Живая Этика как космический импульс: к новой интерпретации старых научных закономерностей

А.В. Иванов,
доктор философских наук, профессор,
заведующий кафедрой философии
Алтайского государственного аграрного университета,
Барнаул

Одной из важнейших функций Учения Живой Этики как мета­знания, переданного человечеству с более высоких уровней мирового бытия, является ее способность не только прогнозировать открытия, о которых не подозревает современная наука, но и предлагать новую, гораздо более глубокую интерпретацию вроде бы хорошо известных фактов и установленных закономерностей. Это касается и естественнонаучного, и гуманитарного знания.

В частности, с точки зрения Учения совершенно новую интер­претацию получает знаменитый биогенетический закон Геккеля–Мюллера, установленный в конце XIX века. Он гласит, что онтогенез биологического организма в краткой и сокращенной форме повторяет филогенез, т.е. историю своего вида [1, с. 169]. Одна из наиболее обстоятельных попыток теоретического объяснения этого феномена предпринята в работе нашего крупнейшего биолога­-эволюциониста И.И.Шмальгаузена «Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии». В ней было показано, что онтогенез эволюционно более высоких биологических видов чаще всего имеет своим основанием рационализированные и отшлифованные в ходе эволюции онтогенетические стадии развития более ранних и простых биологических форм. А над ними уже надстраиваются более поздние онтогенетические стадии, воплощающие специфические и неповторимые черты особи более сложного биологического вида. Этим обеспечивается целостность онтогенетического развития организма [2].

Таким образом, природа никогда не фантазирует и никогда не начинает новую форму жизни с нуля, а включает в новое эволюционное формообразование предыдущие формы жизни на правах подчиненных моментов, снимает их, если говорить диалектическим языком Гегеля. Именно поэтому эмбриогенез, например, млекопитающего включает в себя стадии развития эмбриона, соответствующие онтогенезу моллюсков, насекомых или земноводных. Как мы увидим чуть ниже, биогенетический закон Геккеля–Мюллера обнаруживает при этом и куда как более важное и поучительное содержание, если посмотреть на него с эволюционных позиций Живой Этики.

В психологии аналогичный феномен был обнаружен в психическом развитии ребенка: в краткой и сокращенной форме он словно повторяет психическую историю развития человечества. Это было одним из первых зафиксировано Г.Спенсером в XIX ве­ке, детально эмпирически подтверждено и проанализировано немец­ким психологом Х.Вернером в середине ХХ века [3]. Знаменитый швейцарский психолог Ж.Пиаже даже положил его в основу своей знаменитой эпистемологической доктрины психогенеза знаний. В ней швейцарский исследователь доказывал, что этапы становления мышления ребенка в виде оперирования теми или иными понятийными структурами соответствует историческим этапам развития науки [4].

Из попыток механической экстраполяции закономерностей психического онтогенеза ребенка на психический филогенез человека вытекал, правда, опасный соблазн – пытаться рассматривать духовную жизнь архаических коллективов, включая и жизнь современных первобытных племен, по аналогии с детской душевной жизнью. Понятно, какие расистские выводы могли быть отсюда сделаны. Тот же Г.Спенсер утверждал, что «умственный склад нецивилизованного предка повторяется в ребенке цивилизованного потомка» [5, с. 101]. Еще более радикальную позицию занимал американский исследователь детской психики начала ХХ века А.Ф.Чемберлен: «Сравнение взрослого дикаря с ребенком цивилизованных государств обнаруживает сходство между ними: дикарь – это ребенок, а ребенок – дикарь» [6, с. 359]. Однако пытаться механически реконструировать мировидение древних людей на основе мировидения ребенка – значит впадать в серьезнейшее заблуждение. Параллелизм в использовании понятий и логических операций вовсе не дает оснований умозаключать о тождестве получаемого с их помощью смыслового содержания. К тому же у архаических племен получают развитие такие познавательные и творческие способности, которые в принципе не могут развиться у ребенка, скажем, в современной городской среде: наблюдательность, воля к постоянному преодолению трудностей, различные интуитивные, в том числе и трансцендентные, способности [7]. Наконец, процесс развития сознания у людей чрезвычайно различен и глубоко индивидуален. Среди архаических племен встречаются индивиды с удивительно развитыми способностями, в том числе и интеллектуальными, а среди современников полно индивидов с интеллектом и потребностями дикаря. Этот факт четкой эволюционной иерархии индивидуальных сознаний всегда особенно подчеркивала Живая Этика.

Однако если у нас нет оснований отвергать очевидные факты соответствия этапов перинатального эмбрионального развития человека основным этапам филогенетической эволюции живого на нашей планете, а стадий его психической постнатальной эволюции – некоторым стадиям и чертам исторического развития человеческого духа, – то как эти закономерности объясняются с позиций Живой Этики?

Сразу отмечу, что с позиций Учения надо совершенно иначе рассматривать соотношение онто­ и филогенеза, нежели это принято в современной биологии, антропологии и психологии. Не современная индивидуальная особь повторяет историю своего вида, которая механически присутствует в ее генотипе или в арте­фактах окружающей культуры (языке, мифах, сказках, научных текстах, предметах материальной культуры), смысловое содержание которых она должна усваивать с нуля по принципу движения от простого к сложному [8], а человек в ходе онтогенеза повторяет этапы собственного филогенеза, вплетенного в историю Земли и всего человечества. Он «пробегает» по ступеням не просто родового, а именно своего индивидуального земного исторического опыта. Двигаясь по эволюционной спирали, он, рождаясь в плотном земном мире, каждый раз заново вспоминает накопления («припоминает» по Платону) своих предыдущих воплощений. В этом есть глубочайший эволюционный антропологический смысл.

Так, монада человека помнит свой прошлый опыт в его ключевых моментах и при каждом новом воплощении бессознательно и сознательно использует его для гармоничного формирования своих низших тел, изоморфных различным слоям единой духоматериальной субстанции Космоса и, одновременно, когерентных психофизической жизни и знанию обитающих на этих слоях монад. Отсюда, кстати, и объяснение предзаданной программы онтогенеза тела человека: не в геноме самом по себе, не в сочетаниях четырех азотистых оснований его ДНК хранится программа «постройки» цельного земного организма в виде его низших тел (эфирного и плотного), а, прежде всего, в памяти и активности высших тел монады, – ментального и огненного. Иными словами, существует, по­-видимому, как бы энергоинформационная (или духоматериальная) монадная матрица памяти, обеспечивающая гармоничное онтогенетическое выстраивание ее низших тел с учетом накопленного филогенетического опыта [9]. Высшее, как и везде, задает программу оформления низшего. Правда, противоположность внешнего и внутреннего оказывается относительной: внутренняя память монады (Космической Индивидуальности) имеет и свое внешнее духоматериальное проявление – запись ее прежнего бессознательного и сознательного психического опыта (мыслей и переживаний) на слоях Акаши. Внутренний опыт прошлого любой монады всегда здесь может быть интерсубъективно удостоверен опытом других Я, других монад, в первую очередь тех, что находятся на более высоких ступенях эволюции.

Можно выделить два этапа (или формы) повторения филогенеза в онтогенезе. Первый этап – перинатальный (эмбриональный), когда развитие человеческого эмбриона в краткой и сокращенной форме проходит через этапы его планетной – минеральной, растительной и животной – эволюции с соответствующим познавательным психофизиологическим опытом. Мы этот опыт в подав­ляющем большинстве случаев не осознаем, но в глубинах памяти он не исчезает и помогает нам бессознательно регулировать жизнь наших собственных телесных – минеральных, растительных и животных – клеток, а также вступать во внешнее резонансное общение (со­-знание) с минеральными, растительными и животными формами окружающей природы. Этот перинатальный познавательный опыт может проявляться в бессознательном переживании своей особой связи с каким­-то растением, минералом, животным (например, в традиции тотемизма) или сознательно актуализироваться подготовленным сознанием, как это было свойственно многим святым. Так, Сергий Радонежский легко взаимодействует с медведем, понимает его повадки и потребности. Св. Франциск общается с птицами. Память буддийских архатов о своих прежних дочеловеческих рождениях есть также следствие сознательного проникновения в эти слои глубинного перинатального опыта, остающегося на уровне бессознательного у подавляющего большинства людей. Благодаря ему, восточные архаты и православные святые могут, как разумные пастыри бытия, с любовью и со всей мерой ответственности руководить эволюцией низших монад, направляя их к совершенствованию, и, в свою очередь, добиваться от них помощи в решении человеческих проблем, например, в избавлении от недугов или обеспечении благоприятных условий для урожая. Подобными примерами общения святых с животными, птицами, природными стихийными духами лесов и вод полна агиографическая литература всех мировых религий.

Здесь мы сталкиваемся с единичными примерами подлинно разумного и духовного общения с низшими формами жизни, которые, по-­видимому, станут нормой для грядущих человеческих рас. Здесь же, кстати, лежит кратчайший путь и к решению наших глобальных экологических проблем в виде усмирения взбунтовавшихся природных стихий, повышения естественной урожайности сельскохозяйственных культур, обеспечения гармоничной коэволюции человека и природы, о которой так мечтала русская наука и философия в лице В.С.Соловьева и В.И.Вернадского. Косвенным доказательством правоты этого предположения служит и то, что лучшие розы в России до революции 1917 года росли в Оптиной пустыни, а Соловецкие монахи добивались рекордных урожаев близ Полярного круга. Человек, как важнейший фактор эволюции всех форм жизни на Земле, призван, эволюционируя сам, сподвигать двигаться вверх по лестнице эволюции и все низлежащие природные формы, благо он к ним непосредственно причастен.

Напомню в этой связи знаменитое высказывание Е.И.Рерих о том, что «приходим мы сюда на Землю, пока не выполним принятой на себя ответственности – усовершенствованием себя усовершенствовать и Землю, и все окружающие сферы» [10, с. 599].

Постнатальный опыт человека связан уже не столько с телес­ным и бессознательно психическим, но в первую очередь с сознательным психическим воспроизведением форм прежнего человеческого филогенетического опыта. В Учении указывается на необходимость исторического накопления духовного опыта во всех человеческих расах, среди всех земных культур и во всех социальных слоях, что обеспечивает универсальное развитие творческих способностей и обретения дара универсального понимания других человеческих монад.

Ясно, что в ходе каждого нового онтогенеза монады какие-­то структуры прежнего человеческого опыта бессознательно или сознательно актуализируются, какие­-то остаются латентными в данном рождении, чтобы проявиться в иных воплощениях при новых эволюционных задачах, встающих перед монадой. Архат, в частности, тем и отличается от простого земного человека, что сознательно владеет всей палитрой познавательного и творческого опыта своих прежних жизней, и в силу этого для него прозрачна и понятна психическая жизнь всех существ низлежащих слоев бытия. Живая память его высших тел способна улавливать все информационные вибрации, идущие от тел низших планов, и, соответственно, творчески и эволюционно точно на них реагировать. Можно даже утверждать, что благодаря такому перманентно актуализированному собственному филогенезу (собственной Книги жизни) перед духовным взором архата развернут в его объективных и существенных чертах филогенез (Книга жизни) всего человеческого рода в бесчисленных сцеплениях и разрывах линий­-струн эволюции бессчетного множества монад. Впрочем, подобный уровень бытия-­знания запределен для смертного человека.

Возвращаясь к закономерностям повторения филогенеза монады обычного человека в его онтогенезе, можно выделить две качественных стадии психического постнатального развития: бессознательную до 1,5–2 лет и собственно сознательную. Они были давно выделены и давно изучаются в детской и когнитивной психологиях, поэтому я буду здесь предельно краток.

На первой стадии происходит преимущественно бессознательное повторение (усвоение) форм психического опыта, свойственных высшим животным [11] и, по­-видимому, человеку первых рас. Здесь формируются не только механизмы двигательной исследовательской активности, первичных форм чувственного познания мира и зачатки интеллекта (так называемое наглядно­-действенное мышление), но и то, что может быть названо витально­-эмоциональной интуицией [12], когда человек инстинк­тивно чувствует опасность или непосредственно эмоционально сопереживает другому живому существу. Так, высшие животные – те же собаки, лошади, обезьяны – витально и эмоционально прекрасно чувствуют состояние хозяина и реагируют на него. Витальное чувство опасности специально развивалось в ряде восточных психотехник, в том числе в искусстве кэндо – фехтовании на мечах. В восточной традиции даже четко различались темные и светлые мечи, несущие смерть или защищающие добро. Опыт же святых свидетельствует, что эмоциональное переживание другого (эмпатия) может быть целенаправленно актуализировано, развито и сознательно использовано в зрелом возрасте. Например, Сергий Радонежский и оптинские старцы эмоционально прекрасно понимали приходящих к ним людей без всяких слов.

Первый постнатальный период заканчивается на стадии возникновения самосознания и предметного сознания, т.е. формирования представлений о себе как физическом теле, физическом Я («стадия зеркала» по выражению французского психолога и фило­софа Ж.Лакана), а также представлений об автономном существовании окружающих тел и процессов. Напомним, что, кроме человека, себя узнают в зеркале обезьяны, а также некоторые лошади и собаки.

На второй стадии постнатального онтогенеза (приблизительно с двух лет) начинается собственно сознательная эволюция и сознательное развитие (вернее, огранка) монадой своего астрального и ментального тел, хотя и без гарантий успеха на этом пути, учитывая принцип свободной воли. Этот эволюционный психологический процесс также достаточно хорошо изучен в психологии, и мы выделим лишь его ключевые моменты. Здесь обнаруживаются те филогенетические узлы психической эволюции монады, которые она обязана воспроизвести и в онтогенезе, дабы не утерять своей исходной космической вибрации, ведущей по пути совершенствования. Понятно, что эти узловые точки применимы и ко всей линии эволюции человека на Земле, т.е. через них должны пройти все эволюционирующие Индивидуальности.

В принципе, можно выделить и исторические периоды, когда большинство человеческих монад развивают астральное тело собственно человеческих желаний и переживаний, обретают первичные способности к низшей интеллектуальной (рассудочной) деятельности и творческому воображению (кама-­манас). Этому соответствует, по-­видимому, появление производящего хозяйства, государственной жизни, зачатков науки, искусства, первых мифологических и религиозных комплексов. Большинство исследователей отмечают такой взрыв творчества в IV–III тысячелетиях до нашей эры, что получило название «неолитической революции».

Однако эти «коллективные достижения» не следует абсолютизировать. Накопления людей весьма различны. Наряду с массой всегда есть отдельные монады и с исключительно развитыми способностями низшего манаса, и даже с элементами высшего манаса (способностями диалектического – разумного – мышления и интеллектуальной интуиции). Таковы выдающиеся религиозные деятели, философы и государственные реформаторы древности, большая часть имен которых до нас, увы, не дошла. Понятно, что для формирования подобных высоких способностей должна быть, прежде всего, чуткость к высшему – тем вестям, которые приходят из миров высокого состояния материи и которые непосредственно приносят в мир высшие Индивидуальности, жертвую­щие собой ради спасения человечества.

Эти жертвы эволюционно необходимы, ибо вся человеческая история говорит, что огромное количество монад по-­прежнему остается на крайне низкой стадии эволюции, их сознание мало отличается от сознания животных: желания примитивного удовле­творения своих телесных потребностей и страстей. Есть и откровенные злодеи, которые обращают сформировавшие способности низшего манаса для откровенного зла, для инвольтирования того, что может быть названо ноогенным хаосом.

Любопытно, что и сегодня мы имеем дело практически со всем спектром исторически сложившихся антропологических типов – от «обезьяньего» с жизнью исключительно ради тела и чувственных удовольствий и до высочайших личностей с развитыми манасическими и даже буддхическими способностями, таких как П.А.Флоренский и В.И.Вернадский. История роста и формирования высших тел и, соответственно, формирования высших познавательных и творческих способностей человека, увы, идет гораздо медленнее технической эволюции нашей цивилизации, что нашло свое совершенно верное отражение в противопоставлении культуры и цивилизации [13]. В текстах Учения Живой Этики это резюмировано в блестящем афоризме: «Нарастание сознания труднее уследить, нежели рост волоса» [14, 184]. Мы не будем здесь дальше развивать эту воистину бесконечную тему об исторических закономерностях и факторах духовной эволюции человечества, которая сама по себе чрезвычайно интересна.

Остановимся вкратце на следующих поворотных онтогенетических пунктах сознательного духовного роста монады. Преж­де всего, можно выделить длительный этап, когда у человека начиная с двух лет постепенно происходит переход от наглядно­-действенного к наглядно-­образному и, наконец, к вербально-логическому мышлению, а параллельно формируются базовые ценностные представления и переживания (развитый низший манас). Здесь телесное самосознание шаг за шагом трансформируется в процесс самопознания и творческого познания окружающих мыслящих и переживающих Я. На этом уровне формируется то, что может быть названо социальным Я человека, превращающего его из телесного существа в полноценного члена человеческой общности. Как свидетельствуют данные психологии, у современного человека этот процесс формирования социального Я, навыков логического мышления и ценностного самоанализа является ра­стянутым во времени и заканчивается к 14–16 годам.

Следующей важнейшей стадией духовного онтогенетического роста монады является формирование нравственного Я и, соответственно, признание самоценности другого человека. Это невозможно без признания Высшего начала в мире – если и не Бога, то хотя бы абсолютных и вечных ценностей, с которыми человек призван сверять свою повседневную жизнь и деятельность. На этой стадии появляются зачатки высшего манаса и приоткрываются трансцендентные духовные способности, обеспечивающие связь с высшими духоматериальными слоями Космоса и с Учителем. Очень важным периодом жизни, когда у человека или складывается или не складывается нравственное Я, является возраст 27 лет. Как свидетельствует Учение, к этому сроку проявляются и актуализируются все прежние филогенетические духовные накопления, и человек приобретает достаточный личностный социальный опыт для сознательного духовного восхождения. Сознательная эволюция подразумевает, с одной стороны, следование за Зовом собственной Индивидуальности (за своим высшим Я), знаю­щей об избранном земном предназначении, а с другой стороны, готовность свободно подчиниться велениям Иерархии, хотя непосредственно Учителя монада обретает далеко не всегда. Здесь велики вариации, а логика непосредственного обретения Учителя запредельна для нашего земного сознания.

Можно предположить, что филогенетическим (историческим) коррелятом этой важнейшей онтогенетической стадии духовного развития является возникновение таких мировых религий, как буддизм и христианство. При всех догматических отличиях и временной разнице в их появлении – все они ориентируют личность на обретение высшего Я и веры в духовную Иерархию.

Понятно, что стадии нравственного Я многие земные личности не достигают и сегодня, бездарно разбазаривая потенциал прежних накоплений, «капсулизируясь» в чисто земных плотских вибрациях. Повторение собственных позитивных этапов и черт филогенеза в онтогенезе монаде совсем не гарантировано. Недаром в Живой Этике подчеркивается, что какие­-то земные воплощения могут быть провальными для монады, как бы «вычеркнутыми» из ее Книги жизни. Они ничего не дают Индивидуальности. Более того, здесь, по­-видимому, возможно и негативное психологическое повторение филогенеза в онтогенезе, когда личность «забывает» про прежние духовно­-манасические накоп­ления своей Индивидуальности, а воспроизводит негативные астральные привычки и черты характера из прошлых жизней, как бы инволюционно повторяя филогенез в онтогенезе. Если такие воплощения повторяются регулярно, то Индивидуальность, как известно, отбрасывается вниз по эволюционной лестнице вплоть до наихудшего сценария, когда она погружается в темное небытие до грядущей Манвантары.

Наконец, высшим этапом земной эволюции (где, конечно, есть свои подэтапы и различные вариации, запредельные для земного сознания) является подчинение своей земной личности, своих низших тел интересам и целям высшего (глубинного или божественного) Я, своей подлинной космической Индивидуальности. Это путь служения и жертвы, сознательного со­знания и со­творчества с Учителем и деятельностью Комической Иерархии. На этом уровне свобода есть, действительно, познанная необходимость и радостное действие в соответствии с тем, что монаде должно исполнить в данном земном воплощении.

На уровне же архатства Индивидуальность выходит из сансарического круга земных смертей и рождений. Ее филогенетические накопления позволяют ей познавать, творить и действовать на всех планах бытия и во многих космических мирах всеми своими высшими сгармонизированными телами.

Здесь мы имеем дело уже с преображенным сознанием и преображенной огненной телесностью – тем высочайшим антропологическим уровнем, которого только может достичь Индивидуальность на Земле. Соответственно, здесь встает важнейший антропологический вопрос: каковы основные факторы и механизмы преображения человека, его перехода с уровня нравственного Я на путь огненного преображения духа и тела? Какую роль играет в процессе духовного преображения, например, неустанная сердечная молитва, которую – по единодушному мнению святых всех мировых религий – следует рассматривать как важнейший фактор антропологической трансформации человека?

Но это уже вопросы, которые требуют отдельного серьезного анализа.

 

Литература и примечания

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд