Ум и сердце России: семена вечности

Г. Маркьяно
общество «Италия-Россия»,
Италия

Скромность не позволяет мне высказывать соображения по поводу центральной темы данной конференции, но хотелось бы, выражая искреннюю благодарность Людмиле Шапошниковой и всем организаторам конференции, поделиться своими размышлениями, которые я обращаю к вашему сердцу и уму. И позвольте мне с этого и начать выступление, а именно с сердца и ума как слушающих, так и выступающих. В русском языке, как и в итальянском и в других языках индоевропейской группы, ум и сердце – понятия обособленные и отличающиеся одно от другого, потому что у человека обособлены функции и прерогативы разума и сердца. Но было бы ошибкой полагать, что такое отличие принимается повсюду: в ином культурном и языковом контексте эти два понятия всегда неразрывно связаны между собой, словно сиамские близнецы.

Изучая философию Востока и читая древнекитайские источники по даосизму, буддизму, конфуцианству, я была очень удивлена, когда обнаружила, что в китайском языке для обозначения этих двух понятий используется вместо двух отдельных слов одно слово, выражаемое идеограммой «xin», и это не от бедности китайского языка или отсутствия в нем четких определений, а от того, что в древнем Китае ум и сердце физически и символически считали единым целым. То есть «xin» – это «ум-сердце», своего рода единый орган с переплетающимися рациональными и эмоциональными функциями: подобно тому, как рассудочность присутствует в чувствах, может быть и страстность в рассуждениях. Возможно, именно поэтому в старинных трактатах о медицине сказано, что мысль «поднимается» от сердца, а в сердце намерение формирует представления и значения. «Ум-сердце» – это разум, у которого есть сердце, разум, который желает и любит, и это сердце, способное мыслить и познавать. В «Записках о ритуалах» Конфуция сказано, что «с помощью музыки древние правители вызывали радость, а с помощью оружия – гнев», словно бы война и музыка были изобретены для того, чтобы гнев и радость кипели в сердцах, а не наоборот.

А теперь – о причине этого кажущегося отступления от темы и о том, что побудило меня заговорить о своеобразии китайского языка и китайской мысли.

Когда много лет назад, задолго до моего знакомства с идеями и художественным творчеством Н.К.Рериха, я начала слушать курс русской литературы и знакомиться с темами и героями произведений ваших великих писателей и мыслителей, я поняла, что русский склад ума – особенный, потому что у русского ума есть сердце, и это обогащает его и придает ему большую утонченность, сложность и глубину, чем та, которой обладает ум, ограниченный рамками рассудка и считающий желания и чувства недостойными возвышенного духа. Так думал и Толстой, когда утверждал, что разумом ничего нельзя постичь и что все наше знание мы получаем сердцем.

Россия много раз демонстрировала миру творческие возможности своего духа, и нет более красноречивого тому подтверждения, чем многогранная фигура Н.К.Рериха: художника, мыслителя, проповедника, мистика, поэта. Но если бы меня попросили ответить, основываясь на примере Николая Константиновича, на вопрос, в чем состоит исключительность русского духа, я бы без колебаний назвала неразрывную связь ума и сердца, интеллекта и чувства, присущую русской душе.

Но есть еще одна большая тема, которую я хотела бы затронуть в связи с существующим в мире представлением о русской духовности. Это – получившая прекрасное воплощение в судьбе Н.К.Рериха устремленность русской души к Востоку.

Я не возьму на себя смелость развивать такую сложную тему и не надеюсь, что, выстроив основные линии русского ориентализма, например, на основе фундаментального труда В.В.Бартольда (французское издание под редакцией Бориса Никитина озаглавлено La decouverte de I'Asie. Histoire de I'orientalisme en Europe et en Russie. Paris: Payot, 1947) [1] или материалов о вкладе России в исследование буддизма, таких, например, как работа В.Пейриса, опубликованная в Индии [2], я смогла бы хоть на шаг приблизиться к правдоподобному объяснению причин духовной близости России к Востоку, близости, проявляющейся в религиозном чувстве, одновременно глубоко личном и космическом, обнимающим всю Вселенную, в гениальной, типично русской способности доискиваться до глубинного смысла материи и жизни и проникать в бездну души.

Русская душа, так же как индийская, тем более жаждет света и красоты, чем темнее и безрадостней ее земное существование. Русская душа в силу самой своей природы обращена к глубинам мысли, к источникам, из которых бьет ключом радость познания и познание радости. Странствующий по Азии Рерих воплотил стремление русской души к Востоку, и необыкновенная энергия его любви к жизни и к красоте дала мысли Николая Константиновича пророческую силу. В «Знаках Агни Йоги» содержится много пророчеств о неминуемых коренных переменах в жизни человека. Миф о вызванном огнем космическом взрыве, было забытый, потонувший в бездонных тайниках человеческой психики, в наше время с пророчеством Рериха вновь всплывает на поверхность, молниями освещая горизонт конца нашего века.

В заключение я хотела бы поделиться своим воспоминанием, которое, как мне кажется, было бы весьма уместным на этой конференции.

Однажды ночью, много лет назад, самолет, на котором я летела в Южную Индию, приземлился в Мадрасе, и оттуда старый автобус доставил меня в Адьяр, где находится Теософское общество. Начиналось ежегодное декабрьское собрание общества. На аллеях с мощеными дорожками, обрамленных зеленеющими деревьями, в ветвях которых раздавался птичий гомон, можно было встретить людей отовсюду. И казалось (или это была всего лишь иллюзия), что если бы по всему свету разлилась атмосфера мира и доброжелательности, царившая в эти дни в Адьяре, то жизнь на Земле стала бы лучше, свободная от ненависти, озаренная, быть может, светом учения Будды.

В библиотеке Теософского общества, где я проводила часы в счастливом единении с трудами индийской мудрости, мне случайно попалась в руки книга русского автора, Марка Семенова, опубликованная в Париже в 1932 г.: De l'Inde mysterieuse a la Russie mystique (Editions Leymarie, Paris) [3], и это была моя первая встреча с семенами вечности, которые таят в себе ум и сердце России. Я поняла тогда, что в географии человеческих культур (культур – в понимании Л.Шапошниковой) Россия занимает особое место, а роль, возложенная на нее историей и судьбой, в том, чтобы ускорять процесс тончайших изменений человеческой сущности. Только России, земле, связующей Восток и Запад, будет под силу эта эзотерическая задача. Но было бы несправедливо только в гении Н.К.Рериха усматривать черты неистребимой тяги к спасению, свойственной русской душе. Могучий и яркий след многих духовных проповедников вашей земли начертан на небесах.


[1] Бартольд В.В. Открытие Азии. История ориентализма в Европе и России. Париж: Пайо, 1947.

[2] Peiris W. The Western Contribution to Buddhism. Motilal Banarsidass, Delhi, 1973.

[3] Семенов М. От загадочной Индии до мистической Руси. Париж: Леймари, 1932.

 

Печать E-mail

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Просмотров: 341