Живая Этика как метазнание

А.В. Иванов,
доктор философских наук,
Алтайский государственный университет, Барнаул

 

1. ПОНЯТИЕ МЕТАЗНАНИЯ

В современной научной литературе греческая приставка «мета» указывает, во-первых, на такую систему знаний, которая служит для исследования и описания менее общих систем знания (отсюда и термины «метатеория», «метаязык»); и, во-вторых, подчеркивает философскую фундаментальность понимания предмета, превос­ходящую научно-экспериментальный уровень его освоения. Для фиксации этого второго смысла в философии традиционно используется термин «метафизика» (букв. «то, что идет после физики»), который был введен в научный оборот Андроником Родосским при систематизации произведений Аристотеля. Под метафизикой с тех пор понимают философское учение о первоос­новах сущего, составляющее ядро любой философской системы, вокруг которого разворачиваются все другие ее разделы (этика, эстетика, философия науки, социальная философия, филосо­фия религии и т.д.).

Таким образом, в гносеологическом плане приставка «мета» указывает на более «высокую» познавательную точку зрения, откуда целостно обозревается и систематизируется существую­щее знание; а в онтологическом плане – на бóльшую глубину и основательность постижения самого исследуемого предмета.

С обеих вышеуказанных позиций Живая Этика с полным правом может претендовать на статус синтетического метазнания в рамках современной культуры.

Так, в гносеологическом плане она дает ключ к целостной и непротиворечивой интерпретации величайших духовных учений прошлого, не противопоставляя их друг другу, а рассматривая в качестве исторических ступеней кристаллизации единой истины, имеющих общий духовный источник. В разные эпохи разные грани истины выступают на первый план в зависимости от уровня развития сознания человека и его культуры. Учение позволяет уви­деть единый Кристалл Вселенской Истины во всем историческом и культурном богатстве его граней.

Относительно современного – в значительной степени кри­зисного – состояния знания Живая Этика ориентирует на взаи­моуважительный диалог религии, науки, искусства и философии, образующих взаимодополнительные ракурсы постижения бытия. Бессмысленно противопоставлять их друг другу, поскольку они основаны на действии различных познавательных способностей и сфер сознания, лишь во взаимодействии обеспечивающих гар­моничное бытие и познание человека [1].

Наконец, Живая Этика осторожно и деликатно проявляет кон­туры грядущего единого знания, связанного с приобщением к мощ­нейшим энергиям Космоса, неотделимым от сознания человека, провозвествуя о неизбежном антропокосмическом повороте в судь­бе земной культуры. Не столько в физический Космос должна уст­ремляться пытливая мысль человека, сколько в свои собственные бесконечные глубины. В этом плане Учение предсказывает переот­крытие многих древних знаний о мире и человеке экспериментальными и теоретическими средствами современной науки.

В онтологическом плане Живая Этика проявляет свой метапознавательный потенциал, акцентируя внимание ученых, фило­софов и последователей внерациональных путей познания (дея­телей религии и искусства) на краеугольном понятии психической энергии как подлинной субстанции (порождающей основы) Мироздания, неотделимой от сознания человека и его творящей мысли. Эта энергия, предстающая в исключительно разнообраз­ных формах, будет рано или поздно обнаружена во всех явлениях и процессах окружающего мира, и именно от сознательного овладения ею будет зависеть как эволюционный прогресс самого человека (преображение его духа и плоти), так и гармоничная эволюция окружающего его природного мира.

Предсказательный и объяснительный синтетический потен­циал Живой Этики как метазнания проявляется не только отно­сительно всей духовной культуры человечества в целом, но и относительно каждой из ее основных сфер в отдельности.

 

2. ЖИВАЯ ЭТИКА И РЕЛИГИЯ

Живая Этика возвращает человека к аутентичному пониманию сущности религии как «связи с высшим» (от лат. religare – связь), где важнейшим органом познания и приобщения к духовной Иерархии Космоса выступает сердце человеческое. В очищении и просветлении разума сердца усматривали сущность религии все крупнейшие религиозные деятели человечества, ведь именно чистое сердце возносит человеческий дух в высшие миры и дает возможность созерцать потаенные устои бытия. «Блаженны чис­тые сердцем, ибо они Бога узрят» – Живая Этика последователь­но проясняет и обосновывает эту универсальную максиму Хрис­та из Нагорной проповеди, где выражена самая суть религиозно­го опыта. В таком внимании к сердцу человеческому как к онто­логическому центру личности и путеводителю духа по заповед­ным тропам Мироздания Живая Этика выступает органическим продолжением отечественной «метафизики сердца», представленной целым созвездием блестящих русских религиозных мыс­лителей – А.С.Хомяковым и П.Д.Юркевичем, П.А.Флоренским и И.А.Ильиным, Л.П.Вышеславцевым и С.Л.Франком, М.М.Тареевым и епископом Лукой Войно-Ясенецким.

Живой Этике принадлежит и лучшее, на наш взгляд, опреде­ление религиозной веры,вовсе не противопоставляющее ее разуму, а, напротив, подчеркивающее роль активного и творчески крити­ческого познавательного отношения к предмету верования. «... Нельзя верить лишь уверениям. Вера есть осознание истины, испытанной огнем сердца» [2, § 433].

Наконец, Учение подчеркивает роль практического воплоще­ния религиозных истин в личном жизненном опыте человека. Истины религии, особенно истины этического порядка, не могут быть абстрактными. Они должны быть конкретно и непосредст­венно явлены в личном облике, «ибо вера без дел мертва есть». Небесные Откровения всех мировых религий были подкреплены земным праведным бытием их провозвестников – будь то Будда, Христос, Моисей или Зороастр. Без этого ни одна мировая религия, ни одно авторитетное духовное учение никогда не завоевали бы стольких сторонников и не удержались бы в веках. Знаменитая фраза Христа из Евангелия от Иоанна – «Я победил мир» – как раз и нацеливает прежде всего на преображение собственной души, на победу над собственными недостатками, телесными страстя­ми и ветхими предрассудками. Лишь победивший себя получает горнее право властвовать на Земле и учить других. В этом суть Учительства. Истинный религиозный водитель всегда жизнью подтверждает то, что несет в своей проповеди. Чем выше стоит он на лестнице духовного восхождения, тем более высокий образец служения общему благу, самопожертвования и сердечности явля­ет он для тех, кто идет за ним следом. На этом принципе все воз­растающей сложности и ответственности служения высшему зиж­дется вся Иерархия Космоса и проявляется истинность любого религиозного верования.

Соответственно, по-настоящему религиозным человека не делают ни механическое – пусть даже искреннее и регулярное – исполнение церковных обрядов; ни твердость в защите догма­тических определений, наподобие знаменитого лозунга Тертуллиана «верую, потому что абсурдно»; ни социальная принадлеж­ность к религиозной общине. Все это – не более чем внешняя религиозность: часто лишь форма, лишившаяся содержания; магический культ, утративший духовное и по-настоящему куль­турное измерение; мехи, откуда вылили доброе вино. В поощре­нии и пропаганде именно этой – внешнеобрядовой – стороны религии заключается, согласно Живой Этике, главный грех и слабость современной церкви, утратившей подлинную духовную силу и подлинное религиозное бесстрашие, а потому вынужден­ной защищать свою «норму веры» (как принято ныне говорить в церковных кругах) [3] сугубо мирскими и часто, увы, насильст­венными средствами. Отсюда и тенденция превращения церкви в сугубо идеологический социальный институт, и ее примирен­ность с любой, в том числе и самой непотребной, формой зем­ной власти. За примерами далеко ходить не надо – ими полна наша недавняя российская история.

Вопреки всей этой псевдорелигиозности и псевдоцерковнос­ти [4] Живая Этика вскрывает и утверждает универсальные атри­буты религиозного опыта, присутствующие во всех религиозных системах, независимо от их догматического содержания. Это:

– признание наличия духовной Иерархии в Космосе и возмож­ности бесконечного личного совершенствования;

– понимание особой роли сердца как органа связи с этой Иерар­хией и важнейшего средства религиозного понимания мира;

– уверенность в том, что подлинная вера не противоречит научному разуму и теоретическому доказательству;

– подтверждение истинности своей веры личным праведным бытием.

Последний момент является наиважнейшим для Учения. Этика должна быть жизненной. Вера обязана быть действенной. Не принадлежность к религиозной конфессии красит человека, а человек – религиозную конфессию. Оскорбляющий же веру чужую – тем самым унижает и свою собственную. Попирающий принцип свободного религиозного самоопределения и агрессив­но навязывающий свои взгляды другому сознанию – сам является рабом ложных идей и предрассудков.

Учение Живой Этики закладывает, таким образом, твердый фундамент для взаимоуважительного и плодотворного диалога различных религиозных систем, а также для четкого различения подлинной и мнимой религиозности.

 

3. ЖИВАЯ ЭТИКА КАК МЕТАНАУКА

Живая Этика есть метанаука, ибо ориентирует все научные исследования (особенно в области так называемых естественных наук) на познание в первую очередь человека как сложнейшего конденсата всех существующих энергий и их взаимодействий во Вселенной. Не низшее порождает высшее, а напротив: высшее дает импульс и направление развитию низшего, закладывает цели эволюции и определяет ее основные вехи. Посему следует не человека объяснять, исходя из известных на сегодняшний день физических и химических законов, а постигать физико-химические законы строения и эволюции Вселенной сквозь призму человека, где важнейшую конструктивную роль играют живые акты его сознания. Мысль человека вполне объективна и мате­риальна. Ее можно фиксировать разнообразными техническими приборами. Она имеет цветность, вес и свой спин (вращательный момент). Ее идеальные качества (четкость, гармоничность, нравственный потенциал) имеют совершенно определенные физиче­ские параметры, доступные для экспериментального научного изучения. Лишь бы ученые памятовали о том, что акты их собст­венной мысли также вполне объективны и способны оказывать существенное воздействие на результаты экспериментов.

Таким образом, именно человек – в соответствии с идеями Живой Этики – должен стать центральным и интегрирующим объектом внимания всех наук, тем синтетическим фокусом пони­мания бытия, где сходятся воедино естественные и гуманитарные науки, древнее и современное, западное (рациональное) и вос­точное (интуитивное) знание. Соответственно, самой важной интегративной наукой призвана в будущем стать обновленная психология, основанная на древнем принципе тождества макро- и микрокосма и учитывающая достижения всех естественных и гуманитарных наук. Внутри самого человека будут найдены клю­чи к последним тайнам Космоса. Заглянув в недра человеческой души, откроет наука будущего во главе с психологией пути пости­жения многообразных проявлений всеначальной огненной энер­гии Мироздания, ибо каждая монада, подобно струне, вибрирует в унисон со всем Универсумом. Она живет в стихии бессознатель­ного со-знания со всем мировым сущим, но в эволюционной перспективе – как утверждает Учение – призвана стать созна­тельным со-творцом во Вселенной, владеющим мощью огнен­ных энергий. Именно степенью осознания своей причастности к жизни мирового целого и ответственности за каждую мысль, посылаемую в пространство, определяется место любой монады в единой Иерархии Космоса.

Это метанаучное понимание космической эволюции, еще вчера казавшееся фантастическим и бездоказательным для кри­тического научного ума, с каждым годом получает все более стро­гое научное – эмпирическое и теоретическое – обоснование. Более того, краеугольные принципы современной постнеклассической науки [5], которая начала складываться со второй полови­ны XX века, в той или иной мере являются подтверждением постулатов и предсказаний Живой Этики, сделанных еще в 20–30-е годы прошлого века.

Антропный принцип в космологии фактически подтверждает идею Живой Этики о том, что невозможно устранить человечес­кую составляющую ни из бытия, ни из познания. Сам человек есть и замок, и ключ к тайнам Мироздания. В какой бы предмет он ни вглядывался, даже в, казалось бы, самый что ни на есть объективный и безжизненный, – за ним всегда будет проступать живой человеческий лик как неустранимый субъективно смыс­ловой фон познавательной деятельности.

Но вслед за этим наука неизбежно должна будет признать, что и внутренняя жизнь духа вполне объективна и специфически материальна. Она имеет самое прямое отношение к тому, что может, а что не может познать человек. У него всегда есть и внут­ренние границы, и внутренние резервы понимания себя и мира. Фактически же антропный принцип, если его последовательно осмыслить сквозь призму Живой Этики, означает прямую зависи­мость глубины и широты постижения бытия от нравственного состояния человеческого духа. Чем благородней и бескорыстней ученый живет и мыслит, тем более важные и существенные закономерности бытия открываются перед ним. Воистину, все более актуальной становится гениальная пушкинская мысль, что гений и злодейст­во – две вещи несовместные.

Основополагающая роль высшего по отношению к низшему, будущего по отношению к прошлому выявляется в современной науке синергетике через краеугольное понятие аттрактора, то есть определяющее влияние будущих возможных состояний системы на настоящие процессы ее самоорганизации. Таким образом, в науку вновь возвращается классическое аристотелевское понятие «энтелехии», или целевой причины, без чего, как выясняется, невозможно рационально понять не только поведение и развитие живых систем (к этому биологическая наука пришла довольно давно), но и эволюцию физико-химических процессов на Земле и в Космосе. Знаменательно, что в Учении существует важное и очень емкое понятие Космического Магнита. Обращение к этому понятию позволило бы ученым разных специальностей более панорамно осмыслить феномен целевой детерминации в процес­сах самоорганизации, по-новому подойти к роли идеально-информационных начал в существовании природных и социальных объектов.

Наконец, принцип глобального эволюционизма выступает естественно-научным подтверждением идеи бесконечного эволюци­онного совершенствования Космоса, которую последовательно проводят все книги Учения. Другое дело, что наука должна будет по-новому взглянуть на этот глобальный эволюционный про­цесс.

Во-первых, он имеет не сугубо спонтанный и естественно-природный, а необходимый и идеально-промысленный в своих существенных чертах характер. Над нашей Вселенной – ее базовы­ми параметрами и эволюционными закономерностями – работали Совершенные Сознания, намного превосходящие наш нынешний земной уровень. В Учении они носят название Огненных Логосов. Мысль, дух, идеальное начало (здесь мы не будем вдаваться в тонкие различия этих категорий) – не есть нечто вторичное и производное от эволюции первоначально безжизненной материи, как утверждалось в позитивистских разновидностях материализма трех последних веков. Напротив, творчество духа определяет и направляет все эволюционные материальные преобразования. Не физический Космос предшествует мысли, а мысль предшест­вует рождению физического Космоса. Это вовсе не означает, что мысль и дух внеприродны (просто Природа – это не только види­мый телесным оком мир), а также не исключает ни свободы воли монад, ни исключительного значения матерински-материального начала Космоса. В сущности, само грубое противопоставление духа и материи несостоятельно, ибо весь эволюционный процесс на всех его ступенях есть лишь различные формы их взаимодей­ствия, начиная от иллюзии их оторванности друг от друга на земном плане и кончая пониманием их органического огнен­ного взаимопроникновения на высших ступенях эволюции. Там мысль непосредственно облечена в видимую огненную первоматерию – ту самую творящую мощь, посредством которой в Космосе утверждаются и сокрушаются целые миры.

Во-вторых, науке необходимо существенно переосмыслить цели и, соответственно, критерии глобального эволюционного процесса. Он имеет четкую и ясную направленность: от менее – к более совершенным формам сознательной жизни в Космосе в зависимости от творческого и нравственного потенциала созна­ния. Целью эволюции является все осознающее и за все отвечающее творящее сознание, каждый огненный акт мысли которого есть одновременно и факт мирового бытия. Здесь исчезает уже всякое различение между мыслью и бытием, субъектом и объектом, инди­видуальным и сверхиндивидуальным. Отсюда следует и весьма интересный практический вывод: бессмысленно искать «братьев по разуму», – которые, несомненно, существуют, – по проявлениям в Космосе их технического могущества. Отнюдь не техническая мощь является критерием прогресса. Это – абсолютно ложная проекция нашей собственной тупиковой техногенно-потребительской линии цивилизационного развития [6] на эволюционные процессы во всей Вселенной. Надо не столько просвечивать теле­скопами небосклон в поисках признаков глобальной технической деятельности (что само по себе, конечно, невредно), сколько прежде всего обновить и просветлить свое собственное сознание, дабы «братья по разуму» непосредственно обнаружили свое вли­яние и свое присутствие. Все великое всегда рядом, и его просто нужно научиться видеть.

Нравственное и ответственно творящее сознание – вот что явля­ется и подлинным истоком, и самым действенным фактором управ­ления, и истинной целью мирового эволюционного процесса по Уче­нию Живой Этики. И разве не к этому выводу медленно и мучительно движется современная научная мысль, страдая крайностями пост­модернизма и сциентизма? И разве не к этому краеугольному выводу подводят нас все современные дискуссии вокруг так называемых проблем биоэтики?

Думается, что ученые разных специальностей вполне могут взять ряд конкретных научных предсказаний Живой Этики для непосредственной экспериментальной проверки. Пусть даже подойдут к ним сугубо критически, лишь бы непредвзято. Здесь может быть использована известная в науке процедура фальси­фикации, заключающаяся в попытке опровержения теоретиче­ских представлений на основании опровержения выводимых из них эмпирических следствий. Живая Этика как метанаука всегда и призывала ученых именно к такому критическому к себе отно­шению, ибо подлинные истины всегда бесстрашны, а подлинно свободное сознание всегда открыто для диалога.

Так, для физической науки крайне актуально изучение физиче­ских обнаружений человеческой мысли, а также механизмов ее взаимодействий с растительными и животными формами. Для современной химии – выявление химического влияния лучей пла­нет и звездных систем на земные реакции и процессы. Здесь, в частности, могут быть успешно привлечены данные астрологии. Для биологической науки исключительно важны установление научного содержания понятия «прана» и проверка утверждений Живой Этики об особом значении некоторых растений, а также продуктов жизнедеятельности животных в качестве накопителей и трансмутаторов праны. Для физиолога особый интерес может представлять учение о чакрах – энергетических центрах организма, а также мысль о связи между группой крови человека, той или иной планетой солнечной системы и одним из четырех первоэле­ментов Космоса (водой, землей, воздухом и огнем), известных еще с античности. Здесь опять-таки могут быть успешно привле­чены астрологические и психотехнические сведения из древних учений и систем. Для медицины бесценны замечания о значении баланса психической энергии в поддержании здоровья и при лечении человека, о роли психической энергии самого врача, а также данные об особом медико-биологическом влиянии высо­когорья на здоровье человека и его эволюционное совершенство­вание.

Пусть психолог внимательно изучит данные об одержании и психическом яде империле, а самое главное – о роли сердца в гар­моничном функционировании психики; историк – об эпохах процветания в человеческой истории, когда у руля государств вставали благородные вожди, прислушивавшиеся к советам Брат­ства. Социолога могут заинтересовать принципы подлинно общинного и братского социального единения, основанные на мощи объединенного сознания и единстве жизненных целей. Для юриста будет поучительно прочитать о фундаментальных космических законах, которыми должно руководствоваться государство, если хочет, чтобы в нем царили мир и процвета­ние, а также об основополагающем значении нравственного облика тех, кто призван отправлять правосудие и устанавливать законы. Для эколога полезно узнать о сущностных истоках эко­логических кризисов, которые уже не раз случались в человечес­кой истории; о роли различных растений, животных и минера­лов, а самое главное – живой человеческой мысли в поддержа­нии глобальных и локальных биосферных балансов на Земле.

Этот список можно продолжать и продолжать, нисколько не рискуя исчерпать его. В сущности, представитель любой научной и технической дисциплины найдет в книгах Учения утверждения и замечания, способные подвигнуть его на новые исследования и открытия. Осмелюсь высказать в этой связи ключевой тезис о Живой Этике как метанауке: прогресс любой науки и успех любого ученого в XXI веке будут определяться тем, насколько они способны прислушаться к предупреждениям и научным предсказаниям Живой Этики. Эти предсказания и предупреждения всегда кратки, носят стратегический характер и всегда оставляют место для свободного творческого поиска. Учение никогда и ничего не дает в оконча­тельном и завершенном виде, но оно никогда и никого не направ­ляет по ложному пути.

В науке, как и во всех остальных сферах жизни, Живая Этика лишь открывает человеку горние вершины, дотоле скрытые для него. Но до этих вершин каждый должен дойти самостоятельно. И каждый сам изберет себе тропу восхождения.

 

4. ЖИВАЯ ЭТИКА КАК МЕТАФИЛОСОФИЯ

Живая Этика есть метафилософия, ибо утверждает органичес­кое диалектическое единство духовных и материальных, информа­ционных и энергетических, структурообразующих и энтропийных процессов в едином эволюционирующем организме Вселенной. Она по-настоящему синтетична, преодолевая как сциентистские (типа структурализма и позитивизма), так и антисциентистские. Познавание должно быть свободно от предрассудков  (типа экзистенциализма и постмодернизма) тупики современной философской мысли, вбирая в себя позитивные моменты как светских, так и религиозных; как материалистических, так и идеа­листических; и тяготеющих к науке, и смыкающихся с искусством философских систем.

Учение апеллирует и к логическому разуму, и к философской интуиции, и к непосредственному жизненному опыту, и к эмо­циональному переживанию. Оно не противопоставляет мудрость прошлого современным интеллектуальным построениям; дан­ные науки – философскому умозрению; неизбежные субъектив­ные предрассудки и установки мыслителя – твердому и ясному теоретическому доказательству.

Живая Этика настаивает на том, что необходимо покрыть любое узкое отрицание и однобокое суждение – синтетическим всеобъемлющим утверждением; интеллигентскую нервическую гордыню и предвзятость – спокойным смирением и широтой видения. Учение учит постигать содержательное единство проти­воположностей там, где абстрактный философский рассудок норовит увидеть сплошные формально-логические противоречия. «Познавание должно быть свободно от предрассудков, – сказано в книге «Надземное». – <...> Можно убедиться, что даже в древности умы исключительные не боялись помыслить о живом пространстве. Иногда они населяли его своеобразно под давлением толпы, но все же полет их мысли был широк. Мы познавали и материально, и идеально, чтобы прийти к заключению, что оба образа мышления в своем высшем выражении приходят к единст­ву. Не нужно подозревать, что Мы хотим навязать свое убежде­ние, Мы лишь желаем снять цепи, затрудняющие шаг человече­ства» [7, § 532].

Живая Этика – это синархия мировой мудрости, говоря языком П.А.Флоренского, собирающая в единый гармоничный букет все самые прекрасные цветы мыслей, щедро рассыпанные по дорогам столетий. Не случайно Учение принимают и чтут приверженцы, казалось бы, совершенно разных религиозных и философских систем, носители совершенно разных культурных традиций – буддисты и атеисты, христиане и марксисты, европейцы и азиаты. Живую Этику принимают в качестве мировоззрения люди самых разных профессий и возрастов. Ее идеи и краеугольные понятия часто выступают важнейшим средством межчеловеческого вза­имопонимания.

Живая Этика может по праву называться метафилософией еще и потому, что вновь, с высоты исторического опыта, накоп­ленного цивилизацией, возвращает человека к той древней и вечной антропологической истине, которая гласит, что он – не сугубо земное, телесное и смертное – конечное – существо; а бесконечный и бес­смертный творческий дух, призванный творить и дерзать в бескрай­них пространствах Космоса. Он может и должен познать все в окру­жающем мире. Он призван испытать все переживания и промыс­лить все фундаментальные ходы мысли, кроме одной мысли и кроме одного переживания, несовместимых со званием человека-творца: чувства успокоенности и мысли «о вечном блаженст­ве».

Никогда и нигде не будет монаде покоя, а будет вечное пре­одоление, вечное восхождение и вечное космическое творчество. Иначе – неизбежные разложение и смерть. Разве этот простой и суровый вывод, предъявляющий высочайшие требования к лич­ности и одновременно устремляющий ее по пути свободного и ответственного самосозидания, не возвращает нас к изначальному пониманию философии как любви к мудрости? И как это контра­стирует со страстью к безответственному суемудрию, иструхля­вившему современную философскую мысль!

Живая Этика, как любовь к мудрости и как мудрая любовь ко всему сущему, как Весть самой Софии-Премудрости Божией, – не дает никаких окончательных мировоззренческих и методологи­ческих формул. Это противоречило бы и подлинному философ­ствованию, и Истине с большой буквы. Учение лишь расставляет метафизические вехи и вдохновляет на самостоятельный фило­софский поиск, деликатно подсказывая, но никого не ведя за руку.

Живая Этика есть подлинная метафилософия, ибо является лучшей школой систематического и синтетического, свободного и ответственного, ясного и благородного философского мышления.

* * *

В целом же, исследование метафизических начал бытия не занимает центрального места в Учении Живой Этики. Они гораздо обстоятельнее анализируются в «Тайной Доктрине» Е.П.Блаватской и еще ждут своего нового прочтения, адекватно­го условиям нынешнего века. Важнейшим же достоинством Живой Этики является то, что она есть прежде всего метапсихологическое учение о личном совершенствовании человека в каждодневности. Не познание, в общепринятом его смысле, – условие нравственного и духовного совершенствования, но личное самосози­дание через избавление от дурных черт характера и обретение поло­жительных психологических качеств – вот важнейшее условие при­общения к фундаментальным законам и истокам мирового бытия. Соответственно, смысловые глубины и творческие вехи, расстав­ленные Учением, будут раскрываться лишь постепенно, по мере духовного восхождения и человека, и всего человечества в целом, ибо постепенно формируется интегральная познавательная (а точнее, метапознавательная) способность сознания – сердечное чувствознание.

Не будет упрощением сказать, что раскрытие метапознавательного потенциала Живой Этики в XXI веке будет самым непосредственным образом связано с открытием и утверждени­ем особой роли сердца в существовании человека и общества. «Или нынешний век будет веком сердца, или человеческая история навсегда завершится» – таково, как мне представляется, ключе­вое предсказание-предупреждение Живой Этики как синтетиче­ского метазнания.

 

Литература и примечания

[1] Более подробно о принципах культурного диалога в связи со структурой сознания см. В монографии автора: Иванов А.В. Мир сознания. Барнаул, 2000.

[2] Учение Живой Этики. Мир Огненный. Ч. 1. Новосибирск, 1991.

[3] В трудах современных православных богословов можно даже встретить совершенно абсурдное утверждение, что церковь устанавливает-де эту «норму веры» для христианина, предохраняя его от заблуждений силой своего авторитета. При этом всегда хочется спросить: это какой же нор­мой веры руководствовались в своем духовном подвиге Сергий Радо­нежский и Серафим Саровский? И какая вообще может быть норма в духовном совершенствовании и сердечном постижении бытия? А если она и есть, эта норма, которую было бы вернее назвать идеалом, то уста­навливать ее имеет право только тот, кто подобно Христу может сказать о себе: «Вот идет Князь мира сего, и не имеет во Мне ничего», но таков ли уровень большинства нынешних церковных служителей?

[4] Ибо истинной Церковью является лишь Церковь Небесная, состоящая из праведников и подвижников веры, подвигом жизни завоевавших право жить и творить в Огненных слоях Мироздания.

[5] За неимением лучшего будем использовать этот не совсем удачный термин.

[6] См.: О кризисе современной техногенно-потребительской цивилизации и перспективах становления новой – духовно-экологической – цивили­зации // Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. Духовно-экологическая цивилизация: устои и перспективы. Барнаул, 2001.

[7] Учение Живой Этики. Надземное. М.: МЦР, 1997.

 

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 360