Рериховская библиотека
Н.К. Рерих
ПУТИ
Спрашиваете, как мы уживались со стариками? Ведь они бывали "старые, злые и опытные". Были особые причины наших долготерпений. Ведь эти старики были ниточками со многим замечательным. Как же ради того и не претерпеть? Да и не все же злые! Были и добрейшие. Хороша их бывальщина – только слушай.
Тот знал Гоголя – самого, живого, или Брюллова, или Александра Иванова. Тот был приятелем Островского или Глинки. Они знавали Мусоргского, Чайковского. Они дружили с Достоевским, Тургеневым. Деду при Бородине было двенадцать лет, а братья его уже были кавалергардами и были в битве. На наших глазах был Менделеев, Ключевский, Кавелин, Костомаров, Стасов, Владимир Соловьев. Неповторимо все это.
Тут около были Бородин, Римский-Корсаков, Глазунов, Лядов. Ездили к Толстому, к самому Льву Николаевичу. "Пусть выше руль держит, тогда доплывет". Кто же так скажет о "Гонце"? Все это неповторимо. С нами были Куинджи, Репин, Суриков, а потом Врубель, Горький, Андреев. Крепкие связи с русской культурой. Кто-то рассказывал о Пирогове, о Сеченове... Все это были живые нити. Старик Колзаков говорил о собирателях Строгановых. Еще появлялся бело-серебряный Милютин. Чуть ли не к пушкинским памятникам тянулись нити очевидцев.
Странно, но все это самое старое особенно легко укладывалось с самым новым. Всякие ближайшие занозы стирались, и выступало лишь самое неоспоримое, значительное. Вот возвышенный поэт А.А.Голенищев-Кутузов толкует о Мусоргском, об Алексее Толстом. Вот Д.В.Григорович красочно оценивает своих современников. Вот М.К.Тенишева вспоминает о Тургеневе и Рубинштейне. Вот Бородин стоит у колонны зала дворянского собрания. Целая мозаика культуры: Тургенев знал Пушкина, а Пушкин знал Державина – вон куда вехи пошли.
Все эти имена сейчас живут в памяти русского народа. Берегутся дома-музеи. Вспоминаются и те деятели, имена которых почему-то временно были под спудом. Очередь истории не всегда понятна людям, но не ржавеет все совершенное.
Русская культура, выношенная в русском сердце, уже оценена всем миром, но и эта оценка еще недостаточна. Тютчев ласково улыбнулся:
Умом Россию не понять,
Ее аршином не измерить.
У ней совсем иная стать.
В Россию можно только верить.
1942