Н.К.Рерих. Рерих в России

Предисловие

ПОДВИГ НИКОЛАЯ РЕРИХА

Он родился рядом с Академией художеств, в сотне метров от загадочных восточных сфинксов – давних стражей ступенчатых гранитных спусков к водам Невы. В доме на Николаевской набережной против Николаевского моста Николаю Рериху суждено было увидеть свет. Давший набережной ее последующее название Университет, обращенный к ней боковым фасадом с характерной для Петербурга вдохновенной ритмикой архитектуры, открыл ему, как и соседняя академия, двери в познание. Познание, в первую очередь, культурно-исторического достояния Родины.

Живя свою последнюю четверть века среди вершин, "подле которых Монблан окажется карликом", выдающийся художник и мыслитель выстроил воедино в яркую мозаику Листов дневника "как бы предназначенные", нестираемые, изначальные вехи жизни. По ним выверял он свой высокий, предопределенный путь:

"В гимназии К.И.Мая чертил и карты Азии... Опытный географ предлагал не только заучивать названия, но именно запечатлеть иероглифы земли и линиями, и красками, и рельефами. В этом делании пробуждалась любовь, и внимательность и соизмеримость земных начертаний. Художество вносилось в эти прикасания к земле" [2].

"Среди первых детских воспоминаний прежде всего вырастают прекрасные узорные облака. Вечное движение, щедрые перестроения, мощное творчество надолго привязали глаза ввысь" [3].

С киркою испытателя приступил он к исследованию Земли: "От малых лет, – читаем в очерке "Археология" [4], – потянуло к этим необычным странным буграм, в которых постоянно находились занятные металлические древние вещи". (Не от них ли, "необычных бугров", перекинут впоследствии живой мост на далекие высоты Гималайские?).

"Самые первые мои курганные находки не только совпали с любимыми уроками истории... Около курганов сплетались старинные легенды.

Увлекательно молчали курганные поля, обугрившиеся сотнями насыпей... Через полвека вспоминаются эти будто бы различные предметы в одном общем укладе. Именно они своими убедительными зовами сложили многие возможности" [5].

Лишь добрые знаки, писал в очерке "Россия" Рерих, отмечают путь верный. И были такими знаками многие определяющие встречи. Вот штрихи только к трем из них:

Куинджи, когда юный Рерих принес на его суд свои работы, "смотрел, молчал. Что-то будет? Потом обернулся к служителю Некрасову, показал на меня и отрезал коротко: "Это вот они в мастерскую ходить будут"... Стал Архип Иванович Учителем не только живописи, но и всей жизни" [6].

"На конкурсную выставку приехал Третьяков. Наметил для Москвы Рущица, Пурвита и моего "Гонца" [7].

"В летнее время уже шли раскопки, исполнялись поручения Археологической комиссии. Во время одной такой раскопки, в Бологом, в имении П.А.Путятина я встретил Ладу, спутницу и вдохновительницу. Радость!" Рерих Н.К. "Университет" [8].

Духовный заряд, "благодетельно зажигающую искру" дала с ранних лет творчеству Николая Рериха Родина. Почему ею оказалась Россия?

Бескрайние просторы, по словам современника Рериха, философа и литератора И.А.Ильина, "раскрыли наши души и дали им ширину, вольность и легкость, каких нет у других народов", ощущение неизведанных, небывалых возможностей. "Созерцать научила нас Россия, – размышлял Ильин в одноименных очерках, – О, эти цветущие луги и бескрайние степи! О, эти облачные цепи и гряды, и грозы, и громы, и сверкания! О, эти... океаны лесов! Эти тихие озера, эти властные реки! Эти северные сияния! Эти... побеги звезд! От вас прозрели наши вещие художники. От вас наше видение!" [9].

Мироощущение русского человека, познающего мир, масштабно, "с размахом и в парении", очевидно, способствовало становлению носителя синтетического, всевмещающего, беспредельного Учения "Живой Этики".

Он воспринял духовную силу русской культуры, непреходящую мудрость и доблесть русской истории, возвышающие дивные, величавые образы русских подвижников, проследил и вобрал в себя пути и судьбы своего народа, давшего миру в его лице духовного водителя.

"Страдания, посланные нам историей, – продолжает Ильин, – отрезвят, очистят и освободят нас". "Только чистое сердце может не испепелиться огненной связью с Высшими силами", – обусловливает Живая Этика [10].

"Было в России некое смешение между небесным и земным, и это было всегда", – писал Всеволод Иванов, подкрепляя свою мысль словами Выговского старца Симеона Дионисьевича: "земная совокупляху с небесным, человеки российские с самим Богом воспресладце соединяху" [11]. Издревле и изначально русская душа открылась Божественному и восприняла его луч, вторит Ильин. Ей дано осязать незримое присутствие живой тайны, "чуять влияние нездешнего мира". В творческих интуитивных прозрениях Рериха в полной мере отразилась эта черта народного духа.

Его труд на соединение миров мог начаться между Западом и Востоком, ареной "истинно космических переселений народов", претворившей жизнеспособные элементы их культур.

"Мир увидел в нем, в Рерихе, гонца из России, – писал Всеволод Иванов. – Рерих приобщает человечество к генератору великого тока – к России. Петр Великий открыл России окно на Запад. Рерих открыл миру окно в Россию, окно на Восток" [12].

В стране, где, согласно Учению "Живой Этики", собраны силы для эволюции и космически складываются обстоятельства великого значения, где "наряду с безумием происходят искания трогательные... Можно ожидать чудесных всходов" [13]. Нести в себе зерно нового мира мог представитель народа, которому надлежит проявить ступень восхождения и который ощутил непреложность нового строения жизни. События нашей истории, пружины развития которых глубоко постиг Рерих, – свидетельство этому.

Склонность русского народа "взращивать" общественные формы на основе братства или "зиждущиеся жертвою и любовью", – культурой сердца и самоотречения всегда строилась и держалась Россия – стала той благотворной средой, что выкристаллизовала высокодуховного наставника. А оплодотворяющее и ведущее национальное творческое русло дало ему возможность подняться на ту вершину духовной культуры, с которой открывается "всечеловеческий" духовный горизонт.

"Поистине, тот может лучше служить человечеству, кто сделает это от Родины", – сказано в "Надземном". – "Крылья могут нести его по всему миру. Он будет любить все человечество, но он будет знать, что служит Родине" [14].

Один из поздних листов дневника горным эхом отзывается на эти слова: "Знаем, что на каждой пяди Земли можно служить самому драгоценному, самому священному. Если человек любит Родину, он в любом месте Земного шара приложит в действии все свои достижения. Никто и ничто не воспрепятствует выразить на деле то, чем полно сердце" [15].

*    *    *

Желающий прикоснуться к душе народа, напутствовал Рерих, должен искать истоки. Должен искать их "не надменно и предубежденно", но со всей открытостью и радостью сердца. Сорок лет хождений по святыням "русским", вдоль и поперек "по лицу Земли русской", претворились в лаконичный завет: "Чтобы полюбить Родину, надо познать ее". Взглядом восторженного исследователя смотрит он ей в лицо:

"Сколько глав! Сколько золоченых, синих, и зеленых, и со звездами и с прорисью! Сколько крестов! Сколько башен и стен воздвиглось вокруг сокровища русского! Для всего мира это сокровище благовестит и вызывает почитание... В 1903 году – большое паломничество с Еленой Ивановной по сорока древним городам от Казани и до границы литовской. Несказанная красота Ростова Великого, Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода, Владимира, Спаса на Нерли, Суздаля, всего Подмосковья с несчетными главами и башнями! Седой Изборск, Седло, Печеры... Тогда же впервые оформилась мысль о нужности охранения святынь народных" [16].

В слове и живописи увековечил Рерих каменную гармонию прекрасных архитектурных форм, издревле вознесенных от земли, как бы вобравших русский дух, символизирующих его устремленность к Высшему. Некоторые из сохранившихся в бесценной серии его этюдов и картин стали теперь единственным источником исторического воспроизведения разрушенных временем или "человеческим заблуждением" былых памятников зодчества.

На рубеже нашего века Рерих ударил в набат во имя спасения отечественных древностей, аккумулировавших в себе высокий духовный потенциал. В написанной в 1900 году статье "По пути из варяг в греки" он вопрошал: "Настанет ли время, когда и у нас выдвинется на сцену неприкосновенность целых исторических пейзажей?.. Когда-то кто-нибудь поедет по Руси с этою "никому не нужною, смешною" целью? Думается, такое время все-таки да будет" [17].

В своих бесчисленных зажигательных очерках призывал: "Спешите, товарищи, зарисовать, снять, описать красоту нашей старины... Запечатлейте чудесные обломки для будущих зданий жизни". Негодовал: "У нас столько испорченного, перестроенного, искаженного... Кто это сделал? Защищайтесь!" [18]. И верил – вместо невежественных "поновителей" к делу охраны сокровищ культуры придут, наконец, настоящие, чуткие люди.

Теперь, на исходе ХХ-го века надежда уберечь уцелевшие памятники искусства, воскресить утраченные облики архитектурных жемчужин, сохранить заповедные уголки живет делами современных редких подвижников. Возрождение подлинной самобытной русской культуры – в их высоком творческом умении, расширении преемственности и – горении.

На страницах "Малой Рериховской библиотеки" трудно широко развернуть перечень "добрых вех" творческого пути художника. Каждая из них – так или иначе запечатленный штрих в многогранно обозначившейся в широком авторском восприятии теме-картине Земли. Русской и Вселенской. Археологически и космически.

"Земля Рериха – словно праматерь Кибела многогрудая", – сравнивает исследователь его творчества Э.Голлербах [19] полные скрытой силы выпукло-вогнутые холмистые пространства рериховских пейзажей с предназначенной насытить все человечество мифической богиней плодородия.

Древняя Мать-земля, "безмолвная, многострадальная, вещая, только избранным открывающая седые свои тайны", явила археологу Рериху неисчерпаемость своих недр: от первых находок в курганах Волосовского уезда до далеко идущих результатов-свидетельств, полученных в исторически насыщенных пластах новгородской земли. "Мы узнали, что владеем превосходным каменным веком. Мы открыли сокровища переселения народов. Мы связали эти вещи с таинственными обитателями городищ" [20]. Ощущение в истории потока вечности, причинно-следственного слияния в нем ретроспективы и перспективы придало пророческий взгляд в будущее.

Припадая к Земле, мы слышим. Земля говорит, все пройдет, потом хорошо будет. И там, где природа крепка, где недра не тронуты, там и сущность народа тверда, без смятений, – писал он в одной из статей. "Скрыня бездонная", "чаша неотпитая", "красота неизреченная", – эти и подобные эпитеты щедро рассыпает Н.К.Рерих в своих очерках, отливающих образ родной Земли. Скрыты в ней, по словам Всеволода Иванова, "самоцветы погребенные, чтобы явиться из-под спуда и сиять светозарно". Самоцветы эти – сокровища духа.

Сильную и радостную красоту, отмечает Всеволод Иванов, увидел в Руси Рерих. Увидел, как ни один художник не видал до него. И трактуя его художественные полотна, в частности, "Город строят", (1902 г.), где на возводимых бревенчатых стенах идет работа – преодоление, заключает, естественно, что "строительство, как и жизнь, как росток – всегда тянется вверх". Такова и "... деятельная вся жизнь Рериха, выросшая из русской земли" – постоянное и полезное, настойчивое и доброжелательное строительство.

При взгляде даже на репродукцию с картины "Человечьи праотцы" (1911 г.), подобно восприятию последней Сергеем Эрнстом [21], "чудится, что поет не свирель, а солнечный веселый голос всей Земли, зовущий к жизни и травы, и воды, и всякого зверя и всякого человека". К жизни, устремленной ввысь, к подъему духа. Если открыть составленный им перечень живописных произведений Рериха русского периода, "небо" и земля в названиях картин ясно взаимовлияют друг на друга – в полярности единятся: "Поцелуй Земле", "Заклятье земное", "Стрелы Неба – копья Земли", "Веления Неба"... Земля дышит преданиями Неба, запечатленными в народном творчестве. Сказочные "Световитовы кони" и "Ковер-самолет" мчат к прекрасной мечте-реальности, воплощенной тогда догадке Рериха о ближайшей связи с Высшими энергиями.

"Я зову его Баяном", – поведала создательница подлинно художественного оазиса в Талашкине Мария Клавдиевна Тенишева в воспоминаниях о Николае Константиновиче, представленных в настоящем сборнике. В свою очередь, художник, чьи начинания "по художественно-прикладному пути" осуществились здесь в "полнозвучной органичности красоты и быта", отзывался о значении талашкинской артели: "На окрестное население ложится вечная печать осмысливания жизни... У священного очага, вдали от города, творит народ вновь обдуманные предметы, без рабского угодничества, без фабричного клейма, творит любовно и доступно... Сам Микула вызывает из-под земли красоту жизни" [22].

Эти, сравниваемые с былиной рукотворные красоты, – не что иное, как добытые трудом, вызванные к жизни заповедные высокие энергии, эволюционное воздействие которых суждено испытывать человечеству.

Мыслить путями прекрасными, многообразно приобщаться к прекрасному, "просветлению кругозора" и возвеличению вкуса неустанно учил Николай Константинович. И отличать подлинно художественное от мнимо красивого. Сравнивая, например, застройку Волховских и Невских берегов начала века, сетовал, что последние на значительном протяжении затянулись неуклюжими деревушками и заводами "так, что слишком трудно перенестись в далекую старину. Немыслимо представить расписные ладьи варяжские, звон мечей, блеск щитов, когда пред вами на берегу торчит какая-нибудь самодовольная дачка, ну точь-в-точь пошленькая слобожанка, восхищенная своею красотою; когда на солнышке сияют бессмысленные разноцветные шары, исполняющие немаловажное назначение – украсить природу; рдеют охряные фронтоны с какими-то неправдоподобными столбиками и карнизами, претендующими на изящество и стиль, а, между тем, любой сруб много художественнее их" [23].

В осознании истинной красоты видел Рерих оплот и пути к исцелению пораженного "цивилизацией" человечества. Наслоения Культуры, говорил он, накапливаются веками, а цивилизация может быть создана за десятилетия. Вынесший из лона истории России ее духовный опыт он обращался из Индии, в частности, к Конвенции библиотекарей в Нью-Йорке в 1930 г.: "Мы настаиваем, что Красота и Знание являются основами всей культуры и именно они меняют историю человечества... От первобытных времен весь прогресс, все счастье, все просвещение человечества слагалось Красотою и Знанием" [24]. Красотой, разумеется, не обольстительных упаковок или знанием, скажем, только финансовых операций, а познанием священных огней жизни.

Не случайно на стыке эпох просиял подвиг "самый непреложный" – подвиг народного просвещения. Этот подвиг каждого дня – и оздоровление "через выдвижение народных начал" русского искусства, и широкую просветительскую деятельность "на ниве России" совершал, выковывая щит будущего, Николай Константинович Рерих. А.Н.Бенуа так откликнулся на нее в газете "Речь" от 14 мая 1910 г.:

"На старом, прогнившем дуплистом пне вдруг появились зеленые ростки, и возникает надежда, что пень снова может вырасти в дерево... Это чудо произошло благодаря энергии одного человека, одного художника – Рериха, заслуживающего все большего и большего уважения за эту последовательность, с которой он борется за живое искусство против мертвечины и казенщины". Возрождая, обновляя и расширяя преобразующее поле искусства, много сил положил он на развитие "светлых очагов образования" художественных мастерских в системе Школы Общества поощрения, художеств в Петербурге. "По Школе я близко знаю молодежь, причем молодежь самую разнообразную... Увидел я впервые иконы, написанные загрубелыми пальцами солдат, в жизни не видевших доски и краски. И еще раз я уверовал окончательно в совершенно невероятные способности народа", – писал Рерих в очерке "Слово напутственное" [25]. И, провидя будущее, говорил о необходимости "сеять искусство, самою широкою горстью разбрасывать полезные и подлинные сведения: "Всякое истинное просвещение зря не проходит... И дети наши увидят всходы чудесные! Захватывающе взойдут зерна художества. Будем же сеять широко семя подлинного искусства. Проведем молодежь по Земле... В этом художестве Земли не этнографические ценности, но настоящие страницы эпоса открываются".

И, естественно, что все помыслы и заботы Н.К.Рериха в последние дни пребывания в революционном Петрограде были сосредоточены на преобразовательной реформе Школы. "Хочется мыслить в наши дни особенно явно, – говорил он на заседании Комитета по обсуждению составленного им проекта превращения Школы Общества поощрения художеств в Свободную народную Академию, – особенно открыто во благо России, во благо Знания и Искусства. В соответствии с его просветительной программой предполагалось сотрудничество мастерских так называемого чистого искусства и мастерских прикладных. "Всякого искренне пришедшего должна принять Школа Искусств... В городке искусства поселится художественный народ, для которого нет искусства высокого и низкого, но есть искусство достойное, разлитое во всей жизни народа" [26].

Искусство всегда будет напоминать о том, где истинные ценности и в чем смысл совершенствования человека, – был убежден художник. Проникновение искусством лежит в основе великих порывов. А "по взрывам души народной, по истинным взлетам" последующие поколения исчисляют мощь потенциала.

Эту мощь почувствовал он в свой приезд на Родину в 1926 г., возглавляя Центрально-Азиатскую экспедицию. 29 мая в пограничном селе Покровском в путевой дневник "Алтай-Гималаи" занесены отрадные строки: "Приходят к нам вечером, до позднего часа толкуем о самых широких, о самых космических вопросах. Где же такая пограничная комендатура, где бы можно было говорить о Космосе и о мировой эволюции?!" [27]. И далее – по маршруту: "Трогает и дает явление силы это явление растущей силы народа... За наш долгий путь мы давно не видали глаз русских, и глаза эти не обманули. Здесь оплот эволюции. Какая жажда знания! Ведь такая жажда горами двигает, ведь она дает непоколебимое мужество к новым построениям... Народ, который так хочет знать, и получит желанное.

... Радостно плыть по Иртышу и слышать о добром строительстве" [28].

Предугадавший свою земную миссию уже в названии первой картины – "Гонец" – провозвестник новой эпохи Рерих писал:

"С юга и с севера, с востока и с запада мыслят о том же. И тот же эволюционный процесс запечатлевается в лучших образах. Центр между четырех океанов существует. Сознание нового мира – существует. Время схода событий – улажено, соблазн собственности – преоборен, неравенство людей – превзойдено, ценность труда – возвещена" [29].

И как бы не поворачивали вспять сегодня в области социальных достижений иные "политико-экономические структуры", возобладает не преходящая живучесть собственничества, но вечная жизненность общечеловеческого даяния.

Включенные в сборник мемуарные записи участницы алтайской экспедиции Зинаиды Григорьевны Фосдик подробно запечатлели пребывание Н.К.Рериха на Родине летом 1926 года. Руководитель основанного Рерихом Музея его имени в Нью-Йорке пронесла с тех пор как духовную эстафету высокую цель укрепления связи с Россией, где "под дозором белых высот Алтая и Гималаев будет строиться новая Культура".

*    *    *

Рерих жил в сложную эпоху ломки старых миров и зарождения новых. Начало первой мировой войны застало его в Талашкине за окончанием алтарной росписи "Царицы небесной". Начало второй мировой войны "встретили перед ликом Гималаев". Среди облаков и пронзавших их горных пиков создана "Богатырская серия" картин о подвигах Земли русской. Как символ стойкости и непоколебимости Родины вырос на высокой вершине художественного полотна образ былинной богатырши-всадницы Настасьи Микуличны. И как знак грядущей победы Иван-стотысячный отсек голову Змея-Горыныча у подножия Белухи...

Картины-сказания, картины предвидения, картины – зов вечности, ставшие частью духовного наследия России, созвучны пламенным очеркам Рериха тех лет:

"Обозрите всю историю русскую. Каждое столкновение обращалось в преодоление... Потрясения лишь вздымали народную мощь, накопленную и схороненную, как силушка Ильи Муромца";

"Русский воин зычно на весь мир кликнул: "Огонь на меня!" Принял герой все стрелы в свой щит, в свое сердце и спас Родину. Какая славная былина: "Огонь на меня!" [30].

Это – лучшее определение земного подвижничества самого автора этих строк, единенного со своей страной неразрывностью судеб, отождествлением духовных энергий, величием и красотой подвига. Подвига открытия новых путей вечного восхождения жизни.

В завершение – высокие свидетельства сыновей:

Святослав Николаевич Рерих – "Николай Константинович всегда творил русское дело. Где бы он ни был, кого бы он не встречал, он всегда нес слово и завет о России" [31].

Юрий Николаевич Рерих – "Прожив долгие годы вдали от родной Земли, он всегда чувствовал кровную связь с Россией. Не случайно в годы Отечественной войны отец по памяти писал архитектурные памятники Новгорода, разрушенные гитлеровцами... Но даже в Индии, стране, которая тепло и бережно отнеслась к таланту русского художника, он мечтал вернуться домой...

В августе 1957 года я поселился в Москве. А весной следующего года в залах Союза художников открылась выставка картин Николая Рериха... Я смотрел на людей разных возрастов, профессий, заполнявших выставку, слушал их интересные суждения и испытывал за своего отца огромную радость" [32].

Тесно время! Удвоим усилие!" – говорил Николай Константинович в зените века. И теперь, на его исходе, особенно актуальны его вдохновенные призывы к сотрудничеству, в котором, "как в мегафоне, умножаются силы человеческие".

Сделанное Н.К.Рерихом в России и для России сделано для мировой культуры духа.

Светлана Пономаренко

---

 

Печать E-mail