Образ Н.К. Рериха в изобразительном искусстве России первой половины XX века

Е.С. Кулакова,
искусствовед, аспирант Алтайского государственного университета,
руководитель Народного музея семьи Рерихов библиотеки им. Д.С.Лихачева, Новокузнецк

Личность Николая Константиновича Рериха привлекала внимание многих его современников. О нем и его творчестве писали искусствоведы С.Р.Эрнст, С.К.Маковский и Э.Ф.Голлербах, критики И.И.Лазаревский и А.А.Ростиславов, поэты Ю.К.Балтрушайтис, Р.Тагор, Р.Я.Рудзитис, М.А.Волошин, писатели Л.Н.Андреев, А.М.Ремезов, Г.Д.Гребенщиков и другие. Известные русские художники – А.Я.Головин, Б.М.Кустодиев, Б.Д.Григорьев, Д.Д.Бурлюк, С.Н.Рерих, Г.В.Дерюжинский – ярко запечатлели образ Николая Константиновича в живописи и скульптуре. Однако, несмотря на многообразие подходов и стремлений постичь внутренний мир художника­мыслителя, по словам его жены, другини, спутницы и вдохновительницы Елены Ивановны Рерих, «многогранность его творчества и красота всего внутреннего существа остаются неисчерпанными» [1, с. 185].

Что же необходимо для более полного понимания творческой личности Николая Константиновича Рериха, которого Великий Учитель назвал «Лучшим Художником Мира» [1, с. 229]? Ответ на этот вопрос можно найти в книгах Живой Этики и «Гранях Агни Йоги». «Урусвати знает, что земное и надземное должны быть понимаемы как неделимая действительность, – говорится в книге «Надземное». – Люди много препятствуют такому пониманию. Одни унижают земное, другие кощунствуют над Надземным. <...> Целость Мироздания есть красота, и человек должен полюбить все создание, только тогда он может выполнить свое назначение» [2, 519]. Приведем слова и из «Граней Агни Йоги»: «Чтобы понять путь Великого Духа, надо видеть жизнь его в целом, оба ее полюса: один – погруженный в материю, другой, восходящий в Надземные сферы» [3, 435]. Земная деятельность Н.К.Рериха доступна для изучения всем исследователям. Его Надземное творчество – лишь тем немногим, кто, как и он сам, может сознательно жить в этих сферах. Елена Ивановна Рерих была именно таким редким человеком. Из современников художника она в большей мере, чем кто­либо другой, могла охватить всю красоту его Надземной жизни, осознать чистоту каждого его побуждения, понимать величие его земного подвига.

Союз Николая Константиновича и Елены Ивановны, по словам их сына Святослава Николаевича Рериха, был «редчайшей комбинацией полнозвучного звучания на всех планах. Дополняя друг друга, они как бы сливались в богатейшей гармонии интеллектуального и духовного выражения» [4, с. 29]. «И в Питере, и в Скандинавии, и в Англии, и в Америке, и по всей Азии мы трудились, учились, расширяли сознание, – писал Н.К.Рерих о своем браке на склоне лет. – Творили вместе, и недаром давно сказано, что произведения должны бы носить два имени – женское и мужское» [5, с. 460]. Для Елены Ивановны Николай Константинович был истинным другом, как и она, посвятившим себя Служению Высшему. «Вы правильно объединяете меня с Н.К., ибо наши сознания объединены в Одном Великом Сознании», – писала она в письме к В.А.Дукшта­Дукшинской [6, с. 355–356], имея в виду Сознание Учителя. Это объясняет феномен их сотворчества, соединивший высшую реальность, любовь и великое искусство.

В своих письмах к друзьям Елена Ивановна Рерих неоднократно писала о творческой деятельности Николая Константиновича, которая сливалась в единый ритм с космическим строительством, о качествах его сознания, помогающих созидать как в земных, так и в Надземных сферах. «Жизнь его есть жизнь полного самоотречения, он живет для великого Служения, – писала она. – Ничто не принадлежит ему, и сам он не принадлежит себе. Каждую минуту готов он следовать малейшему Указу Владыки. Терпимость великая – природа его, и, как магнит, притягивает она самых различных людей и группирует их вокруг имени его. Мудрость Учителя есть мудрость его. Эти два Сознания так объединились на протяжении многих лет!» [6, с. 28]. Елена Ивановна отмечала постоянное горение к Прекрасному Николая Константиновича, что делало его творчество неисчерпаемым в трех мирах. Он «истинный вождь и действенный строитель» [7, с. 269], – говорила она, герой, заложивший «основание Новой Эпохи, Нового Мира» [1, с. 16]. «Чуйте всю истинную мощь, мощь незримую этого строителя Солнечной Жизни! Солнце его жизни сжигает все темное, все злобное и разрушительное» [7, с. 270].

О самоотверженном Служении Н.К.Рериха знали только самые близкие, но многие современники художника, в том числе живописцы и скульпторы, ощущали красоту и богатство его духовного мира. Рассмотрим портреты Николая Константиновича Рериха, созданные при его жизни, и отображение в них тех черт Мастера, о которых писала Елена Ивановна.

Художники объединения «Мир искусства» А.Я.Головин, Б.М.Кустодиев и Б.Д.Григорьев обращались к образу Н.К.Рериха в период с 1907 по 1917 гг. Александр Яковлевич Головин пишет портрет Николая Константиновича в 1907 г. в своей мастерской над зрительным залом Мариинского театра (илл. 1). «Портрет – чаще всего театральный – в 1900–1910-е годы, как правило, тяготеет у Головина к большой форме, – отмечает искусствовед Д.В.Сарабьянов. – Модель представлена либо в роли, либо в состоянии откровенного позирования. Головин сосредотачивает внимание на эффектной выразительности модели и декоративной организованности холста» [8, с. 110]. В реалистичном портрете Рериха работы Головина состояние откровенного позирования модели не нарушает камерного характера произведения. Декоративная организованность холста отсутствует. Все внимание автор сосредоточивает на выразительности силуэта и на внешности портретируемого, особенно его лице и руках, в которых читаются внутренняя дисциплина и собранность. «По заказу “Золотого Руна” на той же театральной верхотурке Головин писал мой портрет, – вспоминал Рерих. – Непременно хотел, чтобы был надет черный сюртук с желтым жилетом и с лиловатым галстуком. “А в глазах пусть будет что­то монгольское, азиатское” – так ему казалось» [5, с. 123].

 

Илл. 1. А.Я.Головин. Портрет Н.К.Рериха. 1907

 

Николая Константиновича с юности привлекала культура Востока, в это время в его душе зарождались устремления к азиатским просторам. Азия, Восток становятся неотъемлемой частью всей второй половины его жизни. Елена Ивановна Рерих писала: «Индия любила и почитала его и сумела оценить его как лучшего человека. Для них он был Великим Риши, Мудрецом, Маха­Дэвом или Сверхчеловеком. Они оценили его всеобъемлемость, всю терпимость и ничем не омраченную доброжелательность» [1, с. 9]. «Он был настолько великим человеком, что слава о нем распространилась на всю Азию», – приводит она слова из статьи в тибетской газете о Николае Константиновиче в письме к Кэтрин Кэмпбелл [1, с. 43]. Головин почувствовал связь Рериха с Азией и в портрете подчеркнул именно эту грань его масштабной личности.

Борис Михайлович Кустодиев по просьбе И.Э.Грабаря с 1910 г. начал работу над групповым портретом художников общества «Мир искусства». Был написан подробный эскиз картины, а также портреты-этюды всех двенадцати ее участников: Н.К.Рериха (1913), М.Д.Добужинского (1913), Г.Н.Нарбута (1914), И.Я.Билибина (1914), К.А.Сомова (1914), И.Э.Грабаря (1916), Н.Д.Милиоти (1916) и других. Портреты отличаются тонкой психологической характеристикой, свободой и оригинальностью композиции. Действие на картине происходит в гостиной дома Добужинского. Здесь, за чайным столом, художники оживленно говорят об искусстве. На фоне общей динамичной сцены Рериха отличает сдержанность чувств. Он внимательно слушает своих коллег, расположившись рядом с Грабарем и Лансере. «Его ум, склонный к широким обобщениям, ум мудреца, не перестает искать таинственных связей между буднями нашего существования и миром извечной правды» [9, с. 125], – говорил о Николае Константиновиче искусствовед и художественный критик Михаил Бабенчиков. Эти слова созвучны образу Н.К.Рериха, созданному Кустодиевым.

 

Илл. 2. Б.М.Кустодиев. Портрет Н.К.Рериха. 1913

 

Портрет-этюд Н.К.Рериха 1913 г. (илл. 2) решен Б.М.Кустодиевым как портрет в интерьере. В нем автору удалось передать и «“глаз добрый” ко всем и ко всему, или необыкновенную терпимость к воззрениям инакомыслящих людей» [1, с. 229], и свойственную Николаю Константиновичу высокую наблюдательность [1, с. 308], и его простоту и смирение.

График и живописец Б.Д.Григорьев обратился к образу Н.К.Рериха в 1917 г. (илл. 3). Портрет, выполненный в неповторимой авторской технике «гладко», элегантно, технически совершенно, Рерих считал одним из лучших. «Наши первые беседы были во время, когда он рисовал мой портрет, – вспоминал Николай Константинович. – Славный вышел рисунок. По силе выражения это был один из лучших портретов. Елена Ивановна искренно восхищалась силою лепки лба и глаз. С этого рисунка Григорьев написал большой портрет­картину. Большая голова на фоне огромного облака» [5, с. 87].

 

Илл. 3. Б.Д.Григорьев. Портрет Н.К.Рериха. 1917

 

В этой работе голова Николая Константиновича словно высечена из камня и освещена вспышками молний, а фрагмент его фигуры остается в тени и почти сливается с грозовым темно­синим облаком. Композиционное решение помогает передать грозную атмосферу предреволюционных событий России 1917 г. На фоне разбушевавшейся стихии перед зрителем предстает Рерих-мудрец, сохраняющий равновесие в любых, даже самых сложных жизненных ситуациях. Внутренний стержень художника­мыслителя прочен, и ничто не в силах нарушить его устойчивую вертикаль. «На фоне мрачного блеска пылающего Запада его могучая фигура поднимается высоко, подобно неподвижному и благожелательному Будде, среди огромного космического катаклизма, – говорил о Николае Константиновиче индийский художник Биресвар Сен. – Далеко над оглушительным грохотом неистовствующих народов звучит его голос – ясный завет Вечного, голос истины, красоты и культуры» [10, 3-я стр. обл.]. «Его поиски Заповедной Страны увенчались достижением вдохновенных Прозрений, и Мудрость щедро давалась ему, – писала Елена Ивановна Рерих. – Он был и остается одним из возвышающихся гигантов Духа нашей эпохи» [1, с. 204]. Б.Д.Григорьеву удалось отобразить эти черты в портрете.

Говоря о личности Николая Константиновича, Елена Ивановна подчеркивала, что следует «указывать на тот стимул к т[вор]честву, который он сообщает приходящим к нему» [7, с. 269]. Именно такой стимул в общении с Н.К.Рерихом в Америке получил Давид Давидович Бурлюк. Результатом его встреч и бесед с художником стали статьи и монография, в которых Николай Константинович предстает «сказителем духа времени» и «изумительным колористом» [11, с. 4]. Бурлюк участвует в программе выставок Международного Центра Искусств «Corona Mundi», основанного в Нью-Йорке Н.К.Рерихом, а в 1929 г., после возвращения художника из Центрально­Азиатской экспедиции, создает два его портрета. Один из них (илл. 4) решен как голова, с реалистичной передачей всех деталей, и для него характерны орнаментальность линий и скульптурность объема. Утомление от трудного пути еще отражается на лице художника, но его задумчивый взгляд говорит о богатстве полученных впечатлений, полноте замыслов и планов. В другом портрете Рерих изображен на фоне фантастического горного пейзажа, выдержанного в коричнево­фиолетовых тонах, в который введены пирамида и чаша с надписью «Cor Ardens» (Пылающее Сердце), таинственная планета и алый цветок, окруженный лилово-голубым сиянием. Цветок может символизировать пылающее сердце портретируемого, непрестанное горение которого и Высшее водительство помогают Рериху в познании тайн мироздания. Тайны становятся реальным знанием, и он верит только в то, что существует в природе [11, с. 20].

 

Илл. 4. Д.Д.Бурлюк. Портрет Н.К.Рериха. 1929

 

Скульптурные портреты Николая Константиновича Рериха в первой половине ХХ в. создавали Г.В.Дерюжинский и Д.Тарабилдайте­Тарабилдиене. Скульптор Глеб Владимирович Дерюжинский первый портрет художника выполнил в России до 1917 г. В Америке он вновь обращается к образу Рериха, и Николай Константинович позирует ему. Сохранилось небольшое описание Дерюжинским этой работы: «Я делал только его голову с характерной бородкой. Это лицо легко было лепить. Чистое, ясное, открытое лицо» [12]. Портреты Н.К.Рериха работы Г.В.Дерюжинского на данный момент нами не выявлены.

 

Илл. 5. Д.Тарабилдайте-Тарабилдиене. Н.К.Рерих. 1936. Бронза

 

Литовский скульптор Домицеле Тарабилдайте­Тарабилдиене выполнила бронзовый бюст профессора Н.К.Рериха в 1936 г. (илл. 5), а в 1937 г. медаль с его барельефом (бронза) [13, с. 10]. В настоящее время бюст хранится в Музее имени Н.К.Рериха в Москве, а ее гипсовая копия экспонируется в Государственном музее истории литературы, искусства и культуры Алтая г. Барнаула. Николай Константинович показан в портрете, в созвучии взглядам Елены Ивановны Рерих, как человек, идущий путем Служения, самоотречения и самопожертвования во имя Общего Блага [6, с. 137]. Композиция портрета погрудная. Высокий ворот одежды, обрамляющий лицо, усиливает в зрительском восприятии ощущение внутренней сдержанности, достоинства и утонченности облика портретируемого. Художник отрешен от суеты внешнего мира и глубоко погружен в себя. Этот эффект образного решения и небольшой формат скульптурного портрета придают ему камерный характер.

Отметим, что авторы портретов Н.К.Рериха, о которых рассказано выше, отражали лишь отдельные черты его личности, не поднимаясь до глубины метаоблика художника, переданного Еленой Ивановной Рерих в письмах. Это не умаляет значения работ художников, но показывает трудность задачи. «Рерих был не наивен – он был мудр, – отмечает философ О.А.Уроженко. – В своих социальных действиях, в формах и способах их реализации он исходил из своего мировоззрения, он жил и действовал в едином пространстве трех миров, тесно объединенных и связанных между собой. Он знал, что видеть лишь материальную сторону явлений жизни – значит видеть только половину явления, корни которого погружены в невидимые глубины космического океана. Он знал, что такое понимание однобоко, несовершенно, неверно. И он вдумывался в текущие события жизни, проникал в их невидимую глубину, но в отличие от оккультистов, спиритов и т.п. активно удерживал в сознании и внешнее, очевидное, земное, материально­сущее, чтобы не утратить понимание действительности, – и тем самым сохранял явление в целостности, воспринимая жизнь как Всеобщее единство миров. В этом уникальность и величие его опыта» [14, с. 200].

Наиболее близко к созданию в портрете метаоблика Николая Константиновича Рериха приблизился сын художника живописец Святослав Николаевич Рерих. Для него, как и для его родителей, земное и Надземное представляли единую неделимую действительность. Он жил сознательной жизнью на Земле и в Надземных сферах и потому мог лучше других художников понять и передать духовное миросозерцание своего отца, связанное с Живой Этикой – философией Космической Реальности. Если каждая картина Николая Константиновича Рериха, по словам Елены Ивановны, «представляет собою олицетворение великой мысли»и все творчество его «осияно Высшей Благодатью», то и Святослав Николаевич, которого она называла «мой Тициан», «наследовал великий дар отца и с каждой картиной открывает в своем творчестве новые глубины» [15, с. 146].

В 1920–1940-е гг. Святослав Николаевич Рерих создал более 30 портретов Николая Константиновича, в которых наиболее ярко проявились черты русской школы – тяготение к объемно­пространственной живописи, твердый рисунок, понимание формы, светотени, тона, а главное – стремление возвысить личность человека до общечеловеческого идеала и в то же время показать его индивидуальные черты. На этом основании доктор искусствоведения профессор Алтайского государственного университета Тамара Михайловна Степанская считает возможным рассматривать портреты Рериха­старшего кисти его сына в рамках изобразительного искусства России первой половины ХХ века.

В этих портретах проявилось понимание личности человека как носителя духа, что раскрывает одно из положений философии Космической Реальности, органично воспринятой Святославом Николаевичем с детства. Современный исследователь творческого наследия Рерихов Л.В.Шапошникова отмечает: «Осознание роли человека в Космосе как носителя духа свидетельствует о совершенно новой парадигме и новых подходах к исследованию человека как такового» [16, с. 322]. Духовный облик отца Святослав Николаевич раскрывает через передачу его величия, значительности и красоты, столь близких идеалам художников Возрождения. При этом цвет и свет в его живописи становятся мощными выразителями духовного смысла и создают, по словам Николая Константиновича, «какой­то совершенно особый, присущий ему реализм. Этот реализм, конечно, скорее может быть назван реальностью, но никак не условным реализмом, как его понимали в недавнем прошлом» [17, с. 443]. Он «заключается не в простом правдоподобии, но является выражением сущностной реальности», – отмечает доктор П.В.Раджаманнар [18, с. 315].

Работая над портретами отца, Святослав Николаевич использовал самые разнообразные композиционные схемы. Это и портрет головной, и оплечный, а также погрудный, поясной, поколенный и в полный рост. Автор изображает свою модель в разных состояниях: созерцания или размышления, героического напряжения духа или внутреннего устремления к созидательному действию. «В каждой из этих работ присутствует некое свечение, поразительно реальное в выражении характеристики образа, в равной степени пульсирующее в его почти осязаемом сиянии и в воплощении духовного облика. Эти работы поистине достойны их предмета!», – отмечает Франсис Грант [19, с. 301].

Образ Н.К.Рериха в ряде портретов кисти его сына органично связан с книгой. Одним из лучших среди них Елена Ивановна называла портрет 1937 г., где Николай Константинович «стоит у стола на фоне тибетских танок» [15, с. 268] (илл. 6). К сожалению, он погиб от воды в галерее Траванкора (Тривандрум) в Индии, о чем С.Н.Рерих сообщил П.Ф.Беликову в письме от 23 февраля 1970 г. [20, с. 177].

Довольно многочисленны работы, где Рерих-старший изображен в восточном костюме. Большинство из них решены как портрет­картина, с использованием орнаментального, или архитектурного, или многофигурного фона, несущего определенную смысловую нагрузку. На двух портретах художник запечатлен между символом Знамени Мира и родовым гербом Рерихов. Единственный раз Святослав Николаевич изображает отца за работой. Этот портрет 1938 г. находится в собрании Третьяковской галереи (илл. 7). «Николай Константинович всегда думал, что главная задача жизни – это самоусовершенствование, – говорит С.Н.Рерих. – Он считал, что его творчество, его искусство – это только пособники самоусовершенствования. Он всегда работал над самим собой прежде всего. Он хотел подняться над тем, чего достиг, и закончить свою жизнь более совершенным человеком. Это было кредо его жизни. Он считал, что наша главная задача – осознать самого себя. И в этом он преуспел. Он действительно стал совершенно исключительным человеком – человеком мудрости, человеком замечательных личных качеств» [21, с. 78].

Для всех портретов Николая Константиновича Рериха кисти С.Н.Рериха характерны размеренный ритм, присутствие света в характеристике образа, богатство и разнообразие цветовых интонаций, используемых автором в качестве фона. Портреты не создают однообразного впечатления, напротив, каждый высвечивает определенную грань духовной жизни великого живописца и человека.

Если Головин, Кустодиев, Григорьев, Бурлюк, Дерюжинский, обращаясь к образу Н.К.Рериха, интуитивно отображали в портретах отдельные черты метаоблика художника, то Святослав Николаевич Рерих сознательно запечатлевал его. Он внес в искусство новое понимание личности отца как человека, раскрывшего свою Божественную Природу. Следуя по пути Служения человечеству, по пути Подвига, Николай Константинович достиг вершины гиганта Духа и стал истинным водителем Культуры для всех народов Земли. Его величие и духовная жизнь, воспетые в творчестве С.Н.Рериха, развивавшего в портретах отца художественное повествование, составляют «эпическую дань великого сына великому отцу» [19, с. 301], который, поистине, являет память, достойную «Провозвестника Красоты и Мудрости Надземной» [1, с. 143].

 

Илл. 6. С.Н.Рерих. Н.К.Рерих. 1937

 

Илл. 7. С.Н.Рерих. Портрет Н.К.Рериха. 1938

 

ЛИТЕРАТУРА

 

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд