РУССКИЕ ВСЕГДА ЖИВУТ В ЗАВТРА...

М.П. Щетинин

 

 

– Несмотря на то, что официально мы разрабатываем модель школы будущего, я всё-таки был бы более скромен в утверждении, что мы готовим человека XXI века. Слишком ответственно так говорить.А будущее всегда манит любого учителя, тем паче, если он русский человек. Русские всегда жили в завтра. Для нас сегодняшний день – это вчера, а завтрашний день, наоборот, сегодняшняя реальность. Иначе говоря, русский народ – это народ, который постоянно находится в движении. Именно поэтому Россия все время не угадывается теми, кто пытается её понять: Пока нас понимают в сегодня, мы уже живём в завтра.

Русский человек живёт не только «здесь» и «сейчас», а «везде» и «всегда». Мы как бы из завтра, из того, что в далёкую перспективу, смотрим в сегодня и здесь, сейчас работаем. Вот здесь и возникает «вечность» – ты видишь движение в вечности и, исходя из этого, работаешь здесь. Мы ведь не начинаем жизнь, мы – участники процесса, который не нами начат. И когда мы начинаем что-то изменять, то должны вспомнить знаменитую пословицу: «Сто раз отмерь, один раз отрежь». Я бы и большее число назвал–тысячу раз надо отмерить, прежде чем отрезать.

Жажда вечности наполняет мир. Россия – это служение вечности. Поэтому нас не может понять мир экономических единиц, тех, кто живёт сиюминутной, экономической жизнью. Мы никогда не будем стяжателями, пока мы русские. Отдавая – мы богатеем, и, только служа, мы можем жить.

Поэтому наша задача состоит не в том, чтобы менять, отрицать прошлое, а в том, чтобы дополнять его. Мне вообще кажется, что знаменитый закон «отрицания отрицания» в русской философии звучит иначе – закон «дополнения дополнения». То есть, когда ты живёшь в движении, ты дополняешь этот процесс, а не отрицаешь его – ты служишь будущему и этим осуществляешь свой долг.

Я неслучайно говорю о России, о русском народе. Мы здесь очень много думаем о России, о её прошлом, всматриваемся в то, что написано на бумаге, и в то, что написано в наших генах. Гены, оказывается, тоже могут говорить, когда к ним обращаешься. Есть такое чувство, что каждый человек лично прожил всё, и тогда каждый человек – это не отдельная человеческая единица, а человек Рода. А ежели нет такого полного чувства, то тогда я человек какого-либо колена Рода или нескольких колен. То есть каждый человек – это не просто восемнадцатилетний, тридцатилетний или пятидесятичетырехлетний, а «Я – весь Род», и тогда Я в себе несу личность.

Россия не борется с Мировым Злом. Она служит Чистой Силе, и сама она есть Чистая Сила. Утверждение Чистой Силы невозможно в условиях, когда ты воюешь с каким-то злом. Мне очень нравится принцип каравана – собаки лают, а караван идёт. Я сам так строил свою жизнь. И если бы на каждый лай я отвечал, то запутывался и сам терял бы смысл собственного движения. Поэтому нам надо вести свою линию Чистой Силы, и тогда не прилипнет к нам сила злая. Поэтому надо успеть прожить жизнь по-русски, по-своему, а не искать врагов, не искать зло, чтобы с ним бороться. Нужно строить своё. А утверждая Чистую Силу, мы побеждаем и само зло.

Я очень серьёзно отношусь к русскому вопросу, потому что это мой народ, это моя Родина. У нас в Центре люди разных национальностей, но мы все строим Россию. Я недавно читал письмо одной тринадцатилетней башкирской девочки. Иона пишет о России – как важно её беречь, нашу Россию. Сколько любви вкладывает она в это понятие!

Как мне видится, Россия – хранительница истока. Мы позже всех ушли в западный мир, в котором довлеет над всем частный человек, а наиболее важными являются материальные ценности. Мы никогда не знали духовного рабства и сохранили первозданностъ. Причём в слово «мы» я ввожу не только людей, живущих сейчас, но и наших пращуров,которые представлены в наших генах и рассеяны во всем русском просторе – в полях, в земле, в реках. Недаром же так и говорят –«Дон-батюшка», «Земля-матушка». А наши предки спрашивали у степи разрешения, чтобы взять былинку для излечения больных. Для нас всё живо.

Насколько невежествен человек, если он думает, что Россия погибла! Ведь Россия – это вечность, так что конец России– это всё равно, что конец Вселенной, конец Космоса…

Мы живём в космическом безбрежье, в постоянном энергоинформационном процессе. Почему самым большим грехом, является дух уныния? Потому что уныние – это одиночество и потеря чувства связи с миром. А есть закон систем – если элемент работает на систему, то работает и сам элемент, если же элемент отсекает систему, то система блокирует этот элемент. И каждый из нас должен понимать, что он живёт в системе под названием Вселенная, истоком которой является Господь, Творец всего сущего. И я тогда русский, когда чувствую эту систему внутри себя. Я и сам есть «всё», «всецелое»...

Помните – «всё видеть, всё понять, всё знать, всё пережить... Все формы, все цвета вобрать в себя, пройти по всей земле горячими ступнями! Всё воспринять и вновь всё воплотить».

Если я так живу, пусть где-то в далекой деревне, я уже обречён на победу. Вот это и значит – жить Чистой Силой. Мы просто не должны принимать язык пораженцев. Да, я понимаю, что это максима, но мы говорим об идеальной модели человека.

Модель России выражается очень точно в одной фразе – «Русские не сдаются». Если сдаются – это не русские. Поэтому принцип один – нет безвыходных ситуаций. Надо искать любую крупицу проявления нашего национального начала, беречь его, помогать ему, искать опорные точки.

Но самое страшное, когда мы начинаем бояться. Вот уж что в России никак не приемлемо – это страх. Бесстрашие – это естественное существование русского человека в пространстве.

Великая Отечественная война – это высший пик проявления русской духовности. Ведь против нас вышел не Гитлер, а весь западный мир. Кстати, если бы русский человек захотел, то уже в 1945 году «помыл бы сапоги» в любом из мировых океанов – хоть в Атлантическом, хоть в Индийском. Но он этого не захотел, а поступил, как всегда – прогнал ворога и отдал освобожденным народам их землю. Как писал писатель и поэт Юрий Сергеев: «За что солдаты проливали кровь? Захватчики – за барахло и деньги, а наши воевали за любовь...»

Это абсолютно верно.

Знаете, когда будет расцвет России? Когда правнуки фронтовиков наберут силу. Ведь фронтовики – это поколение побед, это мощнейшая сокровищница нашего духа. И правнуки станут зрелыми, и Россия достигнет высочайшего своего расцвета.

Вот почему так важно знать историю. Русскому человеку сейчас крайне важно постигать свою историю не рассудком, а сердцем, причём постигать пристрастно, со страстью.

...Искреннее чувство уважения к тому, с кем работаешь. У нас в школе 300 человек, если мы пойдём сейчас и посмотрим – то все они занимаются, и при этом никто над ними не стоит, никто и ничто не заставляет их постоянно учиться. Кроме совести. Ведь никто из них не учится для себя.Мотив деятельности один – не для себя учусь, для рода своего, и через него для народа своего. И через народ свой я служу людям других народов, а через это – всему Мирозданию, от пташечки до Галактики. То есть главное – направленность на другого.

По моему представлению, быть может, для современного учителя оно покажется смешным, вообще учить детей не надо. Говорят же: «Не учи меня жить». Никто не учит зерно пшеницы, как строить колос, неужели мы, люди, более примитивные начала, чем семя пшеницы? Никто не учит маленькую букашку, там нет учебного процесса, нет завуча, директора, министерства просвещения, не создаются издательства, учебники. А что ж тогда там есть? А там как раз есть та самая родовая память.В нашей родовой памяти записана вся информация обо всём Космосе, к которому мы исстари были приписаны, и теперь – только память о нем, об устройстве его, о законах движения в нем, и о том, как жить в этой системе.

Поэтому вся познавательная деятельность должна быть организована таким образом, чтобы ребёнок не готовился жить, а жил. Лёгкие не готовятся дышать, они дышат. Дети не должны готовиться жить, они должны жить здесь и сейчас. Родовая память содержит самую качественную информацию о различных способах жизни в этом безмерном мире. Поэтому единственное, в чём мы можем ребёнку помочь – мы помогаем ему реализовать себя, со всей его безмерностью, в этом текущем времени, найти язык и способы, как эту безмерность, свой космизм проявить. Сегодня, как в вечности. Нельзя говорить о здоровье нации, если главенствующим предметом в школе не будет история. И ещё – слово, то есть русский язык и литература. История и слово – они нераздельны.

Умение работать. Причём крайне важно работать «за так». Ни в коем случае не за деньги. Дети должны расти в системе добротворения, они должны отдавать – не получать, а отдавать. Мы сами много строим не потому, что мы бедные. Да, у нас нет денег, да, мы нуждаемся в них. Но мы строим и стараемся строить как можно красивее. Это строят дети: они и каменщики у нас, они и монтажники, и кровельщики. Они делают всю работу. Не с рукой протянутой ребёнок должен стоять, напротив, он должен быть в процессе «даяния» тому, кто нуждается. Если ребёнок отдаёт, тогда он растёт. Ведь отдавая себя, обретаешь в себе всё.

...У нас нет учеников в чистом виде. Каждый в чём-то, где-то является учителем или экспертом. Мы являемся государственным учреждением и имеем государственную задачу – мы должны отработать для России модель «Школы будущего». Кто такие – мы? А все мы – и учителя, и ученики. Мы все – сотрудники. У нас настоящий коллектив сотрудников – средний возраст нашего коллектива 14-16 лет, но у нас есть учителя, которым 7-8 лет, а есть и учителя, которым 54. Это я, самый старший. У нас все поделены на НПП0 – научно-производственные педагогические объединения. В каждом дети разных возрастов. Есть у нас и лицеи. Причём руководителем лицея может быть 16-летний наш сотрудник. Идёт постоянная работа – сегодня ты ученик – изучаешь химию или физику, а завтра ты учитель – преподаёшь историю или географию. При этом младший по возрасту, но овладевший материалом, может преподавать его старшим.

И все выполняем определённые научно-педагогические задачи. Я сейчас любого человека приглашу сюда и спрошу: какая твоя научная тема, над чем ты работаешь? Он скажет или химия, или математика; учебник ли он пишет, какую-то главу в этом учебнике. Они реально создают учебные пособия и учебники. Мы их не делаем как учебники для всей России, мы эти учебники используем как систему роста самих ребят, потому что в будущих школах России учебники будут делать сами учащиеся и учителя. Так что наша школа  – это и учителя, и ученики, и все они – исследователи.

Ещё одна линия – казачья. Я сам потомственный казак из тёрских казаков. Мы за эту тему взялись, когда я понял, что казачья тема разыгрывается как политическая карта в противовес центризму, державности. Идёт россыпь, утверждают, что казаки – это особая нация, что и Россия – это не одно и то же. А это глубоко неверно. В составе нашего Центра работает Казачий лицей, у нас здесь две сотни казаков, и мы этим гордимся. Особое значение мы придаем народной хореографии, народному пению, народному ремеслу и русскому боевому искусству. Русское боевое искусство строится не на агрессии, а на любви – «не врага ищи, а Чистую Силу». Русские воевали весело. В русском боевом искусстве нет приёма, там есть мышление. Победный образ мышления. Большое значение мы придаём деталям. Вы же видели – у нас каждый кирпичик внутри зданий расписан. Это не украшение, это чисто русское наше проявление – всё сделать до невозможности красивым, всему придать высший смысл.

Смысл жизни тогда и становится реальностью: я служу другому, служу истине. Знаете, школа ведь не должна работать на «соцзаказ», она должна работать на истину. Как только учитель стал служить какому-то правящему клану, он стал преподавателем. Школа должна служить истине. Дети приходят сюда, чтобы обрести истину, и, обретая её, они продолжают её утверждать в том мире, который мы называем взрослым.

Был у меня один разговор. Привезли мальчика, и чтобы меня убедить, что его надо взять, в присутствии ребёнка рассказывают о его родителях: что они пропойцы, что они им не занимаются, что они алкоголиками стали. И он, курёночек, так сжался, весь взъерошился. А я думаю, как же остановить их, чтоб защитить его самого. Говорю: «Я знаю этих родителей, они прекрасно работали в совхозе, они были передовиками на своём предприятии, они были защищены и, думая о его будущем, они были спокойны, строили дом. Но всё это вдруг однажды рухнуло, и они просто не смогли связать свою любовь к нему с теми реальностями, которые сегодня открылись.И они не выдержали, сорвались. Так это же беда, горе...» Я придумал, вернее, смоделировал эту ситуацию... И вы знаете, он вдруг взял меня за плечо, сжал и стал рыдать. Он не просто плакал, он рыдал, а ему, ну пусть, 11 лет.

Ребёнку никогда нельзя судить своих родителей – ни отца, ни мать. Они же во мне, они же мои клетки, они и есть «Я». Как может жёлудь судить дерево, а лист – ствол, это же абсурд! Нет другого пути, даже чисто биологически, кроме одного – только любить своих родителей. И ошибки их – это мои ошибки, их война – это моя война. Поэтому понятие «Родовая школа» преследует одну единственную, простую цель: если только нам удастся связать детей с родителями любовью и верностью, то, значит, мы вырастили здорового человека. У нас есть удивительный кладезь – память всех предшествующих поколений, поэтому обращение с любовью к своим корням – оно возможность приобщения к этой сокровищнице. И тогда, откуда ни возьмись, является мысль – я не просто одинокий человек, я – родовое существо. Честь имею представлять свою фамилию, моего отца, мою маму, моих дедушек и бабушек, пращуров моих. Вот тогда я нормальный человек.

…У нас бесплатное питание, бесплатное обучение, бесплатное содержание. Есть такое слово грубое, но я его скажу: сдохнуть. Я сдохну, но никогда не возьму с ребёнка ни копейки, потому что, ежели я возьму с него деньги, всё – я кончился как учитель.

Ребята у нас не просто заканчивают курс средней школы. Они здесь же учатся в высшей школе, причём учатся в двух-трёх вузах одновременно, на разных факультетах. И в 17 лет юноша или девушка уже могут иметь два высших образования, руководить лицеем, быть авторами учебников. И он знает трудности жизни, он их осмысливает, мало того, он строит жизнь сейчас, он её щупает руками: он и деньги считать умеет, он и строить умеет, а если надо отстоять себя, он и это может; он человек вольный, крепкий, сильный. Мы же строим реальный дом, и наши выпускники на земле стоят.

Мы очень большое значение придаём человеку как универсальному существу. Человек-специальность – это ненормально. Наша задача в этом отношении одна: сделать всё возможное, чтоб он мог выполнять любую социальную роль. От президента до хорошей кухарки. Мы хотим, чтобы он всё делал качественно, за что бы ни взялся. Вот он пол взялся мыть, он должен делать так, как самое главное дело своей жизни. Надо картошку чистить – он её чистит, как никто другой. И так во всём.

Я люблю Юрия Сергеева. Я люблю Валентина Распутина. Мне легла на душу книга Валерия Ганичева «Росс непобедимый». Вообще меня интересуют писатели, которые работают в области истории, поэтому у нас вы увидите книги Балашова, Района, Каргалова. Я всё более недоумеваю по поводу Виктора Астафьева, какой-то его псевдонародности. Наш народ – это не только то, что сейчас в деревне, и конкретно в какой-то Ёлкодеферовке. Не надо приравнивать Россию к Ёлкодеферовке. Если где-то есть пять-семь мужиков, которые так матерно выражаются, даже пусть район, несколько областей, но не надо ставить знак равенства между Россией как вечностью и её нынешним существованием. Это слишком большая натяжка, которая несёт в себе трагедию тупика...

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд