Рериховская библиотека
Н.К. Рерих
ЗОВЫ ПУСТЫНИ
СТИХ ИОАСАФА-ЦАРЕВИЧА О ПУСТЫНЕ
О, прекрасная пустыня,
Прими мя в свою пустыню,
Яко мати свое чадо,
Научи мя на все благо.
В тихость свою безмолвную,
В палату лесовольную,
Любимая моя мати,
Потщися мя воспринята
Всем сердцем желаю тя.
На царские си палаты златы
Не хощу взирати;
Покоев светлых чертоги,
Славы и чести премноги
Бегаю, яко от змия.
Пустыня моя, прими мя,
Суетного, прелестного,
Века сего маловременного;
Своя младые лета
Отвращу от всего света.
О, прекрасная пустыня,
В любви своей прими мя,
Не устраши мя своим страхом.
Да не в радость буду врагом.
Пойду я в твои лузи зрети
Различные твоя цветы.
О, дивен твой прекрасен сад,
И жити в тебе всегда рад.
Древа ветки кудрявые.
И листвие зеленое
Зыблются малыми ветры,
Пребуду зде своя лета,
Оставлю мир прелестный,
И буду аки зверь дикий,
Ин во пустыне бегати,
День и нощь работати,
Сего света прелести
Душу хотят в ад свести,
Вринути в пропасти темны,
В огненны муки вечны;
Всегда мя враг прельщает,
Своя сети поставляет.
И како начну плакати,
Умильно звати и рыдати:
Милостливый Мой Боже,
Уповаю на тебе аз,
Скитаюся в сей пустыни,
В дальной и дальной пустыне,
Но аз к тебе прибегаю
И жити в тебе желаю:
Мене грешного соблюди,
От вечные муки мя избави.
О, Христе всех, мой Царю,
Всегда тя благодарю,
Мене грешного соблюди,
От мук вечных изми же.
Небесного царствия,
Радости и веселья
Со святыми причти мя
Во все веки веков
Аминь.
СТИХ ОБ ИОАСАФЕ-ЦАРЕВИЧЕ
Из пустыни старец
В царский дом приходит.
Он принес с собою,
Он принес с собою
Прекрасный камень драгий.
Иоасаф-царевич
Просит Варлаама:
Покажи сей камень,
Покажи сей камень,
Я увижу и познаю цену его.
Удобь же ты можешь
Солнце взять рукою,
А сего не можешь,
А сего не можешь
Оценити во вся веки без конца.
О, Купец премудрый!
Скажи мне всю тайну,
Как на свет явился,
Как на свет явился
И где ныне пребывает камень той.
Пречистая Дева
Родила сей камень,
Положен во яслях,
Положен во яслях,
И прежде всех явился пастухам.
Он ныне пребывает
Выше звезд небесных;
Солнце со звездами,
А земля с морями
Непрестанно славит Бога завсегда.
Царевич дивился
Одежде пустынной,
Варлаам сказует,
Варлаам сказует:
Что в пустыне не без скуки
Жить всегда.
Остался царевич
После Варлаама.
Завсегда стал плакать,
Завсегда стал плакать,
Не хощу я пребывати без старца.
Оставлю я царство
И иду в пустыню,
Взыщу Варлаама,
Взыщу Варлаама,
И я буду светозарен от него.
Пустыня любезна,
Доведи до старца,
И я ему буду,
И я ему буду,
Служить верно, как отцу.
Молю тебя. Боже,
Пресладкий Иисусе,
Дождь мне получити,
С Варлаамом жити,
Во все веки без конца.
Сказала пустыня
Отроку младому:
Горько во мне жити,
Горько во мне жити,
Всегда быть в молитве и посте.
Около имени Святого Иоасафа-Царевича Индийского собралось много трогательных стихир с зовами о пустыне. В далекой тайге, в лесах непроходимых, на берегах светлых озер сложились многие сердечные зовы. Недалек от них и град Китеж, и все белые грады. Для вдохновенных сочинителей стихир пели свои небесные напевы и птицы Сирины и Алконосты. Где-то далеко стояли обители Синайской пустыни и звучали трогательные заветы Исаака Сирина о пламени вещей.
В священных напевах об Иоасафе-Царевиче звучит не только утверждение, но, именно, и трогательность. Нам приходилось слышать эти напевы в Алтайских нагорьях. В устах пастухов звучали они как-то особенно убедительно. На цветущих пригорках сидели одинокие пастыри, и никто бы не мог сказать, сколько веков уже воспринимала пустыня те же самые благовестия о драгоценном камне, о прекрасной пустыне и о старце премудром. Пелись, эти стихири именно на цветущих лугах, и певцы знали эту пустыню прекрасную. Ради ее несказанно-вечной красоты и само уединение становилось, прежде всего, прекрасным, Правда, покидались чертоги, но покидались они ради пустыни прекрасной.
Много зависит от того, в каких именно условиях, первый раз услышать какую-то весть. Может быть, если услышать стих о Царевиче Иоасафе в шуме и звоне городском, он не уложился бы так просто убедительно, как среди пустынных и цветущих нагорий. Ему не мешало залегшее стадо, ему были близки цветики, набранные пастушонком. Сама ивовая, с нарезанной корой, палочка – этот пастушеский посох не был оружием, но был легким и приятным другом путника – пастуха. И среди ночи, когда загорался маленький пастушечий огонечек, пустыня не становилась ужасной, ибо знали пастухи о том, что она прекрасна.
В скрынях народной мудрости сохранено, и по сейчас так много убедительно прекрасного. Конечно, это прекрасное нуждается и в убедительных напевах, требует и той величественной обстановки, где оно зародилось. Где слушали эту песню не только стада, но и цвет и камни. Может быть, как в старой балладе, камни заключали слова проповедника мощным «Аминь». Всегда, когда противополагается красота природы очарованию города, то не вспомнится ли уход Царевича Иоасафа от чертогов, в пустыню прекрасную.
1934