• Главная
  • Коменский
  • Об искусном пользовании книгами – первейшим инструментом развития природных дарований
Коменский. Антология гуманной педагогики

О развитии природных дарований [1]

(Pе ingeniorum cultura)

Речь, произнесенная в главной аудитории Патакской школы
24 ноября 1650 г.

(В сокращении)

 

Чтобы высказаться об этом во славу Божию и в честь тех, которые поручили нам это дело, я полагаю наиболее удобным для себя и для вас, а равно и отвечающим существу самого дела вести рассуждение в следующем порядке:

Во-первых [раскрыть], что такое природное дарование и в чем заключается воспитание (cultura) дарований.

Во-вторых [выяснить], что необходимо требовать, чтобы дарования нс оставались необработанными, как дебри лесов или пески пустынь; но чтобы они были возделываемы тщательно, как мы обыкновенно возделываем огороды, виноградники и сады.

В-третьих [показать], каким образом такое образование можно было бы удачно привить целому народу, в частности, есть ли условия для некоторого, более широкого, полнейшего и лучшего образования природных дарований в вашем народе.

Наконец, так как нужно иметь в виду не только повод к столь высоким стремлениям, по и благоприятные лая них условия, то в дополнение ко всему указанному нужно еще рассмотреть, почему вопрос ставится именно теперь и почему именно в этом городе. Почему это дело во имя Божие должно быть начато именно нами, здесь присутствующими, без всякого дальнейшего отлагательства и без ожидания других, более благоприятных, обстоятельств. И каким образом.

Изложив все это по порядку и возможно кратчайшим способом, мы, с благочестивыми желаниями и искренними молитвами, предоставим все это дело Богу и тем, которые здесь заступают его место.

Слово «дарование» в этом случае обозначает ту врожденную силу нашей души, которая делает нас людьми. Именно эта сила делает нас, созданных по образу Божию, способными к пониманию всех вещей, к выбору из понятых нами вещей – одних лучших, к настойчивому достижению избранных, наконец, к свободному господству над вещами, уже достигнутыми, и к наслаждению ими, а через то – и к возможно большему уподоблению Богу (который все ясно разумеет, всего свято желает, всемощно совершает и всем преславно управляет). Угодно вам подробнее слышать об этом – так слушайте!

Человеку прирождены четыре части, или качества, или способности. Первая называется ум – зеркало всех вещей, с суждением – живыми весами и рычагом всех вещей и, наконец, с памятью – кладовою для вещей. На втором месте – воля – судья, все решающий и повелевающий. Третья – способность движения, исполнительница всех решений. Наконец, речь – истолковательница всего для всех. Для этих четырех деятелей в теле нашем имеется столько же главнейших вместилищ и органов: мозг, сердце, рука и язык. В мозгу мы носим как бы мастерскую ума; в сердце, как царица в своем дворце, обитает воля; рука, орган человеческой деятельности, является достойным удивления исполнителем; язык, наконец, – мастер речи, посредник между различными умами, заключенными в различных, друг от друга разделенных телах, связывает многих людей в одно общество для совещания и действования. Так изваял нас наш Творец! Этими четырьмя пределами ограничил он свой малый мир. Так осуществляем мы в себе все свойства Божественного образа. Действительно, быстрый ум, облетая небо и землю, способностью понимания все покоряет, способностью суждения все разграничивает и распределяет и в сокровищницах памяти все складывает. Воля, со своей свободою решения, избирая из всего лишь то, что она облюбует, и отвергая то, чего не одобрит, надо всем царствует. Рука, следуя предначертаниям ума и приводя в исполнение постановления воли, производит новое и только что не создает новые миры. Наконец, язык, перечисляя по мере надобности все то, что было обдумано, высказано, совершено (или то, что еще должно быть обдумано, высказано, совершено), и расцвечивая все это своими красками, распространяет свет от света, приумножает его и от одних людей переносит к другим.

Итак, вы понимаете, любезнейшие слушатели, что природным дарованием в нас является то, благодаря чему мы представляем собою образ Божий, т.е. маленьких Богов, оставаясь тем не менее людьми. А отсюда, я полагаю, уже легко понять, в чем состоит воспитание природных дарований. Именно: в каком смысле о человеке говорится, что он усовершенствует поле, огород, виноградник и какое-либо искусство и, наконец, свое собственное тело, в том же смысле можно говорить, что он усовершенствует и душу свою или свое природное дарование. Он совершенствует каждую вещь, приспособляя и приноравливая ее к своим потребностям, приготовляя, изощряя, сглаживая, украшая ее таким образом, чтобы она соответствовала своей цели и на деле приносила наибольшую пользу. Так, поле, огород, виноградник тогда называются хорошо обработанными, когда они приносят много хороших плодов и овощей. Искусство считается хорошо усовершенствованным, когда оно легко и изящно производит свои творения. Тело выхолено, когда волосы хорошо причесаны, кожа гладка и здорового цвета и когда в работе оно проворно. Точно так же и духовное дарование человека будет тогда усовершенствовано, когда, во-первых, он приобретет способность обо многом мыслить и во все быстро вникать; во-вторых, когда он будет опытен в тщательном различении вещей между собой, в выборе и преследовании всюду одного доброго, а также в пренебрежении и удалении всего злого; в-третьих, когда он будет искусен и в выполнении совершеннейших дел; в-четвертых, когда будет уметь красноречиво и поучительно говорить для лучшего распространения света мудрости и для яркого освещения всего существующего (res) и мыслимого (mens).

Хочешь ли узнать хорошо образованного (bene cultus) человека? Наблюдай за его действиями и движениями, за его речью и даже молчанием, равным образом – за его походкой, посадкой, осанкой, глазами, руками и за всем, относящимся к нему: всюду будут просвечивать приличие, достоинство и любезность; всюду он будет верен сам себе; во всем изящен и аккуратен. Хочешь познакомиться с ним в деле? Все плавно идет под его рукой, так как всякое дело поведет он разумно, по предварительном здравом обсуждении. Хочешь слышать его речь? Он может дельно рассуждать о чем угодно, не обнаруживая ни в чем постыдного невежества. Если, напротив того, ему надо молчать, то даже самое молчание он сумеет смягчить благоразумием и приличием, чтобы и из молчания его ты мог чему-либо научиться. Если он вращается между людьми – одно удовольствие на него смотреть. Если ему когда-либо придется жить без сообщества людей, никогда он не будет чувствовать себя одиноким, так как он полон серьезных мыслей и утешения в работе. В жизни он так ведет себя по отношению ко всему доброму и злому, что на деле обнаруживает, что он умеет различать вещи и может распознавать полезное от бесполезного. Идет ли все по его желанию – он не заносится, не гордится, не становится высокомерным. Впадает ли он в несчастье – он все тот же: не опускается, не падает духом, не отчаивается. Одним словом, «кто мудр, тот приспособится ко всевозможным обычаям», – говорит поэт. А мы скажем: кто мудр, тот всюду сумеет быть полезным и будет подготовлен ко всяким случайностям.

Если бы можно было показать тебе хорошо образованный целый народ, то ты увидел бы, что в нем все или, по крайней мере, большинство именно таковы, какими я очертил отдельных лиц. Если желаете, чтобы я еще подробнее разъяснил вам это, я сделаю это путем сопоставления образованных народов с необразованными, или так называемыми варварами.

NB. Очень яркую, эффективную форму для выражения своих педагогических взглядов избрал Я.Коменский – сравнение образования и варварства, В этом отрывке создан яркий образ народа и общества, раздираемых борьбой культуры и невежества. Эта борьба – источник всех бед, равно как благоденствие покоится на образовании и высокой воспитанности. Получается, что определяющая роль образования делает его первичным, а все прочие социальные процессы – вторичным. К сожалению, некоторые картины варварства очень напоминают наше современное состояние.

Далее идут 18 пунктов, составляющих в своей совокупности своеобразную педагогическую утопию.

Сегодня это слово едва ли не ругательное, а жаль. Как сказал Оскар Уайльд, прогресс – это реализация утопий.

1. Образованные люди суть истинные люди, т.е. человечны по своим нравам; варвары же отличаются скотской грубостью или же зверской жестокостью, так что, кроме человеческого образа (если только они говорят, а не ревут), едва ли и признаешь в них что-либо человеческое.

2. Если ты присмотришься к порядку, господствующему в общественных и частных делах у хорошо образованного народа, гам все идет, как часы, если затронута одна часть, приводятся в движение и все остальные: одно колесико толкает другое, – и все определяется числом, мерой и весом. У варваров же все похоже на развязанный сноп или песок без цемента.

3. Возьми взаимоотношения людей между собой. В образованном народе все служат друг другу, каждый на своем месте выполняет то, что полезно ему и другим. У варваров же никто не считается с потребностями другого: все делается вразброд, а потому один другому мешает, и получается общая сутолока.

4. У образованных народов все стихии мира несут людям дань, – и даже самые недра земли не могут скрыть от них свои сокровища (металлы, драгоценные камни и минералы). У необразованных все пропадает без пользы: они не умеют ни подчинять себе природу, ни сосать ее грудь, ни даже пользоваться ею тогда, когда она сама изливает на них дары свои. Отличнейший климат, плодороднейшая земля, удобнейшие для судоходства реки остаются без использования, как это можно видеть у американских народов, проводящих грубую жизнь, подобно диким зверям.

5. Образованные народы не дозволяют ни одному клочку земли пустовать, никакому материалу пропадать бесполезно. Деревья и хворост, камни и щебень, даже песок и уличную грязь они подбирают и находят всему этому известное употребление. У необразованных же, смотришь, ничто не возделывается, сор и грязь, кругом все гниет и разлагается.

6. Отсюда у первых даже самые бесплодные по своей природе области, не представляющие ничего, кроме песка, или скал, или болот и мхов, так хорошо обрабатываются, что кажутся раем. У необразованных же народов даже страны, сами по себе имеющие вид рая (где, как кажется, само небо вступило в брачный союз с землею), засоряются отбросами и теряют свою прелесть.

7. Вот почему образованные народы в избытке располагают не только всеми необходимыми для жизни предметами, но и различными удобствами, даже роскошью; тогда как необразованные едва имеют средства влачить жизнь, питаясь по-звериному сырой пищей.

8. Образованные, заботясь и о будущем, обеспечивают себе все необходимое в жизни, даже для непредвиденных случаев, какие могут их постигнуть: неурожая, нападения врагов, моровой язвы или иных болезней. Они своевременно противопоставляют им благоустроенные житницы, арсеналы, аптеки. У варваров же не существует никакого разумного попечения о жизни, здоровье, безопасности; живут они изо дня в лень, от случая к случаю; все у них необдуманно и случайно.

9. Народ образованный обнаруживает изящество своего ума даже красивой и изящной одеждой, так как все и каждый, малый и великий, знатный и незнатный, одеваются если не изысканно, то во всяком случае опрятно; тогда как необразованные ходят нагими или полунагими, в лохмотьях и рубищах, грязные и истощенные.

10. Образованный народ имеет великолепные многолюдные города, полные произведениями искусств и ремесел. У необразованного – вместо городов пустыри, а если он что-нибудь и называет городом, то это не более, как жалкие лачуги.

11. Образованные народы, связанные узами закона, содержат свои области, а в них города, села, дома, отдельные семейства и, наконец, самих себя в границах установленного порядка, так что никому нельзя безнаказанно их переступать. У народов же необразованных или ложно образованных место свободы занимает своеволие: кому что вздумается, тот то и делает, не зная ни в чем никакой узды.

12. Отсюда у первых все безопасно, безмятежно, тихо и спокойно, а у последних господствуют кражи, разбои и насилия; а потому нет истинной безопасности, и все полно козней и страхов.

13. У народа истинно образованного даже среди сельских жителей нет деревенской грубости: до того все проникнуто городской утонченностью нравов. У необразованных, наоборот, и горожане суть те же селяне, и сам город по нравам – не что иное, как настоящая деревня.

14. Люди, принадлежащие к образованному народу, приветливы к пришельцам, ласково указывают дорогу, вежливы к тем, кто к ним обращается, остерегаясь причинить им какую-либо неприятность. Варвары же или отталкивают от себя незнакомцев, или сами бегут от них, и, во всяком случае, отпугивают их от общения с собой своими гнусными нравами.

15. У образованных народов ленивые люди и здоровые нищие нетерпимы; их даже вовсе нет, так как каждое государство держит всех своих граждан в порядке и печется о своих бедных. У варваров – целые полчища ленивых людей, которые, поддерживая свое существование нищенством или воровством и грабежами или существуя и в нищете и голоде, производят различные смуты и бедствия. И если с этим злом и борются, то только с помощью силы; и тогда начинается сплошная каторга, угнетения, казни и истязания.

16. Образованные, находя удовольствие в свободных науках и искусствах [2], охотно занимаются ими, ни одного из них не выпуская из поля зрения. Они исчисляют звезды и измеряют небо, землю, пропасти и невесть что, не желая, чтобы где бы то ни было, хотя бы в отдаленнейших областях земли, воды, воздуха, что-либо происходило ими не понятое. Они стараются также узнать: бег веков, как далеко отстоим мы от начала мира, как скоро мы можем ожидать его конца, чтобы, имея перед глазами прошедшее, лучше располагать настоящим на пользу будущего. Необразованные [не только] всего этого, а даже и самих себя не знают, не задумываясь о том, откуда они пришли сюда, куда пойдут, что происходит с ними или вокруг них; а потому они несведущи в прошедшем, неразумны относительно настоящего, не приготовлены ни к чему, что предстоит в будущем.

17. Образованных услаждает лира Орфея, и они охотно предаются божественной музыке, чтобы, пленяясь сладостью звучной гармонии, тем лучше всюду ей внимать по примеру Давида и Соломона. Необразованные же – ослы в музыке; если услышишь между ними какие-либо звуки, то разве – нестройный гам пьяных или дикие гиканья неуклюжих плясунов.

18. Наконец, образованные живут между собой мирно, исполненные света, разума, благой воли и чистой совести, довольные Богом и собой и радуясь своим сокровищам. Необразованные, не обладая ничем внутри самих себя, всецело предаются одной внешности и, гоняясь вместо вещей за призраками, становятся предметом насмешек, чахнут и, наконец, гибнут. И пусть гибли бы, если бы этой смертью они не обрекались бы заживо и на смерть вечную! Но если уж необходимо так бывает, что люди, не достойные этого имени, отклоняются от своего предназначения – блаженной жизни, то лучше бы им вовсе не родиться, или, точнее, лучше родиться не людьми, а немой тварью, чем рождаться такими людьми, которые никаким человеческим образованием не возвышаются до истинной человечности.

Надеюсь, вы поняли теперь, благосклоннейшие слушатели, что такое человек или народ образованный и чем образованные отличаются от необразованных. Нужно, однако, сверх того, иметь также в виду, что верх человеческой образованности есть благочестие, или страх Господень, который прославляется как венец премудрости (Сир. 1, 18). Без этого же и самый образованный будет чистейшим варваром, ибо Бог всех нечестивых называет несмысленными и приравнивает их к скотам (Пс. 49, 21, 94, 8). Они умны, говорит Господь, на зло, но добра делать не умеют (Иер. 4, 22). Называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 2, 5, 22). И еще: как вы говорите: мы мудры, и закон Господень у нас? Вот они отвергли слово Господне; и нет в них никакой мудрости (Иер. 8, 8, 9). Такую мудрость апостол называет земной, животной, бесовскою (Иак. 3, 15), хотя сыновья Агари (люди плотские) только и ищут этого земного знания; купцы земные и баснословы и исследователи знания, они не познают пути истинной премудрости и не помнят стезей ее (Вар. 3, 23). Так как между образованнейшими народами Европы встречаются и такие, которые образованы не по образу Божию, а по образу сатаны, то я должен вас, мои дорогие, предостеречь, чтобы кого-либо не сбило с толку слово «образование», которое одинаково относится к людям, изощренным как во зле, так и в добре. Лучше вовсе не получить образования, чем приобрести его для мирских сует, гордости, обманов, хитростей, нечестия или лицемерия; лучше остаться народом грубым, но простым и богобоязненным (каковы были в первые века, во времена патриархов), чем приобрести тот лоск, которым прикрывает себя свет. Однако же и грубое невежество влечет за собою незнание Бога и пренебрежение к улучшениям, тогда как истинное познание всех вещей есть путь к познанию Бога; а чем более мы познаем его, тем более любим. Да исчезнет же злоупотребление образованием и останется одна польза от него!

NB. Речь идет о нравственной направленности знаний. Сами по себе они нейтральны, все дело в том, во имя каких целей используются. И здесь особенно важным является уровень воспитанности носителя знаний. Один сделает из них средство улучшения окружающей жизни, в руках другого знания могут стать мощной разрушительной силой. Недаром Д. И. Менделеев сказал: «Знания без воспитания – это меч в руках сумасшедшего».

Об истинном же и спасительном образовании людей я, сверх того, добавлю, что никто не может сделаться образованным без воспитания или культивирования, т.е. без прилежного обучения и попечения. Если же скажут или подумают, что «духовное дарование есть дар Божий и вложено в нас его десницей, а потому может ли человек совершенствовать дела Божии?», то я отвечу: те дела Божии, которые Творец изъял из нашей власти, действительно не могут быть ни изменены, ни тем более усовершенствованы нами, как, например: внешний вид мира, течение звезд, небесные явления и т.п. Все же то, что он вложил в нашу руку или душу, он как бы подчинил нашей власти, так что от нашего усмотрения зависит приспособить все это к нашим потребностям и с этой целью перемещать, переделывать, отшлифовывать, т.е. вообще совершенствовать. Здесь подразумеваются камни, металлы, травы, дерево, животные и само наше тело. На равном основании Премудрый строитель восхотел, чтобы в нашей власти и на нашей обязанности было совершенствовать и свои врожденные способности: ум, волю, руку, язык, чтобы каждая из них прямо-таки блистала своей отделкой и отвечала своему назначению. Ибо, если бы он что-либо из дарованного нам или нас самих изъял из нашей власти, то этим он умалил бы в нас то величие, которым нас украсил (т.е. свой образ). Однако же он не пожелал умалить его, а потому предоставил нам право распоряжаться собой так или этак и самих себя усовершенствовать с его помощью. Итак, нам нужно такое образование, которое делало бы нас способными всегда все правильно разуметь, желать, делать, высказывать; только тогда, достигнув умом, душой, рукой и языком должного совершенства, мы будем справедливо называться людьми. Отними образование духа, и ты увидишь, что люди хотя и пасутся и тучнеют чревом, но скудеют духом; здоровеют телом, но болеют душой; блестят кожей, но грязны совестью. Ибо почему для человека, земной твари, должны существовать иные условия, чем для других земных тварей? Взгляни на драгоценный камень, лучезарно блистающий в царской короне или на княжеском пальце. Таким он, полагаешь, и родился? Ошибаешься, если так думаешь. Он родился шероховатым, темным, грязным; ты бы его и с земли не стал поднимать. Чтобы он заблестел, надо его скоблить, чистить, пилить, гранить, обтачивать, выравнивать, обтесывать, всячески шлифовать и полировать. Даже грубый камень, служащий для постройки домов, башен, стен, колонн и других подобных потребностей, может идти в дело не иначе, как ограненный, вытесанный и установленный нашей рукой. Равным образом металлы, созданные для важнейших потребностей нашей жизни, приходится вырывать, плавить, очищать, отливать и ковать различным образом; иначе пользы от них будет не больше, чем вот от этой земляной грязи. От растений мы получаем пищу, питье, лекарство; однако травы и хлеба нужно для этого сеять, бороновать, косить, молотить, молоть, толочь; деревья – сажать, подчищать, удобрять, снимать с них плоды, сушить последние и т.д.; еще более сложной и разнообразной обработки требуют они, если предназначаются для изготовления лекарств или для строительных целей. Животные, например такие, которые служат нам самой своей жизнью или же как тягловая сила, по-видимому, хотя и сами могут все добывать для поддержания самих себя, однако, чтобы пользоваться их работой для тех потребностей, для которых они нам дарованы, ты никогда не обойдешься без предварительного их приучения. Вот, посмотрите: конь рожден для войны, бык – для упряжки, осел – для вьюка, собака – для сторожевой службы и охоты, сокол и ястреб – для ловли птиц и т.д.; однако, если ты каждого из них не приучишь к его делу, они ничего не будут стоить. Так и человек: его тело предназначено для трудов, однако мы видим, что, кроме голой способности, ему ничего больше не прирождено. И сидеть, и стоять, и ходить он должен быть постепенно приучаем; даже есть и пить он не умеет без приучения. Откуда бы явилось такое преимущество для нашего ума, нашей воли, нашей руки, нашего языка, чтобы последние могли, без предварительной подготовки, в совершенстве исполнять свои обязанности? Нелепо было бы даже это и предположить, ибо для всех тварей существует один закон: получать начало из ничего и постепенно возвышаться и совершенствоваться как по своей сущности, так и по действиям.

Итак, необходимо все дарования развивать в совершенстве, чтобы родившийся человеком учился и действовать по-человечески. Но прежде всего необходимо, чтобы такую обработку получали те, кто должен стать зерцалом, правилом и опорой дня других, т.е. кто предназначен к управлению какой-либо частью человеческого общества: семьей, школой, городом, царством. Но надо наставлять и тех, кого природа предназначила к подчинению, чтобы они умели разумно покоряться и повиноваться порядку. Надо обучать бездарных, чтобы они доставляли какую-нибудь пользу, хотя бы ремесленным трудом; надо обучать даровитых, чтобы, по чрезмерной подвижности ума, они не ударились во зло и не погибли бы от собственных заблуждений. Хорошим натурам образование нужно для того, чтобы предохранить их от испорченности; нужно оно и испорченным, чтобы исправить их природные недостатки; так было, по его собственному признанию, с Сократом, испорченная и склонная к порокам природа которого была исправлена благодаря воспитанию. Одним словом: как плодородная земля при отличной обработке становится раем, а если остается в небрежении – печальной пустыней, наполненной крапивой, тернием и гадами, так и дарования при прекрасном воспитании совершенно уподобляют нас ангелам и даже самому Богу, образ которого отражают; оставленные в пренебрежении низводят нас к скотам, а совершенно отдалившись от своего первообраза, увы, – даже к самим нечистым духам! Итак, усовершенствование природных дарований, которое одно может возвысить нас до уподобления Богу, необходимо людям более всех сокровищ мира, почестей, удовольствий и всего, что только может входить и обыкновенно входит в круг наших желаний, и потому оно должно быть высшей целью наших стремлений.

Теперь спрашивается: возможно ли культуру природных дарований распространить на какой-либо народ в целом и каким образом можно было бы легко привить ее народу, еще недостаточно образованному? Впрочем, я не вижу нужды ставить вопрос об этой возможности, когда об этом свидетельствует самый факт наличия у многих народов блестящей культуры, хотя и едва ли вполне совершенной у какого бы то ни было народа. Очевидно, однако, что возможно быть и вполне образованным, если отнестись к этому делу с серьезным усердием и желанием, так как вовсе не трудно, а тем более не невозможно направлять известное дело туда, куда оно уже само по себе клонится, только бы были устранены препятствия и разумно направлялось само его природное стремление. По крайней мере, не требуется особенного искусства, чтобы из птицы наверняка сделать птицу, из коня – коня, из воды – воду, из камня – камень (т.е. достигнуть того, чтобы птица летала, конь бегал, вода текла, камень лежал там и гак, как тебе угодно), а следовательно, и из человека сделать человека, если только знаешь способ для этого. Ибо природа всех людей одна и та же. Если хорошо знаешь одного – знаешь всех; если умеешь сделать образованным одного – сумеешь и всех. Многим даже без чужого руководства, по внушению более щедрой к ним природы, удается достигнуть того, что они находят в самих себе и учителя, и ученика, и учение, и путь, или метод учения. Я разумею самоучек, которые, без постороннего руководства, становятся учеными, честными, предприимчивыми и красноречивыми. Правда, не все бывают так счастливы, и многим достаются в удел более скромные способности, но, как справедливо пел Гораций:

Самый суровый дикарь непременно нравом смягчится,

Стоит к природе ему терпеливым прислушаться ухом,

так как (говорит Овидий)

Ведомо, что уж одно изученье искусств благородных

Нравы смягчает всегда и дикими быть не дает.

И в самом деле, каким бы человек ни родился, он рождается человеком, т.е. (как сказал Климент Александрийский) «одушевленным полем», а потому (добавляет Гиппократ) «какова роль семян в отношении к земле, такова же и роль знания в отношении к человеческому духу». Как нет такого несчастного поля, которое, будучи возделано, не восприняло бы каких-нибудь семян и не принесло бы плода, так едва ли бывают окончательно бесплодными и дарования, если только они возделываются прилежно, получая всяческую, какая только возможна, помощь. Средств, служащих общему развитию [человека], восемь. Я скажу о них, вы же выслушайте только, и тогда вы поймете, что вам советуют дело, во всех отношениях прекраснейшее и легко осуществимое.

I. Первое средство состоит в том, чтобы родители и няньки полагали первое основание счастливому развитию природных дарований, старательно заботясь, чтобы с детьми не приключилось чего-либо пагубного для их жизни, здоровья, чувств, нравов. Об этом многое следовало бы сказать, но здесь не место. Мы написали по этому предмету, еще 18 лег тому назад, особую книгу под заглавием «Schola materna» – «Материнская школа» – на немецком и польском языках. Там описывается, какие обязанности лежат на родителях в отношении их ребенка: до того, как они его зачнут, пока мать носит его в утробе, во время появления его на свет и в его нежнейшем, требующем особенных забот, возрасте, чтобы прежде всего и главнейшим образом они сами не погубили его своей дорого обходящейся беспечностью или не испортили равносильным жестокости баловством. Это составляет краеугольный камень подлинного воспитания дарований, первое основание общественного благополучия, при правильном о нем попечении.

II. На втором месте стоят воспитатели, попечению которых родители вверяют сыновей с той целью, чтобы те внушали все доброе дарованиям еще слабым, но уже предрасположенным к росту, подавали примеры честности, указывали образцы всяких разумных действий и остроумной речи и, таким образом, не упуская ни одного удобного случая, запечатлевали в них образ Божий и умело вылепливали эти хрупкие произведения, этих своих Меркуриев. Велика польза от этого дела, если оно ведется разумно, потому что первый возраст имеет свойство воска, из которого можно все вылепить, и, подобно обезьянам, подражает всему, что только видит, – хорошему и дурному. Вот почему нет ничего справедливее изречения, утверждающего, что мы остаемся на всю жизнь такими, какими нас воспитали в отрочестве.

III. Третьим средством общественного образования являются общественные школы, как бы общественные мастерские гуманности. Здесь надежными учителями, облеченными общественным авторитетом, удобопонятно преподается все, что необходимо знать и чему необходимо веровать, что говорить и что делать; здесь же усердным и непрерывным упражнением во всем, заслуживающем уважения, развивается и укрепляется в детях склонность к науке, мудрости, добродетели и красноречию. Все это совершается приятно, когда учителя и на деле являются тем, чем они слывут, будучи как бы ходячими библиотеками и живыми примерами всего, что нужно делать и чего избегать, так что подражать им и легко, и надежно. Ибо легко следовать правильно за тем, кто правильно идет впереди, и «каков предводитель, таковы и предводимые». Счастлив народ, получающий наставления в многочисленных и разумно устроенных школах!

IV. Четвертым средством всеобщего образования и в школах, и вне школ служат хорошие книги, подкрепляющие дарования более широким познанием вещей, всевозможными добродетелями и потоками красноречия. Говорю – хорошие книги, ибо если они действительно хорошо и мудро написаны, то представляют поистине оселок для отточки дарований, напилок для изощрения разума, мазь для глаз, воронку для вливания мудрости, зеркало чужих мыслей и действий и руководство для наших собственных. Если бы какой бы то ни было народ во всей своей массе в достаточной мере был обеспечен такими книгами, он был бы озарен светом. Подчеркиваю: светом был бы озарен любой народ во всей своей массе, если бы он в достаточной мере был обеспечен хорошими книгами.

V. Следующее, пятое, средство изощрения дарований – частое общение с мужами учеными, благочестивыми, деятельными и красноречивыми, общение, заключающее в себе скрытую, но самую действенную силу для нашего преобразования. Ибо справедливо сказано: как прогуливающийся под лучами солнца все-таки согревается, а при продолжительности прогулки он к тому же и загорает, хотя бы он прогуливался и с другой целью; так точно тот, кто вращается среди людей (добрых или злых, образованных или невежественных, мудрых или глупых), непременно усвоит, хотя бы и бессознательно, нечто из их дарований и нравов. Следует поэтому заботливо отстранять от дурного товарищества молодежь того народа, которому мы хотим сообщить образование, и постоянно притекать ее к общению с людьми учеными, благочестивыми, честными и усердно занятыми делом: тогда молодежь не может не усовершенствоваться. С этой целью многие государи и иные отцы отечества у различных народов находили нужным или приглашать к своей молодежи мудрых мужей из других стран, или отправлять к ним своих, чтобы они жили там и совершенствовались не днями или месяцами, но целыми годами.

VI. Однако недостаточно жить в общении с мудрецами, чтобы привыкать всю жизнь проводить в труде; сами юноши должны постоянно упражняться в деятельности; только тогда выйдут из них будущие мастера, если они приобретут соответствующий навык. Действительно, никто иначе не научается избегать ошибок, как часто ошибаясь, осознавая и исправляя эти ошибки; никто не делается мастером, не упражняясь в мастерстве. Именно в такой школе постоянного практического опыта, начиная с раннего возраста, возникли военные познания Ганнибала, так как он, будучи еще мальчиком, сразу же последовал за отцом в лагерь и всю жизнь только и делал, что воевал. Таков и Александр Великий, и другие древние герои, воспитанные практическим опытом. Но к чему вспоминать древних? И ныне превозносимая выше других мудрость венетов и белгов [3], а также благоденствие их государств происходят не из другого источника, как из обычая с ранних лет упражнять своих сыновей в трудовой жизни и в общественных делах. Там сын хотя бы дворянина, барона, графа, сенатора и даже самого дожа не допускается к почестям иначе, как постепенно, начиная свое служение родине (вместе с самыми простыми людьми) не иначе, как с низших должностей, и достигает высших только после основательного ознакомления с предшествующими. Таким путем все делаются ловкими и способными ко всему, и никому не дозволяется быть праздным или бесполезно обременять землю.

VII. Седьмое средство, содействующее общественному воспитанию природных дарований, составляют сами мудрые правители с их благочестиво-ревностным попечением (чтобы у подвластных им не было недостатка в школах, у школ – в учителях, у учителей – в учениках, у учеников – в книгах и прочем необходимом, у всех же – в мире и в общественном спокойствии). Так заботились о своих народах Давид, Соломон, Иосафат и другие благочестивые еврейские цари, а Антонин Пий, щедрейший из римских императоров, назначил в каждой провинции (не исключая и самых отдаленных) особое содержание для служителей муз. О Карле Великом читаем, что однажды, когда к нему, провозглашенному государем Галлии, пришли из Шотландии два философа, он спросил их, чего они желают. Они отвечали, что принесли новому государю новый дар – мудрость. Государь спросил, что это за мудрость, и они с философской прямотой отвечали, что до них дошел слух, будто в его государстве школы в упадке и нет попечения о науках, а потому они пришли подать совет об устроении школ. Тогда император, приняв их совет, основал Парижскую академию, а вскоре и много других школ. Отсюда ведет начало блеск галльского народа – между европейскими народами самого образованного. О, если бы таких Карлов, Антонинов, Юстинианов, Константинов, Иосафатов, Соломонов, Давидов выдвинул Бог среди всех, доселе необразованных народов! Тогда бы вся вселенная поднялась от варварства до блеска.

VIII. Наконец, последнее и необходимейшее средство при культуре дарований есть благодать от Бога – того Бога, «без воли которого ничего в человеке не происходит, который один может отверзать очи слепым и содействовать тому, чтобы мы не были подобны коням и несмысленным лошакам» (Пс. 32, 10), который один есть тот свет, что освещает всякого человека, грядущего в сей мир, в света этого тьма не обымет, т.е. не захочет соприкоснуться с ним и быть освещенной им. С нашей же стороны требуется лишь одно – стремиться к свету и, обращаясь к нему, воспринимать лучи блеска его, чтобы быть в свете. Это обращение совершается как через молитвы и призывание, что явствует из примера Соломона, так и через старание сохранить души и тела наши чистыми от грехов, ибо «в лукавую душу не войдет дух премудрости» (Премудр. Сол. 1, 3, 5) <...>


[1] Речь произнесена Я.Коменским 24 ноября 1650 г. в гимназии в Шарош-Патаке в честь начала занятий. Впервые она была опубликована в 1652 г. на латинском языке, а на русском – в 1893 г.

Развивая мысли о возможности воспитания человека, Я.Коменский в этой речи, с одной стороны, рассматривает проблемы, которые ему нужно было решить в процессе преподавания, а с другой – излагает исходные педагогические позиции – гуманизм и демократизм.

[2] В свободные науки и искусства входили три науки гуманитарного плана (грамматика, риторика, диалектика) и четыре науки с естественно-научной направленностью (арифметика, геометрия, музыка и астрономия). Они противопоставлялись несвободным наукам – ремеслам.

[3] Т.е. жителей Венеции и Нидерландов, достигших в XVII в. больших успехов в культурно-политическом и экономическом развитии.

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 480