1933

1 января

Мы всё ещё – старая раса, возрождающаяся к новому. Слишком погружены в материю. Крылья наши по земле влачатся. Когда же они станут совершенно свободными? Когда, подобно лучу солнца, полетим в вечном пространстве? Когда же свободной волей господствовать будем над каждой мыслью, над каждым атомом в своём теле? Мы поднимемся ещё и ещё, несчётно ступеней к тому, что в жизни этой надо достичь. И если мы всё же окажемся слишком слабы, если мы сей путь, переплетённый светом и тенью, ещё не сможем оставить, то пусть хотя бы наши потомки окажутся сильнее и лучше нас. Это – наша сокровенная мечта.

Чем был год 1932-й? Кажется – моя пралайя. Бесконечность борьбы, устремлений, тоски. Кажется, ощутимого ничего не достигнуто. Взять хотя бы последние месяцы – столько неудач во всех моих трудах! Даже поездка в Италию, сколько бы чудесного она ни дала, должна была состояться в ином сезоне, в иных условиях. Но с каждым невезением всё больше чувствую: любая неудача рождает удачу, рождает успех, который сразу и не заметен, но сильно, однако, укрепляет основы жизни. И разве Италия не дала нам великое чудо? И неужели это во сто крат не награждает нас за долгие томительные приготовления, долгие месяцы мучений моего друга? Мой друг уезжала утомлённой, но великая активность полностью исцелила её духовно и телесно. В ожидании будущего иным пламенем мы теперь горим. Наша квартира стала для нас истинной святыней. Мой друг расцвела чудесной гармонией. Дух зреет, как цветок. И я чувствую вокруг себя сокровенные стихии огня. Возможно, оттого и все неудачи у меня, все вихри, чтобы отвести меня от огненного порога. Но если сердце истинно возгорелось, разве способно что-то его погасить?

Мой друг невидимыми нитями росла во мне все эти годы, а в душе её – моя сущность! Уже давно идём вместе путём Учения, вместе мечтаем, вместе устремляемся. Таким образом, год минувший вырос в совместный духовный полёт. И перед нами ведь дальний, всё более трудный, но и более прекрасный путь! Если подойдёт испытание или кармическое осложнение, попытаемся понять его, склоним перед ним голову, но всею чуткостью своей, всеми тонами души будем стараться созвучать словам: «Прими труд мой, Владыка, ибо видишь меня среди дня и ночи».

 

4 марта. Воскресенье

Позавчера, в четверг, Элла прочла на публичном вечере в нашем Обществе мой доклад «О расширенном сознании как основе понимания смысла жизни». Мой друг впервые зачитывала мой труд, я переживал – не утомится ли в теперешнем положении, но всё получилось отлично. Этот труд, кажется мне, задаёт тон всей моей деятельности в этом году, ибо он написан в большом напряжении и спешности. Хотя Доктор просил написать его двадцать дней назад, но, когда я почти всё кончил, за два дня до проведения вечера, он указал, что следовало бы, однако, выбросить всё чисто религиозное. Таким образом, мне пришлось менять план и переориентироваться, но ведь «напряжение рождает красоту», и – именно в четверг к вечеру я счастливо всё завершил. При этом меня мучил насморк. Вижу, что великими усилиями можно всё превозмочь, всю ранимость и волнение, всё, что иногда находит. Уже давно мне следовало завершить очерк об Италии, но я ещё не окончил. Надеюсь опубликовать небольшие статьи в периодических изданиях. Отдел народного образования издаёт сборник, для которого я обещал дать очерк о смысле жизни.

Верю, очень верю, что моя «пралайя» кончится, что больше не будет множества неудач, удача ведь рождает удачу, а также – радость труду.

В нашем Обществе уже два месяца назад мы кончили второй раз читать «Агни-Йогу» и читаем рукопись «Иерархии». Мы ждали и, наконец, дождались чудеснейшего дара – «Беспредельности». Здесь наши Листы Света, великая наша радость сердца!

Доктор организует объединение женщин, результаты пока предвидеть трудно. Он переутомился и заболел. В проекте – созвать Лигу Культуры. Дал задание В<алковско>му, Залькалну и мне – «троим немым». У нас ведь нет общественных деятелей. Но – необходимы только дух и вера!

 

26 марта. Воскресенье

Доктор серьёзно заболел. Открылся старый очаг в лёгких. Возможно, в связи со всякими экспериментами (семь ночей не спал, минимальная диета и тому подобное). Были у него и волнения в связи с деятельностью в Обществе. Однако его громадное духовное устремление всё пересилит. Некоторое время деятельность нашего Общества будет пассивнее. В пятницу, в Праздник Мира, пригласили мы к себе многих интеллигентов, особенно – художников. Было чаепитие, осмотр картин, краткая речь Доктора, затем – ответы Синайского и Юревича. Первое более широкое соприкасание с внешним миром прошло отлично.

Я стал очень восприимчивым, и любая, даже малейшая перемена в чём-то, какое-то слово или мысль могут вызвать во мне ураганы чувств, против которых мне надо собирать всю волю. Живу гармоничнее, чем когда-либо в жизни, и всё же ощущаю бури пространственных стихий.

Мой друг всё более уравновешивается, светлая улыбка в её глазах. Уже восьмой месяц, и велики все трудности и телесные преображения. Но сияние улыбки покрывает тяготы. Шлю денно и нощно мысли света своему ребёнку. Быть бы нам лучше, быть бы нам воистину способными родить чудо великой гармонии. Расцвели бы, преобразились бы наши человеческие ошибки в красоту. В неведении, тоске и благоговении мыслю о нашем Госте.

 

1 мая. Около полудня

У моего друга уже середина девятого месяца. Становится тяжелее, однако мирная улыбка неизменно в её глазах и уголках губ. Исполняем ли мы достойно своё задание? Сделали ли мы всё возможное для блага своего ребёнка? Не было ли слабостей, беспокойств, бессилия? Или, быть может, чтобы создать новую красоту, нам самим следовало звучать в наичистейшей красоте? Как много мечталось и думалось о задачах родителей, но, когда это реально пришло, когда стоишь лицом к лицу с великой обязанностью, то разве не чувствуешь, что нужна была большая сознательность каждого мгновения, большая духовная бодрость и напряжение, больший размах дыхания широты и ритма жизни? И мой друг не могла полностью избежать трепета испуга, возбуждения, хотя мы так этого хотели. Но кажется, что случалось подобное столь редко и невыраженно, что вряд ли повлияет на ребёнка. Главное ведь дух, главное – духовная улыбка, полёт духа и тела навстречу свету солнца. Прочла мой друг так много отличных книг. Окончила читать оба тома «Беспредельности» быстрее, чем я. Ежедневно в лесу дышит сосновой праной. Нет недостатка и в солнце. Недавно мы провели динамический громкоговоритель, ищем чистый звук, подобно птицам, – зёрна хороших мелодий. И теперь – истинная весна. И «говорят» с нами распускающиеся почки, земля, солнце. Мы ведь среди природы. Каждое наше окно – на простор свободы.

Только что я окончил писать о «Миссии матери» ко Дню Матери в воскресенье. Читаю «Беспредельность». Скоро надо будет просмотреть «Агни-Йогу» для печати. Но основное – готовимся к новому чудесному часу, который откроет новый этап в истории нашей жизни.

 

12 мая. Пятница, половина одиннадцатого вечера

Разве то, что приближается к нам, не есть величайшее чудо мира, тайна из Тайн, Священнодействие, готовиться к которому надо сокровеннейшими чувствами сердца? Человек рождается в мир! Зерно духа приходит на эту землю, приняв плоть и кровь, физическое и духовное одеяние, ткань, сотканную новыми энергиями, в новых созвучиях. Но, насколько бы тягостно ни было на этой несовершенной планете, разве это не радость – иметь возможность развиваться и расти; разве свобода хотеть и желать всегда нечто большее, лучшее, прекраснейшее, небывалое не есть уже космическая радость, в которой отзвучат нежнейшие тона гармонии сфер? Человек рождается в мир. Гость из дальних миров. Новый драгоценный камень – огонь – сияет и растёт, и осветит других.

Первый пророческий сон в моей жизни сегодня исполняется. Четвертого марта рано утром я видел странный сон, но, проснувшись, помнил только то, что 12 мая будет потоп. Что и почему – не знал. Вчера этот сон я вспомнил и подумал, что сегодня что-то случится. Сегодня мне надо было ехать пароходом в Мангали. Я не поехал, подумав, не предупреждение ли? Вернулся домой около половины шестого, поел, читали мы вместе с дружочком «Беспредельность». Около восьми часов мы подошли, читая, к параграфу 87, как вдруг Элла почувствовала, что в ней что-то происходит: первый признак родов. Пришло это столь нежданно. Болей пока не было. Мой друг смутилась. Ожидала через несколько дней. Мы отправились торопливо на трамвае и на машине. Мой друг всё время улыбалась. Неизвестность! Однако – радость! Проводил во Вторую городскую больницу. Лестница наверх. Ещё не было известно. Надо было расставаться. Милый, милый, сердцу дорогой друг моей жизни! Что с тобой в эти мгновения происходит – не знаю. Быть может, ты борешься в раздирающих болях, перенося их всё же со внутренней улыбкой? Ибо чувствуешь то, что чувствует каждая женщина, но, быть может, и так, как чувствуют только редкие из них: что Человек рождается в мир, участник Космоса, гражданин Беспредельности, наследник всех космических энергий и возможностей, огонь от Бесконечного Огненного Сердца.

Я, как захмелевший, ходил вдоль больницы. Сердце было полно Учителем. Сердце было полно любовью и молитвой красоте. Сердце рвалось к необъятному простору Мироздания.

Что же мой друг теперь переживает?! Но верю, надеюсь и чувствую, что нашим ребёнком прошлое будет искуплено, несозвучие в нашей жизни переродится в благозвучие, для нас откроется жизнь нового напряжения и новой духовности.

Отчего этим вечером время столь медлительно? Я желал бы теперь, чтобы оно вихрем урагана умчалось.

Что делает мой Дружочек? Хоть бы я мог страдать с ней вместе, ибо вместе радоваться с ней я способен!

Ночь. Тёплая, полная ароматами весенняя ночь. Полна дыхания распускающихся листьев и трав. Но кажется, что утро. Рождается, наступает, раскрывается утро.

 

13 мая. Суббота, утром

Чудо свершилось. Сегодня утром, в половине третьего (2.28), родилась девочка. Гунта. Только теперь ощущаю всю громадную ответственность. Но радость затрепетала болью сомнения. Готов ли я, достоин ли я принять сие чудо? Принять этот прекраснейший дар из рук Учителя. Достаточно ли во мне покоя, внутренней гармонии, доброй мудрости, чтобы создавать судьбу другого человека? К тому же в последние месяцы я ощущаю некое переходное состояние. Во мне рождается чувство, что взять на себя судьбу ребёнка есть такая же священная миссия, как вести человечество.

Сегодня утром бушевала гроза. Чудесно сверкали молнии. Хочется, чтобы мой ребёнок был ребёнком огня. Уснул я перед полуночью глубоко уставшим. Так и не ощущал ничего до четырёх.

Размышляю, отчего снилось мне о вчерашнем дне, а роды произошли сегодня. Возможно, чтобы подготовиться. Началось ведь вчера. Быть может, поздно вечером ещё не настало благоприятное сочетание созвездий. Ведь это так чудесно – родиться перед восходом солнца. В ожидании света. В глубоком изумлении духа смотрю на письмена судьбы.

 

Вечером

В каком волнении миновал этот день! Никак не мог я дождаться девяти часов. Что с моим другом? Я теперь увижу лицом к лицу моего ребёнка, впервые осмелюсь нести имя отца. Встретил я своего друга такой же улыбающейся, как вчера, когда прощался с ней в 9 вечера. Только глаза уставшие, небольшие тени под глазами. Настоящие боли начались только после двенадцати. И последний час, на родильном столе, они были такими, что не выдержать. Но завершилось всё хорошо. Мать свои величайшие муки приносит в жертву ребёнку. Когда принесли и показали ребёнка, то она плакала. Случилось, что при родах был сын д-ра Лукина [1], который здесь работает ассистентом. Он и наложил шов. Позвонил я сегодня самому Доктору, он ещё ничего не знал, его приветствия – отцовское благословение. Как много переживаний и мук выпало перетерпеть моему другу за эти немногие часы! Способна на это только женщина. После всей школы страданий и самопожертвования каждой женщине-матери надо бы достичь высот духовности. Но все страдания и жертвы имеют во сто крат большую ценность, если к ним прилагается сознательность и чистое, прекраснозвучное сердце. Отчего же нет ещё поистине рая на земле? Оттого, что матери ещё не достигли всех высочайших ступеней сознательности и чувства ответственности.

Наконец, на мгновение я виделся со своей дочерью Гунтыней. Ещё первые часы становления. Ещё ослеплена миром. Ещё сама по сути принадлежит Девачану. Порог пройден, но душа, мечтая, зрит в пространство. С каким чувством ждал я этого мгновения! Но мгновение истекло. Благословение моего сердца этому хрупкому, совсем слабому милому существу.

Мой друг, готовясь к часу мучений, ощущала за окном ликование грохочущей, торжествующей небесной стихии. Всё сливалось в море огня сверкающих молний. Но всё это в Межапарке было в меньшей мере. Прекрасный, могучий час! В час огня родился наш ребёнок. Пусть огонь благословит его на века!

Странно это звучит в моей душе: отец. Необычно, красиво, как-то сокровенно свято. Как много ответственности в этом звуке, космических тональностей. Я встретился с некоторыми друзьями, радовались вместе со мной. Человек родился на свет! Что это значит, понимают ли это и сознают всем сердцем, всем существом каждые мать и отец? Родить человека для земли, нового обитателя Космоса, сотрудника Высших Сил, слагателя ритма эволюции!

Не создаёт ли всё это совсем новую эпоху в жизни двоих людей, являющихся друзьями? Не велит ли это разрушить любую малейшую корысть и торжественно взять на себя миссию – вести судьбу человека? Но, поистине, осуществить это не способен ли только человек высшего сознания? Можем ли осознать мы, родители, что нам надо хоть немного стать похожими на Тех, кто перешагнул порог эволюции земной жизни? Ибо как же иначе мы можем осмелиться стать воспитателями Человека?

 

14 мая. Воскресенье, вечером

Только теперь полностью понимаем тот мир, который Роллан изображал в своём «Лете». Первая встреча матери и ребёнка, первые прикосновения – это великие события, волшебно рождающие чудеса и упоение. Человек – это воистину чудо, это – мистерия. Каждое тело и душа человека проходит сквозь сплетения космических энергий. И кто же может расколдовать её, эту книгу энергий, когда каждый атом в ней является сам по себе микрокосмом, отражающим всё Мироздание? И всё же для Космического глаза каждое существо в своей завершающей структуре, в своей сути, возможно, кажется простым.

У моего друга сегодня на столике в вазе громадный букет роз. И фиолетовый душистый горошек, а для Гунты – фиалки. С ними Прана, Солнце. От Доктора – семь роз.

Трижды сквозь муки жизни и смерти шёл мой ребёнок. Дважды мой друг была под наркозом, чтобы подготовить жилище – дорогу для будущего ребёнка. И теперь – сверхчеловеческий крик боли, покрытый улыбкой матери. В болях крещён каждый ребёнок, но наша Гунтыня – троекратно.

Задача наша – расти вместе с нашим ребёнком, вместе с каждым его шагом. Совершенствовать нашу жизнь в высочайшем напряжении и благозвучии.

 

24 мая. Среда, вечером

Какие странные, неописуемые чувства! В наших комнатах новый, бескрайне нежный гость. Новый свет в наших окнах. Весь день необычное напряжение: с раннего утра, когда ездил на базар, затем на работе, потом – в магазинах. Ну, а теперь – дома. Теперь мы все трое дома. Отныне всегда будем жить, дышать, мыслить втроём.

Сегодня Аида Виестур принесла нам приветы от членов Общества и хрустальную вазу с розами. Неожиданность! Очень многие меня теперь поздравляли, пожимали руку. Но наиболее искренне, сердечно – женщины. Ибо они сами – матери. И только женщины-матери до конца понимают, что это за священная задача – быть матерью.

 

2 июня

Мой друг приехала домой, полная радостными улыбками, хотя и обессиленная. Но с этого момента начались дни, заполненные заботой и напряжением. Первые ночи мы совсем не спали. В сердце моего друга отзывается не только каждый вскрик и плач ребёнка, но даже каждое движение и дыхание. Озаботило и то, что стало не хватать молока и пришлось прикармливать. Грустно: быть неспособными делать всё, что ум и сердце считают за лучшее. Ябыл убеждён, что это от внутреннего беспокойства и утомлённости моего друга. Так и оказалось. Теперь уже не нужно прикармливать, но появляются другие, новые заботы. Была бы какая-то общая закономерность, как положено действовать. Но чаще всего закономерность у каждого индивидуума своя. Появляются проблемы, которые столь трудно разрешить. К примеру: мы внутренне и по логике разумения против соски. Но есть немало интеллигентов, которые её применяют, доказывая, что сильный крик ребёнка вреден его нервам и т. д. И так всплывают одна проблема за другой. В нашей жизни появился совсем новый ритм. Моему другу помогает её мать [2], но у неё уже немалые годы и нет прежней заинтересованности и чутья. Всё же мы благодарны ей. Гостей с поздравлениями было несколько. Была Зента. Она теперь работает над докторской диссертацией. У неё новые планы в жизни. Это к лучшему, отрывает от пессимизма. Она критикует членов нашего Общества, но не само Учение. Я сказал, что все мы слабы, но пусть познакомится со всеми поближе. Каждый по своим способностям и пониманию может применять Учение в жизни. Было бы прекрасно, если бы все его приверженцы были одарены особой широтой и глубиной. Бедная Зента! Появилась ненадолго в нашем кружке, посмотрела и ушла. Не знает чеканной основы бытия, и когда же будет знать?! Узнает, когда расцветёт любовью. Но пока идёт своим путём. Я чувствовал заранее, что Зента уйдёт, что ещё не пришло её время. Даже такой сон видел до её появления в нашем Обществе. Но чувствую и то, что когда-то придёт её время. Бригадере читает вторую книгу. Она якобы уже давно верит в перевоплощение. Но в равной мере её интересуют и другие течения. Жалуется, что стара для новых пониманий. Но духовный накал в ней неизменно бодр. Цухо углубляется и укрепляется в основах Библии и дальше этого не идёт. Меня удивляет: он ведь когда-то прочёл несколько раз «Агни-Йогу» и другие, близкие ей книги. Нередко я встречаюсь с Эгле, но если бы наши разговоры поднимались выше обыденной жизни! Сердце моё страстно горит жаждой беседовать о духовных вещах. Это ведь счастье – вместе с другой душой прикоснуться к Космосу. Новый Мир у ворот, и сколь духовным следует быть. Недавно явился ко мне от Дале молодой поэт Бр., кажется – духовный человек. Я ищу сближения больше с теми людьми, которые сплачиваются вокруг Учения. И если есть у них ошибки, то есть и сознание, что надо зазвучать в более совершенном ритме. Это устремление и тоска, поднимающие нас вверх, – главное.

 

20 июня. Вечером

Уже второй месяц заново просматриваю «Агни-Йогу». Впереди ещё большой труд. Воистину, это плод коллективного духа: Стуре, Лукина, Залькална. С Залькалном ещё о многом можно будет говорить. Сегодня вечером был у меня Стуре. Хотя разделяют нас годы, но его одухотворённость мне роднее всего, более чем у других. Просматривали мы термины и понятия «Агни-Йоги». Сердце моё теперь переполнено тончайшим звучанием. Приеду на один день раньше из Мангали [3], чтобы вместе со Стуре просмотреть перевод. Я работал в большом напряжении. Тороплю себя, но продвигается медленно. До конца августа надо напечатать, но необычная новизна «Агни-Йоги» и чувство ответственности за неё так сильно замедляют темп. Не ошибусь ли я где-то с переводом Стуре? Он ведь понимает намного тоньше. Хотелось бы ещё раз всё просмотреть.

Да, мой друг с нашей малышкой теперь живёт в Мангали. Уехали мы в субботу на машине. За озером ремонтируют дорогу, машина, делая объезд, застряла в песке, на подмогу пришёл скрепер. Так, с приключениями, добрались до дома, где ещё шёл ремонт, и казалось, что явились мы преждевременно. Воскресным вечером я вернулся на Певческий праздник, несколько ночей был один в Межапарке (если не считать, что у меня гостил один литовский художник). Завтра надеюсь быть у своего друга.

Как мы там оказались? Мать моего друга, хоть и пришла помогать, как и обещала, но не смогла почувствовать себя здесь так же свободно, как у второй дочери, где «простор», поля, хозяйство. Это обстоятельство тоже неоднократно огорчало моего друга, что именно в эти труднейшие для неё дни впервые нарушается у неё контакт с матерью. Ранее мать, не задумываясь, отдавала всё. Возможно, эта неувязка тоже повлияла на нашу девочку, она иногда бывала неспокойной, немного болела и т. д. Содержать прислугу нам теперь совершенно не под силу, ибо долги ничуть не уменьшились, но скорее – наоборот. Так мы решили воспользоваться приглашением направиться в Мангали. Хотя и были сомнения, ведь там не будет для нас желаемой прояснённой уединённости. Я видел сон, что мы ютимся в баньке, хотя там и чисто. Конечно, в житейском смысле это не так – там двухэтажный дом. У моего друга своя комната, ну а я уж где-нибудь смогу приютиться. Главное – зелень трав и синева неба. И этого там столь много! Быть может, этого и достаточно? Кажется, друг привыкнет и будет очень хорошо. И с уходом за ребёнком у неё будут надёжные помощники рядом. По телефону мне звонили, что малышка теперь спокойна, бодра и становится всё крепче. Эти умные, испытующие глаза! Всё милее они мне. Сестра моего друга говорит, что она иная, чем те дети, что довелось ей видеть. Моя мечта: выросла бы истинно видящей и истинно слышащей. С устремлением действовать и духовно.

 

25 июня. Воскресенье

Два дня мы со Стуре просматривали «Агни-Йогу». Ещё не всё. Если бы так интенсивно можно было каждый день работать! И в сотрудничестве с величием духа. Стуре много читал, имеет большой жизненный опыт. Чувствую, что рабочей активности у меня достаточно, но недостаёт истинного сосредоточения и памяти. Стуре только что уехал в Вентспилс, и теперь я один. Буду здесь до июля, когда начнётся отпуск, но кажется, что и тогда часто буду возвращаться в Межапарк, ибо здесь лучше могу работать. В Мангали у моего друга и у девочки есть удобная комната, я такой и не прошу, но вообще-то там мне трудно будет устроиться уединённо. Как водится, там много раздражённых споров и хаоса. В том числе и о воспитании детей. А так они – люди хорошие. Но мой друг сможет частично оградиться. Главное преимущество, что там можно слиться с природой: парк, река около дома, всюду свежесть, какой нет даже в Межапарке. И ребёнку всё это идёт на пользу.

 

30 июня

Великая неожиданность – внезапный уход Бригадере. Мы надеялись, что она когда-нибудь обратится к Учению. Идейно она сильно развивалась и росла. В жизни была столь чуткой. Сознательно верила в перевоплощение. Об этом я много с ней беседовал. Странные превращения: Цухо, будучи в Калнамуйже, как-то пытался втолковать ей идею перевоплощения. Подобные предчувствия и раньше у Бригадере были – уже с детства. Ну, а теперь – роли поменялись. Когда я в последний раз встречался с ней, в конце мая, она сказала, что недавно спорила с Цухо о перевоплощении: она идею защищала, а Цухо возражал, основываясь на Библии. В последний раз, когда я был у неё, принёс ей вторую часть «Листов Сада Мории», в машинописи. Эту книгу она и взяла с собой в Спридиши. Первую книгу она так уважала. И всё же. Нередко она высказывалась, что слишком поздно, чтобы полностью перестроить мировоззрение, принять новую веру. Христианство и нация – два корня, которые существенно срослись в её душе. Но чтобы врасти в Новую Эпоху, следует любить человечество и каждого отдельного человека больше, чем себя самого и свой народ. Меня сегодня вновь поразило, что в великих творцах наряду с чуткостью и самоотверженностью столько эгоцентризма. Это свойство так резко выявлялось в Райнисе. И Бригадере мне жаловалась не раз, что сочинения её мало известны и мало признаны. А только что меня удивило её завещание. Разве после смерти нужна популярность, если и в живой жизни она не больше, как пыль и прах? Но творцы в общем-то – большие дети.

 

30 июля. Воскресенье, вечером

Я тону в корректурах. Часто приезжаю в Ригу, встречаюсь с Залькалном, с Доктором. Спешка. В Мангали надо присматривать за малышкой, работа прерывается. Но это – ничего, следует приложить больше сосредоточения. Мы с дочкой дни напролёт живём в саду, в обществе «Агни-Йоги». Теперь начнут печатать. Все вопросы приходится решать окончательно. Сегодня был в гостях у Эндзелина, о многом его спрашивал. Советы его иной раз и хороши, но смогу ли выполнить? В конце концов, все эти советы меня только смутили. Есть несколько слов, по которым пока я не смогу отступить, хотя Эндзелин и против них. Так, слово «pielietot»! Как же сказать – «употреблять» Учение или Указы? Это умаляет. Употреблять Учение... Быть может, до второго издания найдётся лучшее слово. Эндзелин учёный, но не поэт. Оттого он часто не ощущает многокрасочности значений слова, оттого его нововведённые слова тяжеловаты. Но я у него учусь. Благодарен! Будет хорошо. Больше записывать некогда, ибо я весь завален работой.

 

8 августа. Утром, в Мангали

Серьёзное, значительное время. Непознанные силы действуют вокруг нас. Сколь наблюдательным, бодрым следует быть. Как надо владеть собою! Как надо всеми силами и огнём сердца устремляться вверх! Как следует направить весь смысл жизни в круг Щита Учителя! Уже второй раз глубочайший отзвук в нас пробудило дело Алексеевых. Алексеев с супругой уходят из нашего Общества. Они ведь были преданнейшими последователями Учения. Были соучредителями нашего Общества. Близкими людьми. Но они углубились слишком далеко в астральные сферы, подчинились чужим влияниям. Забыли заповедь, что на земле – «руками человеческими». И забыли, что Учение признаёт все ценности нашего мира, слишком уединились. Конфликт! Сердцу тяжело об этом думать. У Алексеева была и своя группа. Одним словом – дело болезненное, тем более если ещё некоторые уйдут. Для Общества, возможно, это облегчение, но что будет с уходящими, если они не преодолеют огорчения? Собрания нашего Общества начнутся только в конце августа. Тогда всё и прояснится.

Впереди у меня масса работы. Есть несколько поручений в связи с Обществом от Владимира Шибаева из Индии. Некогда даже письмо написать! Горы корректур не уменьшаются. Залькалн уехал в деревню, с ним я часто советовался, он читал после меня корректуры. И Доктор живёт в Огре. Так много понятий, терминов надо было обсудить. Сколько слов приходилось претворять в лучшие выражения и формы. Теперь как раз заканчиваю перевод.

 

15 августа

Наконец начинаю чувствовать лето. Ощущать землю, милую, добрую. Ароматы, солнце, хотя солнца и до того было достаточно. Хорошо, что мы приехали сюда. Немного смогли мы соприкоснуться с землёй. Отдохнуть телом. Но лучшее моё лето всё же был труд.

 

20 августа. Воскресенье

Растёт наша девочка, и растёт наша любовь к ней. Умные, ясные черты. Как часто всматривается в пространство, напрягая брови. Будто видит что-то, будто думает. И ещё – улыбки. Мог ли я раньше понять и прочувствовать хоть малую долю всего этого! Сердце окружает её сокровенными чувствами.

Я был два дня на берегах Аматы у Принча. Так соскучился по простору, по медовому аромату полей!

 

24 августа. Четверг

Сегодня великий день. Напечатана и сброшюрована «Агни-Йога». Долгожданная. Но тут же и огорчения. Якобы уже замечены некоторые опечатки. В наших корректурах они, по крайней мере, не могли быть! По два раза просматривал я вторую и третью корректуру. Вторую ещё просматривал Залькалн. В третьей было достаточно правок, но последнюю мы доверили корректору типографии. Обычно авторы уже третью не читают, где ещё – четвёртую. Знали бы мы! Не только каждая мысль, каждое слово, даже каждая буква была проверена! Как много думалось об отдельных словах, переживалось! Будет урок на будущее: ничего не доверять другим. Но, быть может, всё же дефектов не так много?

 

Вечером

Кажется, волновались мы напрасно. В конце концов обнаружили только одну ошибку. Однако теперь первая задача – усердно ещё раз перечитать «Агни-Йогу», прежде чем выпускать в свет. Работа сделана, но так интенсивно я редко работал.

Устал сильно. Ум только неспокоен. Впереди – громада работы. Моему другу теперь некогда даже прочитать мои новые работы. Может быть – потом? Впереди – сражения. И в Обществе сложно: Алексеев ушёл, но, видимо, организует новый кружок. Тяжело об этом думать. Истинно, серьёзные дни ещё только приближаются. Осознало бы это человечество!

Дорогой Учитель, пошли труду нашему своё благословение!

 

16 сентября. Суббота, вечером

Уже с начала этого месяца мы живём в Межапарке. Другой ритм в моей жизни. Вечера принадлежат малышке. Рано ложимся спать, чтобы пораньше встать. Так, для работы выкраиваю утренние часы. Мой друг кормит малышку в половине восьмого вечера и затем в четыре утра. И в течение ночи приходится пару раз просыпаться. Вообще-то маленькая спит хорошо. Мой друг стала более чувствительной, особенно, когда ночью плохо спала. Трудно ей переносить и крики малышки: весь организм её слишком связан с ребёнком. Поэтому по вечерам, ненадолго, берём её иногда на руки. И что ещё заставляет остерегаться сильного плача ребёнка: у неё вначале была небольшая пупочная грыжа. Скоро с этим будет упорядочено, но изначальное «балование» не сразу удаётся выкорчевать. Однако надо признать, что в целом малышка в течение дня и ночи спокойна, только к вечеру, особенно перед купанием, начинает реветь. Вместе с малышкой пережили мы много улыбок и душевной нежности. Раскрывается так много романтики. Только тот может прочувствовать это, у кого самого есть дети: в их улыбках есть много ума и глубокой серьёзности. Улыбка кому? Уметь бы и суметь бы вести малышку по правильному пути развития.

 

26 октября. Четверг

Вчера вечером во сне у меня всплыли в сознании числа 45 § 7. Я знал, что они могли быть связаны только с «Листами Сада Мории», второй частью. Утром там читаю: «Самый смелый, как царевич прекрасный, поглотит огонь мира». Нужно больше мужества, предприимчивости и дерзания. Надо быть независимым от чувствований тела и души. Работаю уже второй месяц, отшлифовывая очерк о философии Тагора. Работа временами идёт очень трудно. Не могу понять – отчего? Голова не всегда ясная. Разве я не осуществляю полного воздержания? Разве в своей жизни я не устремлён к гармонии? Почему перекрёстные токи, невесть откуда взявшиеся, касаются иногда меня? Это агония эпохи, когда все пространства возбуждены как никогда. Все стихии бушуют, тьма, кажется, временами захлёстывает, но ведь не побеждает. Во главе всех культурных учреждений «тьма» или «сумерки». Борьба, борьба, воистину, битва, где небо и земля сотрясаются! Все книги Учения всё более повествуют о всемирной битве. Необходимо выдержать, необходимы неисчерпаемые мужество и дерзновение.

 

13 ноября. В понедельник

У моей дочери сегодня день рождения. Воистину, эти шесть месяцев стоят нескольких лет. Труднейшая ступень жизни. А затем, насколько трудно бы ни было, она сможет своими ногами уверенно шагать по земле, тогда начнёт себя чувствовать гражданином этой планеты. С ростом ребёнка растёт и наша любовь. Настоящая любовь – она не является, вспыхивая внезапно, она разгорается постепенно, затем охватывает всё существо человека, все его клетки. Она сближает и понимает. В последние дни я переживаю затруднения и огорчения. Сегодня утром малышке сделали прививку от оспы. Для моих ушей это звучит невероятно, всё моё существо противится этому. Но что было делать? Идти против закона? Я беседовал со многими теософами или людьми подобных взглядов. И у всех отношение к этому закону как к «мрачной ночи». Как возможно мне что-то навязать, чего моё сознание не приемлет? Для несознательных масс, быть может, закон и полезен, но не для свободного сознания. Разумеется, когда-то прививки от оспы приносили благо. Но всё следует рассматривать согласно ступени сознания и духа. Психическая энергия замещает все прививки, это – космический закон. Отчего бы наш ребёнок был лишён этой энергии? Разве он явился на этот свет, не одарённый дарами прежних жизней? Я догадываюсь, что некоторые этот закон «обошли». Но разве неправда не является ещё большим злом? Я советовал своему другу не торопиться. Будущее могло бы решить. И всё же – дело сделано! Сегодня, вернувшись домой, было так грустно. Каким мраком окутана ещё наша планета! И тьма эта ещё больше сгущается, хотя во многих людях замечается просветление. Именно тьма сознания человеческого рождает всю разруху и несчастья на земле, все трагедии, катастрофы, эпидемии, все поветрия оспы, чумы, дифтерита. Если бы сознания светились духовностью, их яркость дезинфицировала бы пространство мира, все перекрёстные токи заставила бы сотрудничать гармонично.

Ребёночек становится всё крепче. Исчезли беспокойства, которые были вначале. Спит до шести-полседьмого утра, хотя мать всё ещё пуглива и чувствительна во сне. Не приходится по вечерам и носить на руках. Делается рассудительнее и интеллигентнее. Изредка гостит у нас мать моего друга, тогда я свободен. В субботу Элла впервые побывала в Обществе. Наполнилась новыми впечатлениями, которых она лишена, занимаясь только дочерью.

Общество теперь в новом помещении, на улице Элизабетес. Чудесный зал, вид открывается поверх рижских парков и башен. Во всех комнатах – светлое, уютное чувство. В позапрошлый четверг Доктор торжественно открыл. Начнётся новый период в нашей деятельности. До этого была подготовка. Теперь – внешнее выявление. Применение в жизни. Жаль, что Доктор сам не может сейчас участвовать в общественной жизни. Плохо слышит. Но мы все верим, что это только временно. Центры! И в моей жизни начинается время громадной деятельности. Из Индии прислали книгу о Св. Сергии, которую нам надо напечатать. Сам Н.К. в письме подчеркнул, что это очень серьёзная и ответственная задача. Читаем с Залькалном корректуру. Думаем, как лучше. Я начал переписываться с секретарём Н.К. – Шибаевым. Мне надо решать и много практических дел в Обществе. В том числе – продажа книг, хотя это занятие для моей натуры является тяжёлым делом, требует и уйму времени. Буду счастлив, когда освобожусь от неё. С радостью я был бы библиотекарем. С радостью своим пером отдавал бы лучшие возможности души людям. Но, быть может, такое занятие пригодно для закалки моей практической деятельности. В типографии государственных бумаг изготовили репродукцию прекраснейшей картины Рериха «Твердыня Тибета». Начиная с мая, мне показывали около семи корректур, и наконец она готова! Я не думал, что печатники столь мало наделены художественным пониманием. Сколько раз приходилось бегать в печатню! Ну, кажется, воспроизведение будет достаточно хорошим. Затем, я ощущаю и свой долг и желание – пробудить в сознании Латвии идею Знамени Мира. И как же народу её принять, если идея для него пока чужая? Я всячески думал. Наша периодическая печать ведь в «полумраке». С трудностями получилось в «Яунакас Зиняс» [4]. По доброй воле с ними бы не связывался. Но другие газеты ещё хуже. В журналах? Удивляюсь, что Грин так часто предоставляет мне в «Даугаве» место, хотя во взглядах – он мой противник. Я ему за это признателен. И в большинство журналов проникла политика или вообще – отрицание ценностей. Радуюсь, что мой очерк о путешествии по Италии наконец появился в «Даугаве» и «Пиесауле». Грин выбрал только очерк о горах. Об остальном сказал: «Италия уже описана стократно». Когда я нечаянно вспоминаю тропы под южным солнцем, внезапно наступает удивительная просветлённость. Тогда там было слишком напряжённо, слишком торопила жизнь, чтобы все полутона воспринять и возвысить сознание. Теперь все контуры впечатлений об Италии стали ещё нежнее, одухотворённее, воспоминания более не отягощены усталостью, память желала бы ещё и ещё туда возвращаться. Привожу в порядок и свои стихи. Уже крайний срок начать их публиковать, чтобы к праздникам вышли. К Рождеству больше раскупают. Исходил много типографий. Я ведь в своём роде человек тяжёлый: в одной печатне мне мешают нравственные условия, в другой – гарнитура букв неподходящая. Там же, где всё более-менее хорошо, там приходится мудрить, как же расплатиться. Но напряжение энергии принесёт удачу.

 

28 ноября

Сегодня – один из тяжелейших дней в моей жизни. Есть всякие трудности, но разве не самое тяжёлое – не выполнить достойно свой долг? Начали мы печатать книгу о Сергии в русской типографии. И уже в начале столько волнений вокруг этой книги. Долго набирали текст, хотя я их торопил, как мог. Затем была неясность с титульным листом. Наконец, пришла телеграмма, и как раз в день, когда начали печатать. Когда я прочёл телеграмму, два печатных листа были напечатаны. Возможно, моя вина в том, что я не поспешил немедля после телеграммы к Доктору, хотя бы и пришлось помешать ему в работе. И далее – вдруг, при дневном свете, замечаю, что эти два листа напечатаны на другой бумаге верже [5], не на такой, как мы хотели, на более серой. Кстати, желтоватая бумага придала работе налёт старины. Конечно, так это остаться не может. Что делать? Уничтожить эти два листа? Было бы у меня 100 латов, возможно, так бы и сделал. Пока обдумывал, начали печатать уже третий лист. Моё сердце так стремилось исполнить долг, как лучше. Сознаю, что всё же мало я проявил внимательности. Что дали эти несчётные хождения, вся растраченная энергия? Николай Рерих ведь так подчёркивал в своём письме, насколько это – ответственный труд. Как я хотел послать её в Индию, как лучшее приношение! В корректуре мне помогает Залькалн. Но и у него слишком мало опыта. И к тому же мы на этот раз напрасно доверились руководителям печатни.

Уже набраны для печати и мои стихи. Тяжкие переживания меня одолевают. Ирония судьбы в том, что мои стихи будут в лучшем одеянии, чем намного более ценная книга. Конечно, главное не одеяние, но содержание. Но красота ведь тоже важна. Особо красивым должно быть всё, что передаётся в руки художника.

Когда моя дочь мучилась реакцией на прививку оспы, опять я глубоко ощутил рабство жизни нашего времени. Когда же, наконец, человек будет верить независимой свободе духа?

 

7 декабря. Четверг, утром

Вчера вышли мои стихи «Прекрасной душе» [6]. Я уже успел подарить нескольким людям. У меня большая вера в эти стихи. Когда-нибудь всё же завоюют сердца. В сборнике строгий отбор. Сколько я передумывал, выбрасывал! Ещё прошлой осенью несколько стихов переработал. Быть может, и к лучшему, что раньше не изданы, – теперь сборник идейно и по форме созвучнее. Однако получал я свои стихи со странной болью в сердце. Так всегда было после громадного напряжения. Но теперь вышло, что главную мою работу, которую всем сердцем и душой доверил издателю, – «Знамя Преподобного Сергия Радонежского», я не выполнил так, как надо. Что мои стихи против общечеловеческих идей! Поэтому и тяжело. Чувствую, что во мне ещё много непредприимчивости и несообразительности. Это было для меня большим испытанием.

 

11 декабря. Понедельник, вечером

В каком напряжении прошёл день! Этот день как венец всем дням! Ещё смущение, но и какое-то светлое чувство. Наконец я послал в Индию воздушной почтой книгу о Преподобном Сергии Радонежском. Если повезёт, то возможно, что дойдёт к Рождественскому вечеру. Это было бы так хорошо! Хотя вряд ли для получателей это будет большой радостью. Бумага плохая, не обрезана, ибо обрезать невозможно, сброшюровано поспешно, нет репродукций, которые вышлю завтра письмом. Но ничего, как есть, так есть. Мысль летит быстрее, мысль уже улетела к ногам моих величественных Руководителей. В субботу произошло ещё одно осложнение: при регистрации в полиции издательства «Алтаир» [7], помощник префекта выдвинул возражения против восточноподобного названия. В неведении, что делать, я дождался сегодняшнего дня. Сегодня утром Доктор ходил к Дардзану, заведующему отделом печати, затем ходил и я. И чудо – сегодня вечером, вернувшись домой, нахожу повестку: «Просим явиться по делу издательства». Быть может, тяжесть на моём сердце, которая не отпускала меня несколько недель, была напрасной? Ах, если бы это было так! Был бы наш труд удачным и с достижениями! Ибо достижения нужны не ради меня, но ради благороднейшей идеи.

 

21 декабря. Четверг, вечером

Чувствую себя уставшим. Хотелось бы хоть один день посидеть у стола или на диване, с книгой в руках и совершенно не двигаясь. Духовный, творческий труд не утомляет. Но беготня из печатни в печатню, в магазины, к переплётчику, и главное – везде торопить и нигде не чувствовать взаимопонимания – в то время, когда у тебя огонь горит под ногами, – разве это может окрылять вдохновением? На неделе обещали начать печатать обложку для русской книги. Но это оказалось невозможным – обложку хотят печатать в иной типографии, чтобы получилось лучше, но она перед праздниками завалена работой. Но почему же они затянули? Сколько огорчений доставил издатель книги о Сергии! Очень медлителен и мало исполняет свои обещания. Возможно, что человек и неплохой, но без душевного горения. С тяжёлым сердцем приходится отложить. Я всё же отослал несколько десятков сигнальных экземпляров. Вообще, и в другом с работой не везло, будто бы какие-то силы сопротивлялись. Но разве я не жаждал доставить на праздники небольшую радость авторам книги?

В последние дни занимался изданием книги Доктора. [8] В два дня её набрали и напечатали, завтра уже выйдет в свет. Но и здесь были заботы. Не умею подходить к делу спокойно, слишком всё воспринимаю сердцем.

В Обществе, согласно новому распределению обязанностей, мне больше не придётся продавать комиссионные книги. Всё к лучшему, ибо так много времени и энергии я потерял на этом. Все подобные мелочи поедали мои часы, ничего творческого я даже не был способен начать, даже книги Учения отложил...

Недавно, после какого-то сильно напряжённого дня, поднявшись утром, я нечаянно разбил бутылочку с мускусом, именно в те дни, когда нам это средство было наиболее нужным. И странно, с утра и несколько дней спустя я ощущал боли в спине. Намёк – быть внимательнее. Вообще, внимательности и сообразительности у меня ещё слишком мало. Чувствую, что под этим Солнцем надо идти чётко, с ясностью до последнего атома, но дух мой слишком часто задерживается в более светлых пространствах. Внимательность ведь является ступенью к чуткости. А чуткость стремится уловить своим сердцем трепет всего мира.

---

 

• Назад
• Вперёд