размножению
питанию
деятельности
человеческого рода

Так как Богу было угодно сотворить всех людей не сразу в одно и то же мгновение, как произошло это с ангелами, но сотворить мужа и жену, которым были дарованы силы и благословение для размножения путем рождения, то необходимо было для последовательного размножения дать надлежащее время; для этого дано было несколько тысяч лет. Но, чтобы это время не было беспорядочным, глухим, слепым, он распростер небеса, украсив их солнцем, луною и звездами, и повелел им своим круговращением размерять часы, дни, месяцы и годы. Далее, так как человек должен был стать телесным созданием, нуждающимся в месте, где обитать, чтобы дышать и двигаться, в пище, чтобы расти, и в одежде, чтобы покрываться, он распростер (в глубине мира) твердую почву, землю и окружил ее воздухом, оросил водами и повелел произвести разнообразные растения и животных не только для удовлетворения нужд, то и для наслаждения. И так как он создал человека по образу своему, даровав ему разум, то для того, чтобы и у разума не было недостатка в соответствующей пище, разделил отдельные твари на многообразные виды затем, чтобы этот видимый мир являлся ему самым ярким зеркалом бесконечного могущества, мудрости и благости Божией и чтобы, созерцая его, человек проникался удивлением к творцу, совершенствовался в познании его, увлекался любовию к нему. Для этого именно невидимые и скрывающиеся в бездне вечности прочность, красота и прелесть показываются повсюду через видимые творения и дают возможность ощущать, созерцать и вкушать себя. Итак, этот мир есть не что иное, как наш рассадник, наш питомник и наша школа. Итак, есть нечто за пределами этого мира; выйдя из подготовительных ступеней этой школы, мы возвысимся до вечной академии. Следовательно, уже разум убеждает нас, что эго так. Однако еще очевиднее это из Божественных изречений.

3. Сам Бог в своем слове.

4. У Осии сам Бог свидетельствует, что небеса существуют для земли, земля – для пшеницы, вина и масла, а все это – для людей (Ос. 2, 21, 22). Итак, все ради человека, даже само время. Ибо существование миру нс будет дано долее, чем это нужно для восполнения числа избранных (Откр. 6, 11). Как только это свершится, небеса и земля прейдут и не найдется им места (Откр. 20, 7). Ибо явятся новое небо и новая земля, в которых будет обитать справедливость (Откр. 21, 1: 2 Петр. 3, 13). Наконец, названия, которые Писание дает этой жизни, указывают, что она есть не что иное, как подготовка к другой жизни. Оно называет ее дорогой, путем, дверью, ожиданием, а нас называет путешественниками, пришельцами, наемниками, искателями другого града, и притом непреходящего (Быт. 47, 19; По. 39, 13; Иов. 7, 12; Лук. 12, 34).

4. Опыт.

5. Всему этому нас учит само дело и наше общее положение, которое находится пред глазами всех людей. Ведь кто из родившихся, явившись, не исчезал снова, хотя мы и предназначены для вечности? Но так как мы предназначены для вечности, то по необходимости мы переживаем здесь только переходное положение. Поэтому Христос говорит: «Будьте готовы, ибо не знаете часа, в который придет Сын человеческий» (Матф. 24. 44). По этой причине (и это также мы знаем из Писания) Бог призывает некоторых отсюда еще в раннем возрасте, когда видит их уже подготовленными, как, например, Еноха (Быт. 5, 23, ср. Притч. 4, 14). Почему же тогда он проявляет долготерпение по отношению к злым? Именно потому, что он не хотел бы, чтобы кто-нибудь неподготовленный был застигнут смертью, а чтобы всякий пришел к покаянию (2 Петр. 3, 9). Если, однако, кто-нибудь продолжает злоупотреблять терпением Бога, то он повелевает того взять.

Заключение.

6. Итак, насколько верно то, что пребывание во чреве матери есть приготовление к жизни в теле, так верно и то, что пребывание в теле есть приготовление к той жизни, которая последует за этой настоящей жизнью и будет продолжаться вечно. Счастлив тот, кто из чрева матери вынес хорошо образованные члены, в тысячу раз счастливее тот, кто унесет отсюда хорошо образованную душу.

 

ГЛАВА IV
Есть три ступени приготовления к вечности: познание себя (и вместе с собой – всего), управление собой и стремление к Богу

Откуда познаются второстепенные цели человека, подчиненные высшей цели (вечности).

1. Таким образом, ясно, что последняя цель человека есть вечное блаженство с Богом. А каковы цели, подчиненные и служащие этой переходной жизни, это ясно из слов Божественного совета, которые он произнес, намереваясь создать человека. «Сотворим, – сказал Бог, – человека по образу нашему и по подобию, и да владычествует он над рыбами морскими и над птицами небесными и над зверями всей земли, которые движутся по земле» (Быт. 1, 26).

Есть три цели:

человек должен быть

1) одаренным разумом среди всех,

2) владыкой над собой и

3) радостью для Бога.

2. Отсюда ясно, что человек поставлен среди видимых созданий с тем, чтобы быть

I. Разумным созданием.

II. Созданием, владычествующим над другими

созданиями.

III. Созданием, представляющим собою образ

и радость своего Творца.

Эти три цели соединены так, что ни одной изних нельзя отбросить, так как на них зиждется основание настоящей и будущей жизни.

Что такое разумное создание?

3. Быть разумным созданием – это значит все исследовать и давать всему имена и все исчислять, т.е. знать и иметь возможность назвать и понять все, что находится в мире, как это ясно из«Книги Бытия» (2, 19) или как поясняет Соломон (Притч. 7, 17 ипр.): «Познать устройство мира и действие стихий, начало, конеци средину времен; смены поворотов солнца и перемены временгода, круги годов и положение звезд; природу, животных и душизверей; силы ветров и мысли людей; различия растений и силыкорней; одним словом – все сокровенное и явное». Сюда жепринадлежит знание ремесел, также искусство речи, чтобы (какговорит сын Сирахов) «ничто не было неизвестным в какой-либо как малой, так и в большой вещи» (Сир. 5, 18). В самом деле,таким лишь образом человек будет в состоянии удержать за собой имя разумного существа, если он будет понимать разумноеоснование (устройство) всех вещей.

Что значит быть владыкой всех созданий?

4. Быть владыкой всех созданий – это значит, приспособляя к надлежащему назначению все веши, употреблять их с пользою для своих выгод, везде среди созданий вести себя царственно, т.е. с достоинством и святостью (а именно ставя выше себя лишь одного чтимого Творца, а также ангелов его, рядом с собою – своих сослужителей, а все прочее – ниже себя), соблюдать дарованное достоинство; не служить никакому созданию, даже собственной плоти; свободно пользоваться всем для собственных услуг; хорошо знать, где, когда, каким образом и до какого предела благоразумно пользоваться каждою вещью, где, когда, каким образом и до какого предела признавать право плоти, где, когда, каким образом и до какого предела нужно уступать ближнему, – словом, быть в состоянии разумно управлять движениями и действиями внешними и внутренними, своими и чужими.

Что значит быть образом Божиим?

5. Наконец, быть образом Божиим – значит в точности представлять совершенство своего первообраза, как сам он говорит: «Будьте святы, как свят Я, ваш Бог» (Лев. 6, 2).

 

Эти три требования осуществляются во-первых, в образовании, во-вторых, в добродетели, в-третьих, в благочестии.

6. Отсюда следует, что истинные требования, предъявляемые к человеку, заключаются в том, чтобы он был: 1) знающим все вещи. 2) владыкою вещей и самого себя. 3) чтобы он себя и все возродил к Богу, источнику всех вещей.

Если эти требования мы выразим тремя хорошо известными словами, то получим:

I. Образование.

II. Добродетель, или нравственность.

III. Религиозность, или благочестие.

NB. Сущность человека автор определяет триединством – образованность, нравственность, благочестие. По его мнению, здоровье, сила, красота, богатство, дружба, долголетие второстепенны. Вряд ли с этим согласится сам человек, обычный смертный. Даже если названное триединство считать сутью, а остальное – формой, плотью ее, все равно не стоит развивать одно в ущерб другому.

Под образованием нужно понимать познание всех вещей, искусств и языков; под добродетелью – не только внешнюю воспитанность, но и всю внутреннюю и внешнюю основу побуждений, а под религиозностью – то внутреннее богопочитание, которым дух человека связывается и соединяется с высшим чувством.

Эти три качества в этой жизни составляют в человеке всю сущность;
все же остальное второстепенно.

7. В этих трех качествах заключается все превосходство человека, так как только они являются единственной основой настоящей и будущей жизни; остальное (здоровье, сила, красота, богатство, знатность, дружба, счастливый успех в делах, долголетие) есть не что иное, как добавление и внешнее украшение жизни тех, которым они даны Богом, или же излишняя суетность, бесполезное бремя и вредные препятствия для того, кто, страстно стремясь к ним, сам приобретает их себе и, пренебрегши теми важнейшими благами, занимается этими и подавляет себя ими.

 

Что выясняется на примерах:

1. Часов.

8. Разъясню это на примерах. Часы (солнечные или автоматические) есть изящный и чрезвычайно необходимый инструмент для измерения времени; их субстанцию, или сущность, завершает художественная соразмерность всех частей. Присоединяемые к частям футляры, скульптурные изображения, живопись, золотые украшения – все это дополнительные веши, прибавляющие несколько красоты, но ничего не прибавляющие к качеству. Если бы кто-либо предпочел, чтобы подобного рода инструмент был скорее красивым, чем доброкачественным, то его ребячество было бы осмеяно, так как он не понимал бы, для какого употребления они преимущественно предназначены.

2. Коня.

Так, достоинство коня состоит в его силе в соединении с пылкостью, скоростью и готовностью направлять свой бег по мановению всадника; хвост же, развевающийся или связанный в узел, расчесанная и поднятая грива, позолоченные удила, вышитая попона и различная сбруя лишь придают красоту коню; однако если бы мы увидели, что кто-нибудь по этим украшениям измеряет достоинство коня, то назвали бы его глупцом.

3. Здоровья.

Наконец, наше хорошее здоровье заключается в правильном пищеварении и в хорошем состоянии внутренних частей нашего организма. Спать на мягком ложе, великолепно одеваться, изысканно питаться – это все не только не способствует улучшению здоровья, а, скорее, ему вредит. Поэтому, кто обращает больше внимания на приятное, чем на полезное, тот неразумен. Но бесконечно более гибельно неразумие того, кто, желая быть человеком, обращает больше внимания на украшения человека, чем на его сущность. Вот почему премудрый называет глупцами и нечестивцами тех, кто считает нашу жизнь забавою и прибыльной ярмаркой, и утверждает, что от таких людей далеки и Божия хвала и Божие благословение (Притч. 15, 12 и 19).

Заключение.

9. Итак, пусть будет твердо установлено, что мы постольку подвигаемся к нашей конечной цели, поскольку мы прилагаем старания в этой жизни к приобретению добродетелей и благочестия. Поэтому указанные три стремления пусть будут истинным делом нашей жизни, а все остальное – второстепенным, задержкой и внешним украшением.

 

ГЛАВА V
Семена образования, добродетели и благочестия
заложены в нас от природы

Природа человеческая первоначально была доброй; к ней мы должны быть возвращены (от испорченности).

1. Под природой здесь мы разумеем не испорченность, присущую всем нам после падения, вследствие чего называемся мы по природе «сынами гнева», не способными собственными силами помышлять о чем-либо благом, но первое и основное наше состояние, в которое нужно же призвать нас, как к первоначалу. В этом смысле Луис Вивес сказал: «Что такое христианин, как не человек, возвращенный к своей природе и как бы восстановленный в правах своего рождения, от чего его отвратил Диавол?» (Кн. 1. «О согласии и несогласии»), И в том же смысле следует понять то, что сказал Сенека: «Мудрость заключается в следующем: вернуться к природе и возвратиться туда, откуда нас низвергло общее заблуждение» (т.е. грехопадение человеческого рода, допущенное первосозданными людьми). Далее он говорит: «Человек не добр, но он становится добрым, чтобы, помня о своем происхождении, стремиться стать равным Богу. Вследствие своей порочности никто не пытается подняться туда, откуда он пал» (Письмо 93).

И это силою вечного провидения, восстанавливающего падшего

2. Под словом «природа» мы понимаем также всеобщее Божие провидение, или непрестанное воздействие Божественной благости, чтобы во всем совершить все, а именно во всяком творении то, для чего оно предназначено. Ибо дело Божественной мудрости заключалось в том, чтобы ничего не создавать напрасно, т.е. без какой-либо определенной цели и без средств, соответствующих достижению этой цели. Итак, все, что существует, существует для чего-либо и, чтобы достигнуть этого, снабжено всеми необходимыми органами и вспомогательными средствами и, кроме того, некоторою устремленностью. Это – устремленность к своей цели не против воли, не с сопротивлением, а с охотой и с наслаждением под напором самой природы, и если задержать это стремление, то наступают мучение и смерть. Следовательно, несомненно, что человек родился способным для уразумения вещей, для добродетели, для неограниченной любви к Богу (что он для этого предназначен, это мы уже видели), и корни этих грех способностей существуют у него с такою же несомненностью, как и корни у каждого дерева.

Мудрость заложила в человеке вечные основы.

3. Посмотрим, какие в нас заложены основы мудрости, добродетелей и религии, чтобы было очевиднее, что значит, когда Сирах провозглашает, что мудрость положила вечные основы в людях (Сир. 1, 14). Таким образом можно увидеть, каким удивительным созданием мудрости является человек.

1. Сделав человека способным к приобретению познания вещей. Это ясно из того, что она создала его по образу своему.

4. Ясно, что всякий человек рождается способным к приобретению познания вещей, так как прежде всего он есть образ Божий. Образ, если он точен, по необходимости представляет черты своего первообраза, или он не будет образом. А ввиду того, что среди остальных свойств Божиих выдающееся место занимает всеведение, естественно, некоторый образ его отразится в человеке. И почему же нет? Имея светлый ум, человек, несомненно, находится в центре дел Божиих, наподобие шарообразного зеркала. Будучи повешено в комнате, это зеркало воспринимает образы всех вещей, образы всего находящегося вокруг. Ведь наш ум схватывает не только соседние предметы, но и отдаленные (по месту и по времени), привлекает к себе, поднимается в высоту, угадывает тайное, открывает сокрытое, пытается исследовать даже непостижимое; таким образом, он есть нечто бесконечное и беспредельное. Пусть будет дано человеку прожить тысячу лет, в течение которых он, всегда научаясь чему-либо новому, постигал бы одно из другого; и все-таки он будет иметь еще место для восприятия предметов. Ум человеческий отличается такой ненасытной восприимчивостью к познанию, что представляет собой как бы бездну. Наше ничтожное тело ограничивается самыми тесными пределами; голос распространяется немного далее, зрение ограничивается лишь высотою небесного свода, а уму нельзя поставить твердого предела ни на небе, ни где-либо за его пределами; он как возвышается выше неба небес, так и опускается ниже бездны бездн, и, хотя бы они были в тысячу раз выше и глубже самих себя, он все же проникает туда с невероятной быстротой. И будем ли мы отрицать, что ему доступно все? И будем ли мы отрицать, что он вмещает все?

2. Малый мир.

5. Философы назвали человека микрокосмом (малый мир); он обнимает собою в сжатой форме все, что расстилается во все стороны по великому миру (макрокосму). Что это так, доказывается в другом месте. Итак, ум человека, вступающего в мир, чрезвычайно удачно сравнивается с семенем или зерном, в котором хотя и нет в действительности формы травы или дерева, однако понятия травы или дерева па самом деле в нем существуют; как это ясно, когда семя, посаженное в землю, внизу пускает маленькие корни, а выше дает ростки, из которых впоследствии, по врожденной силе, развиваются ветви и сучья; последние покрываются листьями, украшаются цветами и плодами. Следовательно, нет необходимости что-либо привносить человеку извне, но необходимо развивать, выяснять то, что он имеет заложенным в себе самом, в зародыше, указывая значение всего существующего. Поэтому, как известно, Пифагор имел обыкновение говорить, что человеку так свойственно от природы все знать, что если семилетнего мальчика разумно спрашивать о всех вопросах философии, то он мог бы ответить на все вопросы именно потому, что единый свет разума по своей форме и по своим пределам достаточен для всех вещей. Только теперь, после фехопадения, затемняя сам себя и спутывая, он не может обнаружить себя, а те, которые должны были бы его освободить, постоянно еще более запутывают.

3. Одаренный чувствами.

6. Обитающей в нас разумной душе, сверх того, даны органы, как бы лазутчики и разведчики, с помощью которых душа исследует все, что находится вне ее, – эго зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, так что ни одно создание, где бы оно ни находилось, не может от нее укрыться. Так как в видимом мире нет ничего, чего нельзя было бы или видеть, или слышать, или обонять, или вкушать, или осязать и, таким образом, определять по существу и качеству, то отсюда следует, что в мире нет ничего, чего бы не мог обнять одаренный чувством и разумом человек.

4. Побуждаемый стремлением к знаниям.

7. Врождена также человеку жажда к знанию и не только способность переносить труды, но и стремление к ним. Это проявляется непосредственно в раннем детском возрасте и сопровождает нас всю жизнь. Ведь кто не желает всегда слушать, видеть, делать что-либо новое? Кому не доставляет удовольствие каждый день куда-нибудь отправляться, с кем-либо побеседовать, о чем-либо со своей стороны рассказать? Положение дел именно таково: глаза, уши, орган осязания, самый разум, беспрестанно отыскивая себе пищу, всегда устремляются во внешний мир, и для живой натуры нет ничего более невыносимого, как праздность и бездействие. А так как даже люди невежественные удивляются ученым мужам, то не указывает ли это на то, что они чувствуют притягательную силу какого-то естественного стремления? Они и сами хотели бы быть участниками их учености, если бы могли надеяться на осуществление этого, но так как они на это не надеются, то предаются сожалениям и почитают тех, кого считают стоящими выше себя.

Поэтому многие самостоятельно достигают разнообразного познания вещей.

8. Примеры автодидактов [4] показывают со всей очевидностью, что, следуя за природой, человек может постигнуть все. Не имея никаких учителей, будучи сами себе учителями или (как говорит Бернгард, имея своими наставниками дубы и буки (т.е. гуляя и размышляя в лесах), некоторые пошли гораздо дальше других, находившихся под тщательным руководством учителей. Разве эго не указывает, что у человека поистине есть и лампада, и светильня, и масло, и огниво со всем прибором? Лишь бы только он умел высекать искры, принимать их огнивом, зажигать светильник, и он тотчас же в восхитительном зрелище увидан бы удивительные сокровиша премудрости Божией как в себе, так и в великом мире (как все расположено по числу, мере и весу). Теперь, когда у него зажигается не внутренний свет, а вне его крутом носятся светильники чужих мнений, не может быть ничего другого, кроме того, что происходит именно так, как если бы вокруг кого-либо, заключенного в мрачную тюрьму, носили факелы; лучи их, конечно, проходят в щели, однако полный свет проникнуть туда не может. Так происходит то, о чем говорит Сенека: «Врождены нам семена всех наук, а Бог, как учитель, выводит способности из таинственной глубины» («О благодати», IV, 6).

NB. Поражает святая вера в неограниченные возможности человеческого познания. В мире нет ничего, чего бы не мог познать человек. И это он может сделать сам, без посторонней помощи. Интересен в этом смысле опыт автодидактов. Заметно, как автор все время подпитывает своей верой тех, кто еще собственную веру не обрел.

Наш ум сравнивается

1) с землей,

2) с садом,

3) с чистой доской.

9. Тому же учат нас и предметы, которым уподобляется наш ум. Ибо не воспринимает ли земля (с которою часто сравнивается в Священном писании наше сердце) семена всякого рода? Разве одного и того же сада нельзя засевать всевозможными травами, цветами и ароматическими растениями? Конечно, можно, если у садовника нет недостатка в уме и прилежании. И чем более разнообразия, тем более получается приятное зрелище для глаз, тем большее наслаждение для обоняния, тем более сильное отдохновение для сердца. Аристотель сравнил человеческую душу с чистой доской, на которой еще не было ничего написано, на которой, однако, можно было бы написать все. Итак, подобно тому как на чистой доске сведущий в своем деле писатель мог бы написать, а живописец – нарисовать что угодно, так в человеческом уме одинаково легко начертить все тому, кто хорошо знает искусство обучения. Если этого не происходит, то вернее верного, что вина не в доске (если только она иногда не бывает шероховата), но в неумении пишущего или рисующего. Разница в том, что на доске линии можно проводить лишь до пределов ее краев, между тем как для письма и чертежа в уме ты никакой гpaницы не найдешь, потому что (как сказано выше) ум безграничен.

4. С воском, на котором оттискиваются бесчисленные печати.

10. Удачно также наш мозг (эта мастерская мыслей) сравнивается с воском, на котором оттискивается печать или из которого лепятся фигурки [5] 1. Как воск принимает любую форму и из него можно лепить и снова переделать любую слепленную фигуру, так и мозг, отражая образы всех вещей, все принимает, что только содержит мир. Этим сравнением вместе с тем удачно обозначается, что такое наше мышление и наше знание. Все, что возбуждает мое зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, является для меня печатью, посредством которой образ вещи отпечатывается в мозгу, и притом в такой степени, что, если даже удалить вещь от моих глаз, ушей, носа и моей руки, ее образ остается уже у меня и нс может нс оставаться, если только, вследствие недостаточного внимания, образ не отпечатается слабо. Например, если я увидел какого-нибудь человека или заговорил с ним, если, совершая куда-нибудь прогулку, увидел гору, реку, поле, лес, город и т.п., если когда-либо услыхал гром, музыку, какие-либо речи, если прочитал что-либо внимательно у автора и пр. – все это запечатлевается в мозгу и всякий раз при воспоминании воспроизводится так, как если бы все это опять стояло у меня перед глазами, раздавалось в ушах, вкушалось или осязалось мною. Хотя мозг воспринимает одни впечатления по сравнению с другими, или более раздельно, или представляет более ясно, или удерживает прочнее, однако каждое из них он воспринимает, представляет и удерживает так или иначе.

Способность нашего ума воспринимать – Божье чудо.

11. Здесь мы имеем достойное удивления зрелище божественной мудрости, которая могла позаботиться о том, чтобы совсем не большая масса мозга была достаточна для восприятия стольких миллионов образов.

Ибо все то, что каждый из нас (особенно людей науки) в течение стольких лет видел, слышал, вкушал, читал, собрал опытом и размышлением и о чем он в силу необходимости может вспоминать, – все это, очевидно, носится в мозгу; это именно образы вещей, некогда виденных, слышанных, вычитанных из книг и т.д., которых миллионы и миллионы существуют и увеличиваются до бесконечности, так как ежедневно мы видим, слышим, читаем, исследуем нечто новое.

Однако все это вмещается в мозгу. Какая это неисповедимая мудрость Божьего всемогущества! Соломон удивляется, что все реки текут в морс, но море не переполняется (Еккл. 1, 7). Кто не подивится бездне нашей памяти, которая все исчерпывает и все восстанавливает, но никогда, однако, не переполняется и не оскудевает. Таким образом, наш ум в самом деле более велик, чем мир, в том отношении, что содержащее должно быть (по необходимости) больше содержимого.

Наш ум – зеркало.

12. Наконец, самым подходящим сравнением нашего ума является сравнение с глазом или зеркалом; что бы ни поставили перед зеркалом, какой бы формы и цвета ни был предмет, оно тотчас воспроизводит точное его изображение, за исключением тех случаев, когда предмет пододвинешь к нему в темноте или с задней стороны или если предмет находится слишком далеко, т.е. на большем, чем следует, расстоянии, или если помешаешь отображению, или затемнишь его, приводя предмет в колебание, – тогда, нужно признаться, изображение будет неудачным. Но я говорю о том, что естественно происходит при свете и при удобном положении предмета перед зеркалом. И так, подобно тому, как нет никакой необходимости принуждать глаз, чтобы он открывался и смотрел на предмет, так как он сам собою (стремясь от природы к свету) с наслаждением взирает на свет и воспринимает все (лишь бы только не мешало ему сразу слишком большое число предметов) и никогда не может насытиться созерцанием, – точно так же наш ум жаждет предметов, сам всегда открывается пред ними, сам хочет созерцать все, сам воспринимает все, сам быстро все усваивает; везде он неутомим, лишь бы только не был он подавлен множеством предметов и лишь бы все ему представлялось для созерцания одно вслед за другим, в надлежащем порядке.

Корень благонравия в человеке – гармония.

13. Что человеку от природы свойственна гармония нравов, это видели даже язычники. Правда, они не знали иного, свыше ниспосланного, света и более надежного вождя, данного для вечной жизни, но и из этих проблесков света природы (при значительном усилии) они делали себе факелы. Цицерон, например, говорит так: «Нашим духовным силам врождены семена добродетелей; если этим семенам дать развиться, то сама природа привела бы нас к счастливой жизни». (Это преувеличено!) Однако лишь только мы являемся на свет и в жизнь, подвергшись воспитанию, мы постоянно вращаемся среди всякой испорченности, так что кажется, будто мы всасываем заблуждения почти с молоком кормилицы (Туск. 3). Но что действительно некоторые семена добродетелей врождены человеку, это доказывается следующим двойным аргументом: во-первых, всякий человек наслаждается гармонией, а во-вторых, сам он также изнутри и извне есть не что иное, как гармония.

1. Гармонией человек наслаждается везде, именно:

во всем видимом,

14. Ясно, что человек наслаждается гармонией и страстно к ней стремится. Ведь кто не наслаждается созерцанием красивого человека, стройного коня, прекрасного изваяния, красивой картины? Но откуда это, если не из того источника, что пропорция частей и цветов доставляет нам удовольствие? В этом самым естественным образом состоит очарование для глаз. Я спрашиваю также, на кого не действует музыка? И почему это?

 

во всем, воспринимаемом слухом, вкусом, осязанием и даже в самих добродетелях.

Именно потому, что гармония топов дает приятное созвучие. Кому не нравится хорошо приготовленная пища? Это потому, что сочетание вкусовых ощущений приятно раздражает нёбо. Каждому приятны умеренная теплота, умеренный холод, умеренный покой членов и движение. Почему? Не потому ли, что все умеренное в природе благотворно и здорово, а все неумеренное враждебно и гибельно? Мало того, мы ценим друг в друге самые добродетели (ведь даже не имеющие добродетелей удивляются добродетелям других, хотя и не подражают им, так как полагают, что не сумеют преодолеть свои предосудительные привычки). Итак, почему же каждый не ценит добродетелей в самом себе? Воистину мы слепы, если не признаем, что корни всякой гармонии заключаются в нас.

2. Гармония, которую каждый находит сам в себе: в отношении а) как тела,

15. Но и сам человек есть не что иное, как гармония как в отношении тела, так и в отношении души. Ибо как сама вселенная есть подобие огромного часового механизма, столь искусно составленного из множества колес и звуковых приборов, что в общем для непрерывности движений и для гармонии одно сочетается с другим, – такой и человек. Что касается тела, устроенного с изумительным искусством, то первым двигателем является сердце, источник жизни и действий, от которого остальные члены получают движение и меру движения. А силой, вызывающей движение, является мозг, который с помощью нервов, как бы шнуров, притягивает и отпускает остальные колеса (члены). А разнообразие деятельности внутри и вне заключается именно в той самой соразмерной пропорции движений.

б) так и в отношении души.

16. Подобным образом в душевных движениях главным движущим колесом является воля; рычаги, приводящие ее в движение, – это желания и страсти, которые склоняют волю в ту или другую сторону. Рычагом, открывающим движение и замыкающим его, является разум, который взвешивает и определяет, чего, где, в какой мере нужно желать или чего избегать. Остальные движения души есть как бы меньшие колеса, следующие за главным. Отсюда, если желаниям и страстям не дается слишком большой силы и рычаг, т.е. разум, правильно будет открывать и закрывать движения страстей, необходимым следствием должны быть гармония и согласованность добродетелей, т.е. соответствующее сочетание действий и пассивных состояний.

Нарушенная гармония может быть восстановлена

17. Итак, человек поистине есть сам в себе не что иное, как гармония. Поэтому, как о часах или о музыкальном инструменте, сделанных рукою опытного мастера, если они испорчены и расстроены, мы не говорим решительно, что они уже больше не годны (ведь их можно починить и исправить), так и относительно человека, хотя и испорченного грехопадением, нужно прийти к выводу, что благоволением Божиим он может быть исправлен при помощи определенных средств.

Что корни религии врождены человеку, доказательством служит:

1. Сущность образа.

18. Что корни религии врождены человеку, от природы, это доказывается тем, что он – образ Божий. Ведь образ носит подобие, а подобное радуется подобному; это непреложный закон всех вещей (Сир. 19). И так как человек не имеет ничего себе подобного, кроме Бога, по образу которого он создан, то отсюда следует, что нет ничего, к чему бы он скорее стремился своими желаниями, кроме того источника, от которого он произошел; лишь бы только он достаточно хорошо познал его.

 

2. Всем врожденное почитание Божества.

19. Это ясно даже на примере язычников, которые, не будучи научены словом Божьим, по тайному внушению одной только природы признавали Божество, поклонялись ему и благоговели перед ним, хотя ошибались в числе Богов и способе почитания. «У всех людей есть понятие о Богах, и все уделяют высшее место какому-нибудь Божественному существу», – пишет Аристотель («О небе», кн. 1, гл. 3). А Сенека говорит: «Почитание Богов заключается прежде всего в том, чтобы верить в Богов, затем признавать за ними подобающее величие и благость, без которой нет никакого величия, чтобы знать, что они именно управляют миром, вселенной как своим достоянием и пекутся о человеческом роде» (Письмо 96). Но между этим и известным апостольским изречением существует лишь самая незначительная разница: «Приходящему к Богу подобает веровать, что Он есть, и ищущим его воздает» (Евр. 11, 6).

3. Стремление к высшему благу, которое есть Бог.

20. Платон говорит: «Бог есть высшее благо, превыше всякой субстанции и всякой природы; к нему стремится все» (Платон, в письме). Это же (что Бог есть высшее благо, к которому все стремится) подтверждает и Цицерон, говоря: «Первая учительница благочестия есть природа» («О природе богов», кн.1). Именно потому, что (как говорит Лактанций, кн. 4, гл. 28) мы рождаемся с тем, чтобы воздавать справедливое и должное послушание сотворившему нас Богу, мы и будем его познавать, за ним следовать. Этим союзом благочестия мы обязаны Богу и соединены с ним, откуда (т.е. от religio) и религия получила свое название.

Оно не уничтожено совершенно даже падением человеческого рода

21. Правда, нужно признать, что естественное стремление к Богу, как к высшему благу, вследствие грехопадения было извращено и выродилось в какое-то блуждание, которое своею силою никогда не может вернуться на правый путь. Однако у тех, кого снова просвещает Бог своим словом и своим духом, это стремление настолько изощряется, что Давид восклицает Богу: «Кто, кроме тебя, для меня на небе! И с тобой ничего не хочу на земле. Изнемогает плоть моя и сердце мое. Бог – твердыня сердца моего и жребий мой во веки» (Пс. 1, 22, 25, 26).

Итак, безбожно искать возражений против стремлений к благочестию.

22. Итак, когда мы совещаемся о средствах против испорченности, пусть никто не указывает на существующую испорченность, так как Бог духом своим при помощи разумных средств хочет ее упразднить. Когда у Навуходоносора был отнят человеческий разум и дано было звериное сердце, ему все-таки была оставлена надежда возвратить себе человеческий разум и даже царское достоинство, как только он признает власть небесную (Дан. 4, 23). Так и нам, деревьям, выброшенным из рая Божия, все-таки оставлены корни, которые снова могут произрастать, если на них падают дождь и солнечные лучи милости Божией. Разве тотчас после грехопадения и возвещенной гибели (наказание смертью) Бог не внедряет снова в наши сердца (обещанием благословенного семени) залога новой милости? Разве он не послал нам сына своего, чтобы через него восстановить падшее?

Ветхого Адама и не следует вооружать против нового.

23. Позорно и безбожно – и это представляет явный знак неблагодарности, – что мы всегда шумим об испорченности, а скрываем возрождение. Какую силу имеет в нас ветхий Адам, на это мы указываем, а какую силу имеет новый Адам – Христос, этого мы не исследуем. Конечно, апостол от своего имени и от имени возрожденных говорит: «Я все могу в укрепляющем меня Христе» (Филип. 4, 13). Если возможно, чтобы произрастал и давал плоды черенок, привитый к иве, терновнику или еще какому-либо лесному деревцу, почему бы этого не могло быть, если бы он был привит к самому корню? Сравним аргументацию апостола (Рим. 41, 20): «К тому же, если Бог может из камней воздвигнуть чад Аврааму (Матф. 3, 9), то почему же ему не возбудить людей на всякие благие дела, которые от начала сотворены были сынами Божьими и вновь усыновлены Христом и возрождены через духа благодати?»

Благодать Божью следует не ограничивать, а с благодарностью принимать.

24. Ах, не будем ограничивать благодать Божью, которую Бог готов излить на нас с величайшей щедростью. Ведь если мы, верою насажденные во Христе и одаренные духом усыновления, если мы, говорю я, будем утверждать, что мы вместе с нашими детьми не способны к тому, что свойственно царствию Божию, то каким образом Христос провозгласил относительно детей, «что их есть царствие Божие»? Или каким образом он направляет нас к ним, повелевая обратиться и быть, как дети, если мы хотим войти в Царствие Небесное (Матф. 18, 3)? Каким образом апостол объявляет святыми детей христиан (даже когда один только из родителей – верующий) и утверждает, что они не могут быть нечистыми (1 Кор. 7, 14)? Но даже и о тех, которые в действительности уже были обременены тягчайшими пороками, апостол решается утверждать: «И такими были некоторые из вас, но вы омылись, осветились, оправдались именем Господа нашего – Иисуса Христа, духом Бога нашего» (1 Кор. 6, 11). Поэтому, когда мы требуем, чтобы дети христиан (не потомство ветхого Адама, но возрождение нового Адама, чада Божий, малые братья и сестры Христа) были образованными и способными для восприятия семени вечности, может ли показаться эго кому-либо невозможным? Ведь не от дикой маслины требуем мы плода, но помогаем приносить плоды черенкам, снова привитым к древу жизни.

Заключение.

25. Итак, утвердимся же на том, что для человека естественнее и, через благодать святого духа, легче стать мудрым, благонравным, святым, чем чтобы со стороны пришедшая испорченность могла затруднить развитие. Ведь всякая вещь легко возвращается к своей природе. И это то, чему учит Писание. «Премудрость легко созерцается любящими ее и обретается ищущими ее; она даже упреждает желающих познать се. С раннего утра ищущий ее нс утомится, ибо найдет ее стоящей у дверей своих» (Притч. 8, 1–4). Известны также слова Венузийского поэта [6]: «Кто же настолько дик, что не мог бы смягчиться, если бы только слух свой просвещал терпеливо образованием!» (учением) (Гораций. Посл. I, 39–40).

 

ГЛАВА VI
Человека, если он должен стать человеком, необходимо формировать

Семена не есть еще плод

1. Семена знания, нравственности, благочестия дает, как мы видели, природа, но она не дает самого знания, добродетели, благочестия. Это приобретается с помощью молитвы, учения, деятельности. Весьма удачно поэтому кто-то определил человека как существо, способное к обучению, так как никто не может стать человеком, если его не обучать [7].

Человеку врождено предрасположение к знанию, но не самое знание.

2. Если мы будем рассматривать истинное знание, то Богу свойственно знать вес без начала, без преуспевания, без конца – одним простым проникновением. Человеку и ангелу того дать было нельзя, как нельзя было дать и бесконечности и вечности, т.е. свойств божества. Ангелам и людям достаточно преимущества в том, что они обладают остротой ума, которым могут постигать дела Божии и таким образом накапливать сокровищницу знания. Поэтому об ангелах известно, что они также учатся, созерцая (1 Петр. 1, 12; Еф. 3, 10; 1 Цар. 22, 20; Иов. 1, 6), и их знание так же, как и наше, есть опытное.

Чтобы человек стал человеком, он должен получить образование, что доказывается:

1. На примере прочих творений.

3. И так, пусть никто не думает, что истинным человеком можно стать, не научившись действовать как человек, т.е. не получивши наставления о том, что делает его человеком. Это ясно на примере всех созданий, которые хотя и предназначены быть полезными человеку, но становятся таковыми, только будучи приспособленными для этого рукой человека. Так, например, камни даны затем, чтобы служить для постройки домов, башен, стен, колонн и пр., но они служат для этой цели лишь в том случае, если они нами наломаны, отесаны, уложены. Так и жемчужины и драгоценные камни, предназначенные для украшения людей, обрабатываются, шлифуются, полируются людьми; металлы, созданные для важных нужд нашей жизни, нужно добывать, расплавлять, очищать, различным образом отливать и ковать. Без этого от них меньше пользы, чем от земляной грязи. Из растений мы имеем пищу, питье, лекарства, однако таким образом, что травы и хлеба нужно сеять, окапывать, косить, молотить, молоть, толочь, а деревья необходимо сажать, подрезывать, обкладывать навозом, снимать с них плоды, сушить и пр., но еще более их нужно обрабатывать самыми разнообразными способами, если что-либо из них должно быть использовано на лекарства или на поаройку. Казалось бы, что животные, которые одарены жизнью и движением, должны сами по себе быть на все способны. Однако, если мы желаем пользоваться их работой, ради которой они нам даны, мы должны предварительно их упражнять в ней. Вот примеры: конь от природы пригоден для военного дела, вол – для упряжки, осел – для ношения тяжестей, собака – для охраны и охоты, сокол и ястреб – для ловли птиц и пр. И все же, если каждого из этих животных мы не приучим к свойственному им делу упражнениями, то пользы от них будет мало.

2. На примере самого человека по отношению к его телесной стороне.

4. Человек со стороны тела создан для труда. Но мы видим, что вместе с ним рождается только способность к этому: человека нужно постепенно учить и сидеть, и стоять, и ходить, и двигать руками для работы. Итак, откуда же у нашего духа было бы преимущество, чтобы без предварительной подготовки он сделался бы совершенным благодаря самому себе и через себя? Потому, что для всех созданий существует закон брать начало из ничего и постепенно возвышаться как в отношении сущности, так и в отношении действий. Ведь и относительно ангелов, по совершенству особенно близких к Богу, известно, что они знают не все, но постепенно совершенствуются, познавая дивную Божию премудрость, как мы это указали несколько раньше.

3. И так как даже о грехопадения человек должен был упражняться, то тем более это нужно теперь – после испорченности.

5. Ясно также, что для человека уже до грехопадения в раю была открыта школа, в которой он постепенно мог бы совершенствоваться. Правда, у первозданных людей, как только они были произведены на свет, не было недостатка ни в способности ходить, ни в даре слова, ни в способности рассуждать. Однако из беседы Евы со змием очевидно, что им не хватало знания вещей, которое приобретается из опыта. Если бы у нее был больший опыт, она так просто нс вступила бы с ним в разговор, так как знала бы, что это животное речью не обладает и, следовательно, здесь кроется обман. Теперь не в состоянии испорченности тем более необходимо учиться, чтобы приобрести знания. Ведь действительно мы приносим с собою в мир чистый ум, точно гладкую доску, не умея что-либо делать, говорить и понимать, и все это нужно приобретать с основания. И мы действительно добиваемся теперь этого с гораздо большим трудом, чем это должно было быть в состоянии совершенства, так как и вещи для нас затемнены, и языки смешаны. Тому, кто в интересах науки хотел бы использовать различные источники на живых и мертвых языках, вместо одного языка нужно изучать их уже несколько; мало того – и родные языки стали более запутанными, и ничто нам не врождено.

4. И потому что примеры показывают, что человек без воспитания становится не чем иным, как только зверем.

6. Имеются примеры того, как некоторые люди, похищенные в детстве дикими животными и выросшие среди них, знали нисколько не больше зверей. Мало того, по речи, движениям рук и ног они ничем не отличались от зверей, если только снова через некоторое время не попадали в среду людей. Приведу несколько примеров. Приблизительно в 1540 г. в одном из гессенских сел, расположенном среди лесов, случилось, что по небрежности родителей пропал трехлетний мальчик. Несколько лет спустя крестьяне заметили, что среди волков находится какое-то животное, по виду не схожее с ними: четвероногое, а лицом похожее на человека. Когда об этом распространились слухи, начальник этой местности приказал поймать его живым. Животное было поймано, приведено к нему, а затем и к ландграфу Кассельскому. Когда его привели во двор князя, животное вырвалось, убежало и спряталось под скамьей, сердито выглядывая оттуда и издавая отвратительный вой. Князь распорядился оставить его среди людей. После этого зверь начал понемногу становиться ручным, затем подниматься на задние ноги и ходить на двух ногах и, наконец, разумно говорить и становиться человеком. И тогда он, насколько мог припомнить, рассказал, что был похищен волками и вскормлен ими, а затем вместе с ними обыкновенно выхолил на добычу. Описывает эту историю М.Дрессер в книге о новом и древнем воспитании. О том же упоминает и Камерарий («Горы», т. 1, гл. 75), присоединяя к этой истории и другую, весьма похожую. А. Гуларций (в «Чудесах нашего века») пишет, что в 1563 г. во Франции несколько знатных людей, выйдя на охоту и убив двенадцать волков, одновременно поймали в сети мальчика приблизительно семи лет, голого, с желтой кожей и вьющимися волосами. Когти у него были загнуты, точно у орла. Говорить он не умел, а только издавал какое-то нечленораздельное мычание. Когда его отвели в замок, то с трудом наложили на него оковы – до того он был озверелым. Но, изнуренный несколькими днями голода, он стал кротким, а на седьмой месяц заговорил. Его водили напоказ по городам с немалой прибылью для хозяев. Наконец какая-то бедная женщина признала в нем своего сына. Итак, верно то, что сказано в сочинениях Платона («О законах», кн. 6): «Человек есть существо самое кроткое и самое божественное, если он будет укрощен настоящим воспитанием; если же его не воспитывать или давать ему ложное воспитание, то он будет самым диким животным из всех, кого производит земля».

1. В воспитании нуждаются и тупые и даровитые.

7. Вот что следует сказать вообще о том, что образование необходимо всем. Если бы теперь мы обозрели различные качества людей, то мы нашли бы то же самое. Ведь кто усомнился бы в том, что воспитание необходимо людям тупым, чтобы освободить их от природной тупости? Но поистине гораздо более нуждаются в воспитании люди даровитые, так как деятельный ум, не будучи занят чем-либо полезным, займется бесполезным, пустым и пагубным.

NB. Эта мысль интересна в двух смыслах. Во-первых, автор убежден, что воспитание и образование должны быть всеобщими, без различия пола, возраста, социального положения, природных задатков. Перед знаниями все равны. Во-вторых, явно заметна некоторая понятийная небрежность: «воспитание» и «образование» то отождествляются, то меняются местами. Курьез в том, что это длится по сей день! Долгое время мы твердили о том, что обучение и воспитание – единый, неразрывный процесс. Этот тезис воспринимался как аксиома, и его довели до того, что стали понимать единство как простое и полное совпадение: обучение – это и есть воспитание. Потом в педагогическую лексику был введен термин «образование», который поглотил в себе все: учение, воспитание и развитие.

Но в школьной реальности образование до сих пор понимается как результат обучения. Есть даже расхожая шутка на этот счет: образование – это то, что остается после того, как ты забудешь все, чему тебя учили. Образованный человек – это прежде всего много знающий человек. Но образование еще не гарантирует воспитанности. Недавно во время предвыборных теледебатов два кандидата, имеющие по два высших образования, стали кидать друг в друга стаканами. И это на виду у всей России!

Не буду углубляться в терминологические споры (не время и не место), скажу главное: учение, развитие, воспитание, образование – это не синонимы, а понятия, имеющие общее, отличительное и особенное содержание. Профессионал не может пренебрегать терминологией, иначе возникает путаница. Вместе с тем особенность русского слова – его многозначность. Может быть, поэтому люди не могут договориться. Остается одно: каждому педагогу установить для себя самого, какое содержание он будет вкладывать в то или иное понятие. Для меня воспитание – это целенаправленное педагогическое воздействие на процесс развития личности. Это воздействие идет через знания, через разнообразную деятельность после занятий, через общение, игру, творчество, протекающие в системе внутриколлективных и межличностных отношений.

Чем плодороднее поле, тем обильнее оно производит терновник и чертополох. Так и выдающийся ум полон пустыми мечтаниями, если его не засеять семенами мудрости и добродетелей. Как действующая мельница, если в нее не подсыпать зерна, т.е. материала для перемалывания, стирает сама себя и, отрывая от жерновов куски и даже повреждая и разрывая отдельные части, бесполезное шумом и треском пылит, так и подвижной ум, лишенный серьезной работы, будет вообще наполняться ничтожным, пустым и вредным содержанием и станет причиной своей собственной гибели [8].

2. Богатые и бедные.

8. Чем являются богатые без мудрости, как не откормленными отрубями свиньями, чем оказываются бедные без разумения вещей, если не ослами, осужденными носить тяжести? Что такое красивый невежда, если не разукрашенный перьями попугай или, как сказал кто-то, золотые ножны, в которые вложен свинцовый меч [9].

3. Начальствующие и подчиненные.

9. Что касается тех, кто когда-либо должен управлять другими, – царей, князей, магистратов, пастырей церкви и ученых, – то им прежде всего необходимо проникнуться мудростью, так же как проводнику нужно иметь глаза, переводчику – язык, трубе – звук, мечу – острие. Равным образом нужно просвещать и подчинённых, чтобы они умели разумно повиноваться мудрым правителям не по принуждению, не по ослиной покорности, а добровольно, из любви к порядку. Ведь разумным творением нужно управлять не с помощью криков, тюрьмы, палок, но опираясь на разум. Если это происходит иначе, то бесчестие подчиненных падает и на Бога, который одинаково вложил свой образ и в них, и человеческие дела будут полны насилиями и беспорядками, как это и есть теперь.

Итак все без исключения.

10. Итак, пусть будет установлено: всем, рожденным людьми, безусловно необходимо воспитание для того, чтобы они были людьми, а не дикими животными, не бессмысленными зверями, не неподвижными чурбанами. Отсюда следует и то, что каждый настолько превосходит других, насколько он более других упражнялся. Итак, эту главу мы заключим словами Премудрого: «Презирающий мудрость и наставление – несчастен, и суетна надежда его (именно достигнуть своей цели), и труды его бесплодны, и дела его бесполезны» (Притч. 3, 12).

 

ГЛАВА VII
Формирование человека легче всего происходит в раннем возрасте. Оно даже только в этом возрасте и может происходить

Сходство человека с растением.

1. Из сказанного следует, что человек и дерево в этом отношении сходны. Ведь плодоносное дерево (яблоня, груша, смоковница, виноградная лоза) хотя и может произрастать предоставленное самому себе, но как дикое растение принесет и дикий плод; для того же, чтобы оно дало вкусные и сладкие плоды, необходимо, чтобы искусный садовник его посадил, поливал, подчищал. Хотя человек, как и всякое существо, сам приобретает свой образ, все же, без предварительной прививки черенков мудрости, нравственности и благочестия, он не может стать существом разумным, мудрым, нравственным и благочестивым. Теперь нужно показать, что такого рода прививка должна иметь место в то время, когда растение еще молодо.

Формирование человека должно начинаться в раннем возрасте:

1. Вследствие ненадежности настоящей жизни.

2. Что касается человека, то для этого есть шесть оснований. Во-первых, ненадежность настоящей жизни; с ней придется расстаться, но неизвестно где и когда. Но уход из этой жизни неподготовленным –дело настолько серьезное, что его нельзя исправить. Настоящая жизнь несомненно дана затем, чтобы человек или приобрел милость Божию, или утратил ее навеки. Во чреве матери тело человека образуется так, что если при рождении у кого-нибудь недостает какого-либо члена, то, следовательно, человек будет лишен его на всю жизнь. Пока мы живем, Душа образуется для познания Бога и союза с ним, и если этого кто-нибудь не достигнет при жизни, то после смерти для этого не будет уже ни места, ни времени. Ввиду того что здесь идет дело о предмете такой великой важности, нужно очень спешить, чтобы кто-нибудь не был застигнут врасплох.

2. Чтобы он был приготовлен для житейской деятельности ранее, чем начнет действовать.

3. Но если даже человеку не угрожала бы неожиданная смерть и он был бы уверен в чрезмерной продолжительности жизни, все же формировать его необходимо начинать как можно раньше, так как живет он не для учения, а для деятельности. Следует поэтому готовиться к делам жизни как можно ранее, чтобы не пришлось нам пресечь образование раньше, чем научимся действовать. Мало того, если бы кто-либо решил посвятить всю жизнь учению, то бесконечное разнообразие пещей, которые создатель мира предоставил нашему приятному созерцанию, так велико, что, если бы кому-либо достался в удел век Нестора, все же у него не было бы недостатка в весьма полезных занятиях. Он находил бы повсюду сокрытые сокровища божественной мудрости и из них бы добывал себе средства для счастливой жизни. Итак, рано нужно раскрывать у человека способности для созерцания вещей, так как в течение всей жизни ему многое придется познать, испытать и выполнить.

3. Все всего легче образуется в нежном возрасте.

4. Природа всех рождающихся существ такова, что они являются гибкими и всего легче принимают форму, пока они в нежном возрасте; окрепнув, они не поддаются формированию. Мягкий воск можно лепить, придавая ему новую форму, но если он затвердеет, то его легче обратить в порошок. Молодое дерево можно сажать, пересаживать, подчищать, изгибать как угодно; но если оно выросло, это невозможно сделать. Так, если кто желает согнуть из дерева лук, ему нужно взять дерево зеленое и молодое; нельзя согнуть старое, сухое, суковатое дерево. Свежие яйца при насиживании легко согреваются и дают птенцов; от старых яиц напрасно будешь ждать этого. Желая приучить к работе барышник – коня, пахарь – пола, охотник – собаку и ястреба (как вожак – медведя к пляске, старуха – сороку, ворона, попугая к подражанию человеческому голосу), избирают молодых и юных животных и птиц; если же выберут старых, то их труды пропадут даром.

NB. Как прекрасно определено. Время детства – «нежный возраст».

Так же формируется и сам человек.

5. Все это, очевидно, в такой же мере относится и к самому человеку. У него мозг (как мы выше сказали), воспринимая попадающие в него через органы чувств образы вещей, похож на воск, в детском возрасте вообще влажен и мягок и способен воспринимать все встречающиеся предметы; затем понемногу он высыхает и твердеет, так что, по свидетельству опыта, вещи запечатлеваются и отображаются на нем с большой трудностью. Отсюда известное выражение Цицерона: «Дети быстро схватывают бесчисленное количество предметов». Таким образом, и руки, и все остальные члены только в детские годы могут приспособляться к ремеслам и работам, пока мускулы еще гибки. Кто должен стать хорошим писцом, художником, портным, кузнецом, музыкантом и пр. – должен заниматься этим с юных лет, когда воображение еще живое, а пальцы гибки, в противном случае он никогда не овладеет своим предметом. Точно так же и корни благочестия следует насаждать в сердце каждого с ранних лет. В ком мы желаем гармонически развить изящный нрав, над тем нужно работать в нежном возрасте. Кому нужно сделать большие успехи в изучении мудрости, тому нужно раскрыть чувства ко всему в первые же годы жизни, пока он может загореться воодушевлением, пока ум быстр, а память крепка. «Постыдное и смешное дело представляет из себя старик, изучающий начала; юноше нужно учиться, а старику этим пользоваться», – говорит Сенека (Письмо 36).

4. Человеку дано чрезвычайно большое время для роста, и это время нельзя употреблять на другое.

6. Чтобы человек мог сформироваться как человек, Бог даровал ему годы юности, чтобы он, будучи непригодным для других занятий, проявил бы прилежание только для формирования. Ибо, в самом деле, конь, вол, слон и другие животные, как бы громадны они ни были, в течение одного-двух лет развиваются до настоящего роста; один только человек доходит до настоящего роста едва в двадцать или тридцать лет. Если бы кто-либо полагал, что это происходит случайно или зависит от каких-либо второстепенных причин, поистине тот выдавал бы свою тупость. Ужели Бог, отмерив, как известно, соответствующее время всем остальным тварям, только одному человеку, этому владыке мира, предоставил бесцельную растрату времени? Не проще ли предположить нам, что в этом была сделана уступка природе, чтобы она, медленно действуя, тем легче сформировала человека? Но она ведь без всяких усилий в несколько месяцев образует гораздо большие тела. Следовательно, мы должны прийти к заключению, что по обдуманному плану творец удостоил нас своим благоволением, дал нам более продолжительное время для упражнения в науках, чтобы, оставаясь более длительный период неспособными к хозяйственной и политической деятельности, мы стали зато более подготовленными для остального времени жизни (даже для вечности).

NB. Принципиально важное рассуждение о природе человека. Он растет и развивается гораздо медленнее животного. Природа не хочет спешить, она взращивает человека постепенно, поэтапно, никогда не форсируя процесс роста. Только долгое, неспешное, основательное созревание человека дает качественные плоды. Это надо понять современным амбициозным торопыгам, пытающимся обогнать естественные темпы развития природы ребенка.

5. Только то прочно что усваивается в раннем возрасте.

7. Только то в человеке прочно и устойчиво, что он впитывает в себя в юном возрасте. Это ясно из тех же примеров. Даже разбитый сосуд сохраняет запах, которым он пропитался при первом употреблении. Дерево как распростерло свои ветви в нежном возрасте вверх, вниз, в стороны, так и сохраняет их в течение сотен лет, пока его не срубят. Шерсть так прочно удерживает краску, которой она была первоначально окрашена, что перекрасить ее нельзя. Деревянный обод колеса, затвердев, скорее разлетится на тысячу кусков, чем станет снова прямым. Таким же образом и в человеке первые впечатления настолько устойчивы, что было бы чудом, если бы они изменились. Поэтому чрезвычайно разумно, чтобы они внушались в юном возрасте согласно с требованиями истинной мудрости.

6. Получить неправильное воспитание – дело весьма опасное.

8. Наконец, дело чрезвычайно опасное, если человек не проникается здоровыми для жизни правилами еще в колыбели. Ибо, как только начинают действовать внешние чувства, человеческий дух ни в коем случае не может оставаться в покое и даже не сможет воздержаться, чтобы не занять себя полезными делами, если он не будет занят чем-либо самым пустым и (под влиянием дурных примеров испорченного века) даже вредным. Как мы уже указали, отвыкнуть от усвоенного в раннем возрасте впоследствии будет или невозможно, или чрезвычайно трудно. Мир полон ненормальных явлений, в борьбе с которыми оказываются бессильными и государственные власти, и служители церкви, оттого, что до сих пор не прилагается серьезных усилий к прекращению первоисточников зла.

Заключение.

9. Итак, поскольку каждому близко к сердцу благо его потомства, а руководителям человеческих дел в политическом и церковном управлении – благополучие человеческого рода, постольку пусть все своевременно примут меры, чтобы начинать насаждать, подрезывать, орошать и разумно формировать небесные растения для достижения хороших успехов в науке, нравственности и благочестии.

 

ГЛАВА VIII
Юношество следует формировать совместно, и для этого нужны школы

Попечение о детях собственно есть дело родителей.

1. Показав, что райские растеньица – христианское юношество не могут расти наподобие леса, а нуждаются в попечении, следует рассмотреть, на кого же падает это попечение. Всего естественнее признать, что оно падает на родителей, чтобы те, кому дети обязаны жизнью, оказались и источником для них разумной, нравственной и святой жизни. Для Авраама это было обычным правилом, как об этом свидетельствует Бог: «Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем господним, творя правду и суд» (Быт. 18, 19). Этого же Бог требует и от родителей, повелевая следующее: «Внушая слова мои детям твоим, и говори об них, сидя в доме твоем и идя дорогою, ложась и вставая» (Втор. 6, 7). А через апостола он говорит: «Отцы, не раздражайте детей ваших, а воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф. 6, 4).

На помощь им, однако, даются школьные учителя.

2. Однако при многообразии людей и их занятий редко встречаются такие родители, которые могли бы сами воспитывать своих детей или по роду своей деятельности располагали бы необходимым для этого досугом. Поэтому давно уже практикуется порядок, при котором дети многих семей вверяются для обучения специальным лицам, обладающим знаниями и серьезностью характера. Этих воспитателей юношества обыкновенно называют наставниками, учителями, школьными учителями, профессорами, и самые места, которые предназначены для общих совместных занятий, называют школами, учебными заведениями, аудиториями, коллегиями, гимназиями, академиями и пр.

Происхождение и распространение школ.

3. По свидетельству Иосифа Флавия, первую школу открыл вскоре после потопа патриарх Сим, и она впоследствии была названа еврейской школой. Кому не известно, что в Халдее, особенно в Вавилоне, было много школ, в которых преподавались как другие науки, так и астрономия. Впоследствии (во времена Навуходоносора) обучались этой халдейской мудрости Даниил и его товарищи (Дан. 7, 22), так же как в Египте обучался Моисей (Деян. 7, 22).

А у израильтян, по повелению Божию, по городам возникали школы, называвшиеся синагогами; в них левиты обучали закону. Эти школы существовали до времен Хрипа и прославились проповедями его самого и его апостолов. От египтян заимствовали обычай создавать школы греки, и от них римляне, а от римлян этот похвальный обычай распространился но всей империи, особенно после распространения христианства, благодаря неусыпным заботам благочестивых князей и епископов. История свидетельствует, что Карл Великий при покорении какого-либо языческого народа немедленно назначал туда епископов и учителей и воздвигал храмы и школы. Его примеру следовали и другие христианские императоры, цари, князья и государственные власти и тем самым умножили число школ настолько, что они стали неисчислимыми.

Что школы наконец, нужно открывать везде, это объясняется:

4. Для всякого христианского государства важно, чтобы этот священный обычай не только удержался, но и распространялся, а именно, чтобы во всяком благоустроенном человеческом общежитии (будь то город, местечко или деревня) была устроена школа как учреждение для совместного воспитания юношества. Ведь этого требуют:

1. Надлежащим порядком, который должно соблюдать везде

5. Похвальный порядок вещей. Ведь если глава семейства, сам не имея досуга дня устройства всего, что ему нужно для хозяйства, приглашает различных ремесленников, то почему бы не быть такому же порядку и здесь? Когда ему нужна мука, он обращается к мельнику; когда нужно мясо – к мяснику; когда напитки – к виноторговцу; когда нужна одежда – к портному; когда нужна обувь – к сапожнику; когда нужны здание, плуг, ключ и т.д. – к плотнику, каменщику, кузнецу, слесарю и пр. Мало того, для наставления взрослых и религии мы имеем храмы; для разбирательства судебных тяжб, для собраний народа и для его осведомления обо всем необходимом у нас есть судебные места и общинные сходы. Почему же не иметь для юношества школ? Ведь даже свиней и коров крестьяне не пасут каждый в отдельности, а держат для этого наемных пастухов, которые и обслуживают одинаково всех, между тем как сами крестьяне получают возможность заняться, не отвлекаясь, остальными своими делами. Это и есть прекраснейшее сбережение труда, когда один делает только одно, не отвлекаясь другими делами; именно таким способом каждый служит с пользою многим, а многие – каждому отдельному лицу.

2. Необходимостью.

6. Во-вторых, необходимость. Так как сами родители очень редко обладают надлежащей способностью обучать своих детей и редко имеют для этого достаточно досуга, то отсюда следует, что должны быть люди, которые бы по своей профессии занимались одним этим делом, и чтобы таким образом обслуживались нужды всей общины.

3. Пользой.

7. Если бы даже и были родители, которые могли бы посвятить себя воспитанию своих нетей, то все же более целесообразно образовывать юношей, собирая их вместе, так как больше получается пользы и удовольствия, когда работа одних служит примером и побуждением для других. Ведь совершенно естественно делать то, что на наших глазах делают другие, и идти туда, куда идут другие, следовать за теми, кто впереди, и опережать тех, кто следует за ними.

Радостно резвый уносится конь из открытого стойла.

Есть и кого обогнать, есть и погнаться за кем.

Особенно детский возраст вообще побуждается и направляется к действию больше примерами, чем правилами. Если ты что-либо предписываешь детям, то это слабо к ним прививается, если же ты показываешь, как делают что-либо другие, то этому они подражают и без всяких приказаний <...>

NB. Школа – это учреждение для совместного обучения детей. Она удовлетворяет их потребность в общности сверстников, в разновозрастном общении, в социальном взаимодействии. Этот опыт имеет первостепенное значение для полноценного развития человека, особенно в детском возрасте. Из этого нетрудно догадаться о неоценимом значении школы для воспитания подрастающих поколений. В современной российской школе очень сильны тенденции децентрализации, разъединения, размежевания. Появилось много школ, работающих только в составе младших классов, гимназии функционируют без начального звена, лицеи вообще обучают только старшеклассников. Есть еще варианты. Когда-то единая полная средняя школа начинает «отпочковывать» от себя отдельные части, приобретающие потом самостоятельный статус. Хорошо это или плохо? Учить, вероятно, так удобнее, учебный процесс становится все более специализированным, профильным. С точки же зрения воспитания здесь больше проигрыша. Разрушаются разновозрастные общности детей и взрослых, в которых все могли удовлетворить свои потребности в старшем друге, в подопечном малыше. Сегодня семьи в основном малодетные. У многих нет ни братьев, ни сестер. Школьное общество компенсирует этот недостаток. Особо велика роль старшеклассников в воспитании детей и подростков.

Сегодня рвутся межпоколенческие связи не только в обществе, но и в школе. Жаль.

 

ГЛАВА X
Образование в школах должно быть универсальным

В чем же заключается все, чему нужно учитьи учиться в школах

1. Теперь нам нужно доказать, что всех нужно учить всему.Но этого нельзя понимать так, однако, как будто бы мы требовали от всех знания всех наук и искусств (особенно знания точного и глубочайшего). Это ведь по существу дела бесполезно и, по краткости нашей жизни, ни для кого из людей невозможно. Ведь мы видим, что любая наука (физика, арифметика, геометрия, астрономия и пр., даже сельское хозяйство или садоводство) так глубоко и так широко развилась, что даже у самых выдающихся умов, если они желают замяться теоретическими размышлениями и опытами, она могла бы наполнить всю жизнь. Так, например, это и случилось у Пифагора с арифметикой, у Архимеда с механикой, у Агриколы с рудничным делом (металлургией), у Лонголия с риторикой (хотя последний стремился только к тому, чтобы стать совершенным цицеронианцем). Но во всяком случае необходимо заботиться и даже добиваться того, чтобы всех, явившихся в мир не только в качестве зрителей, но также и в качестве будущих деятелей, научить распознавать основания, свойства и цели важнейшего из всего существующего и происходящего, чтобы в этом мире не встретилось им ничего, о чем бы они не имели возможности составить хотя бы скромного суждения и чем они не могли бы воспользоваться дли определенной цели разумно, без вредной ошибки.

NB. Сегодня при почти патологическом стремлении к дифференциации, разноуровневости, специализации и профилизации мысль об универсальности образования может показаться устаревшей. Нынче универсальность почти никому не нужна, скорее нужна накачка молодежи теми знаниями, которые в короткое время могут обеспечить деловой успех: иностранные языки, владение компьютером и знания прикладной экономики. Между тем идеал разносторонне образованного, гармонически развитого человека вынашивался человечеством столетиями. Убежден, что мы к нему еще вернемся.

Именно в том, что касается образования всего человека.

2. Итак, во всех случаях без исключения нужно стремиться к тому, чтобы в школах, а отсюда благодаря школам и во всей жизни

I. При посредстве наук и искусств развивались природные дарования.

II. Совершенствовались языки.

III. Развивались благонравие и нравы в направлении всякой благопристойности согласно со всеми нравственными устоями.

IV. Бог искренно почитался.

В мудрости, благоразумии, благочестии.

3. Ведь мудро сказал тот, кто сказал, что школы – мастерские гуманности, если они достигают того, что люди становятся действительно людьми, т.е. (возвращаясь к поставленным выше целям): I. Созданием разумным. II. Созданием, господствующим над всеми творениями (также и над самим собой). III. Созданием, которое является радостию своего Творца. Это будет происходить в том случае, если школы много потрудятся над тем, чтобы сделать людей мудрыми по уму, благонравными в своих действиях и благочестивыми сердцем.

Доказывается, что эти три качества не должны быть разрываемы:

4. Эти три качества поэтому нужно внедрять во всех школах всему юношеству. Это я докажу, взяв за основание:

I. Вещи, которыми мы окружены.

II. Нас самих.

III. Христа – богочеловека – как совершеннейший образец нашего совершенства.

1. Связью самих вещей.

5. Сами вещи, которые имеют к нам отношение, должны быть разделены на три группы. Некоторые, как небо и земля и то, что в них, представляют только предмет исследования, некоторые, как всюду распространенный дивный порядок, – предмет подражания, который постоянно повелевается человеку осуществлять в своих действиях; наконец, некоторые, как милость Божия и многократное его благоволение здесь и во веки, служат для наслаждения. Если ко всему этому человек должен быть подготовлен, то его нужно научить, во-первых, познавать то, что простирается пред ним при созерцании этого удивительного зрелища мира, во-вторых, научить тому, что он обязан делать, и, наконец, научить наслаждаться тем, что, точно в гостеприимном доме, подаст ему своей щедрой рукой всеблагой Творец [10].

2. Строением нашей души

6. Если мы взглянем на самих себя (примем ли во внимание сущность нашей души, или цель нашего появления и вселения в мир), то равным образом обнаружим, что одинаково всех достоянием является образование, нравственность и благочестие.

7. Сущность души составлена из трех способностей (которые воспроизводят несотворенную троицу): разума, воли и памяти. Разум направляется на наблюдение различий между вещами (вплоть до малейших мелочей), воля стремится к отбору полезных вещей и к отстранению вредных, а память хранит для будущего использования то, чем когда-либо занимались разум и воля, и напоминает душе о ее зависимости от Бога и об ее обязанностях, в этом последнем отношении память называется также совестью [11]. Чтобы эти способности могли с успехом проявлять (выполнять) указанные свойства (свои обязанности), совершенно необходимо снабдить их тем, что просвещало бы разум, направляло бы волю, пробуждало бы совесть, благодаря чему разум проницательно познавал бы вещи, воля безошибочно делала отбор всего, а совесть четко устремляла бы все к Богу. Следовательно, как нельзя отрывать друг от друга эти три способности (разум, волю и совесть), так как они составляют единую душу, так не следует разрывать и три украшения души: образованность, добродетель и благочестие.

Целью нашего ниспослания в мир.

8. Далее, если мы поразмыслим, зачем мы посланы в мир, то будет ясно, что цель эта вдвойне троякая, а именно: чтобы служить Богу, его творениям и себе и наслаждаться радостью, проистекающей от Бога, его созданий и от нас самих.

1) Чтобы служить Богу, ближним и себе самим.

9. Если мы хотим служить Богу, ближним и себе самим, то по отношению к Богу нам нужно иметь благочестие, по отношению к ближним – нравственность и в отношении нас самих – знание. Правда, все это так тесно связано между собой, что как человек по отношению к себе самому должен быть не только благоразумным, но и нравственным и благочестивым, так и ко благу ближнего должны служить не только добрые нравы, но и знание и благочестие, а славе Божией должны содействовать не только благочестие, но и знание, и добрые нравы.

2) Чтобы пользоваться тройным наслаждением, проистекающим

10. Что касается наслаждения, то Бог при сотворении засвидетельствовал, что оно предназначено для человека, так как ввел его в мир, уже украшенный всеми благами, и, сверх того, создал для него рай блаженства и, наконец, постановил сделать его участником своего блаженства.

11. А наслаждение нужно понимать не физическое (хотя и оно, будучи не чем иным, как крепостью здоровья, удовольствием от пищи и сна, может проистекать не из чего иного, как только от добродетели умеренности), а духовное, которое проистекает или от вещей, нас окружающих, или от нас самих, или, наконец, от Бога.

 

а) От самих вещей;

12. Наслаждение, проистекающее от самих вещей, есть то удовольствие от размышлений, которое испытывает мудрец. Ведь чем бы он ни занимался, что бы ни представлялось его взору, на что бы он ни обращал свое размышление, всюду и во всем этом он находит прелести, доставляющие ему столь большое удовольствие, что часто он, как бы вне себя от увлечения, забывает о себе самом. Об этом именно и свидетельствует книга «Премудрости»: «В обращении мудрости нет суровости, ни в сожитии с нею – скорби, но веселие и радость» (Премудр. 8, 16). А языческий мудрец говорит: «Нет ничего в жизни приятнее, как философствовать» [12].

б) От себя самих;

13. Удовольствие, получаемое от самого себя, представляет то величайшее наслаждение, которое испытывает человек, отдавшийся добродетели, радуясь своему внутреннему доброму расположению. Он сознает себя готовым выполнять все, чего требуют правила справедливости. Эта радость гораздо больше, чем первая: чистая совесть – непрерывный пир.

в) От Бога.

14. Наслаждение в Боге есть наивысшая ступень радости в этой жизни. Чувствуя вечное милосердие к себе Бога, человек так восторгается его отеческой и неизменной милостью, что сердце его от любви к Богу тает и он не знает, что ему более совершать или чего желать, кроме того, чтобы, поручая всего себя милосердию Божию, сладостно пребывать в покое и наслаждаться предвкушением вечной жизни. Это то превышающее всякое разумение спокойствие в Боге (Филип. 4, 7), выше которого ничего нельзя ни пожелать, ни помыслить. Итак, есть три качества: образование, добродетель, благочестие – три источника, из которых вытекают все источники самых совершенных наслаждений.

3. Примером Христа – нашего образца.

15. Наконец, Бог, явившийся во плоти (для того, чтобы явить в себе образ и закон всего), своим примером научил, что эти три качества должны быть у всех вместе и у каждого в отдельности. Ведь евангелист свидетельствует, что он, преуспевая в возрасте, вместе с тем преуспевал в премудрости и любви у Бога и человеков (Лук. 2, 52). Вот где счастливая троица наших украшений. Ведь что такое мудрость, если нс познание всех вещей так, как они есть? Что вызывает любовь у людей, если не добрые нравы? А что привлекает к нам милость Божию, если нс страх перед Господом, т.е. внутреннее, серьезное и пламенное благочестие? Итак, восчувствуем в себе то, что есть во Христе Иисусе, который является абсолютнейшей идеей всякого совершенства, с которой нам подобает согласоваться.

16. Ибо поэтому и сказал он: «Научитесь от Меня» (Матф. 11, 29). И так как Христос был дан человеческому роду как просвещеннейший учитель, святейший жрец, могущественнейший царь, то ясно, что христиан должно формировать по примеру Христа и делать их просвещенными по уму, святыми по влечению совести, мощными по делам (каждому в своем призвании). Итак, школы наши будут подлинно христианскими лишь тогда, если сделают нас возможно более подобными Христу.

Несчастный разлад.

17. Поэтому является несчастным разладом, если в чем-нибудь эти три качества не связаны непрерывными узами. Несчастно то образование, которое не переходит в нравственность и благочестие. Ведь что такое образование без нравственности? Кто успевает в науках, а отстает в добрых нравах (старинная поговорка), тот скорее отстает, чем успевает. Следовательно, что сказал Соломон о красивой, но отвергающей разум женщине, то же можно сказать об образованном, но безнравственном человеке: «Что золотое кольцо в носу свиньи, то образование у человека, который отвращается от добродетелей» (Притч. 11, 5). Как драгоценные камни оправляются не свинцом, а золотом, придающим им больший блеск, так знание должно соединяться не с распущенностью, а с добродетелью, и тогда оно увеличит и свой блеск, и блеск добродетели. А где к тому же присоединится истинное благочестие, там осуществится совершенство. Ибо страх Господень является как началом и концом мудрости, так – равным образом – завершением и венцом знания, так как полнота премудрости есть страх Господень (Притч. 1; Сир. 1 и др.).

Заключение.

18. Словом, так как от детского возраста и воспитания зависит вся последующая жизнь, то цель не будет достигнута, если души всех не будут подготовлены заранее ко всему, что предстоит в жизни. Итак, подобно тому, как в чреве матери у каждого будущего человека образуются одни и те же члены, и притом у каждого человека все: руки, ноги, язык и пр., хотя не все должны быть ремесленниками, скороходами, писцами, ораторами, – так и в школе всех должно учить всему тому, что касается человека, хотя впоследствии одним будет более полезно одно, а другим – другое <...>

 

ГЛАВА XII
Школы можно преобразовать к лучшему

Следует ли лечить застарелые болезни?

1. Излечить застарелые болезни трудно, тяжело и считается почти невозможным. Однако, если бы кто-нибудь нашелся, кто обещал бы их излечить, неужели больной отверг бы это? Разве больной не пожелал бы, чтобы как можно скорее было применено лечение, особенно если он чувствовал бы, что врач руководится не легкомыслием, а прочным основанием? Итак, в нашем смелом предложении нам нужно добиваться того, чтобы, во-первых, стало ясным то, что мы обещаем, а во-вторых, на каком основании.

Что мог бы предложить здесь и обещать автор?

2. Мы же обещаем такое устройство школ, благодаря которому

I. Образование должно получать все юношество, за исключением разве тех, кому Бог отказал в разуме.

II. Юношество обучалось бы всему тому, что может сделать человека мудрым, добродетельным, благочестивым.

III. Как подготовка к жизни, это образование должно быть закончено еще до наступления зрелости.

IV. Это образование должно происходить весьма легко и мягко, как бы само собою – без побоев и суровости или какого-либо принуждения <...>

Шесть типов врожденных способностей.

18. Тут как раз представляется случай напомнить кое-что о различии способностей, а именно: у одних способности острые, у других – тупые, у одних – гибкие и податливые, у других твердые и упрямые, одни стремятся к знаниям ради знания, другие увлекаются механической работой. Из этого трижды двойного рода способностей возникает шестикратное сочетание их.

NB. Рассуждения о шести типах способностей не оставляют места неверию в ученика. Практически получается, что неспособных учеников нет. Просто с помощью индивидуально ориентированного подхода педагог «раскапывает» в каждом воспитаннике свою изюминку.

19. Во-первых, есть ученики с острым умом, стремящиеся к знанию и податливые; они, преимущественно пред всеми другими, особенно способны к занятиям. Им ничего не нужно, кроме того, чтобы предлагалась научная пища; растут они сами, как благородные растения. Нужно только благоразумие, чтобы не позволять им слишком торопиться, чтобы раньше времени они не ослабели и не истощились.

20. Во-вторых, есть дети, обладающие острым умом, но медлительные, хотя и послушные. Они нуждаются только в пришпоривании.

21. В-третьих, есть ученики с острым умом и стремящиеся к знанию, но необузданные и упрямые. Таких обыкновенно в школах ненавидят и большей частью считают безнадежными; однако, если их надлежащим образом воспитывать, из них обыкновенно выходят великие люди. В качестве примера история дала великого афинского полководца Фемистокла, который в юности был неукротимого права (так его учитель ему говорил: «Ты, дитя, не будешь посредственностью; ты принесешь государству или великое благо, или великое зло»). Когда впоследствии удивлялись тому, что характер его изменился, он обыкновенно говорил: «Неукротимые молодые лошади становятся прекрасными, если к ним применяется правильное обучение». Это оправдалось на Буцефале Александра Великого. Ибо когда Александр увидел, что его отец Филипп считает негодным коня из-за его исключительной дикости, так как тот не подпускал к себе ни одного наездника, он сказал: «Какого коня они губят из-за неумения им воспользоваться!» И когда он, не прибегая к ударам, удивительно искусно обошелся с конем, то добился того, что не только тогда, но и впоследствии Буцефал постоянно носил на себе Александра, и во всем мире нельзя было найти коня более благородного и более достойного такого героя. Передавая этот рассказ, Плутарх прибавляет: «Пример этого коня указывает нам на то, что много отличных природных дарований гибнет по вине наставников, которые коней обращают в ослов, не умея управлять возвышенными и свободными существами».

22. В-четвертых, есть ученики послушные и любознательные при обучении, по медлительные и вялые. И такие могут идти по стопам идущих впереди. Но для того чтобы сделать это для них возможным, нужно снизойти к их слабости, никогда не переобременять их, не предъявлять к ним слишком строгих требований, относясь к ним доброжелательно и терпеливо, или помогать, ободрять и поддерживать их, чтобы они не падали духом [13]. Пусть они позднее придут к цели, зато они будут крепче, как бывает с поздними плодами. И как печать с большим трудом оттискивается на свинце, но держится дольше, так и эти ученики в большинстве случаев более жизненны, чем даровитые, и раз они что-либо усвоили, они не так легко забывают. Поэтому их не следует устранять из школ.

23. В-пятых, есть ученики тупые и, сверх того, равнодушные и вялые. Их еще можно исправить, лишь бы только они не были упрямыми. Но при этом требуется великое благоразумие и терпение.

24. На последнем месте стоят ученики тупые, с извращенной и злобной натурой: большей частью эти ученики безнадежны, однако известно, что в природе для всего испорченного есть противодействующие средства и бесплодные от природы деревья при правильной посадке становятся плодоносными. Поэтому вообще не следует отчаиваться, а нужно добиваться устранить у таких учеников, по крайней мере, упрямство. Если этого достигнуть не удастся, тогда только можно бросить искривленное и суковатое дерево, из которого ты напрасно будешь надеяться создать Меркурия. Почву бесплодную, говорит Катон, не следует ни обрабатывать, ни трогать. Однако среди тысяч едва ли найдется хоть одна столь выродившаяся натура; это-то и служит замечательным доказательством Божией благости.

25. Сущность сказанного сводится к следующему высказыванию Плутарха: «Какими дети рождаются, это ни от кого не зависит, но чтобы они путем правильного воспитания сделались хорошими – это в нашей власти». Да, в нашей власти, говорит он. Так садовник из любого живого корня выращивает дерево, применяя в необходимых случаях именно свое искусство посадки.

Четырьмя способами доказывается, что ко всем способностям можно, однако, подходить с одним и тем же искусством и методом.

26. Четыре следующих доказательства показывают, что все юношество со столь различными способностями можно воспитывать и образовывать одним и тем же методом.

27. Во-первых, всех людей следует вести к одним и тем же предметам мудрости, нравственности и благочестия.

28. Во-вторых, как бы ни отличались люди друг от друга способностями, все они обладают одной и той же человеческой природой, снабженной одними и теми же органами.

29. В-третьих, указанное различие способностей есть не что иное, как отступление от естественной гармонии или недостаток ее, точно так же как болезни тела выражаются в излишках влажности или сухости, теплоты или холода. Например, что такое острота ума, как не тонкость и подвижность жизненного духа в мозгу, чрезвычайно стремительно распространяющаяся через органы чувств и с величайшей поспешностью проникающая в представляющиеся вещи? Если эта быстрота не сдерживается в какой-либо степени разумом, то дух рассеивается, а мозг остается или ослабленным, или тупым; итак, рано развивающиеся умы большей частью или уносятся преждевременной смертью, или тупеют. Наоборот, что такое тупость ума, если не неповоротливость и затмение жизненного духа в мозгу? Вследствие более частого движения темнота духа по необходимости рассеивается и светлеет. А что такое, спрашиваю я, дерзость и упрямство, как не излишняя подвижность сердца, не склоняющегося к уступчивости? Ее поэтому нужно смягчать дисциплиною. А что такое вялость, если не чрезмерная слабость сердца, нуждающаяся в укреплении? Поэтому, как для тела наиболее подходящим лечением является не то, которое применяет противоположные средства (так как это вызывает более ожесточенную борьбу), а то, которое смягчает противоположность так, чтобы в одной части не было в чем-либо недостатка, а в другой – излишка; точно так же при недостатках человеческого духа наилучшим методом будет лечение, при котором умеряются излишества и недостатки дарований и все приводится в гармонию и приятную согласованность. Вследствие этого наш метод приспособлен к средним способностям (которые всего чаще встречаются), чтобы сдерживать преждевременное истощение наиболее даровитых и подгонять вялых.

30. Наконец, при указанных недостатках и уклонениях способностей скорее можно помочь, пока они новы. Как на войне, пока бой происходит в правильном порядке, новобранцы смешиваются со старыми солдатами, слабые – с крепкими, ленивые – с подвижными, и все сражаются под одними и теми же знаменами, по одним и тем же приказам, а после победы каждый преследует врага, пока хочет и может, забирает добычу по желанию, – так и в этом научном походе необходимо, чтобы более медленные смешивались с более быстрыми, более тупые с более умными, упрямые с послушными и учились бы по одним и тем же правилам и примерам до тех пор, пока нуждаются в руководстве. По окончании же школы пусть каждый изучает и усваивает науки с той быстротой, с какой может.

С какою мудростью должно действовать при смешении способностей различного характера.

31. Указанное смешение я понимаю не столько в отношении места занятий, но в гораздо большей степени в отношении оказания помощи: кого учитель признает более способным, к тому же он присоединяет для обучения двух или грех отстающих; тому, у кого хороший характер, он вверяет для наблюдения и управления учеников худшего нрава. Таким образом будет проявлена прекрасная забота о тех и других; при этом, конечно, учитель должен будет следить за тем, чтобы все делалось разумно. Но, пожалуй, пора уже приступить, наконец, к разъяснению самого дела.

 

ГЛАВА XIII
Основою преобразования школ является точный порядок [14] во всем

NB. Раздумья о порядке не стоит понимать буквально. Скорее это стремление к системе, где каждый компонент, имея свое значение и место, связан с другими частями системы. Строго говоря, любая школа – это социально-педагогическая система, и чем в большей степени она является таковой, тем лучше.

Порядок – душа вещей.

1. Если бы мы обратили внимание на то, что, собственно, сохраняет в устойчивом состоянии всю эту вселенную со всеми ее мельчайшими вещами, то не нашли бы ничего, решительно ничего иного, кроме порядка, т.е. размещения вещей предшествующих и последующих, верхних и нижних, больших и малых, схожих и несхожих в соответствии с местом, временем, числом, мерой и весом, надлежащими и соответствующими каждой вещи. Кто-то метко и верно сказал, что порядок есть душа вещей. Ведь все, что приведено в порядок, сохраняет свое положение и целость до тех пор, пока удерживает порядок. Если порядок нарушен, то все ослабевает, колеблется, расшатывается, падает. Это ясно из примеров природы и искусства. Действительно:

Это поясняется примерами:

1. Мира.

2. Чем, спрашиваю я, достигается то, что мир отличается стройностью и существует во всей своей полноте? Конечно, тем, что каждое создание весьма строго держится в своих пределах согласно предписанию природы. Этим сохранением порядка, в частности, сохраняется и порядок вселенной.

 

2 Небесной тверди.

3. Чем достигается столь точное и без всякого замешательства чередование различных промежутков времени, годов, месяцев и дней? Только неизменным порядком небесной тверди.

3. Тонкой работы маленьких живых существ.

4. Что дает возможность пчелам, муравьям, паукам производить работу такой точности, что человеческий ум находит в ней больше чему удивляться, чем подражать? Не что иное, как врожденное искусство соблюдать в действиях порядок, число, меру.

 

4. Человеческого тела.

5. Чем достигается то, что человеческое тело является столь удивительным органом, вполне достаточным для бесчисленных действий, хотя этот орган наделен не бесчисленными средствами, т.е. что немногими членами, из которых он состоит, можно выполнять изумительные по своему разнообразию дела и не требуется каких-либо дополнительных членов или изменений в них? Это достигается, конечно, благоразумнейшей пропорцией всех членов как внутри самих себя, так и в отношении друг к другу.

5. Нашего ума.

6. Чем достигается то, что единственный данный нашему телу ум, управляя столькими действиями, является достаточным для всего тела? Только порядком, благодаря которому вес члены связаны постоянными связями и по мановению первого движения, исходящего от ума, легко приводятся в соответствующее действие.

6. Мудро управляемого царства.

7. Чем объясняется, что один человек, царь или император, может управлять целыми народами и, несмотря на то что сколько голов, столько и умов, все, однако, осуществляют намерения его одного? И если он хорошо ведет дело, все неминуемо идет хорошо. Это происходит только благодаря порядку, по которому все связаны узами законов и подчинения <…>

 

ГЛАВА XVI
Общие требования обучения и учения, т.е. как учить и учиться наверняка, чтобы не мог не последовать положительный результат

Рост вещей в природе происходит сам собой.

1. У евангелиста имеется прекрасная притча господа нашего Иисуса Христа. «Царствие Божие, – сказал он, – таково, как если бы человек бросал в землю семя и спал бы и вставал бы ночью и днем и сам не знал бы, каким образом семя прозябает и растет. Ибо земля сама собой приносит плод: сперва всходы, затем колос, а затем полное зерно в колосс. Когда же плод созреет, посылает он жнецов и пр.» (Марк, 6, 26).

Таким же образом должно происходить и в искусстве.

2. Здесь Спаситель показывает, что Бог есть тот, кто творит все во всем; человеку он предоставляет лишь воспринимать верным сердцем семена учения, причем до некоторой степени сам сеятель не будет замечать того, как все будет произрастать и созревать само собой. Поэтому и на воспитателях юношества лежит не что иное, как обязанность умело сеять в душах семена наук и осмотрительно орошать растеньица Божий; успех и рост явятся свыше.

Удачность наслаждения поддерживается искусством.

3. А кто не знает, что для посева и насаждения требуется некоторое искусство и опытность? Ведь у неопытного садовника, засевающего сад растениями, большая часть растений обыкновенно погибает, а если что вырастает счастливо, то это происходит скорее благодаря случаю, чем искусству. Предусмотрительный же садовник действует искусно, хорошо зная, что, где, когда и как нужно делать или не делать, так что у него ни в чем не бывает неудачи. Конечно, иногда неудача постигает даже опытных людей (так как едва ли возможно человеку выполнять все так же тщательно, чтобы нигде не допустить какой-либо ошибки), однако речь идет сейчас не о предусмотрительности и случайности, а об искусстве предупреждать случайность предусмотрительностью.

Метод обучения должен быть превращен в искусство.

4. До сих пор метод наставления был до такой степени неопределенным, что едва ли кто-нибудь решился бы сказать: «В течение стольких и стольких-то лет этого юношу я доведу до того-то, обучу его так-то и так». Поэтому нам нужно будет рассмотреть, можно ли это искусство духовного насаждения поставить на столь твердые основы обучения, чтобы оно наверняка шло вперед и не обманывало в своих результатах.

И это на основании параллелизма естественного и искусственного.

5. Но так как это основание может состоять лишь в том, чтобы действия этого искусства как можно старательнее приспособить к нормам действий природы (как мы видели в главе XIV), то исследуем пути природы на примере птицы, выводящей птенцов. Рассматривая, как, следуя по стопам природы, удачно подражают ей садовники, художники, строители, мы легко увидим, каким образом должны подражать ей и образователи юношества.

И почему так?

6. Если кому-либо это покажется слишком низким, известным, обыкновенным, тот пусть вспомнит, что мы теперь стремимся к тому, чтобы из повседневных и известных явлений, которые успешно совершаются в природе и искусстве (вне школы), мы могли вывести менее известные, требуемые нашей целью. И несомненно, если известно, откуда мы черпаем идею наших правил, то тем очевиднее будут и наши заключения.

 

Основоположение природы I

NB. Принцип природосообразности понимается Я.Коменским почти буквально. Он все время предлагает учиться у природы, внимательно наблюдать за проявлениями ее мудрости и гармонии. Через всю книгу проходят образы яйца, птицы и сада. Постоянными героями автора являются садовник, строитель и учитель. Решая любую педагогическую проблему, автор смотрит вначале, как она разрешена природой.

7. Природа тщательно приспособляется к удобному времени. Например, птица, наме

Ничто не предпринимается несвоевременно.

реваясь размножать свое поколение, приступает к этому делу не зимою, когда все сковано морозом и окоченело, и не летом, когда от жары все раскаляется и слабеет, и не осенью, когда жизненность всего вместе с солнцем падает и надвигается зима, опасная для птенцов, но весною, когда солнце всему возвращает жизнь и бодрость. И вместе с тем она наступает постепенно. Пока стоит еше холодная погода, птица производит яйца и согревает их внутри организма, где они предохранены от холода; когда воздух становится более теплым, она кладет их в гнездо, и, наконец, при наступлении еще более теплой погоды она выводит птенцов, чтобы нежнейшие существа постепенно привыкали к свету и теплу.

Правильное подражание этому в садах и в архитектуре.

8. Так же и садовник обращает внимание на то, чтобы все делать только в свое время. Он не сажает растений ни зимой (так как сок в это время остается в корне и не поднимается для питания саженца), и ни летом (потому что сок уже распределен по ветвям), и ни осенью (так как сок устремляется к корню), но весною, когда сок начинает распространяться из корня и оживлять верхние части дерева. И впоследствии он должен знать удобное время для всего, что должно делать с деревцами, т.е. время для унаваживания, подрезывания, окапывания и пр.; даже и самое дерево имеет определенное время для пускания ростков, для цветения, для распускания листьев, для созревания плодов и пр. Не иначе поступает и предусмотрительный архитектор; он считает необходимым выбирать удобное время для рубки леса, обжигания кирпичей, закладки фундамента, возведения стен и штукатурки их и т.п.

Двойное уклонение в школах от этой идеи.

9. Против этой основы в школах допускаются ошибки двоякого рода:

I. Не избирается надлежащее время для умственных упражнений.

II. Не располагают упражнения так тщательно, чтобы все шло вперед в естественной последовательности, безошибочно.

Пока мальчик еще мал, учить его нельзя, так как корень познания лежит у него еще глубоко. Учить человека в старости слишком поздно, так как познавательная способность и память уже ослабевают. В среднем возрасте учить затруднительно, так как с трудом можно объединить умственную деятельность, рассеянную по различным предметам. Следовательно, нужно пользоваться юным возрастом, пока сила жизни и разума находится на подъеме; тогда все воспринимается легко и пускает глубокие корни.

Тройное исправление.

10. Итак, мы делаем заключение:

I. Образование человека нужно начинать в весну жизни, т.е. в детстве, ибо детство изображает собою весну, юность – лето, возмужалый возраст – осень и старость – зиму.

II. Утренние часы для занятий наиболее удобны (так как опять утро соответствует весне, полдень – лету, вечер – осени, а ночь – зиме).

III. Все, подлежащее изучению, должно быть распределено сообразно ступеням возраста так, чтобы предлагалось для изучения только то, что доступно восприятию в каждом возрасте <...>

 

Основоположение VII

Все постепенно, и никаких скачков.

46. Природа не делает скачков, а идет вперед постепенно. Так, образование птички имеет свои ступени, которые не могут быть ни обойдены, ни переставлены, пока птенец, вырвавшись из своей скорлупы, не выйдет наружу. Когда это произойдет, то мать птенца не заставляет его немедленно летать и искать корма (так как он еще не в силах это делать), но кормит его сама и, согревая пока собственной теплотой, помогает его оперению. Когда он оперится, то не сейчас же она выгоняет его из гнезда для летания, а заставляет постепенно упражняться, сперва расправлять крылья в самом гнезде, затем размахивать ими, поднимаясь над гнездом, а вскоре пробовать летать и вне гнезда, однако на близком расстоянии, потом перелетать с ветки на ветку, с дерева на дерево, а там уже с горы на гору; таким образом, наконец, спокойно вверяет она его небу. И каждая из отдельных этих ступеней требует для себя определенного времени, и не только времени, но и постепенности. и не только постепенности, но и неизменного порядка.

Подражание.

47. Так подвигается вперед и тот, кто строит дом. Он начинает не с крыши и не со стен, а с фундамента. А заложив фундамент, не покрывает его крышей, а воздвигает стены. Словом, как в природе все сцепляется одно с другим, так и в обучении нужно связывать все одно с другим именно так, а не иначе.

48. Так, садовнику нужно соблюдать постепенность в своих работах: необходимо, говорю я, выбирать корень, выкапывать его, пересаживать, подрезывать, делать надрезы, прививать черенок, замазывать щели и пр.; ничего из этого нельзя опустить, ничего нельзя производить ранее другого. И когда все это делается закономерно, в порядке постепенности, то в деле следуют удачи и едва ли может произойти неудача.

Отклонение.

49. Следовательно, получаются явные нелепости, когда учителя не распределяют занятий для себя и учеников таким образом, чтобы одно не только постепенно следовало за другим, но и гак, чтобы каждая работа по необходимости заканчивалась в определенный срок, ибо, не установив задач и средств для их достижения и порядка использования этих средств, легко что-либо пропустить, извратить, запутать дело.

Исправление.

50. А потому, сообразно с этим

I. Вся совокупность учебных занятий должна быть тщательно разделена на классы так, чтобы предшествующее всегда открывало дорогу последующему и освещало ему путь.

II. Время должно быть распределено с величайшей точностью так, чтобы на каждый год, месяц, день, час приходилась своя особая работа.

III. Распределение времени и работ необходимо соблюдать точно, чтобы ничто не было пропущено и извращено.

NB. Распределение учебного материала во времени и в пространстве с точным определением его объема и характера преподавания в каждый данный момент – это признак не только хорошей организации учебного процесса, но и вообще высокой педагогической культуры. К сожалению, эти прописные истины сегодня нуждаются в напоминании, ибо есть немало педагогов, школ, органов образования, которые по конъюнктурным соображениям начиная какую-либо новацию, не знают, чем она кончится. Неумение точно рассчитать окончание начатой работы нередко заводит ее в тупик или вынуждает в разгаре эксперимента отказываться от него. Такой подход губителен для образования.

 

Основоположение VIII

До окончания дела не следует останавливаться.

51. Начав что-либо, природа не останавливается, пока не доведет дело до конца.

Птица, например, начиная по природному инстинкту высиживать яйца, не прекращает этого, пока не выведутся птенцы. Если бы она перестала сидеть хотя бы несколько часов, остывший зародыш погиб бы. Даже когда птенцы выведутся, птица не перестает их согревать до тех пор, пока не окрепнут и не покроются перьями и не будут в состоянии переносить действие воздуха.

Подражание.

52. Так же и художник, начав писать картину, поступит лучше всего, если будет продолжать дело без перерыва. Ведь тогда и краски лучше согласуются одна с другой и держатся крепче.

53. По той же самой причине всего лучше без перерыва доводить до конца строение здания. Иначе солнце, дождь, ветры разрушат работу, и все, что придется прибавить впоследствии, не так прочно держится, словом, вся постройка получает повреждения, трещины и становится непрочной.

54. Разумно поступает также садовник, когда он, принявшись за посадку растений, не прерывает его, пока не завершит дела, иначе с течением времени влага ствола или черенка высохнет, а тогда засохнет и все растение.

Отклонение.

55. Из всего этого ясно, что нельзя без ущерба для дела отвлекать на другие занятия детей, помещенных на месяцы и годы в школы. Равным образом вредно, когда учитель с учениками берется то за одно, то за другое, не доведя ничего серьезно до конца. Вредно, наконец, если он не назначает на каждый час определенной задачи и не выполняет се в положенное время так, чтобы вообще всякий раз было заметно продвижение вперед. Где недостает подобного огня, там все застывает. И недаром советуют ковать железо, пока оно горячо, гак как если позволить ему остыть, то излишне бить по нему молотом; необходимо будет снова его раскалить, и это повлечет потерю как времени, так и железа: ведь каждый раз, как кладут его в огонь, оно теряет некоторую часть своего вещества.

Исправление.

56. Следовательно,

I. Отданный в школу ребенок должен оставаться в ней до тех пор, пока он не станет образованным, нравственным и религиозным человеком.

II. Школа должна находиться в спокойной местности, удаленной от шума и развлечений.

III. То, что предназначено к выполнению в соответствии с предначертанным планом, должно быть выполнено без всякого перерыва.

IV. Никому, ни под каким предлогом не следует позволять пропускать занятия и уклоняться от уроков.

 

Основоположение IX

Нужно избегать противоречий.

57. Природа тщательно избегает всего противоречивого и вредного.

В самом деле, птица, высиживая яйца, охраняет их от резкого ветра, дождя или града. Она отгоняет змей, хищных птиц и всех других врагов.

Подражание.

58. Так, строитель, насколько возможно, сохраняет лес, кирпичи, известь в сухом месте и не позволяет разорять или разрушать то, что уже выстроено.

59. Подобным образом художник охраняет только что выполненную картину от холодного ветра, сильного жара, от пыли и от прикосновения руками.

60. Садовник ограждает молодое растение кольями или плетнем, чтобы не обглодали или не вырвал его козел или заяц.

Отклонение.

61. Поэтому неразумно сообщать юношеству в самом начале какого-либо занятия нечто противоречивое, т.е. возбуждать сомнение в том, что должно быть изучено. Разве это не то же самое, что расшатывать молодое растение, которое собирается пустить корни? Чрезвычайно верно сказал Гуго: «Никогда не познает основания истины тот, кто начнет обучаться с обсуждения спорных вопросов». Также неразумно, если юношество не охраняется от безнравственных, ошибочных, запутанных книг, а равно и от дурного товарищества.

Исправление.

62. Итак, нужно заботиться о том, чтобы:

I. Учащиеся не получали никаких других книг, кроме тех, которые приняты в соответствующем классе.

II. Эти книги были составлены так, чтобы их по справедливости и заслуженно можно было назвать источниками мудрости, добродетели и благочестия.

III. В школе и вне школы не было терпимо дурное товарищество.

Заключение.

Если все это тщательно соблюдать, то едва ли возможно, чтобы школы не достигли своей цели.

 

ГЛАВА XVII
Основы легкости обучения и учения

Недостаточно уметь что-нибудь делать, нужно стремиться к легкости.

1. Итак, мы рассмотрели, какими средствами воспитатель юношества может верно достигнуть своей цели. Теперь посмотрим, каким образом те же самые средства нужно приспособить к врожденным способностям, чтобы можно было применять их легко и приятно.

 

Оснований для этого десять.

2. Но очевидно, что, идя по стопам природы, обучение юношества будет происходить легко, если

I. Приступить к нему своевременно, прежде чем ум подвергнется испорченности.

II. Оно будет протекать с должной подготовкой умов.

III. При обучении будут идти от более общего к более частному.

IV. От более легкого к более трудному.

V. Никто не будет обременен чрезмерным количеством подлежащего изучению материала.

VI. Во всем будут двигаться вперед не спеша.

VII. Умам не будут навязывать ничего такого, что не соответствует возрасту и методу обучения.

VIII. Все будет передаваться через посредство внешних чувств.

IX. Для непосредственной пользы.

X. Все постоянно одним и тем же методом.

Так, говорю я, следует поступать, чтобы все протекало легко и приятно. Но последуем теперь по стопам самой природы.

 

Основоположение I

Материал берется чистый.

3. Природа никогда не использует негодного.Птица, например, берет для высиживания только свежие яйца, содержащие чистейшее вещество; если теней уже раньше начал формироваться, то напрасно было бы ожидать успеха.

Подражание.

4. Так и строитель, намереваясь строить здание, нуждается в свободной площади; если же ему нужно строить на месте прежнего здания, то он должен предварительно его разрушить.

5. Так же и живописец пишет лучше всего на чистой доске. Если же она уже разрисована, или запачкана, или испорчена какой-либо шероховатостью, то сперва ее следует вычистить и отполировать.

6. Так и тот, кто хранит драгоценные мази, нуждается в чистых сосудах или, по крайней мере, в тщательно очищенных от находившейся в них раньше жидкости.

7. Так садовник с наибольшим успехом сажает молодые деревца; если же он сажает уже подросшие, то ему придется сперва освободить их от старых ветвей, чтобы устранить возможность распространения сока в другом направлении. Вот почему Аристотель относит устранение ненужного к началам вещей, видя невозможность придать материи новую форму, не уничтожив прежней.

Отклонение.

8. Отсюда следует, что, во-первых, всего лучше воспринимают учение мудрости молодые умы, еще не привыкшие отвлекаться к другим занятиям, и чем позже начинается образование, тем с большим трудом оно продвигается вперед, так как ум уже занят другим. Во-вторых, не может мальчик с пользой для себя одновременно обучаться у многих учителей, так как едва ли возможно, чтобы все придерживались единой формы обучения; следствием этого бывает рассеянность в нежных умах и задержка в их развитии. В-третьих, неосмотрительно поступают в том случае, когда, принимаясь за формирование более взрослых мальчиков и юношей, не начинают с воспитания благонравия, чтобы, обуздав их страсть, сделать учеников восприимчивыми ко всему прочему.

Укротители коней сперва обуздывают коня железными удилами и добиваются повиновения, а потом обучают его той или иной поступи. Следовательно, правы Сенека, говоря: «Сперва учись хорошим правам, а потом мудрости, которая без хороших нравов усваивается плохо», и Цицерон: «Нравственная философия подготовляет умы для восприятия посева» и пр.

Исправление.

9. Следовательно, I. Образование юношества

должно начинаться рано.

II. У одного и того же ученика по одному и тому же предмету должен быть только один учитель.

III. По воле воспитателя прежде всего должны быть приведены в гармонию нравы.

 

Основоположение II

Материя стремится принять к необходимую форму.

10. Природа так располагает материю, чтобы она стремилась форме.

Так, птенец, уже достаточно сформировавшийся в яйце, стремясь к более полному совершенству, начинает сам двигаться и разрывает скорлупу или разбивает ее клювом. А освободившись из заключения, с радостью согревается у матери, охотно питается и жадно раскрывает рот, глотает положенный в него корм, с удовольствием направляется к созерцанию неба, радуется упражнению в летании и, немного спустя, летает – словом, жадно, хотя и постепенно, стремится ко всему, к чему влечет его природное побуждение.

Подражание.

11. Так, садовник считает нужным позаботиться о том, чтобы растение, получив необходимую влагу и жизненную теплоту, благополучно росло.

Отклонение.

12. Плохую поэтому заботу о детях проявляют те, кто насильно принуждает их учиться. В самом деле, чего надеются этим достигнуть? Если едят без аппетита, вводя при этом все-таки в желудок пищу, то в результате это вызовет только тошноту и рвоту и, по меньшей мере, плохое пищеварение, нездоровье. Напротив, если еда вводится в желудок под влиянием чувства голода, то он воспринимает ее с удовольствием, хорошо переваривает и успешно обращает в сок и кровь. Поэтому и говорят Исократ: «Если будешь любить знание, будешь много знать» [15] и Квинтилиан: «Стремление к учению определяется волею, принудить которую нельзя» [16].

Исправление.

13. Итак.

I. Всеми возможными способами нужно воспламенять в детях горячее стремление к знанию и к учению.

II. Метод обучения должен уменьшать трудности учения, с тем чтобы оно не возбуждало в учениках неудовольствия и не отвращало их от дальнейших занятий.

NB. По существу, Я.Коменский утверждает гуманистическую роль методов обучения: они должны исходить из интересов ребенка, делать непонятное понятным, трудное простым, а скучное привлекательным. У нас бывает наоборот: учитель-новатор придумывает новый метод и подгоняет под него всю работу с учеником, заботясь главным образом о том, чтобы доказать свое новаторство. Дети становятся заложниками методики, а то и просто предметом манипуляции педагогического авантюриста. Прошу прощения за резкость, но ведь речь идет о ребенке! Отторжение от учения хотя бы одного не стоит никаких методических изысков.

Каким образом следует пробуждать и поддерживать в детях стремление к учению.

1. Родителями.

14. Стремление к учению пробуждается и поддерживается в детях родителями, учителями, школой, самими учебными предметами, методом обучения и властями.

15. Если родители в присутствии детей с похвалой отзываются об учении и об ученых людях или, побуждая детей к прилежанию, обещают им красивые книги, красивую одежду или еще что-либо приятное; если хвалят учителя (особенно того, которому хотят поручить детей) как со стороны его учености, так и гуманного отношения к детям (ведь любовь и восхищение являются сильнейшим средством, чтобы вызвать стремление к подражанию); наконец, если они иногда пошлют детей к учителю с поручением или маленьким подарком и пр., то легко достигнут того, что дети искренне полюбят и науку и самого учителя.

2. Учителями.

16. Если учителя будут приветливы и ласковы, не будут отталкивать от себя детей своим суровым обращением, а будут привлекать их своим отеческим расположением, манерами и словами; если учителя рекомендуют науки, к которым они приступают, со стороны превосходства, привлекательности и легкости; если более прилежных учеников будут время от времени хвалить (даже наделяя малышей яблоками, орехами и т.п.); если, пригласив некоторых учеников к себе на дом, а также всем вместе будут показывать картинки, изображающие то, что им в свое время придется изучать, оптические и геометрические инструменты, глобусы и другие подобные вещи, которые могут вызвать у них чувство восхищения; если будут через них сноситься с родителями – словом, если учителя будут относиться к ученикам с любовью, тогда они легко завоюют их сердце так, что детям будет приятнее пребывать в школе, чем дома.

3. Самой школой, которая должна быть чрезвычайно привлекательна внутри и снаружи.

17. Сама школа должна быть приятным местом, доставляя глазам привлекательное зрелище изнутри и снаружи. Внутри она должна быть светлой, чистой, украшенной картинами: портретами знаменитых людей, географическими картами, памятниками исторических событий, некоторыми эмблемами. А извне к школе должна примыкать не только площадка для прогулок и игр (так как у детей этого отнимать нельзя, о чем будет сказано ниже в своем месте), но также небольшой сад, в который иногда следует пускать учеников и предоставлять возможность наслаждаться зрелищем деревьев, цветов и трав. Если дело будет так поставлено, то дети, вероятно, будут посещать школу с не меньшей охотой, чем обыкновенно они посещают ярмарки, где они всегда надеются увидеть и услышать что-либо занимательное.

4. Изучаемыми вещами.

18. Привлекают юношество и сами изучаемые вещи, если они соответствуют возрасту и преподаются понятно с присоединением иногда чего-либо шутливого или менее серьезного, но приятного. Это и значит приятное соединить с полезным.

5. Методом, который должен быть естественным.

19. Чтобы пробуждать стремление к знанию, прежде всего самый метод по необходимости всегда должен быть естественным. Ведь все, что естественно, развивается само собой. Нет необходимости заставлять воду течь по наклонной плоскости, удали только плотину или вообще все то, что ее задерживает, – и ты увидишь, что она тотчас потечет. Нет нужды просить птичку улететь – открой только клетку. Нет необходимости принуждать глаз к изящной картине или ухо обращаться к прекрасной мелодии, если только ты предоставишь им это. В таких случаях, скорее, придется сдерживать их.

Метод должен разумно сочетать приятное с полезным.

Чего требует естественный метод, должно быть ясным из предшествующей главы, равно как и из последующих правил. Кроме того, чтобы способности пробуждались самим методом, необходимо его разумно оживлять и делать приятным именно так, чтобы все, как бы оно ни было серьезно, преподавалось дружеским и приятным образом в форме бесед, состязаний, разгадывания загадок или в форме притч или басен. В своем месте об этом будет сказано полнее.

6. Властями.

20. Власти и попечители школы могут возбуждать усердие к учению, если сами будут присутствовать на публичных актах (будут ли то упражнения в декламации и в диспутах или экзамены и присуждение ученых степеней) и более прилежным будут раздавать похвальные отзывы и награждать их (без лицеприятия) подарками <...>

 

Основоположение IV

Сначала более легкое.

25. Природа переходит от более легкого к более трудному. Например, образование яйца начинается не с более твердой части, скорлупы, а с желтка; последний сначала покрывается кожицей и только впоследствии – скорлупой. Так, птица, приготовляясь к полету, сперва приучается становиться на ноги, потом двигать крыльями, затем размахивать ими, наконец, при более сильных движениях, подниматься и уж тогда вверять себя воздушному простору.

Подражание.

26. Так, плотник сперва учится рубить бревна, потом их обтесывать, затем скреплять одно с другим, наконец, строить целые здания и т.д.

Различные отклонения.

27. Следовательно, превратно поступают, когда в школах обучают неизвестному при помощи столь же неизвестного. Так происходит:

I. Когда правила латинского языка преподаются начинающим его изучать на латинском же языке; это то же самое, как если бы кто-нибудь еврейский язык разъяснил правилами на еврейском языке, а арабский язык – правилами на арабском.

II. Когда тем же самым начинающим дают в пособие словарь с латинского языка на родной язык, тогда как должно быть наоборот. Ведь они изучают не родной язык при помощи латинского, а латинский язык при помощи родного, так как последний уже известен (об этой несообразности подробнее будет говориться и главе XXII).

III. Когда мальчику дается в учителя чужеземец, не владеющий родным языком мальчика. Так как они лишены общего средства взаимного понимания и вынуждены объясняться при помощи знаков и догадок, то не сооружают ли таким образом Вавилонской башни?

IV. Делается также ошибка против правильного ведения дела и в том случае, когда по одним и тем же грамматическим правилам (например, Меланхтона или Рамуса) обучают юношество всех наций (французов, немцев, чехов, поляков или венгров и пр.), тогда как каждый из языков имеет свое особое, и до некоторой степени обособленное, отношение к латинскому языку. Это своеобразие и нужно вскрывать, если мы хотим, чтобы основные свойства латинского языка легко были усвоены учениками.

Исправление.

28. Это будет исправлено, если

I. Учитель и ученик говорят на одном и том

же языке.

II. Все разъяснения делаются на знакомом языке.

III. Грамматика и словарь будут приспособлены к тому языку, при посредстве которого изучается новый (латинский язык – при посредстве родного, греческий – латинского и т.д.).

IV. Новый язык изучается постепенно, а именно: сперва ученик приучается его понимать (это самое легкое), затем писать (при этом дается время для предварительного обдумывания) и, наконец, говорить, что – самое трудное, так как это делается без непосредственной предварительной подготовки.

V. При изучении латинского и родного языков этот последний, как более известный, будет предшествовать, а латинский язык – следовать.

VI. Изучаемые вещи располагаются таким образом, чтобы сперва усваивалось то, что является наиболее близким, затем – не столь отдаленным, потом – более отдаленным и, наконец, самым отдаленным. Поэтому, когда впервые ученикам предлагаются правила (например, правила логики, правила риторики и др.), их следует разъяснять примерами, недалекими от их понимания, например богословскими, политическими, поэтическими и пр., а примерами, заимствованными из повседневной жизни. Иначе ученики не поймут ни правила, ни его применения.

VII. У учеников развивают сперва внешние чувства (это всего легче), затем – память, далее – понимание и, наконец, суждение. Именно в такой последовательности они следуют друг за другом, так как знание начинается из чувственного восприятия, с помощью воображения переходит в память, и затем через обобщение единичного образуется понимание общего и, наконец, для уточнения знания о вещах достаточно понятных составляется суждение.

NB. Рискую обратить внимание читателя на эмоциональное пробуждение разума ребенка не потому, что это неизвестно, а потому, что сегодня наблюдается рост технократических настроений, грозящих погасить эмоциональную сферу обучения. Дело делом, но чувства для ребенка прежде всего.

 

Основоположение X

Все единообразно.

46. Природа действует во всем единообразно.

Например, каково происхождение одной птицы, таково происхождение и всех птиц, мало того – всех животных, измененное лишь некоторыми побочными обстоятельствами. Так и в растениях: как одна былинка рождается и вырастает из своего семени, как одно дерево сажается, дает ветви и цветет, так это происходит повсюду и всегда со всеми другими растениями и деревьями. И каков на дереве один лист, таковы и все остальные, и какими листья бывают в этом году, такими же они будут и в следующем году и всегда.

Отклонение.

47. Вот почему разнообразие методов обучения только затрудняет юношество и осложняет обучение. Между тем не только различные преподаватели различным образом преподают предметы, но и один и тот же преподаватель преподает различно, например, иначе преподает грамматику, иначе – диалектику и пр., тогда как все это можно было бы преподавать однообразно, в соответствии с гармонией целого и с тем, что вещи и слово имеют связь и родство между собой.

NB. Призыв к однообразному (с помощью универсального метода) преподаванию может вызвать горячие возражения. Как приятно почувствовать себя умнее Коменского!

Думается, автор имеет в виду не метод, а принцип, но его недооценка точности терминов приводит к разночтениям. Вообще же надо учитывать состояние наук в XVII в., несформированность образовательных систем. «Великая дидактика» поэтому носит нормативный характер. Для того времени это было нужно, ибо закладывало основы общей дидактики (как науки), упорядочивало учебный процесс и делало соразмерными его результаты.

Однако не следует думать, что разумная нормативность не нужна современной школе. Недавно мы все пережили невиданный инновационный бум, когда в целях выживания все бросились в новаторы. Каждый творил, что хотел. Возникали парадоксальные ситуации, когда в школах, расположенных всего-то по две стороны одной улицы, преподавались разные (и немало!) предметы, произвольно изменялись учебная нагрузка, количество часов, отводимые на разные дисциплины. Это был парад суверенитетов в образовании: лишь бы не так, как у других! Мы уже шли к «местечковым дипломам». Но, к счастью, это длилось недолго: маятник стал успокаиваться, сработала педагогическая рефлексия, наступило время спокойного анализа. Теперь вновь наступает период упорядоченного образовательного процесса, но уже на более высоком уровне. И наше время вновь выдвигает проблему нормативов, стандартов, базового образования.

Исправление.

48. Поэтому нужно позаботиться, чтобы в дальнейшем:

I. Один и тот же метод был принят для преподавания всех наук, один и тот же метод – для преподавания всех искусств, один и тот же метод – для преподавания всех языков [17]

II. В одной и той же школе был один и тот же порядок и метод во всех упражнениях.

III. Насколько это возможно, были одни и те же издания книг по одному и тому же предмету.

Так все пойдет вперед легко и без затруднения <...>

 

ГЛАВА XVIII
Основы прочности обучения и учения

Поверхностность обычного обучения.

1. От многих раздаются жалобы, да и факты это подтверждают, что только немногие ученики выносят из школ основательное образование, а большинство – только поверхностное образование или даже только намек на образование.

Причина того двоякая.

2. Если ты будешь искать причины этого, то она окажется двоякой. Это происходит либо потому, что в школах, пренебрегши существенным, обращают внимание на ничтожное и пустое, либо потому, что ученики забывают то, что они выучили, так как большая часть знаний только скользит по поверхности ума и не внедряется в него. Этот второй недостаток настолько распространен, что мало людей, которые на него не жаловались бы. В самом деле, какими бы мы считались учеными, если бы память тотчас воспроизводила нам все то, что мы когда-либо читали, слышали, восприняли умом, – мы, которые использовали каждый случай для приобретения знаний! Но такой способностью наша память не обладает, и очевидно, что мы черпаем воду решетом.

Средство против того и другого недостатка нужно искать в естественном методе.

3. Но есть ли средство против этого зла? Несомненно, найдется. Обратившись к школе природы, опять-таки будем искать руководящих указаний в ее творениях, предназначенных для долгого существования. Таким путем можно будет найти метод, при котором каждый будет знать не только то, что выучил, но даже более, чем он выучил, т.е. не только свободно излагать почерпнутое от учителей и из авторов, но и основательно судить о самих вещах.

4. Но этого можно достигнуть,

I. Если основательно будут рассматриваться только те вещи, которые должны принести пользу.

II. Занимаясь, однако, всеми этими вещами уже без всякого изъятия.

III. Если всему будет положено прочное основание.

IV. Если указанные основания будут закладываться глубоко.

V. Если все затем будут опираться только на эти основания.

VI. Все, что нужно различать, должно быть различаемо с полной определенностью.

VII. Все последующее должно опираться на предыдущее.

VIII. Все, что связано между собой, должно быть связываемо постоянно.

IX. Все должно быть распределяемо пропорционально между разумом, памятью и языком.

X. Все должно закрепляться постоянными упражнениями <...>

 

Основоположение V

Все из собственных корней.

19. Природа все производит из корня и более ниоткуда.

Ибо, сколько на дереве ни появляется древесины, коры, листьев, цветов, плодов – все это рождается только от корня. Хотя дождь и идет сверху, а садовник поливает снизу, необходимо, чтобы вся эта влага прошла через корни, а затем только разлилась по стволу, ветвям, отросткам, листьям и плодам. А потому, хотя садовник приносит прививку со стороны, однако считает необходимым так привить ее к стволу, чтобы она, как бы слившись с его существом, всасывала бы сок того же корня и, питаясь этим соком, разрасталась силою корня. От корня у дерева является все, и нет необходимости приносить со стороны и прививать ему листья и ветви. Точно так же оперение птицы не составляется из перьев, которые побросали другие птицы, но происходит из самих внутренних ее частей.

Подражание этому в ремесле.

20. Так и предусмотрительный строитель все устраивает таким образом, чтобы здание опиралось исключительно на свой фундамент и поддерживалось своими связями без подпорок со стороны. Если здание нуждается в таких подпорках, то это служит доказательством его непрочности и готовности обрушиться.

21. Кто устраивает пруд или водоем, тот не приказывает доставлять воду из другого места и не ждет дождевой воды, но отыскивает естественный источник и по каналам и скрытым трубам проводит воду в свой водоем.

В школах.

22. Из этого основного положения следует, что правильно обучать юношество – это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречении, мнений, а это значит – раскрывать способность понимать вещи [18], чтобы именно из этой способности, точно из живого источника, потекли ручейки, подобно тому как из почек деревьев вырастают листья, плоды, а на следующий год из каждой почки вырастет целая новая ветка со своими листьями, цветами и плодами.

Огромное отклонение в школах

23. На самом деле до сих пор школы не достигли того, чтобы приучать умы, точно молодые деревца, развиваться из собственного корня, но приучали учащихся только к тому, чтобы, сорвав ветки в других местах, навешивать их на себя и, подобно эзоповской вороне, одеваться чужими перьями. В школах прилагали старание не столько к тому, чтобы открыть скрывающиеся в создании источники познавания, сколько к тому, чтобы орошать этот источник чужими ручьями. Это значит, что школа не показывала самые вещи, как они происходят из самих себя и каковы они в себе, но сообщала, что о том и другом предмете думает и пишет один, другой, третий и десятый автор. И величайшей ученостью казалось знать о многом противоречивые мнения многих. Поэтому и получилось то, что весьма многие занимаются тем, что, копаясь в авторах, извлекают фразы, сентенции, мнения, составляя науку наподобие лоскутного платья. К ним с упреком обращается Гораций: «О, подражатели, рабский скот!» И действительно, рабский скот, привыкший к тасканию чужих тяжестей <...>

 

ГЛАВА XXIII
Метод нравов [19]

Все предшествующее не так существенно по сравнению с главным – нравственностью и благочестием.

1. До сих пор достаточно говорилось о том, как быстрее обучать наукам, искусствам, языкам. Обо всех этих предметах с полным правом здесь можно припомнить известное выражение Сенеки (Письмо 89): «Мы должны всему этому не только учиться, а выучиться». Конечно, это так, поскольку это служит не чем иным, как только подготовкой к более важному, и, как он говорит, это наши первые опыты, а не настоящие дела. В чем же будет состоять настоящая работа? В изучении мудрости, которая делает нас возвышенными, мужественными и великодушными. Это именно то, на что мы выше указали под именем нравственности и благочестия; только благодаря этому мы становимся поистине выше тварей, более близкими к самому Богу.

Это нужно обратить в искусство.

2. Итак, следует как можно более заботиться о том, чтобы искусство внедрять настоящим образом, нравственность и истинное благочестие было поставлено надлежащим образом в школах, чтобы школы вполне стали, как их называют, «мастерскими людей».

Шестнадцать правил искусства развивать нравственность:

I. 3. Искусство развивать нравственность имеет шестнадцать основных правил. Первым из них является следующее:

Добродетели должны быть внедряемы юношеству все без исключения.

Из того, что правильно и честно, именно ничего нельзя исключить, не вызывая пробелов и нарушения гармонии.

II. 4. И прежде всего основные, или, как их называют, «кардинальные» добродетели – мудрость, умеренность, мужество и справедливость.

Ведь нельзя без фундамента воздвигать здание, в котором все его плохо скрепленные части шатались бы на своих устоях.

III. 5. Мудрость юноши должны почерпать из хорошего наставления, изучая истинные различия вещей и их достоинство.

Ибо истинное суждение о вещах есть истинная основа всякой добродетели. Прекрасно об этом говорит Вивес: «Истинная мудрость заключается в том, чтобы судить о вещах справедливо, чтобы считать каждую вещь только такою, какая она есть, не стремиться к пустому, как будто бы оно было драгоценным, или не отбрасывать драгоценного, принимая его за пустое, нс порицать того, что заслуживает похвалы, и не восхвалять заслуживающего порицания. Отсюда именно рождаются в человеческих умах всякое заблуждение и ошибки, и ничего нет в человеческой жизни более гибельного, чем те превратные суждения, когда вещам дается ненадлежащая оценка. Поэтому пусть приучается (продолжает он) каждый уже с детства иметь о вещах истинное мнение, которое с возрастом должно укрепляться, и пусть устремляется к тому, что правильно, и избегает того, что неправильно, чтобы эта привычка действовать правильно обратилась у него во вторую природу...» и пр.

IV. 6. Умеренности пусть обучается на протяжении всего времени обучения, привыкая соблюдать умеренность в пище и питье, в сне и бодрственном состоянии, в работе и в играх, в разговоре и молчании.

Здесь всегда нужно напоминать юношам золотое правило: ничего сверх меры, т.е. никогда и ни в чем не доходить до пресыщения и отвращения.

V. 7. Мужеству пусть они учатся, преодолевая самих себя, сдерживая свое влечение к излишней беготне или игре вне или за пределами положенного времени, в обуздывании нетерпеливости, ропота, гнева.

Основой этого должна быть привычка поступать во всем обдуманно и ничего не делать под влиянием увлечения или порыва.

Ведь человек есть существо разумное, следовательно, пусть он привыкает руководиться разумом, обдумывая свои действия, что, почему, каким образом каждое дело должно происходить правильно, чтобы человек поистине был господином своих действий. И так как дети (по крайней мере, не все) не всегда способны к такому продуманному и рациональному образу действия, то для того, чтобы научить их мужеству и самообладанию, прекрасным средством будет приучение их выполнять лучше чужую волю, чем свою собственную, повинуясь, конечно, старшим чрезвычайно быстро во всем. Кто правильно тренирует коней, говорит Локтанций, тот прежде всего учит их слушаться узды, а кто хочет воспитывать детей, тот прежде всего пусть приучает их слушаться приказаний. О, какая здесь открывается великая надежда на исправление человеческих заблуждений, которыми переполнен мир, если с самого дня вступления в жизнь люди будут учиться уступать друг другу, действовать во всем с должным разумением.

VI. 8. Справедливости учатся, никого не оскорбляя, воздавая каждому свое, избегая лжи и обмана, проявляя исполнительность и любезность. В этом, а также и в том, что сказано выше, нужно воспитывать детей теми способами и средствами, которые предписывают следующие правила.

VII. 9. Особенно необходимые юношеству виды мужества: благородное прямодушие и выносливость в труде.

Так как жизнь придется проводить в общении с людьми и в деятельности, то нужно научить детей не бояться человеческого лица и переносить всякий честный труд, чтобы они не стали нелюдимыми или мизантропами, тунеядцами, бесполезным бременем земли. Добродетель развивается посредством дел, а не посредством болтовни.

VIII. 10. Благородное прямодушие достигается частым общением с благородными людьми и исполнением на их глазах всевозможных поручений.

Аристотель так воспитал Александра, что на двенадцатом году своей жизни он умел умно обходиться со всякого рода людьми – царями и послами царей и народов, с учеными и неучеными, с горожанами, поселянами и ремесленниками – и по всякому затронутому делу мог предложить разумный вопрос или разумно отвечать. Для того чтобы при нашем универсальном воспитании все научились удачно подражать этому, надо составить правила обхождения и строго следить за гем, чтобы ученики скромно обращались и ежедневно беседовали о различных предметах с учителями, товарищами, родителями, прислугой и прочими людьми. Наконец, учителя должны уделять внимание тому, чтобы направлять на должный путь всякого, в ком будет замечена распущенность, необдуманность, грубость или дерзость.

IX. 11. Привычку к труду юноши приобретут в том случае, если постоянно будут заняты каким-либо серьезным или занимательным делом.

Для этой цели совершенно безразлично, что и ради чего делается, лишь бы только человек был занят делом. Даже в забавахможно научиться тому, что впоследствии при случае может принести серьезную пользу, когда того требуют время и обстоятельства. Но так как все нужно усваивать путем практики (как этомы видели в своем месте), то и труду тоже надо учить посредством труда, так, чтобы постоянные (однако умеренные) умственные и физические занятия перешли в трудолюбие, которое сделает праздность невыносимой. И тогда оправдается то, что говорит Сенека: «Благородные умы питаются трудом».

X. 12. Особенно необходимо внушить детям родственную справедливости добродетель – готовность услужить другим и охоту к этому.

Ибо с испорченной природой тесно связан отвратительный порок себялюбия, при котором каждый желает, чтобы думали только о нем одном, оставаясь равнодушным к тому, что происходит с другими. Это является источником различных неурядиц в человеческих делах, поскольку каждый хлопочет только о своих делах, отодвигая в сторону заботу об общем благе. Поэтому нужно старательно внушать юношеству назначение нашей жизни, а именно, что мы рождаемся не только для самих себя, но и для Бога и для ближнего, т.е. для всего человеческого рода; исходя из этого убеждения, каждый уже с детства пусть привыкает подражать Богу, ангелам, солнцу и другим более благородным созданиям, т.е. делать и стараться оказывать пользу своими услугами возможно большему числу людей. Итак, тогда лишь наступило бы счастливое состояние в делах частных и общественных, если бы все прониклись желанием действовать в интересах общего благополучия, знали бы и умели, как везде друг другу помогать. Люди будут уметь и хотеть делать это, нужно только их этому научить.

XI. 13. Развитие добродетелей нужно начинать с самых юных лет, прежде чем порок овладеет душой.

Ведь если ты не засеешь поля добрыми семенами, оно будет производить травы, но какие? Плевелы и всякие сорняки. Если у тебя есть намерение обрабатывать землю как следует, то легче всего ты управишься с этим делом и с большей надеждой будешь ожидать жатвы, если вспашешь, засеешь и заборонишь землю весной как можно раньше. Много значит привычка, приобретенная с юных лет, так как «долго будет хранить сосуд тот запах, которым пропитался с первого раза».

XII. 14. Добродетелям учатся, постоянно осуществляя честное. В главах XX и XXI мы видели, что познанию мы учимся познанием, действию – действием. Дети легко учатся бегать – бегая; говорить – занимаясь разговором; писать – упражняясь в письме, и пр. Таким же образом они научатся послушанию послушанием, воздержанию – воздержанием, правдивости, говоря правду, настойчивости, действуя настойчиво, и пр., – лишь бы только не было недостатка в тех, кто словом и делом показывал бы пример.

XIII. 15. Пусть постоянно сияют перед нами примеры порядочной жизни родителей, кормилиц, учителей, сотоварищей.

Ведь дети – это обезьяны: что бы они ни видели – хорошее или дурное, они стремятся этому подражать даже без всякого внешнего побуждения. Таким образом, они учатся раньше подражать, чем познавать. Я имею в виду при этом примеры, взятые как из жизни, так и из истории; и прежде всего – взятые из жизни, потому что они ближе и производят более сильное впечатление. Итак, пусть прежде всего сами родители строго блюдут домашнюю дисциплину, а учителями пусть будут самые лучшие из людей, выдающиеся своей нравственностью, – вот наиболее действенное замечательное средство к тому, чтобы побудить учеников к самой честной жизни.

XIV. 16. Однако нужно примеры сопровождать наставлениями и правилами жизни для того, чтобы исправлять, дополнять и укреплять подражание, как об этом сказано в главе XXI, правило IX.

Подобного рода предписания для жизни нужно извлекать из Священного писания и изречений мудрецов. Например, почему и как нужно избегать зависти? Каким образом защищать сердце от печалей и всяких человеческих несчастий? Как умерять радость? Каким образом сдерживать гнев, изгонять преступную любовь? и т.п. Однако все это соответственно возрасту и степени развития.

XV. 17. И самым тщательным образом нужно оберегать детей от сообщества испорченных людей, чтобы они не заразились от них.

Ведь вследствие испорченности нашей природы зло распространяется легче и держится упорнее. Поэтому всячески нужно предохранять молодежь от всех поводов к нравственной испорченности, как, например, дурных товарищей, развращенных речей, пустых и бессодержательных книг (ибо примеры пороков, воспринятые глазами или ушами, есть яд для души) и, наконец, безделья, чтобы дети от безделья не научились делать дурное или не отупели умственно. Лучше, чтобы они всегда были чем-нибудь заняты, серьезным ли делом, или развлечением, только бы не предавались бы праздности.

XVI. 18 И так как едва ли удастся каким-либо образом быть настолько зорким, чтобы к детям не могло проникнуть какое-либо зло, то для противодействия дурным нравам совершенно необходима дисциплина.

Враг, сатана, находится на страже не только тогда, когда мы спим, но и когда мы бодрствуем; и тогда, когда мы сеем доброе семя на духовной ниве, он вмешивается, чтобы сеять вместе и свои плевелы; да и сама испорченная природа наша то тем, то другим дает о себе знать, поэтому совершенно необходимо силою противодействовать злу. Но противодействие должно оказывать дисциплиной, т.е. порицанием и наказанием, словами и ударами, смотря по тому, что требует дело. При совершении проступка всегда нужно тотчас же подавить зреющий порок при первом же его проявлении или, лучше, если это возможно, вырвать его с корнем. Итак, дисциплина должна царить в школах не столько ради преподавания наук (которые при правильном методе преподавания являются для человеческого ума наслаждением и приманкой), сколько ради нравов <...>

 

ГЛАВА XXXIII
Об условиях, необходимых для практического применения
этого всеобщего метода

Торжественное
обращение.

1. К родителям.

11. Итак, вы, дорогие родители детей, верной охране которых Бог вверил драгоценнейшие сокровища, живые свои изображения, воспылайте, когда обсуждаются эти спасительные намерения. Непрестанно молите Бога о счастливом успехе, а к сильным мира и к ученым постоянно обращайтесь с вашими просьбами, пожеланиями, заявлениями, требованиями. Вместе с тем воспитывайте благочестиво, в страхе Божием своих детей, таким образом достойно подготовляя путь для этого всеобщего образования.

2. К воспитателям юношества.

12. Так же и вы, все воспитатели юношества, честно отдающие свой труд насаждению и орошению юных растений рая, настоятельно молитесь о том, чтобы эти облегчившие ваши труды пособия как можно скорее могли быть разработаны и войти во всеобщее употребление, ибо когда вы призваны к тому, чтобы устроить небеса и утвердить землю (Ис. 51, 16), то может ли быть для вас что-либо приятнее, чем то, чтобы видеть самые обильные плоды вашего труда? Ведь этого требует от вас ваше небесное призвание, как и доверие к вам со стороны родителей, которые вверяют вам в залог спои сокровища. Да воспламенятся ваши сердца, неотступно побуждая вас, а через вас – и других беспокоиться об этом до тех пор, пока огнем этого света но загорится и не будет счастливо озарено все ваше отечество.

3. К ученым.

13. Вы же, ученые, которым Бог даровал мудрость и острый ум, чтобы вы были в состоянии судить о таких вещах и приводить разумным советом благие мысли к еще лучшему исполнению, смотрите, не медлите, принесите также ваши искры, мало того – факелы и мехи для раздувания этого священного огня.

Сыны света обязаны прибавлять искры к свету божественного огня.

Пусть каждый из вас подумает о словах Христа: «Огонь пришел я низвесть на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся» (Лук. 12, 49). Горе тому, кто, имея возможность принести что-либо для усиления этого пламени, приносит только дым зависти, порицания и противодействия. Помните, какую награду обещает он добрым и верным рабам, которые вверенными им для роста талантами распоряжаются так, что приобретают другие таланты, и как грозит он рабам ленивым, которые зарывают свои таланты (Матр. 24). Итак, бойтесь быть учеными только для себя. Насколько в ваших силах, к тому же ведите и других. Пусть вас побуждает хотя бы пример Сенеки, который говорит: «Я желаю передать другим все, что знаю сам», а также: «Я бы отверг мудрость, если бы она давалась под тем условием, чтобы держать ее в себе и не распространять» (Письмо 26). Нс скрывайте также от всего христианского народа науки и мудрость; лучше скажите вместе с Моисеем: «О, если бы все в народе господнем были пророками» (Числ. 11, 29). В самом деле, так как правильно заботиться о юношестве – значит также устраивать и преобразовывать церковь и общество, то ужели бездеятельно будем стоять мы, которым это хорошо известно, в то время как другие будут прилагать к этому делу руку?

Ни для кого не делается исключения.

14. Я умоляю вас, пусть движет нами единый дух так, чтобы никто нс пренебрегал тем, чтобы посвящать Богу и потомству свой труд, все то, что может принести для столь общей и столь спасительной цели своим советом, напоминанием, увещеванием, исправлением, поощрением, и пусть никто не думает, что это его не касается, хотя бы кто-нибудь и думал, что он не предназначен для школы или даже что ему мешают обязанности его церковной, политической или медицинской профессии. Однако напрасно все-таки он будет полагать, что он изъят таким образом от настоящего общего стремления к исправлению школ. Ведь если ты решил доказать верность твоему призванию, и тому, кто тебя призвал, и тем, к кому ты послан, то ты обязан не только сам служить Богу, церкви, отечеству, но также предусмотрительно заботиться о том, чтобы были люди, которые делали бы то же после тебя. Сократа восхваляли за то, что, имея возможность занимать общественную должность и быть полезным своему отечеству, он предпочитал служить воспитанию юношества, заявляя, что более полезен государству тот, кто сделает многих способными управлять государством, чем тот, кто управляет им сам <...>

5. К государственным властям.

18. Обращаюсь к вам, кто именем Божиим поставлен во главе человеческих дел. К вам, владыки народов и государственные власти, – к вам преимущественно обращены наши речи. Ведь вы – те. Но и, которым в столь ужасном потопе, при мировом смятении, для спасения снятого семени было поручено свыше построение ковчега (Быт. 6). Вы – те князья, которые для построения святилища более других должны жертвовать, с тем чтобы не задерживались в своем труде те мастера, которых Господь наполнил духом своим в изобретении прекрасного (Исх. 36). Вы – те Давиды и Соломоны, обязанность которых для построения храма Господня созвать зодчих и снабдить их обильно необходимым (1 Цар. 6 и 1 Пар. 29). Вы – те начальники, которых возлюбит Христос, если вы возлюбите малых его, если построите школы (Лук. 12, 5).

Просьба к ним же.

19. Молю вас именем Христа, заклинаю счастьем вашего потомства, если оно будет, не останьтесь безучастны! Пело важное, слишком важное, касающееся славы Божьей и общего спасения народов. Я убежден, отцы отечества, в вашей любви к отечеству. Если бы кто-либо явился теперь и обещал вам дать совет, как можно с небольшими средствами укрепить все ваши города, все юношество научить военной науке, все наши реки сделать судоходными и наполнить торговлей и богатством или какими бы то ни было средствами довести состояние наших общих и отдельных граждан до процветания и большей безопасности, – вы не только внимательно выслушаете советчика, но и, сверх того, будете его благодарить за то, что он столь ревностно заботится о вашем благе и о благе ваших подданных. Но здесь нечто большее. Здесь указывается истинный, надежный, безопасный путь к тому, чтобы подготовить множество таких людей, которые такими же и подобными изобретениями будут одни вслед за другими служить без конца отечеству <…>

NB. Достойный финал «Великой дидактики» – страстный призыв посвятить себя воспитанию новых поколений. Человечество развивает и улучшает себя через воспитание детей. Это самое великое из всех дел человеческих. Ему не жалко отдать всю свою жизнь, как это сделал Ян Амос Коменский!


[1] Это сочинение по праву считается одним из важнейших систематизированных трудов педагогической науки. Латинский вариант был закончен автором в 1638 г. и издан в Амстердаме в 1657 г. «Великая дидактика» неоднократно переводилась на русский язык (впервые в 60-е годы прошлого века).

Коменский объединил проблемы воспитания, обучения, педагогической психологии и социологии, а также школоведения и впервые в истории педагогической мысли выделил самостоятельную научную область – дидактику. Эта наука представлена автором как синтез проблем ее составляющих – целей, задач, содержания, методов и организационных форм, психологических предпосылок развития, воспитания, становления и образования личности.

Гениальная новаторская работа Я.Коменского актуальна и сегодня. «Великая дидактика» может стать настольной книгой каждого, кто интересуется вопросами личностно ориентированной педагогики.

[2] aposteviovi (лат.) – из практического опыта.

[3] Имеется в виду Александр Македонский.

[4] Автодидакт – самоучка.

[5] Здесь Коменский излагает теоретико-познавательные положения сенсуализма, весьма прогрессивной для своего времени теории познания.

[6] Венузийским поэтом иногда называют Горация (61–8 до н.э.) – римского писателя и поэта, родившегося в Венузии.

[7] В своем антропологическом обосновании педагогики Коменский как бы переводит на светский язык изложенное им выше теологическое ее обоснование, определяя человека как существо, способное к обучению.

[8] Здесь содержится зарождение идеи Коменского о необходимости сочетания (и даже единства) интеллектуального, волевого и нравственного развития личности.

[9] Коменский имеет в виду слова Диогена Лаэртского, античного историка греческой философии, обращаемые к красивому, но неприлично высказывающемуся юноше.

[10] Коменский формулирует наиболее важные задачи воспитывающего обучения: дать человеку способы, средства и методы познания окружающего мира, научить эффективной деятельности, научить любить мир.

[11] Такая трактовка дает объяснение совести как функции души, отбирающей и сохраняющей для человека наилучшие плоды деятельности разума и воли.

[12] Намек на Сократа и Аристотеля.

[13] Речь идет об индивидуализации образовательного процесса.

[14] Под «порядком» подразумевается закономерная зависимость вещей друг от друга.

[15] Исократ – афинский оратор, публицист, друг Платона.

[16] Квинталиан – римский педагог I в. н.э.

[17] Под методом подразумевается дидактический принцип.

[18] В содержание образования Коменский вводит метод познания, органически сочетая знания о предметах со знанием о способах их постижения.

[19] Имеется в виду современное нравственное воспитание.

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 1018