Рериховская библиотека
Н.К. Рерих
ЗОВ РОЛАНДА
Трубит сам Роланд. Рыцарь наилучший. Значит, час зова настал.
В стене Рокемадуры вонзен меч Роланда. Никто не будет настаивать на его подлинности. Почему он так сохранился? Кто приковал к нему цепь? Когда он воткнут между камнями старой стены? Все эти вопросы не нужны.
Важно, что существует меч Роланда. Глядя на старый символ, так украсивший древнюю стену, каждый вспомнит, что имя меча – Дюрандаль. Каждый еще раз перечувствует последний героический бой соратника Карла Великого.
Вспомнится зов рога, когда герой в крайней опасности призвал воинство Франции. На сколько веков прозвучал рог героя. Все, слышавшие о нем, живут все тою же мужественной жаждою подвига. Пылают от того же пламени. Разве не сказка: «Близ Ронсево были обнаружены 12 скелетов гигантского роста. Сразу же все окрестное население заговорило, что найдены останки Роланда и его сподвижников. К этим скелетам уже стекаются тысячи обитателей окрестных мест. Парижские газеты посылают туда своих специальных корреспондентов. Известный историк Хоза Мана да Хуарте в беседе с журналистами сказал: «Я ничего не могу утверждать, но как не поверить, что это действительно останки двенадцати пэров Карла Великого. Все скелеты искалечены, некоторые обезглавлены, у некоторых отрезаны руки. Естественно предположить, что это скелеты воинов. Черепа найдены под стеной, которая сооружена в XII веке. Следовательно, скелеты были погребены здесь до сооружения стены, т.е. до XII века».
«A noctis phantasmatis libera nos, Domine!» – молятся в очаровании цветных стекол соборов. Просят освободить от ночных призраков. Молят отвести всякий сковывающий ужас. Значит, молят прежде всего о Свете. Свет и звук – два ключа к познанию. Во тьме, хотя бы полной тьмы и не бывало, но все же неопределенностью своею выползут омохначенные страшные облики. Темным страхом пытается Миме, испытывая Зигфрида. Но герой среди добытого доспеха находит и рог. Им он вызывает из мрачной пещеры Фафнера, зовом рога он возвещает свои подходы к горе огненной.
Победный, призывный, утверждающий и укрепляющий зов рога, глас трубный проходит по всем путям.
Иерихонские стены распадаются не от барабанов, не от литавр, но от трубных звуков. Каждое войско, каждый поход, каждое устремление к подвигу будет связано с трубным звуком. И барабаны, и литавры, и струны, и трубы имеют каждый свою эпику. Композитор расскажет, почему, желая выразить определенное, он должен был призвать именно тот, а не иной звук; само качество звука имеет такое незаметное касание к определенным центрам. Следовало бы еще углубить исследование воздействий разных звуков. Целительные свойства музыки давно известны. Известно, что мудрые правители во время каких-либо несогласных бурных собраний приказывали помощь музыки. Теперь и в различных лечебницах и музыка, и картины уже являются обычным атрибутом. Существует любопытная сказка о происхождении и назначении самоцветных камней. Так же замечательны легенды о золотой арфе или звучаниях статуй и гор.
В горах нередко слышатся созвучия как бы целых симфоний. Отсюда произошли и названия многих горных местностей, связанные с понятием звука. Народы знают, что герой трубит. Пораженный, убегающий противник не трубит бодро. Сказания о трубном звуке отмечены у всех народов. Герой, собирающийся на подвиг, спрашивает о звучном роге. Турнир возвещается не арфами, но трубами герольдов.
Можно бы написать очерки истории народов с эпиграфами звучания и цвета. Эти определения были бы для многих показательны, ведь не только музыканты и художники, но каждое звучащее сердце понимает задание ключа. Тот, кто говорит о гармонии, тот непременно и мыслит в каждом случае в определенном ключе. Тогда звук является зовущим приказом, но нередко он как бы отзвучит от смятения жизни. Среди так называемых модернистов часто и в звуке, и в форме трепещет смятение и спешит нагромождение. Как бы отзвучит современность во всей ее условной нагроможденности.
Нота природы древних китайцев, пожалуй, кому-то покажется пресной на улице, загроможденной однодневными рекламами. Очень часто люди боятся быть заподозренными в недостаточной современности. Даже предлагают избегать ознакомления с прекраснейшими образцами древней философии и литературы. А между тем во множестве героических образов, донесенных к нашим временам из глубокой древности, звучит неувядающая живая сила, нужная во всех построениях жизни.
Когда ознакомляетесь с новейшими предполагаемыми государственными и общественными устройствами, то в основе их все-таки будет призыв к сотрудничеству, взаимному доверию, доброжелательству и к самоотвержению и героизму. Без этих начал, без основ дружелюбия, какое же возможно построение? Как ужасно мимолетно будет все построенное на ненависти и подозрении! Во лжи зарождаемое во лжи и погибнет.
Когда же молодое поколение вспомнит о героизме, оно захочет возобновить в памяти все те мужественные призывы о подвигах, которые запечатлели народы в лучших своих вдохновениях. И тогда опять люди вспомнят о зовах Роланда и о многих зовах, призывах, приказах, которые самоотверженно звучали на общее благо.
Не успел умолкнуть рог Роланда, как народное воображение уже укрепляется и другими героями, великими в бое и в самопожертвовании. «Ожье Датчанин», «Фьер-а-Брас», «Аспремон», «Взятие Каркассоны» – все напоминает о мужестве водителей Шарлеманя.
И местные бароны отзвучали в рогах и трубах народной поэзии: «Эгремон», «Руссильон», «Доон де Майанс» – все в борениях, в подвигах. А затем «Ланселот», «Персиваль», «Мерлин», «Тристан» – одни имена этого эпоса звучат в мировом объеме, громко разнесенные труверами, трубадурами. Кто не слыхал этих имен? В каких странах не звучали песни славы?
Пирам поет:
«Короли, князья, весь их двор,
Графы, бароны окольные,
Любят сказания, песни и басни.
Они отгоняют черные мысли,
Заставят забыть тревогу и скорбь».
Герои будут утверждены. Кельты хранят память о цикле Артура, о борьбе с великанами, драконами, волшебниками. Песнь о Святом Граале возносит подвиг служения человечеству на священную вершину.
Все зовы. Разные наречия, разные слова, разные обращения и утверждения, а зовы все те же. Зовы подвига.
29 января 1935 г.
Пекин
Н.К. Рерих. Листы дневника, том I.
М., МЦР, 1995