Законы хорошо организованной школы ^[1]

(В сокращении)

 

I. Законы школьного порядка, касающиеся
работы лиц и дисциплины

1. Организованным является то, начало и конец чего настолько связаны со всеми промежуточными членами, что все взаимно и в целом содействует общей цели.

2. Так как в школе сталкиваются:

I. Работа, подлежащая исполнению,

II. Действующие лица,

III. Узы, связывающие то и другое, т.е. дисциплина, то работа лица и дисциплина должны быть приведены в совершенный порядок.

3. Работа заключается частью в главнейшей цели, ради которой существуют школы; частью – в средствах, предназначенных для достижения цели: место, время, образцы того, что нужно делать, книги; частью – в способе действия, или методе.

4. Лица суть частью те, кто почерпает знания, т.е. ученики вместе с их декурионами (десятскими), частью те, которые преподают знания, – школьные (общественные) учителя вместе с частными воспитателями под наблюдением и руководством ректора; затем те, кто пускают дело в ход, – инспектора и школьные начальники. Сюда, конечно, присоединяются избранные мужи, выделенные со стороны церкви и государственного строя, которым вследствие их особливо наблюдающихся набожности, мудрости и преданности государство и церковь вручают свою надежду на счастливое возрастание последующих поколений.

5. Узы, связующие школы, суть законы и исполнение законов, т.е. дисциплина, которая должна иметь свои границы.

 

II. Законы относительно целей школы, подлежащих
предпочтительному осуществлению

1. Главнейшей целью христианской школы должно быть то, чтобы она представляла мастерскую для выработки из людей подлинных людей, из христиан – подлинных христиан. Это будет в том случае, если все, допущенные к этому сообществу мудрости, будут становиться: 1) мудрыми умом, 2) обладающими плавной, приятной речью, 3) способными в работе, 4) воспитанными в нравах и 5) благочестивыми сердцем.

2. Знать, действовать и говорить – вот в чем соль мудрости, – необходимая услада всей человеческой жизни, без чего все было бы нелепо, безвкусно [2] и обречено на гибель. Каждая из наших жертв (которую мы здесь приносим Богу, т.е. именно христианское юношество) да посыпается солью (Лев. 2, 13; Марк. 9, 49).

3. Учить только умению говорить и не учить вместе с тем понимать (т.е. учить языкам без понимания вещей) – это значит не усовершенствовать человеческую природу, а только придать ей наружное, поверхностное украшение. Учить же понимать вещи, но не учить вместе с тем действовать есть вид фарисейства: говорить, но не делать (Матф. 23, 3). Наконец, понимать и делать вещи, не отдавая себе, однако, отчета в пользе знания и действия, – это полуневежество. Чтобы образовать людей, знающих вещи, опытных в деятельности и мудрых в использовании знания и действия, наша мастерская гуманности, школа, должна вести умы через вещи таким образом, чтобы везде соблюдалась польза и предупреждалось злоупотребление. Это принесет значительную пользу во всей жизни (хозяйственной, государственной, церковной).

4. И так как в жизни приходится вращаться не только среди вещей, но и среди людей, то и школы как мастерские добродетелей и человечности должны сделать своих питомцев способными также и для общения с людьми (во всяком обществе).

5. Наконец, так как мы постоянно ходим перед очами Божьими, то все должны быть приучены во всякое время взирать на него и свято почитать его. Поэтому школа должна стараться быть мастерской внутреннего благочестия и истинным святилищем.

6. Следовательно, во всех действиях и упражнениях в школе следует стремиться к тому, чтобы юные кандидаты в жизнь научились все, что им встретится в жизни, 1) знать, 2) уметь, 3) излагать, 4) применять к добродетели и 5) к благочестию.

7. При соблюдении этих целей школа могла бы быть и будет служить истинным рассадником государства и церкви, прекрасным прообразом жизни и счастья, пятиструнной арфой святого духа, исполняющей сладчайшие гармонии для слуха Божия.

 

III. Законы о месте занятий

NB. Среди прочих открытий Я. Коменский сделал одно, имеющее непреходящее значение – классно-урочная система есть ведущий принцип организации учебного процесса. Более трехсот лет живет эта система, испытывая время от времени резкую критику и попытки разрушить ее. Особенно громко звучат призывы к отказу от нее в периоды школьных реформ. Но каждый раз классно-урочная система находит внутренние резервы, чтобы не только в очередной раз устоять под градом упреков, но и обновиться.

Когда люди говорят, что эта система устарела, ссылаясь на три с лишним столетия, они не учитывают, что урок, класс эпохи Каменского и урок, класс современной школы, мягко говоря, не одно и то же. Так, класс – не только форма организации учебного процесса, но и ребячья общность, воспитательный коллектив, зона социального взаимодействия, накопления и передачи жизненного опыта. Традиционный урок сегодня уступает место интегративному, межпредметному, уроку творчества, сократовской беседе, ролевой игре, дискуссии, коллективному исследованию и т.п. Но при этом сохраняются внешние его признаки: ограниченность во времени, точный объем материала, участие всех учеников класса, обучающий, развивающий и воспитывающий характер.

1. Сколько классов, столько же должно быть учебных комнат, чтобы каждый курс занимался отдельно и никогда не отвлекался [от занятий] посторонним шумом.

2. Каждая учебная комната должна быть снабжена кафедрой и достаточным количеством скамей; последние должны быть расставлены таким образом, чтобы учитель постоянно имел перед глазами всех обращенных к нему учеников.

3. Кафедра должна находиться не у окна или между окнами, но с противоположной стороны, так, чтобы свет, падающий на учеников сзади, делал видимым учителя вместе со всем, что он делает (в особенности если он пишет на доске).

4. В классных комнатах все должно быть опрятно, где возможно – даже изящно, чтобы ученики всюду, куда они ни обратятся, имели возможность воспитать в себе любовь к чистоте и затем впоследствии содержать подобным же образом свои собственные жилища.

5. Весьма полезно, если курс каждого класса будет расписан на стенах, дверях, окнах, колоннах учебной комнаты (в форме ли изречений, или кратких предложений, или в картинах и эмблемах), для того чтобы постоянно действовать на чувство, воображение и память.

6. Для общественных актов, будут ли то праздничные собрания или театральные представления, должен существовать особый зал, вмещающий всю школу, но он не должен быть украшен картинами. Так как здесь собираются лишь в редких случаях и для экстраординарных актов, то чувства должны быть устремлены единственно на сценическое действие и не должны быть отвлекаемы посторонними предметами.

 

IV. Законы о надлежащем распределении времени

Мудрое распределение времени есть основа для деятельности. Поэтому мы предписываем следующее:

1. Для работы и отдыха должны быть одни и тс же деления времени, именно часовые, дневные, недельные, месячные и годовые.

2. Каждый час должен иметь свою определенную задачу, которая непременно должна быть разрешена; раз она разрешена, дается отдых приблизительно в полчаса.

3. Серьезным занятиям посвящается ежедневно только четыре часа, к которым присоединяются один час утром для молитвы, после обеда – для музыкальных или математических развлечений, после школы – для повторения сделанного за этот день. Все остальное время остается свободным для домашних дел, пристойного отдыха и частных занятий.

4. Еженедельно остается свободным послеобеденное время – в среду и субботу; воскресенье должно быть посвящено Богу.

5. В каждую четверть года одна неделя посвящается театральным представлениям, проводимым в течение пяти дней (см. об этом ниже – IX).

6. Ежегодно каждый класс начинает и кончает свои занятия осенью. Вне этого времени никто не принимается в школу, чтобы не вносить беспорядка в работу, исключая разве те случаи, когда кто-нибудь является вскоре после начала учения и можно ожидать, что он благодаря частным занятиям нагонит других. Если он это обещает, то это можно разрешить.

7. Ежегодно бывает четыре большие вакации, по восьми дней до и столько же после годичных церковных праздников: 1) Рождества Христова, 2) Пасхи, 3) Троицы и 4) полный месяц по случаю сбора винограда.

8. Где работы по уборке винограда не отвлекают от школы, там могут иметь место каникулярные праздники, но разумно, чтобы дать отдохнуть умам, а не ослабить их.

 

V. Законы об образцах для проведения работы

1. То, что подлежит в школе изучению (познанию, изложению или действию), нужно показать на таких примерах, созерцая которые можно было бы им подражать. (Без примера ничему не выучишься.)

2. Предлагаемое в виде примера должно быть точным, чтобы при тщательном подражании нельзя было ошибиться. (Невозможно не перенять ошибки от ошибочного образца.)

3. Образец, предложенный для подражания, должен представлять собой или подлинный предмет, или его изображение по подлинному оригиналу, будет ли то скульптурное изображение или картина, или описание на словах. (Однако лучше всего иметь живое созерцание самого предмета.)

4. Что не может быть представлено в изображении (как, например, добродетели), возможно, однако, в подражании. В этом учитель должен служить живым примером.

 

VI. Законы о книгах

1. Книгой в широком смысле называют то, что нас научает и наставляет. Так, существуют книги божественные и человеческие. К божественным книгам относятся: 1) книги природы (сам мир), 2) книги Священного писания и 3) книги совести. Человеческие же книги или содержат как бы объяснения образцов вещей, или возмещают собой ряд оригиналов, одновременно предлагая и разьясняя вещи.

2. Правда, поскольку наша школа есть школа гуманности, она не устраняет ни одной из человеческих книг (разве уж там будет содержаться что-либо ничтожное, бесполезное, вредное). Однако ввиду того что мы намерены воспитывать своих питомцев больше для Бога, нежели для мира, мы желаем, чтобы и здесь также господствовали преимущественно божественные книги.

3. Так как существует мнение, что эти последние в силу своей возвышенности превосходят понимание нежного возраста, то человеческие книги допускаются с той целью, чтобы они открывали путь к чтению и пониманию божественных книг и были верными путеводителями во всем том, что должно знать или не знать, делать или не делать, на что надеяться или чего бояться.

4. Те [книги], которые хорошо этому содействуют, должны быть нашими, а те, которые не содействуют, должны быть устранены <...>

 

XI. Законы относительно поведения

NB. Собственно это не столько законы поведения, сколько правила жизни. На нашей памяти еще живы Правила для учащихся, которыми были увешаны стены школьных зданий. Это была система запретов и жесткое указание на то, что можно, а что нельзя.

«Законы относительного поведения» – это побуждение к должному, разумному, основанное на гуманных правилах человеческого общежития. Они не диктуются, но убеждают, что жить надо так, чтобы людям рядом с тобой было хорошо. Можно не со всем соглашаться (например, совет действовать более по воле другого, чем по собственной), но нельзя не оценить общую гуманистическую направленность «Законов».

Недавно мы распорядились отпечатать правила доброго поведения в их общем виде. Мы желаем, чтобы все имели их в руках, читали, соблюдали е гой целью, чтобы наша школа была не чем иным, как мастерской благопристойности. Для достижения этой цели мы устанавливаем следующее:

1. Все наши [ученики] должны делать все скорее из любви к добродетели, чем из страха перед наказанием.

2. Делать они должны не то, что им нравится, но то, что предписывают законы, и то, что приказывают толкователи законов, учителя. (Действовать более по воле другого, чем по собственной, – вот одно из основных положений христианства.)

3. Пусть ученики во всем, что должны делать, приучаются предвидеть цель, изыскивать средства и выжидать благоприятного случая.

4. Поэтому никогда не следует делать ничего иного, кроме того, что подсказывается хорошей, благовидной целью, при стремлении к которой не придется испытывать стыда, а по достижении ее – раскаяния.

5. Если начинают входить в дело, то должны привыкнуть не оставлять его до тех пор, пока цель не достигнута.

6. Однако к цели следует стремиться не скачками, но постепенно, чтобы дела шли своим чередом, а не поспешно.

7. Пусть приучаются знать только полезное. (Следовательно, пусть везде имеют это в виду и к этому стремятся.)

8. Каждый должен привыкать сосредоточиваться, не быть рассеянным, для того чтобы все делать вполне обдуманно.

9. Нельзя допускать, чтобы кто-либо был безучастным к своему делу. (Если окажется, что кто-нибудь работает вяло, заставляй его работать больше других; и если нет никакого серьезного дела, то пусть он лучше играет, чем бездельничает. Подвижность, желание работать и отсюда выносливость в работе – это громадное сокровище в жизни.)

10. В сне, в еде и в питье ученики наши должны быть воздержанны и избегать всякой неумеренности <...>

11. Послеобеденный сон (как вредный для здоровья и духовных сил) нельзя дозволять ни одному из наших питомцев. Ночь и мрак сама природа назначила для отдыха, свет и день – для работы. Итак, послеобеденный отдых – эта дурная привычка, сильно распространенная среди венгерцев, – следует отменить, заменив несвоевременный покой гуляньем, разговорами, игрой.

12. Тело, как жилище души, все наши питомцы должны держать не изнеженно, однако же опрятно.

13. Точно так же, как орудие души, тело у всех наших учеников должно развивать для подвижности подвижностью и закалять его к работе работой.

14. И так как наша школа есть школа мудрости, а не войны, то оружием всех питомцев должны служить книги, но не мечи <...>

15. Наклонность к брани и злословию должна быть настолько удалена, что право на это теряет даже тот, кто попытался бы обратиться к брани по справедливому случаю.

16. Капризы и деревенская грубость не терпимы ни в ком. Все должны приучать себя к вежливости, услужливости в словах и делах. Школе подходит быть городом, но не деревней.

17. Гордое и пренебрежительное отношение к другому должно всячески искоренять всюду, где бы оно ни обнаружилось, чтобы все привыкли одинаково почитать образ Божий как в других, так и в себе самих.

18. Особую заботу следует прилагать к тому, чтобы не вселилась в кого-либо страсть к присвоению чужого; никто, присвояющий себе чужое добро, не должен оставаться безнаказанным.

19. Ложь – рабский порок – не может быть терпима ни в ком. Пусть все привыкают откровенно говорить правду, даже если бы пришлось сознаться в вине, чтобы никогда не было заметно разлада между сердцем и устами – этого самого презренного порока.

20. Если в ком-нибудь будет замечено в чем-либо отступление [от правил], того следует дружелюбно убеждать, а убеждаемый должен дружественно принимать увещание.

21. Если же увещаемый не воспринимает этого по-братски и даже отказывается принять увещание, то его следует привести к учителю, устраняя всякие соображения о личной дружбе или неудовольствии и руководясь единственно желанием бороться со злом, чтобы оно как-нибудь не пустило корней.

 

XXI. Законы для учителей

1. Учителями должны быть люди набожные, честные, деятельные и трудолюбивые; не только для вида, но и на самом деле они должны быть живыми образцами добродетелей, которые они должны привить другим. (Ничто притворное не может быть продолжительным.)

2. Чтобы быть в состоянии бодро выполнять обязанности своей профессии и предохранить себя от скуки и отвращения, они должны, во-первых, остерегаться слишком низко ценить себя и относиться к самим себе с презрением. Кто сам считает постыдным быть учителем и остается им только ради денег, конечно, бежит оттуда, как с жерновой мельницы, лишь только найдет другой род занятий, обеспечивающий большее вознаграждение. Но наши полагают, что они поставлены на высоко почетном месте, что им вручена превосходная должность, выше которой ничего не может быть под солнцем, именно, чтобы маленькое подобие Бога доводить до сходства с Богом или, как говорит Бог у пророка (Ис. 51, 16), насаждать небо и основывать землю, т.е. полагать основание церкви и государства. Уверенные, что их труды служат на благо человеческого рода, они будут воспевать с Давидом: мне выпал жребий самый приятный, мне досталось прекрасное наследство (Пс. 16, 6) и будут стараться, поскольку это от них зависит, сделать все возможное для столь возвышенной цели.

NB. То, что Я. Каменский назвал законами для учителей, по существу, является Кодексом профессиональной чести педагога. К учителю предъявляются высочайшие, почти мистические требования, адекватные самой великой профессии на земле. Совершенно очевидно, что не каждый, работающий с детьми, соответствует званию Учитель. Но среди громадной массы учителей, молодых и старых, талантливых и бездарных, любимых и гонимых, есть такие, которые воплощают в себе все лучшие стороны нашего дела и двигают вперед всю профессию. Их имена окружены почитанием, они передаются из поколения в поколение, по ним ориентируются миллионы, идущие следом. К таким и принадлежит Ян Амос Коменский.

3. И так как это столь великое дело приходится предпринимать рискованным образом с применением собственной мудрости и собственных сил, то прежде всего они смиренно предадут самих себя, свои работы и преуспеяния своих учеников Богу, по примеру великого наставника, указывающего, что он достиг одного, что никто из тех, кого ему дал Отец, не погиб, и просящего Отца соблюсти их в своей добродетели (Иоан. 17, 11, 12).

4. Итак, ближайшая забота будет состоять в том, чтобы мощно увлекать учеников благим примером; ибо нет ничего естественнее, как то, чтобы последующие ступали по следам предыдущих и чтобы ученики воспитывались (se componant) по образцу учителя. Руководство только в виде слов и предписаний обладает силой сообщить делу только весьма слабое движение. Поэтому наши учителя должны остерегаться походить на тех придорожных Меркуриев [3], которые показывают простертой рукой, куда нужно идти, а сами не идут.

5. Наши учителя должны помнить, что юношество, посвященное Христу, должно направлять преимущественно туда, куда хочет привести Христос, именно к небу. Итак, прежде всего должно посвятить души познанию того Оша, который находится на небесах, воле нужно внушить любовь во всем исполнять волю Божию, чтобы нам творить ее на земле так, как творят ее ангелы на небесах, и, наконец, должно возбудить надежду на вечное милосердие его. Всему этому они должны неукоснительно учить своих учеников своею достойною небес ангелоподобною жизнью, остерегаясь примером какого-либо мирского дела соблазнить кого-нибудь из малых сих (ибо тем, кто это делает, Христос предвещает горе).

6. Но так как учителя получают не таких лиц, которых они тотчас же должны вести к небу, но таких, которым предназначено первоначально вести среди людей, здесь, под небом, человеческую и богоугодную жизнь, они должны приучать вверенных им также и к требуемому от каждого человеческому образованию, и к доброму повиновению законам человеческого общества, и опять-таки прежде всего и лучше всего примерами, нежели предписаниями. Следовательно, развитие умеренности и трезвости, а через то – здравого и бодрого духа будет лежать на обязанности всех учителей; пусть пиры платоновские будут им приятнее, нежели пиршества сибаритские [4]. Подобным образом учителя должны заботиться о том, чтобы быть для учеников в пище и одежде образцом простоты, в деятельности – примером бодрости и трудолюбия, в поведении – скромности и благонравия, в речах – искусства разговора и молчания, словом, быть образцом благоразумия в частной и общественной жизни.

7. Наконец, так как успехи в благочестии и нравственности идут лучше, когда ум, оснащенный светом познания, умеет сделать лучший выбор среди вещей, а познание вещей почерпается из наук, то пусть учителя помнят, что их питомцы и в этом должны быть осведомлены. А потому учителя должны знать, хотеть и уметь сделать умы всех своих учеников мудрыми, языки – красноречивыми, руки – искусными для письма и других действий, и опять-таки при помощи постоянных примеров, наставлений и практики.

8. Итак, показывай им так, чтобы они что-нибудь видели, объясняй так, чтобы они понимали, заставляй их подражать, чтобы и они также могли выражать то, что ты можешь. И как только у них явится надежда, что они могут это сделать, заставляй их повторять до тех пор, пока они не будут в состоянии делать это правильно и быстро. Итак, пусть хорошие учителя полагают, что (заметить хорошенько) самые маловажные обязанности – диктовать что-либо, гораздо же более важные – наблюдать, внимательны ли ученики, частым спрашиванием возбуждать силу ума, чтобы они понимали, и в процессе исправлeния, когда ученики сбиваются, искусно исправлять.

9. Чтобы быть в состоянии выполнить все это без скуки, необходимо относиться к ученикам по-отечески, с серьезным, страстным желанием им успехов, как будто бы учителя являлись родителями духовного развития учащихся. При этом они должны все делать более добродушно, нежели строго, помня слова Горация:

Все голоса за того, кто приятное свяжет с полезным [5].

Это возраст, который – не зная еще бремени жизни – измеряет полезное только сообразно с его приятностью и требует скорее сахара и меда, нежели настоящего кушанья.

10. Хороший учитель не пропускает ни одного удобного случая, чтобы научить чему-либо полезному. Итак, если нашим учителям придет на ум научить чему-либо хорошему, то они никогда не упустят такого случая, будет ли то в школе в присутствии всех или вне ее частным образом, с кем-либо одним, но в этом последнем случае дело происходит затем следующим образом: то, что ученик усвоил частным образом, он должен повторить в классе перед всеми с двоякой пользой, во-первых, чтобы все привыкли внимательно воспринимать также и то, что говорится кому-нибудь вне школы, и уметь передавать смысл воспринятого; во-вторых, чтобы то, что говорится кому-либо одному по какому-либо поводу, служило на пользу всем; ибо школьный учитель должен быть одинаково учителем всех.

11. Как сами они должны осуществлять прежде всего первоначальное и главнейшее, так и учеников своих учить тому же и требовать от них, чтобы они соблюдали это в таком, а не в обратном порядке, т.е. они должны прежде всего учить самому необходимому благочестию, затем добродетели в обращении с людьми и, наконец, внешнему украшению жизни – наукам.

12. Итак, прежде всего пусть под страхом вечного проклятия учитель остерегается терпеть, чтобы кто-либо уклонялся от благочестия, но пусть старается держать всех в страхе Божием. Если он этого не добьется, то пусть считает весь свой труд затраченным даром.

13. Далее, учителя должны наблюдать, чтобы молитва общая и частная происходила с благочестивыми жестами и с сердцем, вознесенным к Богу. Каждую среду должны они заниматься с учениками законом Божиим, каждую субботу должны прилежно приготовлять их к воскресенью, каждое воскресенье должны все участвовать в общественном богослужении, каждый учитель со своим отделением на особом месте; они также должны настаивать на том, чтобы все ученики записывали проповедь и повторяли ее затем в понедельник на первом уроке.

14. Сколько раз совершается в церкви святое причащение, столько раз учителя должны приготовлять учеников с особым чувством благоговения либо к тому, чтобы они приняли достойное участие в священном таинстве, либо к тому, чтобы они благоговейно созерцали столь священное таинство.

15. Из числа нравственных добродетелей особенно настойчиво должен он рекомендовать и внедрять путем упражнений способность переносить труды, больше того, стремление к ним; ибо, достигнув этого, они будут иметь великое сокровище для жизни.

16. Каждый учитель должен в особенности иметь перед глазами цель и задачи своего класса, чтобы, хорошо зная, чего он должен достигнуть, все направлять сообразно с этим; он добьется похвалы, если всех своих учеников доведет до этой цели, заслужит позор, если допустит, чтобы кто-либо не достиг ее <...>

 

XXV. Законы о соблюдении законов

1. Так как по опыту известно, что все мы более склонны к злу (особенно в юношеском возрасте) и в течение нескольких часов можем быть до того испорчены праздностью или пороками, что не скоро можем возвратиться к беспорочности духа, то должна быть налицо постоянная и в высшей степени бдительная охрана законов. Иначе было бы безразлично – не иметь никаких законов или не соблюдать их: гораздо хуже, когда разнузданность бешено срывается с цепей, нежели когда она совсем не заключена в оковы [законов].

2. И так как за законы приходится бороться больше, чем за стены, как мудро имели обыкновение говорить древние (так как можно жить без стен, но никоим образом государство не может существовать без законов, как это показывает пример и лакедемонян), то нужно считать за нечто непреложное, что благополучие всей школы состоит в добросовестном исполнении законов.

3. Однако опять-таки не без основания Архисилай говорит: где много врачей, там много болезней, и где очень много законов, там много и преступлений. Поэтому благосостояние школы следует полагать не столько в увеличении количества законов, сколько, наоборот, в тщательном соблюдении однажды данных. Отсюда следует, что не нужно легко допускать, чтобы к этим нашим законам прибавляли новые, за исключением разве крайней необходимости: лучше твердо соблюдать эти немногие, хорошие, общие, однажды данные <...>

NB. Коменский смотрит на школу как на своеобразное правовое государство, где все люди, населяющие его, – законопослушные граждане. А являются они таковыми потому, что законы разумны, ясны и немногословны, кроме того, невелики количеством. Автор – противник необдуманного законотворчества в образовании. Школа работает на вечность, и законы ее не должны быть сиюминутны и мелочны. Служение великим целям не терпит суеты.

---

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд