1935

4 января 1935 года

С каким властным дыханием начат Новый год. Истинно, sforza con maestoso [1]. Боль, стихии, тоска поверх всего.

На праздники все четверо детей в нашем доме заболели. Кроме двоих детей Шинки, приехала и жена шурина <Ирма> Страздынь с моим крестником <Андрисом>, который по дороге простудился и получил воспаление лёгких, хотя и не в тяжёлой форме. У моей дочери вначале был насморк, но к Новому году начала расти температура до 38,8°, было что-то похожее на ангину. Элла несколько ночей не спала – нервная усталость. И я всю вчерашнюю ночь промучился с дочкой, которая непрестанно сбрасывала одеяло. Хорошо, что температура падает. И затем вчера произошло великое событие. Свояченица Страздынь приехала в Ригу дожидаться своего будущего ребёнка. Конечно, если бы были явные признаки, я сразу бы отправился с ней в больницу. Вчера она что-то чувствовала, но ещё не обращала внимания, хотя другие домашние предлагали ей ехать в больницу. И вдруг после обеда ребёнок появился на свет. Элла в расстройстве выбежала без пальто в большой мороз звонить врачу, всех обзвонила, но никого не нашла. Наконец, один приехал спустя более получаса, когда малыш уже появился на свет. И всё это происходило в моей комнате, на моей кровати! Крестник с отцом, который спешно приехал, живут в другой комнате. Мы теперь приютились в одной комнате. Элла всю ночь от волнения не спала, в напрасных угрызениях мучилась, что вовремя не уговорила свояченицу ехать в больницу. Сегодня утром такой упадок нервных сил, что плакала. Мы ломали голову, где взять помощника. И сегодня, рано утром, как бы кем-то посланная, явилась Иоханна [2], наша давняя знакомая. Мы уже раньше пригласили бы её к себе, но нас озадачивали её психозы. Она одарённая, интеллигентная, притом большая любительница чистоты, давняя знакомая Райниса. Но не могла нигде надолго прижиться, какие-то странные, даже болезненные, навязчивые мысли гнали её дальше. Своеобразие характера. Однако мы очень благодарны ей. Так. Окончательные пертурбации в нашем жилище. Лишь бы я мог опять работать. Теперь всем существом хотел бы завершить свою работу об Н.К. Но для работы необходим покой днём и ночью. Однако в результате всего моя комната в нашем жилище теперь уже многократно освящена.

 

7 января

Ритм жизни в нашем доме нарушился. Тяжко. Элла обладает столь великим чувством ответственности и долга, что из-за её нервности эти свойства доходят в ней до болезненности. Она ведь мучается от сознания того, что не отвела молодую мать в больницу. Логически рассуждая, последняя сама виновата, что не послушалась даваемых ей советов именно в тот день, и, кроме того, она сама довольно небрежно относилась к себе. Во-вторых, Элла сожалеет о том, что в замешательстве, когда не могла по телефону найти ни одного врача (надо было ведь искать акушерку!), наконец созвонилась с врачом, который потом потребовал такой большой гонорар. И наконец – вчера медсестра, приведённая врачом для ухода за новорождённым и роженицей, этакий старомодный человек, уходя от нас, обманула: к своему гонорару за дежурства прибавила ещё один день. По этому поводу Элла опять не спала ночь. И дочка кашляла. Когда она начала плакать, Элла убежала вниз, на кухню. Каждый крик ребёнка раздирает ей сердце. И чего стоят мои успокоения? Надо сделать нечто реальное уже сегодня вечером. Жаль, что Элла вынуждена спать с ребёнком, нет другого помещения; есть ещё внизу пустой зал у Шинки, но они поздно идут спать. В чердачном помещении печь вообще неисправна. Раньше некоторое время Элла спала в моей комнате. А с девочкой спала бабушка. Но ей теперь целыми днями приходится присматривать и за моим крестником, которого родители сильно избаловали, вырос слабым. Иоханна теперь обслуживает молодую мать, себя она не щадит, не слушается советов пожалеть себя. Думать о творческой работе я не способен, перевожу, сколько могу, некоторые статьи Н.К. Всё здесь описанное – страница нашей жизни. Главное, возобновить бы хоть немного ритм жизни. А то столь трудно бороться против бури стихий.

 

9 января

Книге Клизовского об основах нашего Учения угрожает серьёзная опасность. Он отдал её в отдел печати ещё до Рождества. Там несколько дней её просматривал Шк. и затем неожиданно передал пастору Озолсу, директору духовного департамента. Я многократно советовал Клизовскому не медлить. Ему обещал позаботиться член нашего Общества Буцен, член Синода, слово которого, само собой понятно, более веское. Жаль, что они опоздали со Шк. Озолс сказал, что ещё не ознакомился, но, когда после некоторого времени опять его навестили, он уже успел дать книгу для цензуры теологу П. и получил от него отрицательный отзыв. Мы все были в изумлении, что именно этот П., абсолютно ограниченный человек, будет вершить суд над Учением! Буцен уговорил Озолса, чтобы тот ещё сам просмотрел книгу. Вчера я был дома у П., хотя и решил к нему не ходить, но поскольку я с ним немного знаком, хотелось услышать его позицию. Наши мысли о нём подтвердились. Никакой логики и никакого голоса сердца, они как бы излишни. Только догма и тьма. Мы – народ христианский и таким обязаны остаться. Если он разрешит эту книгу, то якобы сам себе выроет могилу. Она развратила бы народ. Я возразил, что Богу не нужны такие верующие, которые не стойки в своей вере и за которых надо опасаться, как бы они не уклонились в своей вере. Бог ведь сам шлёт испытания. Если уж верить Христу, то надо верить с абсолютной убеждённостью, которую ничто не может поколебать. Я здесь столкнулся с самыми обычными сектантскими аргументами, которые продиктованы не разумом, не сердцем, но механически вызубренными догмами. Я и не пытался много с ним спорить. Больше выслушивал. Нужды не было биться о стенку. Я в основном подчёркивал философское значение книги. Разве в Латвии нет свободы вероисповедания? Почему не могут быть иные религиозные идеи? На это мне ответили: а для чего же тогда нам нужна духовная цензура? И т.д. Были и невежливые слова о книге и восточной философии. Удивляюсь только, отчего же Озолс, о котором говорилось как о чутком человеке, доверил отзыв П.? Буцен обещал в скором времени и сам сходить, и ещё кого-нибудь послать. Я был бы согласен и сам идти, хотя у меня совсем нет дара речи, и вряд ли Озолс обо мне что-либо слышал. Но Буцен советовал пока не ходить. Всё же верю, что в конце концов будет хорошо. Ныне я прочёл труд Клизовского. В самом деле, местами он резко отзывается о христианстве, в сегодняшней обстановке следовало бы быть менее категоричным. Но вообще, особенно вторая половина, написано сосредоточенно, сильно. Неоценимую помощь оказала ему Е.И., просматривая его работу и посылая ему письма. Разумеется, её замечания больше всего относятся к идеям, но не к литературному стилю. Клизовский свершил большой труд. Вознаграждением ему за это – сама книга.

 

17 января. Четверг, утром

Человеческое, человеческое, чересчур человеческое! Сердце переполнено болью. Что делать, как помочь? Драудзинь и Мисинь упрекают меня, что я мало интересуюсь внутренней жизнью Общества. Ходят всякие слухи. Теряется доверие между членами. Знаю, что женщины в своём эмоциональном восприятии многое преувеличивают. В некоторых есть даже как бы болезненность, которая доходит до психизма. Но не бывает упрёков без зёрнышка истины. И даже если это всё было бы только преувеличением, то всё же моим долгом является развеять его в сознании каждого члена Общества. Вечером я на часок зашёл к Драудзинь, к той, которую ещё д-р Лукин в одном своём видении назвал «золотым ключом». Она до того расстроена, что даже не может ходить в Общество. Рассказывала о кооперативе, который зять Стуре Пл. разбазарил. Стуре его, разумеется, за это осудил, но слишком поздно. Ревизионной комиссии в годовом отчёте Общества придётся указать весьма неприятные вещи. И затем – о самом Стуре. Я всегда его защищал. Наше сердце должно быть столь широким, чтобы вместить и ошибки других. Особенно ради того великого блага, которое Стуре приносит нашему Обществу и движению Знамени Мира вообще. Но здесь же душа плачет! Что ещё можно делать в такой ситуации, как только успокаивать? Ещё хуже с Мисинь. Она очень сильно вредит Обществу, рассказывая другим что-то против Стуре, хотя, быть может, сама не желая и не сознавая того. Она, не думая плохого, заронила в мысли одного, другого горькие капли. Знаю, что она сама очень, очень страдает. Мы договорились с ней встретиться завтра. Я хочу с сердцем подойти к душе каждого члена Общества, каждого хочу выслушать, хотя бы немного поправить его сознание в положительном направлении. Слётова хочет писать письмо в Индию о том, что Стуре неправильно объясняет Учение. Не должны ли мы быть благодарны за ту великую работу, которую он делает? Его память феноменальна, он всегда находит готовый конкретный ответ на все сложнейшие вопросы. Но, может быть, Стуре слишком радикально любит всё определять? Понятие беспредельности ведь трудно заключить в чеканные контуры. И он мало предоставляет слово другим, всегда торопится выступить с готовой формулировкой. Таким образом у нас получается не столько школа в духе общинного, взаимного самообразования, сколько обучение в духе академическом. Это мы постепенно Стуре растолкуем. Мы должны быть рады тому, что Стуре нам даёт. Огорчается и Рекстынь, эта добрая душа. Ищет больше сердечности. Даже Залькалн, который теперь живёт у нас, сказал мне нечто такое, чего я от него менее всего ожидал, и что меня смутило. Вечером я поехал к Стуре. Намеревался поговорить с ним по душам. Стуре был огорчённым по причине медлительности государственных инстанций: главный врач санитарного управления тянет с выдачей разрешения на столовую в новом здании пекарни. Один раз разрешит, другой – запретит. Стуре показывал письма из Наггара. Е.И. с сердечной радостью пишет о благоприятных известиях в связи с Балтийской конференцией в Таллине и благодарит Стуре. Так исполняется предсказание, что малые народы первыми будут содействовать миру, что Балтийские страны первыми подпишут Пакт. Е.И. пишет, что ждёт от него подробное письмо о его поездке в Таллин. С этим письмом происходили странные вещи. Стуре получил письмо от Шибаева, где тот пишет, что, по его подсчетам, письмо Стуре, которое запоздало, должно было лететь на аэроплане, который разбился вместе с семью пассажирами в пустыне. Два мешка с письмами были разбросаны по пескам. Удалось собрать только несколько. И в конце концов оказалось, что в числе этих подобранных писем было и письмо Стуре; так, с большим опозданием, оно всё же достигло цели. Оно было настолько важно, что не должно было пропасть. Наш разговор перешёл к теме Мисинь. Я спросил, не мог бы он как-то найти примирение с ней. Мисинь обижена на Стуре, отношение её к нему отрицательное. Но сам Стуре не менее резок с ней. Члены Общества это ощущают. Тяжко мне было говорить. Упомянул я ещё о том, как больно было Мисинь из-за того, как Стуре её при всех назвал. И что он резковат и с другими. Больше говорить я не мог. Чувствую, что и так на него масса нападок. Он сказал, что в последнее время его волосы ещё больше поседели. И что он ощущает токи. Я попросил его хорошо спать, пить по вечерам валериан, чего он не делает, неизменно веря в своё крепкое здоровье. Хотел ещё рассказать, что некоторые члены Общества говорят о нём, чтобы он знал и был готов к разным ситуациям, но больше не в силах был говорить. Быть может – в другой раз. Как это тяжело! Стуре следовало бы больше предпринять что-то со своей стороны. Верю, что он этого хочет, но не знает, как. Позже зашёл Валковский. Его жизнь всё ещё в тяжких потоках. Младший ребёнок по ночам кричит, очень неспокоен. Жена совсем нервная, это мы давно знаем. Понимаем издёрганность его души. Иногда на него находит такое ощущение: и жить невозможно, и умереть нельзя. Как в таких условиях делать серьёзную работу? И всё же надо идти с поднятой головой. Так круги испытаний охватывают всех. И меня это не минует. Есть дни, когда такое напряжение, что чувствую: прикоснись кто-то пальцем – воспламенится или рассыплется моя оболочка в прах и пепел. Так же и с моим другом. Ей тяжело и от того, что не может хорошо выспаться, так как мы всё ещё ютимся в одной комнате. А у меня вдобавок уже давно такой сильный насморк, что я способен единственно что-то переводить.

 

18 января

Вчера в Обществе наша драматическая студия устроила свой первый вечер. Поставили одно действие из пьесы Островского «Гроза» на русском языке. Были и поэтические чтения. Они добились хорошей дикции и игры. И всё же... У нас ведь говорили о театре мистерий. Для чего же тогда наша студия? Юмор в теперешних условиях уже не может тронуть мои уста улыбкой. Уже Доктор после появления книги «Сердце» прочувствовал великое значение священной торжественности, и тогда наши взаимные отношения стали торжественнее. Ведринская, эта чудесная актриса и добрая душа, которая когда-то в своём докладе поставила такие возвышенные требования актёру, однако, работая очень долго в театре старого, традиционного мышления, при выборе репертуара для Общества особо успешной не бывала, за исключением тех случаев, когда она читала фрагменты из Учения. Она сама высказывалась, что ей тяжко играть в приземленных пьесах, для своего бенефиса она когда-то выбрала «Сестру Беатрису» <Мориса Метерлинка>.

 

21 января

Жена поэта Эрманиса уже давно интересуется Учением. Я давал ей книги. Изредка она приезжает в Ригу, где посещает нас, говорим об Учении. Вчера утром вместе с ней мы были в Обществе в группе Мисинь, которую ведёт Стуре. Стуре опять говорил удивительно логично, конкретно, понятно. Я позже спросил г-жу Пл., всегда ли Стуре так чудесно говорит? Да, часто. Что эта Мисинь от него хочет? В пятницу я с ней поговорил подольше. Она, несомненно, застряла в психозах. Больная. Доказательством тому и то, что не может забыть старые дела. Как же её лечить? Жаль, что и Драудзинь на неё частично повлияла. Драудзинь так переживает, что случаются нервные срывы. Такой нервный упадок был у неё утром, что кому-то из членов Общества пришлось помочь ей доехать до дома. Элла вечером пошла отнести ей мускус, сама она не могла встретить. Тяжело, тяжко! Где же лекарство от сердечного горя? Где же сердце, которое может достаточно широко всё вместить? Стуре вчера опять временами поднимался до настроя maestoso. Он показывал какую-то вырезку из варшавской газеты на русском языке: подлые нападки на Н.К. Подобные выпады есть будто бы и в харбинских газетах. Но чёрные лжецы между строк, сами того не ведая, сообщили и некоторые новые истины, которые заставили затрепетать сердце.

 

25 января

Сегодня мне позвонил Буцен – он победил, Озолс написал следующую резолюцию о книге Клизовского: с его стороны возражений против выхода книги в свет нет. Большое достижение. Радость! Ещё надо преодолеть препятствие в отделе печати. Но будут ли там возражать, когда главное слово было за Озолсом?

 

28 января. Утром

Вчера, по случаю воскресенья, я был дома и ощущал нарушение какого бы то ни было ритма. Я по натуре терпелив, но и терпение начинает иссякать. Когда каждая секунда так дорога, очень болезненно воспринимается любая напрасная потеря времени и энергии. Молодая мать всё ещё у нас, с постели не встаёт, слишком слабовольная. Думает остаться ещё несколько недель. Элла уже на девятый день вернулась домой, при всей температуре и головокружении, взялась за большие обязанности жизни. Элла теперь опять утомлённая, забот у неё ещё больше. Где же найти служанку-вегетарианку, одухотворённую? Иоханна занята только молодой матерью и её ребёнком. С ней тяжело. Болезненная жажда блестящей чистоты, как у героинь Порука. Ночами не спит. Злится на Эллу, когда она ей предлагает поесть и т. п.

Стуре вчера так воспламенился, как редко когда бывает, произнося речь о сознании ответственности перед будущим. На каждого из нас может быть возложена великая миссия, готовы ли мы к ней? Сердце затрепетало, когда Стуре заговорил о Знаке – Moria Rex [3]. Раскрылись новые страницы познания. Позже во сне у меня всплыли два понятия «царство», «эпоха Майтрейи». Жаль, что под конец прений появились опять небольшие колкости со стороны дам. Неужели они не ощущают величия Эпохи?

 

1 февраля

Сегодня в Государственную библиотеку пришла книга Клизовского! После более чем месяца борьбы.

Позавчера меня весьма изумила весть, что К. Ульманис причислил «Мыслителей и воителей» к числу книг, которые он преподнёс в дар школе своего детства вместе со ста другими книгами национального характера. Мне кажется, что «Брива Земе» [4] и «Рите» [5] бойкотируют мои книги. Видимо, так и есть. И Вирза решительно против моих идей. А теперь – неожиданность, которая изумит и самого Вирзу, и редакцию «Брива Земе».

 

6 февраля

Вчера наконец я вернулся жить в свою комнату. Молодая мать уехала. По этой причине или из-за чего-то иного, но мысли в этот день возносились и пламенели, когда я писал об отношении Н.К. к Прекрасному. Моей душе, моему существу так нужен воздух, а этот месяц мы спали в маленькой комнатушке, где воздуха не хватало. Как часто в моём сознании всплывала мысль: человеку свободного духа надо быть независимым от внешних условий. Но как быть, если с утра просыпаешься с затуманенным сознанием, которое не способно творить. Чего только не пришлось мне пережить уже в первые месяцы этого года?! И переживания не утихают. Истинно, этот год будет годом большой борьбы.

Недавно был в гостях у Слётовой, успокаивал её. Были и здесь некоторые недоразумения. Интересно наблюдать в печати, как писатели, вознося национализм, выступают определённо против гуманизма и человечности, а некоторые пытаются объединить национализм и человечность. Первые погрязли во тьме. Жаль, что последних так мало. Или, быть может, боятся говорить?

 

8 февраля

Вчера я снова получил посылку с мускусом. Шибаев мне несколько месяцев не писал. Сознаю, в каком трудовом напряжении проходят дни в «Урусвати». Нечто великое там создаётся. Громадные события ускоряются. Стуре вчера получил от Шибаева короткое письмо с сообщением, что Рузвельт решил послать всем государствам сообщение, что Северо-Американские Соединённые Штаты до 15 апреля ратифицируют Пакт Знамени Мира. Тогда во всех обществах Рериха будет большой праздник. Мы действительно так мало осознаём грандиозность и торжественность происходящего.

 

14 февраля. Четверг

Только вчера я почувствовал поистине опасное положение Общества. Вчера у меня был Валковский. Присутствовал и Залькалн. И он повторил то же самое, что говорили Слётова и Драудзинь. Разумеется, только логичнее и спокойнее. Он вчера спорил со Стуре весь вечер. Стуре не вживается в суть мыслей другого человека. И так относится ко всем членам Общества. Не доверяет никому. И он теряет доверие. Нет взаимодействия (кооперации). В Обществе – отчуждённость. Не позволяет молодым ни добрые мысли посылать, ни молиться, ибо они, будто бы неверно думая, мешают тем, кому посылают мысли, и т.д. Знаю, что Валковский нисколько не оскорблён. И всё же, кто знает? Он говорит, что на Стуре идут всякие токи, так же как на Доктора в последнее время, ему угрожает опасность, он нас не слушает и надо что-то делать, надо писать в Индию. И они то же самое говорят, меня это поразило! Разумеется, что указания Е.И. были бы, несомненно, очень кстати, но как же писать, не задевая Стуре? Величайшая ответственность лежит на мне. Часто я размышлял о той задаче, которая поручена мне совместно со Стуре. Но я чувствую, что Стуре не хочет, чтобы кто-то об этом догадывался, и он ведь является начальником, он – иерархическая связь, он перенял и всё руководство группами и лекциями. Однако и моя ответственность громадна. Я знаю странности характера Стуре. Мне рассказывали о жизни Стуре в Вентспилсе. Он – сильный дух, но жил в неподходящем окружении. Единственное, что на сегодня возможно, это открыто поговорить со Стуре. Так я уже несколько раз делал. Стуре со мною откровеннее, чем с другими, больше доверяет. Жаль, что всю жизнь я учился по книгам, но не в горячих жизненных ситуациях и не в отношениях между людьми. Наступает время, когда и мне придётся показать всю прозорливость и находчивость, но будет ли достаточно зорким духовное зрение моего сердца?

Стуре послал Мунтерсу и в правительства соседних государств копию письма Шибаева со своим сопроводительным письмом, что Рузвельт доверил Союзу Панамериканских стран провести в жизнь ратификацию Пакта Мира и что и другие государства приглашаются Рузвельтом подписать Пакт.

Каждый день, сколько силы и время позволяют, работаю над трудом об Н.К. Но вечно случаются всякие препятствия. Сердце болит. Но во сто крат больше сердце болит за Общество. Прошлую ночь думал, думал. Всё должно свершаться руками и ногами человеческими.

 

16 февраля

Вчера ко мне в библиотеку пришла Драудзинь. В четверг у неё был доклад «Как, не преступая закона соизмеримости, помочь своим ближним». После вдохновенного доклада были прения о том, как практически помочь нашим «безработным». У нас есть две-три дамы с малыми детьми, у которых отчасти не хватает работы. Стуре упомянул о планах о детском саде, магазине рукоделий и детской игрушки, шитье и т.д. Но всё это было достаточно абстрактно. Надо найти такую работу, которая полезна и работающему, и Обществу. Драудзинь ночью придумала – передать в пользование этим дамам всю землю и часть своего дома в Огре, прикупить и окружающие земли, чтобы выращивать овощи и продавать через наш кооператив. Но и здесь требуется, во-первых, стартовый капитал, во-вторых – энергичные люди, которые на этой земле на самом деле радостно бы работали. Драудзинь уже так много приносила в дар кооперативу.

Вчера я отослал воздушной почтой письмо Шибаеву. Я писал единственно о плане своей книги и просил ответить на некоторые вопросы.

Думаю – Валковский мог бы быть объективнее. И другие члены Общества могли бы быть намного уравновешеннее и объективнее. Пространственные токи заразны. Стуре очень трудно, когда всякие вибрации мыслей вовсе не помогают ему, а наоборот – мешают.

 

19 февраля. Вторник

Этот день стал действительно великим Днём: он благословлён письмом Е.И. Удивительно, что именно сегодня утром я получил его вместе с продолжением второй части «Мира Огненного», именно сегодня оповещён золотым аккордом колокольного звона мой новый год жизни. Я ей послал второе издание моей поэзии с двумя сочинениями в прозе, переведёнными на русский язык. После мне было стыдно, что отослал, ибо что же в этом хорошего, если послал стихи на чужом языке? И всё же она благодарит меня, пишет, что теперь лучше понимает содержание моих стихов. Радуется открытке с видом собора Св. Петра, которую я отослал вместе с сердечными пожеланиями в наступающем Новом году. Она была в Риге. Балтийские страны ей близки. Опять указание: «Радость живёт в сердцах наших, ибо мы приближаемся к великим событиям. Доверие к Руке Водящей пронесёт над всеми пропастями».

Зента прислала две чайные чашки – подарок к моему дню рождения. Знаю, как тяжело ей выбирать что-то в магазинах, каждый её шаг – жертва. Несколько раз я был у неё, но мало удавалось поговорить по душам. Часто у неё гости. Жаль, что её великий идеализм остаётся в границах, не знающих космического ключа – перевоплощения. Оттого ей в жизни часто психически тяжело. Но слова помочь не могут. Должно подойти время.

 

22 февраля

Я рад, что хотя бы ЛТА [6] поместило, согласно письму Шибаева, сведения о том, что Рузвельт ратифицирует Пакт Мира. Мою статью на русском языке в «Сегодня» не печатают. Решили принципиально не поддерживать идею. На этот раз сказали кратко и ясно. Тьма!

Вирза будто бы говорил по радио, что «Мыслители и воители» является безнравственной книгой. Очевидно, из-за того, что само имя Роллана внушает ему ужас.

Позже выяснилось, что Вирза это по радио говорил и писал в «Брива Земе» по поводу антологии «Красота духа». А о «Мыслителях и воителях» Вирза лично высказывался Грину. Как может быть благодать красоты безнравственностью?! И это говорит человек, который о духе никогда не говорил.

 

2 марта

Сердце сжимается. И Аида Виестур наконец открыто взбунтовалась. Аида – тактичная, чуткая, полная духовного трепета. Круг расширился. Кто же поймёт психику Стуре? С одной стороны, мне в нём видится нечто по-детски наивное. Всю жизнь звучал на одной ноте. Он хочет хорошего. Но отчего же лучшие люди обижаются? Почему одного за другим Стуре отталкивает от своего сердца? Больно сознавать это. Он в последнее время застрял в осуждениях. Мне всегда тяжко слышать: «Они такие и этакие...» И всё это расползается среди людей. В членах Общества действительно много слабостей. В том числе – те же перешёптывания за спиной. И люди чувствуют, что Стуре на самом деле не хочет отмечать день памяти Доктора. Но он боится того, что начиналось год назад. Он сказал, что такой вечер может расчленить коллектив и т. д. Действительно, странный у Стуре характер. Мне всё же кажется, что Стуре – слабый педагог. Что мне делать? Возможно, Е.И. в самом деле могла бы дать совет. Но моя задача быть самостоятельным и сделать что-то именно для Общества. Я ведь с самим Стуре уже говорил, но характер так быстро не меняется. Мне выпала труднейшая задача. И громадная ответственность. Поручение – сохранить доверенное Доктором святое единение. Но в современных условиях всё так болезненно и трудноразрешимо.

Я ждал 22 февраля, о котором я видел жуткий сон. И Е.И. признала, что в этом некое Высшее Указание. Я всячески мудрствовал. Наконец, думаю, не относится ли этот день к Обществу? Мисинь читала 21-го доклад о сердце и интеллекте. Но всё прошло гладко. Я был рад. Но теперь нарастает новая волна. Конечно, виновата и необъективность членов Общества. Мой друг говорит, что наши люди не умеют быть проще и откровеннее во взаимоотношениях. Ведь и Стуре желает, чтобы с ним были более открытыми.

Что делать с критикой Веселиса в «Даугаве»? Не могу решиться. Писать ли опровержение? Не писал бы, но в нескольких местах он действительно врёт, и это может отразиться на национальных чувствах в современной обстановке. Например – о героизме. Но, с другой стороны, как же высказать всю истину публике, которая не способна её воспринять? И ещё – в ответ на мою статью Веселис может ещё больше исказить.

 

4 марта. Понедельник

И всё же 21 февраля, после доклада Мисинь и по-прежнему критических прений, некоторые члены Общества чувствовали себя весьма обиженными и задетыми в самолюбии. А вчера я почувствовал, что недовольство охватило всех женщин из-за того, что Стуре будто бы видит в женщинах только отрицательное, вечно какими-то недосказанными намёками упрекает в эротике и т.д. Я, мой друг и Валковский напрасно пытались защитить бедного Стуре. Но что угрожает Обществу?! Стуре ведь стержень Общества. Во всяком случае, он себя так желал поставить. Всё это – тяжёлое испытание для членов Общества. И – для Стуре. Вчера из-за ошибки заседание Общества не было разрешено префектурой. Зато в половине девятого вечера состоялось общее собрание. Явились почти только женщины. Казалось – чтобы выступить против Стуре. Стуре чувствовал «грозовые тучи». Хорошо было, что пришёл гость – литовец. Так далеко может зайти священное построение Доктора! Последний срок предпринять нечто решительное. Но я всё ещё убеждён, что всё следует самим исправить, в «своём доме». Руками и ногами человеческими.

 

11 марта. Понедельник

Глубоко ощущаю это наше общее испытание. Кто его выдержал? Кто смог подняться выше мелочности? Кто способен оценивать по духу и лучу устремления, но не по «ошибкам», которых никто не способен избежать? Стуре чувствует весь разлад. И ему больно. И физически как он изменился! В последнее время кашляет, у него будто бы последствия лёгкого бронхита. Он ведь о своём здоровье совсем не заботится. По воскресеньям ведёт группы без перерыва с восьми утра до половины девятого вечера. И на него ложится такое психическое давление. Осознавали бы члены Общества свою ответственность. Им следовало бы воспитывать его, но не осуждать. Стуре всё это чувствует и, наконец, хочет внести перемены. Он думает отказаться от руководства некоторыми группами. Во-первых, от «латышской группы Доктора» и группы Виестур. Возможно, там он больше всего чувствует «бунтарский» дух. Но кто же сможет заменить Стуре с его удивительно красивой логикой и способностью легко очертить каждый ответ? Эта группа теперь прошла первую часть «Беспредельности» и читает доклады о Космическом Магните и Началах. Я заглянул в какой-то доклад. Вижу – авторы докладов глубоко вошли в Учение. Стуре хочет, чтобы эту группу вели я и Элла. Но я, во-первых, в связи с изданием книг, слишком мало изучил Учение. И основное – руководитель должен обладать хорошей речью. Сегодня утром видел сон, в котором я пером открыл железную коробку. Указание ли это, что мой ключ – перо? Так много работы. И в газеты я подал статьи о Знамени Мира. «Голос народа» [7] поместила. В скором времени «Для Вас» [8] даст статью пошире. Жду ещё статью Шибаева в «Яунакас Зиняс». Обещал дать материал и «Атпута». В «Жизни студента» идёт статья с продолжением в двух номерах. Монография о Н. Рерихе медленно продвигается, ведь столько мешающего. Сроки близки.

Вчера Стуре поручил четверым: Клизовскому, Фрейману, Валковскому и мне составить комиссию, которая в спешном порядке должна изучать «Тайную Доктрину» Блаватской. Он думает, что мы могли бы быть будущими руководителями групп. Ольге Мисинь и Слётовой, у которых уже есть группы (фактически теперь ведёт их сам Стуре), он ничего не сказал. Я его понимаю, не потому он не упомянул, что они больше всего ответственны за «несогласия» со Стуре, но потому, что у них слишком мало широты и способности вмещения.

 

18 марта

Стуре наконец поручил руководство «латышской группой» Валковскому и моему другу. Валковский ведь один не может вести, ибо у него предвидятся командировки. Я предложил Стуре Валковского и г-жу Иогансон. Стуре теперь определил руководителей всем группам, которые до того вёл сам. Но г-жу Иогансон оставил в стороне. Знаю его мотивы и трудное положение. Хотя Иогансон очень одарённая, она шаткая и посещает Общество очень редко. Рекстынь будет руководить младшей латышской группой, Фрейман – старшей. Стуре сам будет посещать группы, когда будет в Риге. Мне лично он говорил, что хочет заняться хозяйством на своём хуторе и выращивать лекарственные растения. В таком случае он будет появляться в Риге только временами. Не знаю, как тогда всё сложится в Обществе. Но Стуре всё же нуждается хотя бы на время в чистом воздухе, в природе. Он всё ещё кашляет.

 

Позже

Только что был у меня Валковский. Он несколько встревожен тем, что Стуре вчера читал из письма Е.И. о сердце: «Сердце есть престол сознания, а не сентиментальности, этого суррогата доброты». Не читал ли я всё письмо? Он будто бы знает, что в этом письме Е.И. хорошо отозвалась о нём, Валковском. Но не писал ли Стуре в Индию субъективных оценок Валковского и его взглядов на сердце, так как недавно он со Стуре спорил и получил уже упомянутый выше ответ? И в этот четверг Стуре в прениях отчитывал членов Общества за сентиментальность. Это – только одна страница из теперешней жизни Общества. Я понимаю переживания Валковского, он теперь всё же пытается преодолеть свои личные чувства. Тяжко теперь в Обществе и Стуре. Если уже однажды объективность нарушена, то трудно её опять восстановить.

 

19 марта

Сегодня Стуре был у меня и прочёл большой отрывок из письма Е.И. ему. Стуре, очевидно, что-то писал о членах Общества. В письме пишется: надо внести в Общество доброжелательство и согласие. Сердце по своей сути – престол сознания. Дальше – что гороскоп личности редко совпадает с гороскопом истинной индивидуальности. В гороскопе личности могут быть огненные знаки, но в основе монады – противоположные. Осторожно нужно раздавать зёрна Учения. Физический мозг не может запечатлевать тончайшие вибрации. Планы бытия разнятся вибрациями, поэтому, просыпаясь, человек не может помнить о пребывании в Тонком Мире. Необходима чистота окружающей атмосферы. Опять предостерегает от психизма. Далее она пишет, что поддерживает предложение, что малоимущие члены Общества могут осуществлять оплату членских взносов в виде труда. И о том, что Е.И. доверяет Стуре! Столь трогательно ощущать пульс её сердца, она шлёт свою фотографию с аурой. Очевидно, единственный снимок после войны. Она ведь не фотографируется.

Поговорили мы о Плявинской, у которой в воскресенье случился конфликт со Стуре. Она болеет, недавно у неё умерла девочка. Следовало бы относиться к ней чутко, бережно. Стуре тоже стал нервным, хотя сам этого и не сознаёт. Тяжко от того, что он только критикует. Возможно, своя правда у него есть. И всё же, как мой друг говорила о Докторе Феликсе: «Он видел человека лучшим, чем он есть, и таким образом побуждал его волю стать таким». Если я Стуре о чём-то деликатно делаю замечания, то это мало помогает. Истинно, печальное положение с нашими людьми, ибо они не способны подняться выше личного. Это всё действительно решительное испытание нашей готовности! Стуре назначил меня руководителем научной секции, а г-жу Иогансон – помощником. Надо было бы всё же наоборот. Он якобы всё основательно обдумал. Нашему Обществу трудно расширяться, пока не дозволено устраивать открытые вечера.

В субботу я получил от Вл. Шибаева письмо с ответами на вопросы, связанные с моей книгой об Н.К.

 

28 марта. Четверг, вечером

День памяти Доктора. День великого сплочения, дружбы, окрылённости духа. Ещё никогда Общество не переживало такого торжественного единения и духовного, светлого подъёма, как сегодняшним вечером. Было четыре доклада, наполненных величайшим вдохновением и любовью. Также композиции, посвящённые Учителю. Ещё – речи, поэтические чтения, песни. И цветы, и пламя свечей, и аромат фризий и роз. И сияние во всех глазах и огненный жар в сердцах. Е.И. прислала Стуре свою фотографию, и Стуре разрешил всем её посмотреть, только не прикасаться. Какое великое благородство, чуткость духа, и – мощь! Она также просила, чтобы Стуре и я сегодня вечером от её имени возложили фризий к портрету Доктора. Когда Стуре завершил вводное слово, поручил мне положить цветы, которые он держал в руках. Ах, всегда бы было такое сплочение, такая, в унисон, вибрация сердец! Огненный дух воистину объединяет сердца!

 

30 марта

Выступающие женщины были в белом, светлые, одухотворённые. Надо было прочувствовать их внутренний пафос, горение сердец. Стуре, открывая вечер, сказал, что имя Лукина вписано в Учение и в основание Общества, и оно не исчезнет, пока будет существовать Учение. Затем звучал траурный марш Шопена, который все слушали стоя. Тогда Стуре положил на стол фотографию Е.И., сказал о фризиях. Затем читала Элла, торжественно, приподнято, выступали – Слётова, Буцен, Аида Виестур. Последняя – очень поэтично, с пафосом, как в смысле содержания, так и формы. Жаль, что в одном месте можно было ощутить обиду на Стуре. Затем выступал хор с музыкальными композициями Мисиня на тексты Учения, были песни и поэтические чтения, наконец – Даугавинь с музыкальным посвящением и Л. Иогансон с призывом смотреть в будущее, так желал сам Доктор.

Чувствовалось, что сердца стали добрее и к Стуре. Знали бы члены Общества, каким злом является осуждение. Конечно, анализом положения они хотят помочь Обществу, но им, как познающим Учение, следовало бы знать, что, думая о ком-то отрицательно, мы плохие свойства припечатываем к этому человеку. Вчера утром группа членов Общества собралась, чтобы сфотографироваться. Стуре чувствовал себя настолько плохо, что не пришёл. Он прочёл мне два письма Е.И., и последнее от 12 марта. Стуре, очевидно, писал, что часть членов Общества начала охладевать к Учению. Она отвечает, что это истина, что люди начинают уставать. Первая великая увлечённость и огненная окрылённость вскоре проходят, начинается постепенный, серьёзный труд по воплощению в жизнь Учения, и тут-то должны раскрываться истинные лики людей. Она высказывает сомнение по поводу возможности создания «батареи» из семи чисто думающих членов Общества, поскольку так мало людей, которые в действительности умеют мыслить чисто. Поэтому надо развивать в членах Общества умение медитации и мышления, также весьма важно упражнять наблюдательность. На Востоке не принимают в ученики невнимательных людей. О центрах магии (в том числе в Латвии, которые ведёт Дикман) она говорит, что они выявляют формы низшего психизма. Необходимо преображение сознания, но не психизм.

 

1 апреля. Понедельник, утром

Несколько недель назад я видел сон, что сижу рядом с какой-то энергичной женщиной, руководительницей группы. Вчера так и случилось. Элла и г-жа Рекстынь со вчерашнего дня – руководители групп. Стуре приглашал их участвовать и в старшей группе. Также он поручил Фрейману официально руководить этой группой (я это предвидел). Сам Стуре уехал в Эстонию. Озадачился, что дело Пакта в странах Балтии затихло.

Дополнение к последнему письму Е.И., которое Стуре зачитал в группе. Теперь, в связи с ожидаемым законом о принудительном слиянии родственных организаций, начинаются попытки объединяться. И наше Общество пригласили объединиться парапсихологи. Стуре отказался. На это Е.И. пишет: «Прекрасно, что Вы уклонились от присутствия на заседании объединителей... Вы не можете влиться БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ в другие организации». (Разумеется – это невозможно. И мне позвонил с таким же предложением Козл. из общества вегетарианцев, и я ему тоже ответил, что нашему Обществу невозможно объединиться, ибо оно строится вокруг определённой личности, во-вторых – из-за универсальности его характера.) «В основании каждой йоги – огонь. Агни-Йога – синтез всех Йог. В будущем все йоги сольются в огненном синтезе. Учитель – Составитель Вед и Автор Бхагавад-Гиты. Вивекананда указывал на необходимость очищения мышления и сердца прежде, чем приступать к упражнениям Раджа-Йоги». «Овладение ментальным дыханием приводит к обретению Третьего Глаза». Если направляются кому-то хорошие мысли, то посылать можно только самые чистые мысли. Предлагает некоторым группам ознакомиться с «Символизмом» Блаватской, это Стуре уже недавно начал делать. Кресло Учителя должно стоять в отдельном помещении в одной и постоянной атмосфере, в противном случае оно теряет свой смысл. Она зовёт к преображению сознания, ибо только это может спасти мир. Преображение сознания есть содержание Агни-Йоги. Е.И. не согласна со Стуре, что членам Общества полагается посещать группы и писать доклады на темы, которые, быть может, их индивидуальным особенностям не подходят. Надо предоставлять свободу для роста. Наконец, Стуре сам выступил против осуждения, ибо осуждать можно только с разрешения Учителя. Стуре ведь в последнее время часто слышал суждения членов Общества о нём. Чувствую, теперь будет хорошо, всё истинно наладится. Вечер памяти Доктора действительно дал нам новое сплочение и одухотворение.

 

5 апреля. Пятница, вечером

Воистину – время великой борьбы. Не борьбы, а сражения. Не сражения, а настоящих космических полей Армагеддона. Это не только в Латвии, это над всей планетой. Тёмные чрезвычайно сосредоточивают свои силы, чтобы совершить нечто до 15-го апреля, славного дня, когда государства Америки подпишут Пакт Мира. Какие нападки на Рериха за рубежом! Из Харбина поток грязной лжи распространяется по мировым эмигрантским газетам. Но это ещё больше привлекает приверженцев и друзей к Рериху. Друзей этих, возможно, не слишком много, но энергия их растёт, и за ними вся Иерархия Света.

Миссионерка Ирбе прислала какую-то статью из Индии для опубликования в латвийских газетах, где она отрицательно высказывается об Учении и нашем Обществе. И это связано с сестрой милосердия Кр., ученицей Форела, знакомой Доктора, которая недавно из Швейцарии уехала в Индию. Не знаем, виновата ли она, говорит, что нет. Статья чуть было не попала в «Брива Земе». Друва обещал Буцену не помещать. Но вот – этика наших «королей прессы»?! Во вторник неожиданно вышла какая-то другая статья, которая с отвратительной иронией пересказывает грязную ложь о Рерихе из какой-то китайской газеты. В другой раз можно было бы ей не придавать значения, но она появилась в самый невыгодный момент. Стуре в среду утром вернулся из Эстонии, говорил там с министром иностранных дел и с другими влиятельными чиновниками. Однако они пожелали, чтобы подписание Пакта предложил Ульманис. И Стуре, приехав в Латвию, немедленно передал секретарю Ульманиса пространное письмо с напоминанием поторопиться с делом Пакта Мира. Самое печальное, что это – на второй день после того, когда официальная правительственная газета напечатала такую низменную статью против Рериха. Стуре был и у литовского посла, тот обещал телеграфировать своему правительству. Затем был в министерстве иностранных дел и у секретаря Квиесиса. Около двух часов он явился ко мне в библиотеку. Мне пришлось сообщить ему горькую неожиданность. Надо было видеть, как он изменился, как его это расстроило. Он не спал две ночи, и без того уже уставший. 15 апреля так близко, а Уния Балтии ничего не сделала. Стуре ведь сознавал великую ответственность. Шибаев уже давно радовался, что государства Балтии, как раз его родина, первые в Европе подпишут Пакт. И Е.И. высказала свою великую радость. А теперь – сам правительственный орган печати хулит Рериха! Вечером Стуре, Валковский, я и Буцен собрались обсудить, что делать. Полемика, опровержение – тоже в этом случае были неподходящей тактикой, ибо здесь была задета религия, и нельзя ведь полагаться на добросовестность противника. В конце концов по моему наброску мы составили статью для «Брива Земе». Валковский утром напечатал на машинке, и Буцен отнёс Друве. Тот ответил, что посовещается. И наконец сегодня статья появилась! В самом деле, наша радость была великой. Именно теперь это весьма необходимо, именно в пользу Пакта. Порадовала сегодня и «Яунакас Зиняс». Сегодня должна была появиться моя статья в журнале «Атпута» о Музее. Мне ответили: после нападок в правительственном органе статью нам надо отложить. Нельзя идти против правительства. Да, вот такая атмосфера! Хорошо хоть то, что в статье ничего не вычеркнуто, даже последние строчки, что все светлые личности перед определённой частью общества – очернены. И это можно понять и как направленное против «Брива Земе». Да, воистину, какое всё же мелкодушие и мракобесие!

Теперь заканчиваю книгу, не знаю, не придётся ли самому издавать и как воспримет цензура, но чувствую в себе большую веру, что всё будет хорошо. Моей книге уже подготовлена нежданная большая реклама. Лишь бы только Пакт был принят! В следующее воскресенье в «Голосе народа» должна появиться моя статья о Музее. Сегодня в Министерстве просвещения я познакомился с Трофимовым, приятным человеком. Он говорит <об Н.К.>: «Его считают буддистом, но какой он буддист, он такой же христианин, как мы сами». Увидев картину Рериха «Madonna Protectrix», он это ещё больше стал утверждать. Готов всячески поддержать Рериха. Желает перепечатать и наше опровержение из «Брива Земе». Но, кажется, лучше будет, если он напечатает только положительное и утверждающее. Кроме того, моя статья о Пакте Мира напечатана в журнале «Для Вас» и в «Нарвском русском листке» – последняя через эстонского журналиста Молдера, с которым я переписываюсь. В «Яунакас Зиняс» мою статью о Пакте Мира не напечатали. Всячески думаю, как бы что-то сделать на пользу Пакта, хотя бы немного, пусть прочли бы хоть два человека, и то хорошо. Сознание понемногу укрепится.

В четверг утром Стуре получил от Хорша телеграмму с вопросом, почему страны Балтии не подписывают Пакт? Стуре немедленно ответил телеграммой: «Балтийская Уния ждёт приглашения от Панамериканского союза или от президента Рузвельта». Оказалось, что Балтийские государства получили приглашение от Комитета Пакта Мира при Музее в Нью-Йорке, но они не удовлетворены приглашением от частной организации, ждут его от Панамериканских стран. В этом затруднения! Теперь всё зависит от такта и чуткости Ульманиса, ему теперь надо показать, насколько он способен вести свой народ.

Залькалн говорит: «Наш отзыв в "Брива Земе" написан ясно, сильно и дерзновенно, пусть народ знает, что есть ещё другая высшая, несокрушимая Власть».

 

14 апреля. Вербное воскресенье

Сегодня для меня, воистину, важный и великий день – я окончил труд об Н.К. Радуюсь, что именно завершение наиболее поэтично, окрылённо. Какой колоссальной настойчивости стоила эта книга! Каждый день приходилось быть как натянутой струне, думать только об одном, о своей работе. Притом, быть может, за эти три месяца препятствий и трудностей было столь много, как никогда раньше, когда я писал другие свои труды. И всё время мучило сознание, что надо торопиться, что уже поздно! Надо было, чтобы она вышла из печати к 15 апреля, к великому дню, когда Америка подпишет Пакт Мира. Конечно, сомнительно, чтобы моя книга смогла изменить умы наших дипломатов, но хотя бы со своей стороны я бы сделал всё, что мог. Теперь остаётся единственная надежда, что 6 мая обсудят Пакт на конференции Балтийской Унии. Поэтому мою книгу надо напечатать, во всяком случае, до 1 мая. Завтра начну активно искать возможности публикации.

 

15 апреля. Понедельник, утром

Вчера Стуре получил от Хорша следующую телеграмму: «On april seventeenth Pan-American Union inviting by letter all governments to sign Pact. Twenty one American republics signing Pact april fifteenth at White House, appreciate your good wishes. Horch» [9].

Величественный день единения всего человечества! Жаль, что только американские страны. Иные правительства выражали известное равнодушие. Ещё, конечно, подпишут, но время уйдёт. Где же те вожди, которые бы поняли истинную миссию своего народа в общей семье всего человечества? Где же те, кто бы осознал космическое значение Пакта? Почему медлит Масарик? Почему медлят правительства Бельгии и Франции, которые высказывали симпатии к Пакту? Воистину, тяжёлое положение в международных отношениях!

Стуре рад, что именно по его предложению Панамериканский союз рассылает письменные приглашения всем правительствам. Сегодня у нас в Обществе состоится вечер, посвящённый Пакту. Будет говорить Валковский. Затем – заседание правления.

 

16 апреля. Вторник

Сегодня вечером отдал печатать свою книгу [10]. Будет большая спешка, ибо до 1 мая обещали завершить. Я сомневался, стоит ли печатать в «Латвью Култура» [11], однако здесь можно надеяться, что более художественно сделают клише. Я получил небольшой гонорар от Грина, это – уже основа, и ещё немало денег надо будет собрать. Придётся брать в долг. Но ведь не в первый раз. Стуре вчера предложил, чтобы издало Общество. Я бы согласился, если бы только получилось тактично. Мне кажется, что это было бы и делом чести и совести для Общества – издать книгу о своём вожде. И не пришлось бы рисковать средствами, так как гонорар и прочее платить бы не пришлось, возможно, была бы даже прибыль. Спросил я Валковского о его суждении, тот ответил, что Общество охотно одолжило бы мне средства, но книгу бы не издавало. Это для Общества было бы неудобно и т.д. Вижу, что Валковский совершенно не понимает меня, поэтому, несомненно, лучше издать самому. По крайней мере, моральную и финансовую ответственность несу я сам.

Вчера мы со Стуре отдали в ЛТА расширенную телеграмму Хорша, но сегодня только несколько газет её напечатали, притом, неизвестно почему, в искажённом виде. Главное – воздержались «Брива Земе» и «Яунакас Зиняс». Это симптоматично! Чувствуешь «сгущение туч». Стуре хотел бы подать в «Брива Земе» ответную статью, завершающую полемику. Открыто высказать взгляды Николая Рериха на религию. Но я считаю, что вряд ли надо теперь так резко выступать. Чего мы этим добьёмся? Кроме того, совсем нет надежды, что такую статью напечатают.

 

Позже

Наша телеграмма появилась на второй день в нескольких газетах, за исключением «Брива Земе». Первая упомянутая телеграмма была прислана ЛТА из Америки.

 

28 апреля. Воскресенье, около полудня

Сегодня утром Элла впервые вела группу. Валковский уехал, и поэтому Элле пришлось взять на себя руководство. Всё же это так чудесно! Это послужит большим стимулом для её духовного роста. У неё хорошая интуиция, весьма быстрое восприятие и логика. Ещё бы надо больше спокойствия и духовной дисциплины. Но всё это придёт со временем. И я присутствовал, позже зашёл и Стуре. Он всё-таки послал ответную статью в «Брива Земе», хотя и с большим опозданием. В первом варианте статьи было много полемического, поэтому он переработал её заново.

Сегодня – годовое общее собрание Общества.

 

29 апреля

Корректура окончена, клише изготовлены, остаётся отпечатать два листа. Ещё ни одну книгу я не писал в таком великом напряжении, как эту. И с самым большим чувством ответственности. Напряжение это длилось четыре месяца. В тяжком январе я был способен только переводить, но оказалось, что этот труд был напрасным: большинство длинных переводов не пригодилось. И теперь каждая минута оказалась столь драгоценной. Но каждая книга ведь имеет свою карму и своё положенное время. Знаю и чувствую, что моя книга сильно запоздала. Теперь она в определённых кругах вызовет большое противодействие. Но в молодёжи – дружеское отношение. И, возможно, именно теперь наступил момент, когда более всего необходимо величественно утверждать в народе идеи Н.К. Для того, чтобы более-менее разогнать тучи, сгущающиеся над нашим Обществом.

 

4 мая 1935 г. Суббота

«Alea jacta est» [12]. Вчера кончили печатать и брошюровать мою книгу, и сегодня в Министерстве внутренних дел я получил разрешение. Сердце было немного неспокойно. Теперь ведь избегают всего, что не имеет латышского звучания. Сегодня на работе я долго сомневался, посылать ли книгу Ульманису и Мунтерсу. Но я ведь так торопился только из-за Балтийской конференции. Иначе можно было двигаться неторопливым шагом. Позавчера на совещании со Стуре мы рассуждали, хорошо ли посылать им книгу? Были высказывания, что могут бояться восточной миссии Н.К. Но я, желая того или нет, не могу не прикоснуться к восточным мотивам в его творчестве. Иначе бы я представил не всего Рериха, но нечто одностороннее, только часть его. Как говорить о художнике, не касаясь Востока, когда 90% послевоенных его картин – индийские или тибетские? Об этом же восточном элементе я много размышлял, мучаясь и переживая, когда читал корректуру. Отказаться ли от своего принципа, приспособиться к уровню сознания некоторых кругов? Разумеется, для дипломатов годится только Знамя Мира и идея о культуре. Но где же тогда Рерих как художник, путешественник, философ, поэт? Наверное, можно было ещё где-то сократить. Но где же объективная мера? И кто же знает все переплетения узлов судьбы? Сознаю свою великую ответственность за эту книгу. Я взял на себя не только новую судьбу (это, разумеется, пустяк), но и карму Общества. В последний момент я отнёс в Министерство иностранных дел два экземпляра. Сделал хорошо или плохо? Как знать? Не принесу ли я вреда Балтийской конференции, вместо того чтобы поддержать принятие идеи Знамени Мира? Как Мунтерс будет смотреть на Рериха после прочтения книги? Но каким теперь Рериха знает Мунтерс, быть может, в худшем свете? Вот – великая ответственность, великий риск! Оттого у меня так тяжко на сердце.

Трудности и дома: моя доченька болеет. Позавчера и вчера была рвота. Сегодня температура поднялась до 39,2°. Вчера приходил врач Биезинь. Придёт и сегодня. Как бедному ребёнку приходится страдать!

 

8 мая

Сегодня в типографии я получил извещение, что Премьер-министр Карлис Ульманис с благодарностью подтверждает получение дара. С великим вниманием и трепетом сердца слежу за конференцией в Каунасе. Надежд мало, что прикоснутся к Пакту. Ещё за два дня до конференции Стуре в министерстве сказали, что не получено официальное приглашение от Панамериканского союза. Если бы у меня не было хоть малейших надежд на Балтийскую конференцию, я, пожалуй, не посылал бы своей книги. Однако и это к лучшему, пусть предстоят перед великим испытанием.

 

10 мая. Пятница

Вчера моя книга родилась вторично. Она действительно рождённая дважды – «двиджа». В эти несколько дней было много новых напряжений и забот. В предыдущую пятницу я увидел, что портрет, помещённый в книге, немного подпорчен. Оказалось, что старое клише, которое я получил в Обществе, при печати начало портиться. Что было делать? В последний момент Ульманису, Мунтерсу и Сею из Каунаса, моему бывшему учителю, послал книги такими, как есть. Иначе ведь не было смысла так торопиться. В понедельник утром я послал новые клише. И затем я получил долгожданное письмо от Шибаева с фотографиями. Там был чудесный вид «Урусвати» с Гималаями, который я просил у него, но он пришёл слишком поздно. Там был портрет Н.К., была – «Лампада герою» и «И мы не боимся». Последнюю Шибаев присовокупил от себя. Вот последней я давно интересовался, ибо предчувствовал в этой картине высшее значение, но не было хорошей фотографии. Таким образом, я решил напечатать и эту на мелованной бумаге, как приложение. Но к вечеру, идя в печатню, встретил Залькална. И вспомнил фрейлейн Кезберг, у которой должны были быть репродукции Н.К. Нет ли у неё и «Св. Франциска», которую давно ищу? Утром мне Залькалн из Огре привёз чудесные вещи: среди многих портретов и репродукций я увидел и «Св. Франциска». Там был и «Мост Славы» в чудесном воспроизведении. Там был «Сам вышел» и т.д. Сердце моё возликовало, и я не выдержал: заказал все четыре репродукции на мелованной бумаге, хотя это обошлось мне в 70 латов – расходы большие. Так рождалась моя книга второй раз. Этим новым одеянием книги я сам очень, очень доволен. Письмо Шибаева с его «И мы не боимся» принесло вдохновение к дальнейшим начинаниям.

Истинно, это моё издание будто бы вела Высшая Рука. Вначале у меня было всего 200 латов, чтобы заплатить в печатне, получил я их как гонорар у Раппы. Затем ещё получил от Раппы и Гулбиса гонорар и аванс, и, таким образом, уже уплатил 800 латов и ещё порядочную сумму за клише. Книга мне обошлась почти в 1200 латов. Всё-таки хотел бы я её продавать по возможности дешевле. Я всегда так чувствовал, если работа необходима, неизменно приходит помощь, как духовная, так и материальная.

Ещё эта работа не была завершена, как у меня появилось новое задание. В журнале «Для Вас» когда-то был напечатан труд неизвестного автора С. – прочувствованная статья о Николае Рерихе. В Индии от этой статьи были в восторге, просили издать её отдельной брошюрой. Я написал Шибаеву, что завершение этой статьи стоило бы дополнить сведениями о Музее. И что я это мог бы сделать. Затем просили нас поместить там статью самого Шибаева о Пакте. Через некоторое время Шибаев прислал ещё четвёртую работу, статью проф. Москова: «Служение человечеству». И так получится книга объёмом в три печатных листа. Теперь следует думать о печатании. И мою статью надо продумать и дополнить. За основу я думаю взять конспект того, что напечатано о Музее в «Голосе народа». Вчера и сегодня я отослал Шибаеву подробные письма в связи с печатанием книги. Рассказал об истории своей книги. Проинформировал и о том, что в моём ведении находится архив Шибаева, который Доктор хранил в своём сейфе и который теперь Гаральд передал Стуре. Сегодня я получил телеграмму от Шибаева, что он шлёт дополнительные материалы для книги.

Сегодня я отослал уже две книги в Индию своим Духовным Руководителям Е.И. и Н.К., а также Шибаеву. Вместе с этими книгами моё глубокое уважение и любовь ушли к ним. Перевёл я <на русский язык> вводную и завершающую части своей книги об Н.К. как о писателе и человеке. Это теперь переписывается на машинке. Хочу отослать вместе с письмом Е.И. Давно я ей не писал. Хотелось мне принести ей в дар конкретные достижения, не только чувства и мысли.

 

16 мая. Четверг

Вчера меня в Межапарке посетил Стуре. Он только что приехал из Варве. Прочёл мне письмо Е.И. от 18 апреля 1935 г. Он сказал, что этим письмом преподнесёт мне сюрприз. И действительно, неожиданность была большая. Е.И. приветствует замысел Стуре выбрать себе друга жизни. Учение вовсе не требует ухода от жизни, но именно среди жизни надо исполнять свой долг. Истинная любовь ведёт к Космической Любви. Я его от души поздравил. Среди членов Общества уже ходили слухи. Кто же эта особа? Потому Стуре так часто ездит в Вентепилс. В нём будто бы весна. Это же настроение отражается и в его стихах. Далее Е.И. советует ему прислушиваться к членам Общества, которые подходят к нему с разными жалобами, и тонкими намёками их наставлять. О Пакте она говорит: всё сделано, чтобы страны Балтии его подписали. Теперь предоставьте это дело их собственной карме. Стуре ещё из Вентепилса приветствовал телеграммой Балтийскую конференцию.

Во вторник я наконец отослал воздушной почтой письмо Е.И., получилось довольно объёмное, так как я присовокупил введение и последнюю главу из своей книги в переводе на русский. В конце письма я её спросил о понятиях души и личности, о которых мне пришлось так много размышлять. Было бы хорошо, если бы она об этом ответила.

 

31 мая. Пятница

Сенсация – упразднено движение «Диевтури». Нас это глубоко поразило. Кармически оно, быть может, этого заслужило, так как Брастынь выступал не только против церкви, но и против Христа, задевал в своём журнале и наше Общество. Однако в этом движении было и нечто симпатичное. Новизна в отношении к нравственности. Они разделяли астральное и ментальное начала. Вообще, кое-что было близким к нашему Учению. Не исключено, что со временем Брастынь верно бы понял Лайму [13] как Карму и признал бы реинкарнацию, таким образом приблизив сознание к нашим идеям.

Всё же главная неожиданность не в ликвидации движения «Диевтури» как такового – неожиданность в упразднении форпоста свободы духовных поисков. Пока существовало движение «Диевтури», и наше Общество чувствовало себя в большей безопасности. Уже давно нам говорили об объединении обществ в принудительном порядке. Несколько обществ, которые считали нас своими «соседями» (вегетарианцы, парапсихологи), приглашали нас объединиться с ними, ибо всё равно закон заставит. Мы, разумеется, избегали этого. Наше движение универсальное, всеохватывающее, мессианское. И мы верим, что государства Балтии подпишут Пакт Мира, и этот факт для нашего существования станет сильной опорой. Нам уже были известны слова Учителя: «Пока в Обществе свято будут соблюдаться принципы Иерархии, до тех пор оно будет под охраной Учителя, и может чувствовать себя в безопасности». Поэтому столь болезненными были недавние несогласия вокруг Стуре, которые теперь притихли. Новые руководители, назначенные в группы, пытаются наладить в своих коллективах дух единения. Жаль, что со вчерашнего дня работа в группах закончилась вплоть до осени. Хотя и не все приходили на эти встречи, однако в наше неспокойное, разбушевавшееся время в них была большая сила.

Жаль, что Пакт Мира на второй Балтийской конференции, по всей вероятности, и не обсуждался. Знали бы дипломаты этого мира, что необходимо для благополучия и спокойствия их народов!

На прошлой неделе я получил от К. Дуцмана очень сердечное и милое письмо с благодарностью за присланную книгу. Видно по всему, что он восторженный человек. Доктор немного его знакомил с нашим Учением. Сегодня пишу ему ответ. Я раздарил и разослал уже 112 экземпляров, включая и несколько экземпляров, посланных в центральные общества за рубежом. Я получил ещё два отзыва. Один из них – от литовца Тарабильды, весьма симпатичного и духовного человека. Однажды он гостил в нашем Обществе. Может быть, ещё какое-то сердце отзовётся из всех ста? Жду письма из Индии. Но что же можно сказать о содержании текста, язык которого не понятен? Я обещал послать и остальные главы на русском языке, но это не так быстро возможно сделать. И всегда находятся другие работы. На очереди и перевод «Иерархии».

 

4 июня. Вторник

Я вновь получил от Владимира Шибаева тёплое, милое письмо. Поздравляет с выходом моей книги. Затем отвечает на несколько вопросов, связанных с печатанием русской книги и её распространением. Далее, замечание по поводу важности архива, который я получил с месяц назад от Стуре. Дело в том, что в сейфе Доктора находился и личный архив Шибаева. Теперь родственники Доктора взяли из сейфа и этот архив, и Гаральд отдал его Стуре. Однако выясняется, что архив должен был быть запечатан печатью Шибаева, я же его получил завёрнутым в бумагу в открытом виде. Стуре ныне в деревне, когда приедет, попытаюсь выяснить. Перелистав письма, я не нашёл ни важных рисунков, ни писем Безант, ни архиепископа Кентерберийского и другого, о чём Шибаев думает, что это находится среди документов. Ошибся ли Шибаев? Или кто-то вынул их оттуда? Кто вскрыл пакет? Родственники? Этот пакет ведь важен. Там так много писем Н.К. Можно ощутить, что там – весь тот путь, которым Шибаев приблизился к Учению.

 

12 июня

В первый день Праздника Троицы, 9 июня, мы с Эллой были в Сигулде, в гостях у Виестур, этих одухотворённых людей. Для Эллы – это первый день после двух лет, когда она оставляет свою маленькую под присмотром других. Поэтому она вечером того же дня отправилась домой. Мы читали письма Е.И., говорили о Белом Братстве, о пришествии Учителя, о воспитании сердца. Просматривали фотографии для отсылки в Индию. Бродили по крутоярам. Был дождь, ветер, солнце. На второй день я съездил к молодому пастору Мейстеру в Арвайши. Он как раз вместе со вторым пастором Чопом был на день памяти умерших на кладбище. Давно не виденная картина: тысячи людей на кладбищенской горе. Здесь очень красиво, взгорья, озеро, опоясанное дубравами. После часа там началось богослужение для детей, затем был детский праздник с шествием, в котором объединились восемь школ и местный детский приют. И я, не предвидев всего этого, был вынужден участвовать в шествии и празднике. Мейстер человек с восприимчивой душой. В нём могут развиваться и интеллектуальные наклонности. Он не столь догматичен, как другие. Охотно выслушивает. Много мы говорили об основах этики жизни. К примеру, у него не было никакой ясности по поводу вреда обид, гнева, раздражения. Я предложил ему посвятить этим темам какую-то проповедь. На второй день я нечаянно познакомился с пастором Станге и его женой. Они направлялись с молодёжью на конференцию в Гауйену, вышли посмотреть церковь в Арайши. Станге с женой выразили радость, что познакомились со мной, давно искали возможность исполнить пожелание Анны Бригадере привлечь меня ближе к сотрудничеству с журналом «Яунайс Цельш» [14]. Жаль, что именно Станге – «перевоспитатель молодёжи в христианском духе», ибо, кажется, всё же является истиной то, что говорят о нём и его жене, что они – представители провинциального догматизма.

Стуре приехал в Ригу, был и у меня в Межапарке. Его дочь заболела в Берлине, ищет мускус, чтобы ей послать. Да, много испытаний было у Стуре за последний год. Тяжёлое испытание для него и моральное падение его зятя. Стуре прочёл короткое письмо Е.И. Она шлёт вторую часть «Мира Огненного» для печатания в Риге. Выражает радость по поводу моего труда, но ещё его не получила. Стуре подал прошение в префектуру о присуждении Обществу права на своё издательство «Агни-Йога». Мотивы – мы хотим перенять часть издательства из Нью-Йоркского центра. Это пошло бы только на пользу нашей экономике. Посмотрим, что ответят. Это прояснит также отношение к нам.

 

18 июня. Вторник

Вчера я получил от Вл. Шибаева сердечное письмо – добрые слова о моей книге. В конце приписка, которая меня так обрадовала: Е.И. мою главу о Рерихе как о человеке, которую я отослал ей на русском языке, велела перепечатать на машинке и разослать «широко».

Сегодня приехал из Каунаса Стуре. В воскресенье он принимал участие в празднике учреждения Общества Рериха. Был светлый настрой и согласие. Большинство членов – известные художники. Понятно, что жизнь Общества будет развиваться в динамичном кругу искусства.

Вчера я был у Клизовского, он прочёл последнее письмо Е.И. Там были места о тяжёлом положении планеты. Руководители планеты борются в «кровавом поту». Воистину – положение тяжелейшее. Ещё будет не самый плохой вариант, если обойдётся всего лишь частичной катастрофой, и планета избежит худшего. Однако победит свет. Руководят планетой семь Великих Учителей, которые в конце третьей расы пришли с высших планет, чтобы помочь человечеству ускорить свою эволюцию. Клизовский пишет вторую часть книги. Он делает большое дело.

Оказывается, что вторая Балтийская конференция всё же обсуждала вопрос о Пакте Рериха. Министр иностранных дел Литвы Лазорайтис предложил решить этот вопрос, но эстонский министр и Мунтерс советовали отложить. Так! Мы знаем, что Учение говорит об откладывании.

 

25 июня. Вторник

Сегодня я получил чудесный, незабываемый дар – письмо Е.И. Как много чудесных слов она говорит, не заслужил я их. Быть может, в иных условиях я написал бы действительно красивую книгу о Николае Рерихе. Но теперь, когда я писал, испытывая в своём окружении внутренние и внешние затруднения, ощущая касания токов великих сражений, сосредоточиться было трудно. Чтобы писать о Прекрасном, нужна творящая тишина, нужно, чтобы глаза и уши были переполнены отзвуками мелодий высоких сфер. Далее Е.И. побуждает меня больше писать об Учении. Понимаю, насколько издёргана теперь моя жизнь, как много работ и задач передо мной. Но в моих ближайших планах заняться широким изучением Учения. До того ещё следует одолеть перевод «Иерархии», этому придётся посвятить лето. В завершение Е.И. широко пишет о принципах человека, о соотношении духа и души, отвечая этим на мои вопросы. Знаю, что эти ответы будут весьма полезны всему Обществу.

Получил я письма и от Зинаиды Лихтман, и от А.Асеева относительно моей книги, которую я им послал. Какая это великая, большая радость слышать, что где-то вдали есть горящие сердца.

Много времени и усердия приходится посвящать сборнику статей о Николае Рерихе на русском языке, который весь июнь занимает все мои мысли. Печатание движется очень медленно, приходится заботиться о репродукциях, ответственность за свой очерк, забота о портрете Н.К., который ожидаю из Индии. Ещё предвидится несколько русских книг печатать в Риге. Возможно, на нашу долю выпадет великое счастье и великое задание – печатать вторую часть «Мира Огненного». Также Вл. Шибаев просил выслать калькуляцию на новую, объёмистую книгу Н.К. Нелегко здесь печатать, когда мы ограничены в выборе бумаги, когда угрожает цензура, когда трудно даже выслать книги за рубеж, когда не можем рассчитывать на деньги и т. д.

Праздник Ивана Купалы всей семьёй мы провели в Меллужи. Гунта была в чрезвычайном восторге от «огромной ванны» – моря. Отведала первой клубники и т.д. Жаль только, что для моей работы остаётся совсем мало времени.

 

2 июля. Вторник

Вчера я получил от Шибаева долгожданный портрет Н.К. Оказывается, что выслан вовремя, 14 июня, но в дороге посылка сильно задержалась, повреждена. Задержалось издание книги, задержался и мой отпуск, начнётся он, наверное, только в воскресенье.

Вчера в шкафу Общества, рассматривая свёрток, где была картина Н.К. «Цзонкапа», нечаянно я обнаружил ещё два рисунка: портреты какого-то человека постарше и кого-то помладше. Моё изумление и радость были большими, ибо это, вероятно, те самые рисунки, которые ищет Шибаев. Удивительно только то, что сама фрейлейн Кезберг, которая передала мне эти рисунки на хранение, ничего о них не сказала, будто бы забыла.

Дело с издательством «Агни-Йога» продвигается медленно. В Министерстве внутренних дел только что Грин сказал Стуре: «Нам эти йоги надоели до смерти!» Можно себе представить эту ситуацию. Следует взять в качестве названия нечто более латышское. Стуре ответил: «Ну что вы, в конце концов, хотите. "Ивановы Огни", да? Мы не можем менять название, ибо такое существует в Америке». Позже прошение было переправлено для отзыва в Министерство иностранных дел. Руководитель отдела печати обещал Стуре дать положительный ответ. Однако тяжёлая борьба ещё впереди. Жаль, что Стуре нет в Риге.

Только что состоялась конференция послов. Стуре спросил Зариня, посла в Англии, как в Англии смотрят на Пакт Мира? Заринь ответил, что Англия определённо против Пакта. Истинно, этим Англия себя показала. Уже в прошедшем столетии королева Виктория отвергла совет Белого Братства. И теперь – опять! Английская ориентация чувствуется и в нашем правительстве. Поэтому и в государствах Балтии дух не может стать свободным.

 

8 июля. Понедельник

Я всё ещё живу в Риге. Книгу о Рерихе на русском языке сброшюровали только в субботу, и сегодня ожидаю разрешения от цензуры. Теперь начнётся рассылка за рубеж. Типография меня очень сильно огорчила: в первой сотне экземпляров многие репродукции были вклеены безобразно. Всё это исправляя, я потерял массу времени. Самому приходится следить за всем, даже в таких элементарных вещах невозможно предвидеть, где возникнут недоделки.

В минувший четверг мы с Эллой и г-жой Рекстынь были в гостях у Слётовой, члена нашей старшей группы, в Анниньмуйже. За эти несколько часов беседы она открыла нам свою душу – бездну страдания! Она когда-то отказалась от своего первого мужа, так как полюбила Слётова. Доктор их торжественно обвенчал, в Обществе, в комнате Учителя. Очевидно, обвенчал он только их одних. У него слёзы катились по щекам. Он был чрезвычайно приподнят и взволнован. Но Слётов незадолго до этого предлагал свою любовь Фрицберг. Когда же она отказала, решил обвенчаться <со Слётовой>. Но после свадьбы, в прошлом году, начался его роман с Фрицберг, тоже членом нашей старшей группы. Своей жене он жутко врал – и во Имя Всевышнего. Будто бы Учение для него нечто внешнее, оболочка. Мы не знаем всех обстоятельств, по крайней мере, Фрицберг осуждать трудно, её душевное состояние нам не известно. Она недавно прислала письмо Слётову, что не любит его и что прекращает встречи. Какие омуты ещё существуют даже среди старших членов группы! Где чувство долга и ясность воли?! Сама же Слётова подумывала о самоубийстве. Конечно, можно знать Учение, но ведь существуют тёмные, стихийные силы! Мы чувствуем, что и в ней самой много неуравновешенности. Вот налицо существенные испытания жизни, которые показывают, не следует ли кто из нас Учению только на словах.

 

Позже

Кто же ведает истину? Кто познал душу другого человека? Фрицберг, со слезами на глазах, одной даме, члену Общества, утверждала, что её неправильно понимают.

 

11 июля. Четверг

Почти вся неделя ушла на улаживание дел по рассылке книги «Н.К.Рерих». От начала и до конца приходится следить за каждой мелочью. В наше время у людей мало чувства ответственности. Я получил письма от З.Лихтман и Л.Хорша. Вчера мы были у Клизовского, он прочёл нам новое письмо от Е.И. о Космическом слиянии, о слиянии Начал при завершении эволюции. Но это случается так редко, после многих, многих жизней совместного созвучия. Новые, священные строки: «Во главе Иерархии Света нашей планеты стоит Матерь Мира». Это письмо о Началах, о принципе Женственности – столь богато. Горизонт духа Е.И. неизмеримо широк. Развивается Буцен. Получил от Е.И. два письма. Растёт. И другие члены Общества развивают самодеятельность. И Валковский с тех пор, как ушёл Доктор, стал богаче сознанием, уравновешеннее, основательнее в своих мыслях. Он уже ведёт группу. Незаметно вырос и Фрейман. Было бы только единство среди членов Общества! Шли бы единым духом! Осенью придётся многое начинать сначала.

Завтра еду в отпуск в поместье пастора в Арайши.

 

29 июля. Понедельник

Вчера, вернувшись из деревни, мы нашли письмо Слётовой, написанное ещё 20 июля. Сообщает, что у Слётова перелом черепа и он уже несколько дней лежит без сознания. Поразительные, всевластные решения судьбы! Я немедленно отправился в Анниньмуйжу к Слётовой, но нашёл её уже успокоившейся. Здоровье мужа в больнице улучшается. Вначале врачи не верили, что он выживет. Ей разрешалось целыми днями быть у постели мужа. Ну и здесь, особенно первых пять дней, когда муж был без сознания, она выдержала колоссальную битву. Всё её существо будто бы сосредоточилось на ином измерении, физический мир она почти не чувствовала. Всё время она обращала мысли к Учителю, ожидая от Него помощи. Она своим высшим сознанием видела тёмных сущностей, сидящих около кровати больного и угрожавших ему. И она изо всех сил боролась, чтобы вырвать душу мужа из власти этих тёмных тварей. Словами это невыразимо. Знаю, что Слётовой присущи некоторые способности ясновидения, поэтому сказанное меня не изумило. Быть может, что помогла её молитва и сосредоточение, или способствовали этому лекарства молодого доктора Лукина, но случилось «чудо», по крайней мере, это поразило врачей – Слётов проснулся и теперь понемногу выздоравливает. Только некоторые центры в мозгу пока ещё повреждены: многие слова не может вспомнить и выговорить. Когда муж проснулся, полностью сознавал, что этот удар постиг его потому, что он преступно употреблял Имя Учителя. И сама Слётова поражена быстрым и нежданным действием кармы. Несмотря на тяжёлые перенесённые переживания, она всё же рада, ибо полна веры в восстановление гармонии жизни своей семьи.

До поездки в Арайши мы участвовали ещё в поездке группы слушателей Рижского народного университета в Мурмуйжи, Друвиену и в Эргли. Кроме нас с Эллой были ещё Драудзинь и Залькалн. Остались в памяти несколько незабываемых моментов, хотя погода могла бы быть приятней. В Мурмуйжи нас ожидала Зента со своими друзьями. Встречала меня Алма Плетиене приветственной речью и с большим букетом маргариток. Ах, если бы я мог ответить! Наверняка они ждали моей речи. Но я официально нигде не выступал. Я всегда избегал всех официальных торжеств. <На вечере> Зента говорила об Акселе Мунте, в завершение Петерсон одухотворённо сыграл Шумана и две девушки исполнили песню. Было чудное настроение. На террасе горели лампочки, свет которых отражался в воде. На второй день через Рауну мы направились в Друвиену, где посетили Карлиса Эгле на хуторе его родителей. Он водил нас по тропам Порука, которые все наполнены впечатлениями, видениями образов героев Порука. И затем мы созерцали всегда прекрасные пейзажи Видземе. Взгляд неизменно ласкали взгорья, озёра и нивы.

После этого, на второй день, мы всей семьёй отправились в Арайши. За эти две недели было только два истинно солнечных дня, большинство времени приходилось прятаться от дождя в комнатах, поэтому мы не смогли в полной мере насладиться природой. Надо было уделять внимание и маленькой, к тому же Элла, будучи нервной, в чужой обстановке ещё больше напрягалась. Поэтому не обошлось здесь без трудных минут. Однажды ночью малышка даже выпала из кровати, и всю оставшуюся ночь мы не спали. Но для развития ребёнка это время пошло на пользу. Прикоснувшись к природе, она смогла столь многое наблюдать. С домашними животными подружилась так, что не хотела расставаться. Между прочим, я был на концерте в Арайши, посетил проф. Юревича. В Пушкинах, цветистом, чудесном месте познакомились мы с молодым пастором А.Чопом, который ехал по кандидатским делам в сельский приход около Цесиса. Чоп либеральный, философски образованный человек, и это нас к нему особенно привлекло. Он даже приводил слова Роте: «Цель церкви – саму себя уничтожить». Большинство священников ведь такие догматики, что трудно с ними разговаривать. И Мейстер – способный и энергичный человек, но ещё не сформировавшийся, ещё поддаётся то одной, то другой догме, хотя он и терпимее многих других. Он ещё молод, его пылкость может помочь ему расти.

Вернувшись, я получил целую кучу писем. Есть от В.Шибаева, от Шклявера, З.Лихтман, Асеева, есть добрые, понимающие слова о моих книгах от К.Эгле. Чудесное письмо об Ашраме «Урусвати» мне прислал Шибаев. Он считает себя недостойным того, что ему выпало счастье жить вблизи Учителя и быть секретарём Е.И. и Н.К., этих гигантов духа. Перевод на русский язык главы моей книги я послал, между прочим, и З.Лихтман, и она по этому поводу написала мне сердечные слова.

Так хочется работать! В деревне я сумел прочесть только «Сердце» и «Мир Огненный», отмечая на полях тематику. Ознакомился и с трудом Зенты «Белый путь». Она растёт с каждой книгой. Хотел бы я взяться за свою книгу об искусстве, но до того следует глубоко изучить основные принципы Учения. Надо продолжить и перевод «Иерархии».

 

8 августа. Четверг

Вчера я отослал Елене Рерих важное, глубоко прочувствованное, длинное письмо. Я спрашиваю об Огненном Мире, о Матери Мира, об огненных знаках, рассказываю ей о членах Общества. И, наконец, я открылся ей в наибольшем горе моего сердца, поведал о своей речи. Но ей надо знать, почему я не могу всего посильного делать в Обществе. Что же она ответит?! Кому же открыться, если не ей, истинной Матери моего духа?

 

9 августа. Пятница

Сегодня новая неожиданность. Уже в половине восьмого утра пришёл Стуре и принёс рукопись второй части «Мира Огненного». Мне придётся заботиться об издании этой книги. Очень ответственное задание. Сначала надо найти подходящую типографию, шрифт, бумагу и т. д. Однако великая ответственность несёт и великую радость.

 

14 августа

Четыре дня мы всей семьёй, с сестрой Эллы и детьми, были у родственников Эллы в Гауйене и в Грундзалес Рудачи. В первое место мы ездили на крестины, и пришлось нам усвоить одну великую истину: никогда не ездить на чествования и празднества, ибо нет ничего более пустого и более удручающего для духа, чем эти пиршества старого мира. Даже оба местных пастора, в целом, может быть, милые люди, кутили до поздней ночи. Здесь собрался весь сегодняшний цвет сельской интеллигенции. Скука и только скука на всех лицах, ибо кто же думает о духе? Внизу под нами первостатейная корчма, где вопят пьяные голоса. Хорошо, что я заново познакомился с сельской жизнью. В общем-то смысле семья Зиедыней, родственников Эллы, люди добрые. Один из добропорядочнейших – Эмиль в Рудачах, который иногда интересуется и вопросами духовными, читает своей 99-летней матери религиозные статьи, умеет оценить и теперешнее общество и культуру. Разумеется, наиболее приятно было в Рудачах. Однако хочу отметить, что подобные отвлечения от ежедневного рабочего ритма несут с собой и немалую усталость. Кажется, нынче я утолил свою тоску по сельской природе.

 

21 августа

В июле пришло сообщение, что нам официально отказано в просьбе учредить издательство «Агни-Йога». Было так больно. Как неверно понимают слово «Йога», даже насмехаются над ним. И всё же великая настойчивость и дипломатичность Стуре победили. В начале августа я был вместе со Стуре у начальника отдела печати и слышал, как ловко Стуре использует честолюбие Л., ибо тот уже однажды обещал дать разрешение. Так, наконец, мы его получили. Стуре ходил и к министру внутренних дел, но его не приняли. Такое неуважение огорчило Стуре. Напрасно пытался он попасть на приём к Ульманису. Дело Пакта Мира остановилось. Было и указание от Е.И. ничего более не предпринимать в этом деле, ибо относительно правительства все шаги уже сделаны. Оказалось, что в самом Панамериканском союзе было попустительство: ещё до сегодняшнего дня не разосланы приглашения правительствам присоединиться к Пакту. Об этом Е.И. написала Стуре. И здесь выявилась десница Адверза...

 

29 августа. Четверг

В понедельник фрейлейн Кезберг обвенчалась с Клодтом, стала «баронессой», гражданкой Германии. Каждый старший член Общества знает, какое значение этот факт имеет для жизни Общества. Кезберг была среди учредителей Общества. Она когда-то была невестой Шибаева. И он, видимо, до последнего момента не предполагал, что она решится окончательно порвать связи с ним. Эти связи уже отчасти были разорваны. Мы знали о её «романе» на стороне. Уже Доктор несколько раз писал в Индию, огорчал очень Шибаева. Знаем, что уже однажды была назначена и подготовлена свадьба, но, подчиняясь какому-то Указу, Шибаев свадьбу отложил. Это и оказалось решающим испытанием для фрейлейн Кезберг, которое она не выдержала. Как больно это будет Шибаеву. Вдобавок тяжело и по той причине, что, думается, Кезберг остановилась в своём развитии. В последний год она весьма редко появлялась в Обществе. Учение, кажется, читала мало. Теперь романтика потушит все иные устремления. На какую величественную высоту поднялась бы она вместе с Шибаевым! Теперь же, быть может, многие жизни им придётся идти разными путями. Ибо разве Кезберг сможет теперь догнать в развитии Шибаева? Такие у меня грустные, тяжкие раздумья. И Шибаев мне близок, и жаль Кезберг, ибо она всё же развитый дух. Но всё происходит «руками и ногами человеческими». Всё зависит от свободной воли человека.

В субботу и воскресенье мы провели экскурсию в Лиелварде, Кайбалу, Яуньелгаву, Кокнес, Стабурагс. Были осенние ветры, без солнца. Ездили с нами Драудзинь, Залькалн и Витинь.

Субботним утром я сдал в набор «Мир Огненный». Долго искал печатню, где были бы нужные шрифты. Были сомнения. Теперь не буду торопить с набором, пока не придёт ответ от Шибаева, не знаю необходимого количества экземпляров.

 

16 сентября. Понедельник

Сегодня я получил Самое Святое, Самое Прекрасное, Самое Дорогое в моей жизни. Как же словами выразить те чувства, тот трепет, которыми сегодня переполнены мой дух и душа. Я получил сегодня чудеснейший дар моему сердцу, дар, посланный сердцем, – совсем небольшое Изображение вместе с письмом Е.И. Я слишком волновался, чтобы писать. Е.И. на конверте написала: конфиденциально. Она отвечает на мои вопросы об Огненном Мире и Матери Мира. Говорит, что, если бы я сердцем почуял, кто есть Матерь Мира, то она бы мне это открыла. Но намёк она даёт только мне. Другим говорить нельзя.

Пишу эти строки, и во мне пробуждаются предчувствия, и мой дух преклоняется в истинном благоговении перед Великой, Непознанной, Чудесной. Я ещё не в силах окончательно уразуметь всю космичность проблемы. Мне ещё следует познавать и обобщать по Учению понятие Матери Мира. Жду и нечто возвышенно-поэтическое от «Тайной Доктрины».

В конце письма Е.И. отвечает мне словами, которые меня глубоко захватывают, смущают, ободряют, – это по поводу признания ей о моей речи. Мне не следует грустить, главное не речь, но – качество ауры и присутствие её среди членов Общества. Главное – устремление, и что я могу всё выражать в письменных работах. Лечить лучше всего можно молитвой сердца.

В завершение – приветствие от Н.К., который уже в пустыне получил переведённые главы моей книги. Но самое чудесное То, что я постоянно буду носить у своего сердца. [15]

Поистине, мы живём в самую чудесную эпоху человечества. И, быть может, будущие поколения сложат легенды о нас, и образы Е.И. и Н.К. будут овеяны бессмертным светом лучей, и тогда бесконечно счастливыми будут считать тех людей, кому выпала возможность реально с ними общаться и сотрудничать. О, эта наша эпоха! И как же можно не понимать, как могут быть эти нападки, эти сомнения, эта клевета? Как натерпелся Николай Рерих! Но это – жертвенный костёр, который превратится в исполинский маяк света для лучшего человечества.

 

20 сентября

Сегодня утром я отослал воздушной почтой письмо В.Шибаеву, приложил и небольшое письмо Е.И. В нём, в нескольких словах, я высказал всё своё глубокое, святое переживание – посвящение своего сердца ей, Таре. С душевным трепетом я писал, спрашивая, правильно ли я понял идею космической широты? При чтении письма сердце моё горело огнём уже с первого мгновения, и будто бы ликующим пламенем наполнилось всё пространство вокруг. Это письмо, которое сегодня утром я отослал, было вдохновлено восторженным безумием и дерзостью во мне, да простится мне это! Мои чувства в эти дни опьянены святостью. Изучал всё время проблему Тары по Учению. В каком ослепительном свете и на какой высоте она возвышается! Какая жертвенность во имя нового человечества!

Вчера опять, после длительного перерыва, мы собрались в Обществе. Валковский открыл заседание сводной группы, говорил просто и сердечно. Прочёл несколько мест из «Иерархии», затем – новые статьи Н. Рериха «Бережливость», «Вехи» и, наконец, 30-й параграф из второй части «Мира Огненного». Также он объявил о радостной вести, что в Риге со вчерашнего дня начали печатать книги Учения, напечатан уже первый лист. Позже мы собрались отдельными группами.

 

27 сентября. Понедельник

Странно, вчерашним утром я видел во сне Н.К. как будто бы раненого. Утром, когда я встал, отгоняя прочь эти мысли, чувствовал, что это связано с новыми нападками на него. Сегодня утром я получил открытку от Асеева, где он действительно пишет о новой клевете врагов. Асеев обещал ответить им и просит меня выслать некоторые материалы. Я понял, что это новая книжка Иванова о масонах. Сегодня прочёл её. Это писал человек с поистине сатанинской душой. После прочтения её я ещё глубже склонил голову перед Н. Рерихом: ко многим уже существующим его определительным обнаружилось ещё одно – мученик. Конечно, он стоит превыше всего этого, но всё же сердце его болит из-за тупоголовости человечества, что оно противится свету, болит сердце от прыжков безумия служителей тьмы, одобряемых массами людей. Уже завтра отвечу Асееву; если он всё же напишет, пусть не ошибётся, по крайней мере, пусть уклоняется от полемики – разве что-либо возможно втолковать мракобесному сознанию?

 

3 октября. Четверг, ночью

Сегодня вновь, после долгого времени, среди членов Общества царил дух гармонии. После заседания старшей группы все группы собрались вместе. Читались три чудесных письма Е.И. Клизовскому. Все слушали в приподнятом, одухотворённом настроении. Стуре когда-то был против того, чтобы письма читались всем. Теперь же мы подобны детям, которые освободились от чрезмерно строгого учителя. Хотим провести и другие реформы, именно те, по поводу которых Стуре был иного мнения. Недавно Стуре приезжал в Ригу и скоро вновь уехал. Окончательно погряз в долгах (около 9.000 латов), в основном из-за дочери. Мне было его жалко, когда увидел его столь озабоченным. Именно теперь ему следовало бы мыслить только об Обществе, и только о нём. Клизовский постепенно растёт. Чувствуется, что в нём в полной мере созревает всё наследие прежних существований. Меня поразило его признание Валковскому, что в нём давно живёт предчувствие, что он в предыдущей жизни был поэтом Лермонтовым. Когда он был на Кавказе, то весьма живо и чётко помнил, уже заранее, все места и события, которые были в жизни Лермонтова. Быть может, действительно среди нас это возвышенное воплощение? И как знать, кто ещё обитает в нашей среде? Ведь недаром повествуется, что воплотились все воины Шамбалы.

*

Новое безумие некоего народа вспыхнуло на нашей Земле. Италия начала войну с Абиссинией. Неужели теперь снова возможны подобные нечеловеческие выявления, когда так много говорилось о мире, о человечности, о любви?! Разве итальянцы не осознают, что это может быть толчком к новой мировой войне? Какая карма ожидает этот всенародный эгоизм? И это национальное безумие может в любой момент охватить Германию и Японию, которые тоже мнят себя избранными народами. Прозрение наступает только после катастрофы и жестоких страданий. Такова судьба человеческого сознания.

 

6 октября. Воскресенье

Не на слишком ли многое я осмеливаюсь? Не слабы ли мои знания и моё развитие? Достоин ли я этого труда? Вчера во мне вспыхнула мысль, которая показалась столь дерзкой: написать труд, книгу о Белом Братстве и Учителе. И сегодня эта мысль охватила меня с непреодолимой силой. Как бы издалека слышу предсмертный голос Доктора: писать о Братстве. Сердцем чувствую слова Учителя: «Примите на плечи ношу свидетельства Прихода Моего!» Это ведь задача каждого последователя Учения. Но задача весьма тонкая, весьма деликатная. Если свой труд я не посчитаю достойным выйти в виде книги, то хотя бы прочту его в виде доклада. Хотелось бы переработать свою книгу о Прекрасном, но это требовало бы несколько месяцев. И ныне, когда великие события опять задевают планету, когда приближается роковой, предуказанный 1936 год, действительно необходимо дать хотя бы в виде небольшого луча весть о Великом Приближении. Но не дерзаю ли я на нечто несоизмеримое с моими силами? Найдётся ли у меня в нужный момент достаточно чувствознания и такта?

 

11 октября. Пятница, вечером

Вчера, в четверг, на нашем очередном собрании произошла приятная неожиданность: среди нас был Гаральд, сын Доктора. Анкету он заполнил раньше. В последние месяцы он напряжённо читал книги Учения. По некоторым вопросам беседовал с Мисинями и с Драудзинь. И теперь – бесповоротно пришёл к нам. Хотим учредить новую группу, где была бы и часть старших членов Общества, – для повторения Учения. Истинно, развитие Гаральда удивительно продвигается вперёд. В медицине он уже давно идёт по стопам отца. И сам составляет лекарства, изучает, читает. Появляется у него всё больше пациентов. Бывали случаи, когда лекарства отца свершали почти что чудеса. Так, одной девочке, у которой было острое воспаление ушей и нужна была операция, он, взяв на себя риск, предложил оставить больницу и – вылечил! Только что таким же путём вылечил воспаление брюшины, это был очень тяжёлый случай. И теперь – углубляется в Учение. Он начал читать «Сердце». Разумеется, ему ещё много придётся работать, но развитое сердце ведь способно воспринять истины мгновенно и глубоко.

Валковский вчера продолжил читать письма Е.И. к Клизовскому и Буцену. В следующий раз будут читать и письма, адресованные мне. Так мы срастаемся теснее. С 20 октября начнём опять собираться по воскресеньям и отдельными группами.

 

14 октября. Понедельник

Достоин ли я того нового знака доверия, который дарован мне? Сегодня я вновь получил от Е.И. нечто захватывающее, невыразимое, святое: фотографию Священного Камня и ларца. Я читал об этом в книгах Учения. Я читал в «Криптограммах Востока». И вот, мне доверено великое счастье жизни – осознать это реально, этот Кристалл Духа и Света. И затем – само письмо Е.И., одухотворённое и сердечное. Говорит о новом предательстве среди ближайших сотрудников в Америке. В их числе и те, с кем она 14 лет вместе работала. Н.К. в эти дни возвращается из экспедиции, он ещё ничего не знает. Конечно, будет глубоко потрясён, но не поражён, ибо этот дух царственного мужества привык бороться. Е.И. не упоминает имён, но я предчувствую всё. Не напрасно она в каком-то письме Стуре сетовала, что в самом Нью-Йоркском Музее теперь препятствуют и задерживают дело Пакта Мира. Иначе бы не могло случиться то колоссальное попустительство, что ещё до сего дня вне Америки государства не получили приглашения подписать Пакт. И Стуре телеграфировал, чтобы такие приглашения были присланы для Балтийских государств. Жутко вообразить, какую исполинскую битву приходится вести Силам Света в последнее время, и что тёмные знаки ухитряются проникнуть в среду самых доверенных лиц. Это – великое испытание всем. И всё же, воистину, Пакт победит! Победит!

В конце Е.И. говорит о великом смысле Преданности, что присуща она только царям духа. Ей также кажется, что я в прошлых жизнях был в Индии, ибо где же ещё, если не в Индии, вырастает это благороднейшее из всех свойств.

Что же мне дать взамен всех этих святых знаков, которые получил и о которых и не мечтал? Что же ещё другое я могу, как только возжечь своё сердце!

 

8 ноября. Пятница

Наконец я получил из печатни вторую часть «Мира Огненного». И на этот раз в издание этой священной книги вложено немало беспокойств, забот, а может быть, и болезненных мучений. Больше всего при чтении корректуры меня беспокоили старые буквы. Букву «ц» я часто велел заменять. Больно было и то, что в нескольких листах наборщик напечатал несоответственно корректуре. Таких мелких забот было немало. Так или иначе, главное, чтобы издатели были довольны. Сегодня книга отнесена в отдел печати, разрешение получим будто бы только в понедельник к двум часам. Вероятно, желают познакомиться поближе. Будет хорошо!

Сегодня приступили к набору перевода «Иерархии». В один день набрали четыре печатных листа – какое различие в темпах по сравнению с русским изданием «Мира Огненного», которое набирается вручную. И над этим переводом я много работал с Залькалном. Я просматривал его перевод, он – мой, затем мы вместе работали по вечерам.

Вероятно, и эти мрачные осенние дни тоже отчасти повинны в том, что постоянно ощущаю большое напряжение. Переживаю воздействие неизвестных токов. Сознаю приближение накала Армагеддона к его фокусу. И во мне, и через меня он отражается. Знаю, что только во имя Учителя выдержу. Одна у меня жажда – сконцентрировать время. Последний срок начать задуманный труд. Приближается исторический, удивительный год.

 

12 ноября

Когда я думаю об Н.К., в моём сознании встаёт образ Мощного Льва. Таким мощным и мудрым покоем дышит его сущность, в то время как Е.И. излучает божественную нежность и чувствознание. Сегодня я получил в письме Шибаева и открытку от Н.Рериха, и моё сердце затрепетало в радости: «Сердечно ценю Ваше близкое сотрудничество». И Стуре получил открытку. Были в письме и газетные вырезки. В сегодняшнем письме Шибаев просит нас сделать то, о чём мы думали неделю назад в связи с полученной телеграммой: заверить немедленно все авторские права на книги Учения на имя Е.И. Об этом Е.И. я уже ответил, написал и Стуре. Вся сложность в том, что наше государство не присоединилось к Бернской конвенции по авторскому праву. Ещё раз подробно разузнаю, чтобы можно было точно ответить и знать, как действовать.

С «Миром Огненным» возникли небольшие осложнения: в отделе печати настаивают на том, что на титульном листе должно быть напечатано название издательства. Я и вчера, и сегодня был в Министерстве внутренних дел и спорил об этом. Законом это не предписано. Они говорят: «Законом не предписано, но принято на практике». К тому же после 15 мая все законы упразднены, теперь в действии устные указания. Я ещё настроен не отступать, посмотрим, что скажет руководитель отдела печати. Если потребуется, пойду к нему сам. Кроме того, у меня есть всяческие варианты, что предложить. Нелегко, однако, бороться с узостью предрассудков. Ведь уже было несколько книг, которые были разрешены, в таком же положении, как «Мир Огненный». И на моём русском сборнике об Н.К. не отмечено издательство на титульном листе. Это мелочи, но и из-за них приходится бороться. Мы ведь не можем отступить от предыдущего оформления книг Учения. Кроме того, «Мир Огненный» почти что сброшюрован.

 

13 ноября

Сегодня большая радость: я получил разрешение выпустить «Мир Огненный» в таком виде, как он напечатан. Три дня я с этим мучился. Кажется, Высшие Силы помогли. Затем мы сегодня с Валковским были в Министерстве иностранных дел у юрисконсульта и в отделе печати для получения информации об авторских правах. Валковский был и у нотариуса. Необходимо, чтобы автор (в данном случае – Е.И.) уполномочил какое-то определённое лицо в Латвии защищать его авторские права на книги Учения.

Стуре сейчас готовится к свадьбе. Переживает вторую молодость. Думает только об этом. Потому теперь сторонится дел Общества, перепоручил всё комиссии. В связи с этим в последние месяцы все общие замыслы осуществляем с Валковским.

 

17 ноября

Сегодня я вёл группу Валковского, ибо он отсутствовал. У меня было такое напряжение, как ещё никогда, но был и покой. Поверх великого нервного накала ощущалось спокойствие вершин. Может быть, я мог бы вести какую-то младшую группу?

 

24 ноября

18 ноября у нас был званый вечер. Драудзинь зачитала свой одухотворённый доклад «Закон соизмеримости и оказание помощи». Была музыка, песни, стихи. Я познакомился ближе с человеком благородной души – Зильберсдорфом, который приехал из Даугавпилса. На одном вечере мы читали письма Е.И., адресованные ему. Заглянул я и в его книгу [16] – это будет новый ценный труд. Новые осознания принесло мне последнее письмо Е.И. Зильберсдорфу: Приход Учителя ожидается не в физическом смысле, но в ином плане. Он уже принял эту эпоху под своё могущественное правление. Это письмо я переписал, будет во что углубиться сердцем.

Мой друг так часто устаёт. Как же преодолеть дисгармонию нервов? Истинно, всё должно происходить человеческими руками и ногами. Дух мой стремится ей помочь, но моя физическая шелуха, моя оболочка часто, быть может, слишком неуклюжа и несообразительна. Как часто моё желание помочь не улавливает истинного момента нужды и оказывается напрасным. Трудность в том, что во время этих тяжких сражений моему другу недостаёт равновесия. Знаю, что в такое время единственное спасение полная преданность Иерархии. Смогла бы и мой друг это всегда и во всём!

 

4 декабря

Стуре получил от Е.И. письмо. Весьма скоро нам придётся в Риге издавать третью часть «Мира Огненного». Она подробнее рассказывает также о заговоре в Нью-Йоркском центре. Тяжкое, величественное время! Ускорить бы мне ритм своей работы! Но как же это суметь? В воскресенье я закончил корректуру «Иерархии» и думал, что можно будет взяться за свой творческий труд, но оказалось, что надо приводить в порядок счета Литературного фонда и ещё многое другое. В деле продажи книг мне большую помощь оказывает Абрамович, он красиво устроил библиотеку, её отделы: Доктора, Теософского общества, книги Шибаева. Но, кроме этого, ещё есть сотни мелких дел. Залькалну, как члену правления, доверили заведование комиссионными книгами. Но он ведь живёт в Огре. Чудесный человек, но не может никак превозмочь свою обособленность. И в Общество приходит редко. Однако я благодарен ему, что он помог довести до конца перевод «Иерархии». Но как был бы я благодарен тому, кто ещё облегчил бы мне задачу управиться с массой мелких забот, которые так сильно отвлекают меня от главной работы и главной моей обязанности.

 

5 декабря. Четверг, вечером

Сегодня Стуре прочёл мне письмо Е.И. Бесконечно, безмерно меня поразило то, что в конце Е.И. заметила: «Бывшие сотрудники – Луис и Нетти Хорш и Эстер Лихтман». Неужели и последняя, та, которая так защищала Е.И., которая с таким жаром вступалась всюду за дело движения Рериха, действительно ли и она пошла путём отступничества? Потому можно понять, как больно должно быть самой Е.И. от всего этого! Сколько я понял из последнего письма Зильберсдорфу, причиной её последнего заболевания послужило отчасти именно это предательство.

Сегодня, как говорится, с великим трудом я окончил печатание «Иерархии». Ещё остаётся обложка и брошюрование. Ни одна книга не выходила у меня без мучений, у книги ведь судьба новорождённого ребёнка. Между прочим, огорчение мне причиняло и то, что для клише обложки из-за несообразительности одного члена нашего Общества буквы изготовили больше, чем я заказал. Один урок я для себя извлёк – не следует связываться со случайными сотрудниками и советчиками, всё главное надо делать самому.

 

6 декабря

Всё думаю и думаю о письме Е.И., не понимаю, как же это. Ведь Доктор когда-то ездил в Париж специально, чтобы встретиться с Эстер Лихтман. Когда вернулся, рассказывал, говорил много добрых слов о ней, о её великой пылкости, активности, мужестве. Наконец – о её преданности. Она открыла ему и тайну своей души – она однажды видела Учителя. Он наполнил её жизнь беспредельным энтузиазмом. И как же она смогла восстать против Него, против Того, Кто когда-то казался ей наисвятейшим?! Непостижимы пути человеческие. Е.И. пишет, что одержание и предательства ещё могут множиться.

А теперь – страничка из нашей домашней жизни. Я очень старался охранить хотя бы наше жилище от хаотических токов. Хотел этого и ради моего друга, нервы которой нередко переутомлены. И во мне самом все токи чувствительно отражаются. В последние дни даже чувствую себя словно без психической энергии. Конечно, это только временами, ибо дух есть вечный обновитель. Появляются и новые испытания. Мы когда-то отдали чердачную комнату Иоханне Кегис. Но и раньше мы ощущали нечто тяжкое в связи с ней; мы знали, что она всюду, где бы ни жила, раньше или позже оказывалась обиженной и уходила. И что с того, что она хороший человек, если она психически больна? Разумеется, Элле, как нервному человеку, близость её идёт только во вред. Мы бы от чистого сердца ей помогли, но, сколько раз мы ей ни предлагали деньги, еду и т. д., она всегда только отказывалась. Единственно от Неллии она что-то принимает, даже иногда сама её о чём-то просит. На Эллу она уже давно рассержена. Когда ей становится невмоготу в одиночестве, она приходит и «говорит правду в глаза». Какие аргументы переубедят человека, в котором так много болезненных хаотических токов, который ночь превращает в день и наоборот, не ищет работу и т.д. Понятно, что из-за её бесконечных психозов мы вынуждены относиться к ней как к больному ребёнку. Она иногда ощущает нашу сдержанность, и тогда чувствует себя задетой. Но что я могу сделать, если она совершенно не признаёт того мира духа, в котором мы живём и летаем? Притом я ведь стопроцентно занят на работе. Да, Райнис знал её ещё здоровой и полной гармонии. Разумеется, мы тоже ответственны за неё, но как же помочь человеку, если у него нет сосуда, в который он хочет и может принять помощь?

За последние годы мне приходилось прикасаться к душам многих людей. Хотя я живу по большей части в мире книг, но отвергаю упрёки, что я абстрактен. В Обществе нередко приходится прикасаться к трудным, больным людским душам. Надо понять, надо лечить. Но истинный врач должен быть объективным. Души некоторых людей надо лечить сердцем, любовью. Но есть души, которых Учение предлагает лечить холодом. Разумеется, и такое отношение должно быть полно сострадания, гуманности и чуткости. Кто знает Учение, тот это поймёт.

Воистину, эгоистом является тот, кто в наши дни ещё упивается своими мелкими чувствами, обидами, симпатиями и антипатиями, – в наши дни, когда Мироздание потрясено в самих своих основах, когда пламя событий проносится сквозь сознание человечества, когда все свои мысли, все свои чувства следует сосредоточить на судьбах мира. Конечно, ближний тоже есть часть человечества, начинать надо с него. Но есть так много, бесконечно много людей, на которых ничто не может повлиять, кроме самого рока.

 

10 декабря. Вторник

Получил я сегодня долгожданное письмо Е.И. Написано 18 ноября, шло на этот раз морским путём. Рассказывает о Камне, о Сроках, о Братстве, об Авторе книг Живой Этики и как переводить их, и наконец – о жутком предательстве, которое произошло в Американском центре. Истинно, страшная судьба ожидает предателей. Человеческая логика слишком слаба, чтобы понять, каким образом высокоразвитый человек способен совершить такой шаг честолюбия. И всё же – будет хорошо, ибо Свет истинно победит!

Сегодня типография направила «Иерархию» в отдел печати. В два часа дали ответ, что книга передана в «духовную цензуру». Завтра ожидается окончательный ответ. Это меня несколько беспокоит, ибо знаю, кто есть эта «духовная цензура». Прекрасно помню великую борьбу вокруг книги Клизовского. Однако верю, что на этот раз по столь трудному пути идти не придётся.

Получил я сегодня и праздничные поздравления: от Шибаева – его фотографию, от Елены и Николая Рерих – изображение «Священного пламени».

 

16 декабря. Понедельник

Сегодня я получил разрешение выпустить в свет книгу «Иерархия». Начальник духовного департамента продержал целую неделю эту книгу, ознакомился с ней основательно. Наверняка были и какие-то возражения, но о них мы не узнали. Член нашего Общества Дравниек, который работает в Министерстве внутренних дел, почти ежедневно ходил в духовный департамент. Возможно, что это обстоятельство ускорило разрешение. Один экземпляр уже в субботу я послал Е.И.

 

18 декабря

Сегодня мы проводили в тот Мир, Мир Горний, члена нашего Общества, доброй души человека – Ренкуля. Был старым, болел сердцем, уже частично жил в Ином мире. Его жена, удивительный «стоик», тоже член нашего Общества. Как-то вечером она говорила с Румбой, изумила знанием Учения и духовной бодростью.

 

31 декабря. Вторник, пополудни

Именно, этот день – день великого напряжения. Это и хорошо, время столь динамично, что каждой минуте жизни следует быть священной. Я рад, что «Яунакас Зиняс» поместила сегодня моё пророческое стихотворение о 1936 годе. Хотя в поэтическом смысле это стихотворение не из лучших, но сам факт, что подобные вещи возможно опубликовать в наши дни духовного скудоумия, доставляет большую радость. Поэтому я, собравшись с духом, уговорил Раппу послать в Комитет по премиям Фонда Культуры мою книгу «Мыслители и воители». Хотя я знаю, что в этой Комиссии большинство моих недругов, однако ведь не надо бояться своей правоты, даже если решение их будет отрицательным. Также сегодня я отдал в Комитет Кришьяна Барона свою работу «Пути души в традициях древних латышей». Из Индии мне прислали статью Хейдока «Пророки», которую Валковский прочёл в Обществе на третий день праздника Рождества. Эта статья глубоко захватила нас. Великие предсказания, крупные события, которые приближаются... Буцен отнёс статью в газету «Сегодня», разумеется – не напечатали. 29-го числа я получил, как всегда чудесное, письмо от Е.И. Есть страницы, посвящённые Гаральду Лукину. Слова Учителя: «У него будет большая радость». Выписку из письма посылаю ему в Германию, куда он со своей женой уехал на месяц, чтобы ознакомиться с новейшими медицинскими достижениями. Кроме того, Е.И. пишет о какой-то чудесной индийской девочке, которая помнит прежнюю жизнь и которой теперь восторгается вся индийская пресса. И я знаю несколько подобных случаев. Между прочим, г-жа Иогансон рассказывала о своей старшей дочери, что в ней воплотилась дочь какого-то английского теософа. Последняя погибла в 1910 году в Мессине, но долго жила в Индии. Г-жа Иогансон, которая случайно стала переписываться с указанным англичанином, неожиданно открыла, что её дочь в снах видит многие сцены из жизни индусов, такие, какие пережила эта англичанка. Далее – она интуитивно желала назвать свою дочь именем, которое было у англичанки, но родственники уговорили дать девочке иное имя и т. д. Мир непознанный не есть нечто такое, что противоестественно и непостижимо. Он – всюду вокруг нас и в нас, только надо открыть глаза и смотреть. Но, к сожалению, направленность сознания человечества ещё весьма приземлённая, восприятие ещё весьма грубо, мечты столь ничтожны, у большинства вообще нет никаких высших интересов. Вот почему наша планета подвержена такой угрозе от человеческих деяний и стихийных сил, которые возбуждаются человеческими отрицательными мыслями и страстями. Оттого нам с такой настороженностью и одновременно с мудрой радостью о конечной победе следует смотреть на следующий год. Куда приведёт человечество его безумие? Последний срок настал для возрождения сознания человечества.

*

Такой радостью, бодрым подъёмом начался этот день. Но затем пришла опять боль и тоска. Моя единственная молитва, которую я твердил днём и ночью: «Помоги не пройти мимо труда Твоего», «Дай испить чашу труда Твоего, Владыка!» Дай мне возможность свершить творческую работу, дай мне ясное сознание и ясный дух и освободи меня от усталости, чтобы в труде я мог как на крыльях летать. Больше я ничего не желаю. Помню прошлогодние жуткие январские дни, когда я начал писать о Рерихе, но обстановка дома ужасно мешала. Теперь я начал новую книгу [17], вчера набросал первые страницы – книгу, в которой я на многое дерзаю и которой я хотел бы превзойти самого себя стократно, и даже тогда ещё я был бы недостоин возвещать задуманные в ней истины. Но, кажется, теперешние препятствия будут только мнимыми и ритму труда ничто не помешает. Я желал бы всего несколько месяцев спокойного ритма, чтобы этот мой главный труд одолеть. После я согласен взять на себя всякие трудные задачи. На самом деле я стал настолько уязвимым, что все воздействия так сильно на мне отражаются. Часто надо силой освобождать себя от всяких токов, чтобы можно было творчески работать.

Но я верю и надеюсь. Ибо приходит мощный, небывалый, неповторимый год. Приходит год, который возвещали Святые Писания, который религиозные сознания наряжали в легенды, который, как предзнаменование, запёчатлён даже на пирамидах. Приходит год Битвы Учителя и год Великой Победы. Потому, как же нам, поверх всех трудностей, не войти в новый год с улыбкой сердца, каким бы он ни был?

«Приближается замечательный год... Приложите внимание честно, зная, что протекает великий срок... Умейте приложить ухо к земле и засветить сердца, как в великом ожидании. Наступает год предуказанный. Сурово и напряжённо, но и радостно прожить этот год на земле для мудрых».

Учение.

---

 

• Назад
• Вперёд