Эпистолярное наследие Ю.Н. Рериха
из отдела рукописей Центра-музея имени Н.К. Рериха

Т.О. Книжник,
главный редактор публикаторского отдела МЦР, Москва

 

В настоящем докладе будет сделана попытка (насколько это возможно) дать краткий обзор переписки выдающегося русского ученого-востоковеда и лингвиста Юрия Николаевича Рериха (1902-1960) с близкими ему и выдающимися людьми своего времени, прежде всего с востоковедами и другими учеными. Письма эти, в центре которых находится исключительная многосторонняя личность Юрия Николаевича, являются неотъемлемой частью нашей национальной и мировой культуры. Несомненно, чтобы возникший перед слушателем образ Юрия Николаевича стал более полным и завершенным, необходимо прочитать эти письма самостоятельно.

Эти бесценные материалы были переданы Международному Центру Рерихов Святославом Николаевичем Рерихом в 1990 году в числе прочих ценных вещей, картин и документов своей семьи и опубликованы в 2002 году, к столетнему юбилею ученого^[1]. Данная публикация позволила нам по-новому взглянуть на личность нашего выдающегося соотечественника и осветила доселе неизвестные стороны его жизни и деятельности. Бесценные материалы двухтомника – а это 876 писем – охватывают четыре десятилетия жизни автора, начиная со студенческих лет и до самого его ухода из жизни в мае 1960 года. Почти все они были опубликованы впервые, и их тематика необычайно разнообразна. Впрочем, как и сама жизнь Юрия Николаевича.

Письма Юрия Рериха содержат такой богатый автобиографический материал, что по ним можно очень точно воспроизвести события, происходившие в его жизни с 1920 по 1960 годы (за исключением Центрально-Азиатской экспедиции, детально описанной в его книге «По тропам Срединной Азии», и периода Второй мировой войны), и проследить историю создания и публикации его произведений. Кроме того, в них особенно полно раскрываются человеческие черты Юрия Николаевича, что дает возможность увидеть его не только в ипостаси «кабинетного ученого», погруженного в свои изыскания и оторванного от внешнего мира, но в образе делового человека и умелого организатора, а также любящего сына, друга и брата.

Большая часть писем – на английском языке, и это неудивительно, поскольку уже с юношеского возраста Юрий Рерих живет, учится и работает за границей: сначала в Великобритании, затем в США, Франции и в Индии. Письма на русском языке, адресованные преимущество Е.И.Рерих, С.Н.Рериху, В.А.Шибаеву и З.Г.Лихтман (Фосдик), составляют сравнительно скромную часть от общего объема материала.

Уже первые письма родителям, открывающие книгу, ярко свидетельствуют о том, что Юрий Рерих принадлежал к той удивительной плеяде людей, которые с ранних лет твердо знают свое призвание в жизни и не размениваются по мелочам. Перед нами – не беспечный студент, а целеустремленный молодой ученый, у которого уже есть своя тема и свое направление в науке: это Средняя Азия и Тибет и, конечно, языки [1]. Кембридж он называет не иначе как «пруд, заросший тиной» [2,с.28], а о Соединенных Штатах пишет следующее: «Здесь, хотя я и веду очень замкнутый образ жизни, все-таки есть признак развращенности нашего века. Да и народы тут не понимают стремления к пустынным островам. Для них Пятая Авеню является целью, а особняк на ней – раем. Мне такая психология не подходит» [2,с.29]. «Люди реальности очень тяжелы» [2,с.29].

Собрание писем продолжается документами, созданными во время визита Юрия Николаевича в США 1929-1930 гг., связанного с укреплением положения нового исследовательского центра «Урусвати» и открытием Музея Рериха в новом высотном здании (17 октября 1929 года), в котором, кроме музея, должны были расположиться культурные организации, созданные Н.К. и Е.И. Рерихами еще в начале 1920-х годов (Мастер-Институт Объединенных Искусств, «Corona Mundi», а также нью-йоркский офис «Урусвати»), Адресованы они матери и отражают ту громадную организационную работу, которой Юрию Николаевичу приходилось уделять время практически ежедневно: он не только участвовал в разработке концепции Музея, но и выполнял «черновую» работу: клеил обои, красил стены, помогал устанавливать витрины. В этот период Юрий Николаевич заканчивает свою книгу о Центрально-Азиатской экспедиции («По тропам Срединной Азии». Нью-Хейвен, 1931), организует лекционное турне по университетским городам США, а также публикуется в периодических изданиях. Он всеми силами стремится вернуться в Кулу, где можно будет заниматься любимым делом. «Я молюсь, чтобы поскорее вернуться в Кулу и продолжить настоящую научную работу в тиши гор» [2,с.56], – пишет он Е.И. Рерих в сентябре 1929 г. И еще: «После того, как я провел столько лет под открытым небом, мне кажется, что я пришел из другого мира, и обычная атмосфера современного города с его почти убийственной индустриализацией – что-то совершенно инородное. Даже при том, что я встречаю довольно много дружественно настроенных людей, всегда имеется непреодолимая пропасть, созданная тем фоном, на котором развивалась человеческая личность» [2,с.62].

Большой пласт переписки ученого составляют документы, связанные с деятельностью Гималайского института научных исследований «Урусвати», научного центра нового типа, формировавшего основы новой одухотворенной науки будущего. Под умелым руководством Юрия Рериха Институт превратился в одно из крупнейших научных учреждений Индии и получил международное признание, в его отделениях гуманитарных и естественных наук сотрудничали ученые Запада и Востока, а в качестве почетных советников и членов-корреспондентов состояли выдающиеся деятели мировой науки, культуры и искусства. Большая группа сотрудников вместе с Юрием Николаевичем и Николаем Константиновичем занималась изучением истории, литературы, лингвистики, философии народов, населявших громадную территорию в предгорьях Гималаев. Ежегодно совершались летние экспедиции в долину Кулу, Лахул, Бешар, Кангру, Лахор, Ладак и др. Была создана богатая библиотека, в которой древние манускрипты соседствовали с трудами крупнейших современных востоковедов. Переписка ученого свидетельствует о тесных научных связях Института с Мичиганским университетом, Ботаническим садом Нью-Йорка, Гарвардским университетом, Национальным музеем естественной истории в Париже, которым были переданы гербарии местной флоры, орнитологические и зоологические коллекции. Будучи директором Института, Юрий Николаевич ведет переговоры с научными учреждениями, учеными и бизнесменами о совместной научной работе, публикациях, финансировании отдельных проектов. Под его руководством выходят и распространяются периодические издания Института – ежегодный журнал «Урусвати» и серия «Tibetica», посвященная изучению тибетских древностей. Много сил отдает он на создание биохимической лаборатории, в планах которой стояла тема по созданию противораковых лекарств. Письма Владимиру Александровичу Перцову, биохимику Гарвардского университета, подробно рассказывают о деталях создания этой лаборатории, о ее задачах, планах работы, постройке здания, размещении сотрудников и т.п. Знакомясь с ними, мы видим, что Юрий Николаевич вникал во все тонкости обустройства и будущей деятельности лаборатории, однако нехватка средств и прочие трудности так и не дали ему довести эту работу до конца.

В 1931 году Юрий Николаевич начинает переписку с Джузеппе Туччи (1894-1984), своим итальянским коллегой, которая продолжалась в течение 29 лет и представлена 12 письмами Рериха, вошедшими в двухтомник, и 20 письмами Туччи. В центре научного сотрудничества, документированного в этой переписке, стояли сбор исторических и этнографических источников, изучение духовной культуры Гималайского региона. В деятельности Туччи обнаруживаются примечательные параллели с деятельностью Юрия Рериха: основоположник итальянской тибетологии, личными усилиями которого сформировалась крупнейшая в Европе буддологическая школа, индолог, религиовед, Туччи с ранних лет добился больших успехов в изучении языков, совершил восемь экспедиций в Тибет, результаты которых были опубликованы в серии «Indo-Tibetica», издававшейся в Риме. В 1933 году Туччи приезжал в Кулу и встречался с Юрием Рерихом. В сохранившихся письмах обсуждаются вопросы обмена собственными публикациями, ценными книгами, поиски преподавателей тибетского для Итальянского института Ближнего и Дальнего Востока, созданного Туччи, в который он неоднократно приглашал работать Рериха.

С мая 1934-го по сентябрь 1935 года Юрий Николаевич и Николай Константинович Рерихи предпринимают Маньчжурскую экспедицию, организованную Министерством земледелия США. Помимо сбора семян засухоустойчивых растений, участники экспедиции занимались археологической разведкой, собирали лингвистический и фольклорный материал, а также старинные медицинские манускрипты. Условия работы экспедиции были очень сложные из-за политической и военной обстановки в этом регионе, а также из-за противодействия двух американских ботаников, сотрудников Министерства земледелия, которые всячески срывали работу экспедиции и распространяли клеветнические заявления о ее руководителе Н.К. Рерихе. Около полусотни писем написано Юрием Николаевичем за этот период. Возможно, их содержание покажется читателям не слишком интересным в событийном плане, однако они прекрасно характеризуют деловые качества человека, их писавшего: перед нами – умелый руководитель: собранный, организованный, довольно жесткий, когда надо отстаивать свои позиции, и скрупулезный, когда речь идет о финансовых документах или отчетах по приобретению и ликвидации экспедиционного оборудования. Профессионализм этих писем поражает. Подобные отчеты скорее могли бы выйти из-под пера ботаника или бухгалтера, нежели историка и филолога. Благодаря бюрократам из Министерства земледелия США переписка об экспедиционных делах продолжается даже после того, как отец и сын Рерихи в октябре 1935 года возвращаются в Кулу.

Немало писем посвящено тем трагическим событиям, которые развернулись в Нью-Йоркском Музее Рериха во второй половине 1930-х годов, когда его президент, американский бизнесмен Луис Хорш, решил стать единственным владельцем здания и находящихся в нем бесценных полотен Николая и Святослава Рерихов, уникальных коллекций книг, рукописей, предметов искусства, собранных во время Центрально-Азиатской экспедиции. Для этого он прибегнул к самым постыдным методам – подделке документов, клевете и воровству. Юрий Николаевич, возмущенный немыслимым произволом по отношению к истинным учредителям, активно включается в борьбу против захвата культурных учреждений. «Быть может, кому-то вопросы чести не представляют значения, – пишет он, – но я должен сказать, что честь моего отца и репутация имени являются для меня той основой, от которой отказаться я не могу и в этом вопросе ни на какие компромиссы не пойду. <...> Прошу иметь это в виду, и что в этом деле затронут не только один Н.К., но и мы, его сыновья» [3,с.118]. «Н.К. стоит во главе многих групп в Европе и в Азии, и его последователи не имеют права рисковать его именем, зная состояние американского] суда и некоторые особенности страны. <...> Но о чем же говорить, когда не понимается положение: с одной стороны мировая величина, а с другой – маленький брокер, стремящийся всеми средствами превратить общественное учреждение в личную вотчину. Настало время американским культурным деятелям встать на защиту» [3,с.89].

В письмах периода судоговорения Юрий Николаевич предстает перед нами целеустремленным борцом, опирающимся на четкие и достоверные факты. Он специально копирует переписку экспедиции с Министерством земледелия США, приводит доказательства использования правительственных каналов для достижения мошенниками преступных целей. Наиболее активно он переписывается с Зинаидой Лихтман (Фосдик) (1889-1983), преданной сотрудницей Рерихов, на плечи которой свалились судебные разбирательства и общение с адвокатами; всего в Отделе рукописей представлено 44 письма Юрия Николаевича и 105 встречных писем Зинаиды Григорьевны 1930-1956 гг„ на втором месте стоит переписка с Франсис Грант (1896-1993).

Размышления Юрия Николаевича о царящих в мире жестокости и насилии, присутствующие на страницах писем 1930-х годов, когда человечество находилось в преддверии Второй мировой войны, вряд ли оставят читателей равнодушными. «Странно, что люди не задумываются о творимых ими разрушениях. Ведь “поднявший меч от меча и погибнет”, и мы видим в России, что многие творцы революции уже казнены тем же народом, именем которого восставали» [3,с.86]. «Живем в мире злобы и клеветы, и только на днях разыгралась невиданная газетная кампания, затрагивающая интересы целых стран. Мир содрогается от человеческих попыток разрушить основы своего же благосостояния. Трудно предвидеть, куда все это направляется. Наше дело в N[ew] Y[ork] только отражение мирового пожара, который раздувается безумцами» [3,с.112].

Значительный объем писем кульского периода составляет переписка Юрия Рериха с британским полковником А.Э.Махоном (141 письмо Ю.Н. и 141 письмо полковника), владельцем соседнего имения, занимавшимся сбором статистической информации по экономическим вопросам. Переписка имеет полуофициальный, «этикетный» характер, однако ценна тем, что в ней освещаются условия повседневного быта семьи Рерихов, выявляется их круг общения в Наггаре, а также обсуждается такой немаловажный момент, как защита имени «Урусвати» и знака Института копирайтом на имя И.К. и Е.И. Рерихов. Юрий Николаевич регулярно извещает полковника о ходе судебных разбирательств в США, в свою очередь, А.Э.Махон снабжает его газетными вырезками из американской, британской и колониальной прессы, отслеживает клеветнические публикации, а также оказывает помощь с размещением статей Н.К. Рериха в индийской периодике.

Казалось бы, чудовищная загруженность организационной работой, бытовые вопросы и неурядицы, а также печальная необходимость постоянно противостоять клеветникам и злопыхателям совершенно не оставляют ученому времени для занятий любимой научной работой. Но нет. Постоянно в трудах, не теряющим ни минуты – таким предстает перед нами Юрий Рерих на страницах его эпистол, запечатлевших работу над важнейшими научными трудами его жизни, одним из которых был Тибетско-английский словарь с санскритскими параллелями. Работа над этим словарем началась еще во время Центрально-Азиатской Экспедиции и была завершена в России учениками Юрия Николаевича уже после его ухода из жизни. В письме голландскому издателю Э.И.Бриллю от 6 ноября 1936 г. он подробно объясняет, что из себя представляет словарь: «Этот словарь тибетско-английский, но дает санскритские эквиваленты важных буддийских терминов, а также слова, заимствованные из китайского, монгольского, хинди, урду, персидского и других языков. .. Словарь также включает слова разговорного и современного литературного языка. Особое внимание уделено вежливым выражениям, не отраженным в существующих словарях этого языка... Словарь содержит огромное количество новых слов, никогда ранее не записывавшихся. Я думал о добавлении к словарю прусского текста, что помогло бы распространению словаря в России, где тибетские исследования проводятся активно» [3,с.104].

Тогда же, в 1935-1939 годах, он создает другой свой фундаментальный труд под названием «История Средней Азии» (под термином «Средняя Азия» Юрий Николаевич понимал обширное пространство от Кавказа до Большого Хингана и от Гималаев до Алтая). Это исследование представляет собой культурно-исторический обзор важнейших государственных и культурных образований Евразии. «Вы спрашиваете о ходе моей работы по истории Средней Азии, – пишет он своему китайскому корреспонденту 10 августа 1939 года, когда работа была уже практически завершена. – Писал я ее на русском языке, ибо как-то устал от иностранных языков. В основном работа закончена, т.е. доведена до конца Юаньской Династии (1368). Остается дополнить ее данными об археологических находках последнего времени, ибо события истории народов Средней Азии излагались мною не только на основании письменных источников, и к характеристике различных эпох привлекались памятники прошлого. В последнее время в этом отношении большая работа проделана на Родине, но получать оттуда книги и журналы довольно трудно. Все это требует времени. Местные же библиотеки не содержат книг на мою тему» [3,с.181].

Значительная часть писем, написанных в 1930-е годы, посвящено именно этой, насущной для ученого проблеме, – приобретению необходимой для работы литературы. Он постоянно следит за выходом новых книг, списывается с издательствами, книжными магазинами Лондона, Парижа и Лейпцига с целью приобретения литературы по вопросам востоковедения, а поскольку его собственные средства оставляют желать лучшего, нередко продает книги из собственной библиотеки в обмен на такие драгоценные источники, как, например, «Сериндия» Аурела Стейна.

В январе 1948 года, вскоре после ухода из жизни Николая Константиновича Рериха, Юрий Николаевич с матерью переезжают в Дели, затем в Кхандалу, где проводят почти целый год в надежде получить долгожданные визы из СССР. В феврале 1949 г. они отправляются в северо-восточную часть Индии в Калимпонг, небольшой курортный городок с прекрасным климатом, который к тому же являлся важным центром изучения Тибета. Сразу же по приезде Юрий Николаевич активно берется за организацию Индо-тибетского исследовательского института (который в переписке также фигурирует как Буддийский центр), добивается поддержки влиятельных лиц и даже гранта от правительства. Он организует курсы по изучению китайского и тибетского языков, привлекая к преподавательской работе в первую очередь самих носителей языка, регулярно ездит в Калькутту, где находились крупнейший центр изучения буддизма «Общество Махабодхи» и Азиатское общество. К этому времени и сам Юрий Николаевич – уже всемирно известный авторитет в области лингвистики и филологии, философии, археологии и искусствоведения, чье имя знают не только в Индии, но и в Европе и Америке. Многие исследователи стремятся познакомиться с ним, получить консультации или стать его учениками. Одновременно с педагогической деятельностью Юрий Николаевич продолжает заниматься и исследованием памятников культуры, работая над статьями по вопросам филологии, истории буддизма и культурного наследия Азии. В 1949 году в Калькутте вышел в свет первый том фундаментального трактата по истории тибетского буддизма выдающегося историка Гой-лоцзавы Шоннупэла (1392-1481) под названием «Голубые Анналы», блестяще переведенный Юрием Николаевичем с тибетского на английский.

В числе основных корреспондентов Ю.Н. Рериха в годы пребывания в Калимпонге значатся такие светила индийской науки, как Анант Садашив Альтекар (1898-1960), индийский историк и археолог, возглавлявший отделение Древнеиндийской истории и культуры Бенаресского индуистского университета, директор Исследовательского института им. К.П.Джаясвала. Переписка начинается в 1955 году, в ней рассматриваются вопросы публикации «Жизнеописания Чаг-лоцзавы», выдающего памятника тибетской житийной литературы, обнаруженного в тибетском монастыре Нартан. Эта работа была переведена с тибетского на английский Ю.Н. Рерихом, сопровождена предисловием А.С.Альтекара и издана в 1959 году. Помимо издательских вопросов, ученые обсуждают систему транскрипции тибетских слов, используемую в Индии. В Отделе рукописей МЦР сохранилось 12 писем Ю.Н. Рериха, адресованных А.С.Альтекару, и 29 писем, полученных от него.

Сунити Кумар Чаттерджи (1890-1977), филолог, востоковед, общественный деятель, профессор Калькуттского университета, с которым Юрий Николаевич был знаком еще со студенческих лет, получая образование в Лондоне и Париже. С 1931 г. ученый являлся членом-корреспондентом Института «Урусвати». Сохранилось только три письма Ю.Н. Рериха, адресованных С.К.Чаттеррджи, однако в ряде писем Сенам он неизменно передает привет старому другу.

Безусловно, Юрий Николаевич был рад обнаружить на новом месте людей, готовых присоединиться к задуманному им Институту в качестве соратников и организаторов. К таковым относились Сатираньян Сен, секретарь Института индо-тибетских исследований и культуры, и Д.М.Сен, секретарь Департамента образования правительства Западной Бенгалии. Они свободно обменивались мнениями относительно своих коллег и дальнейших шагов по развитию дела. Научных дискуссий в письмах не обнаруживается, главным образом корреспонденты обсуждают создание программ обучения, работу классов по изучению тибетского языка, подбор преподавателей, короче говоря, вопросы организации и управления. В двухтомнике было опубликовано 14 писем Ю.Н. Рериха С.Сену, в Отделе рукописей МЦР находится 30 писем, полученных от него.

Сохранилось пять писем Ю.Н. Рериха известному индийскому лингвисту Рагху Вире (1902-1963), а переписка с его сыном академиком Локеш Чандрой представлена двумя письмами Юрия Николаевича и 22 письмами Л.Чандры.

Безусловно, Юрий Николаевич испытывал сильную потребность поддерживать связь и с другими выдающимися востоковедами за пределами Индии. Этим ученым были хорошо знакомы его работы, так же, как и Юрий Рерих, они без устали трудились ради самой науки и познали радость открытий и «освоения новых территорий». Можно предположить, что это общение служило источником вдохновения для обеих сторон, далее будут упомянуты важнейшие контакты Юрия Николаевича с этими специалистами.

Переписка Рериха с одним из столпов европейской тибетологии Рольфом Альфредом Штайном (Стейном) (1911-1999) начинается в 1952 году, в Отделе рукописей МЦР представлено 6 писем Ю.Н. Рериха и 51 письмо Р.А.Штайна. Штайн происходил из жившей в Польше еврейской семьи, получил образование в Берлинском университете, затем в Париже, в 1939 году принял французское подданство. Уже будучи профессором, он приезжает в Калимпонг специально для того, чтобы поработать с Ю.Н. Рерихом (октябрь 1954-1955), о его приезде упоминается в письмах Е.И.Рерих. Ученые обсуждают систему транскрибирования тибетских текстов, вычисление месяцев Лунного года в тибетских и монгольских календарях.

К этому же периоду относится переписка Ю.Н. Рериха с немецким тибетологом Гербертом Гюнтером (в Отделе рукописей МЦР представлено 3 письма Ю.Н. Рериха и 13 писем Г.Гюнтера) и профессором Мюнхенского университета Хельмутом Хофманом, адресовавшим Рериху 19 писем (1952-1956) и получившим от него 9 писем (1955-1957). Среди немецких корреспондентов Ю.Н. Рериха значится также индолог Франк Ричард Хамм (Hamm), профессор Гамбургского университета, отправивший ему 7 писем (1953-1955).

Крупнейший историк русского зарубежья Георгий Владимирович Вернадский (1888-1973) написал Юрию Рериху 20 писем. В единственном сохранившемся письме самого Юрия Николаевича от 22 января 1952 года выражается благодарность ученому за его статью о сарматском фоне великого германского переселения народов и запрашивается мнение о книге Насонова «Монголы и Русь».

Часть переписки Юрия Николаевича с его выдающимися современниками была опубликована в журнале «Культура и Время» [4]; следует отметить, что в данном направлении перед исследователями открывается огромный фронт работ, заключающихся в установлении собратьев Юрия Николаевича «по цеху», характера их научного сотрудничества, а также выявлении писем самого Юрия Рериха в других собраниях.

Хорошо известен тот факт, что вопрос о возвращении в Россию был для Юрия Николаевича одним из самых насущных. «Как Вам известно, нами было сделано соответствующее заявление от имени матери моей, Елены Ивановны, двух воспитанниц, сестер Богдановых, и моего в феврале 1949 г., – делится он с З.Г.Фосдик в 1952 году. – С тех пор мы ежегодно запрашивали лично, письменно и телеграфно (с оплаченным ответом), о судьбе нашего заявления, но по сей день ответа не получили, хотя нас и заверяли в благожелательном отношении. Наши устремления остались прежними, и, я думаю, излишне писать о нашей постоянной готовности приложить свои силы и знания. Вы знаете, что я не узкий специалист, а многолетнее всестороннее изучение Среднего и Дальнего Востока, казалось мне, позволяло надеяться на благоприятный ответ» [3,с.226-227]. В декабре 1953 года Юрий Николаевич дважды встретился в Дели с советником Баласановым, который обещал расследовать дело, но обещание это осталось невыполненным. Параллельно предпринимались шаги в Москве – через Т.Г.Рерих (жену Б.К.Рериха, брата художника), а после ее смерти через известного врача-гомеопата С.А.Мухина, собирателя картин Николая Константиновича. Однако все письма и прошения в адрес правительства были безрезультатны. Не помогла и Академия художеств.

5 октября 1955 года уходит из жизни Елена Ивановна Рерих. Для Юрия Николаевича, долгие годы жившего вместе с матерью, это был тяжелый удар. В своем письме от 24 октября 1955 г., адресованном ближайшей сотруднице и ученице Е.И.Рерих З.Г.Фосдик, он описывает последние дни ее жизни в Калимпонге, высказанные ею пожелания и саму церемонию прощания. Каждая строчка этого письма явственно излучает глубокую скорбь и горечь утраты, однако в нем присутствуют и торжественные ноты: «...будем неутомимо трудиться на Указанном Пути» [3,с.270]. Стоит ли говорить о том, что вся последующая жизнь Юрия Николаевича Рериха явилась воплощением в жизнь этого завета. Он был единственным из семьи Рерихов, кому удалось вернуться на Родину и поработать на благо «Страны Лучшей» (так называла Россию Елена Ивановна), хотя отпущено ему было не так уж много...

После смерти матери Юрий Николаевич окончательно решает вернуться на Родину. В 1955 году во время визита правительственной делегации СССР в Индию он сумел переговорить с Н.С.Хрущевым, и тот обещал ему помочь.

В августе 1957 года Юрий Николаевич Рерих приехал в Москву и сразу же начал работу в Институте востоковедения АН СССР в качестве старшего научного сотрудника сектора истории и философии отдела Индии и Пакистана. Ему присвоили звание профессора филологических наук, а через год, в октябре 1958 г., утвердили на должность заведующего сектором философии и истории религии. Большинство чиновников от науки имели весьма отдаленное представление о его трудах и о его месте в мировой науке, к тому же многосторонние знания, прекрасное владение языками и потрясающая работоспособность нового коллеги давали повод для зависти и интриг.

За два с половиной года работы в Москве Юрий Николаевич сумел сделать то, на что у других ученых ушла бы целая жизнь: возродить российскую буддологическую школу (ее достижения в России были очень значительны, но в силу политических репрессий 1930-1940-х годов наука потеряла многих выдающихся ученых), создать отечественную школу тибетологии, впервые в советской России начать преподавание санскрита, а также заложить фундамент новой науки – номадистики (изучение кочевых племен). Он воспитал немало учеников. Сейчас это выдающиеся ученые, работающие не только в России, но и в Европе и Америке. Юрий Николаевич возобновил знаменитую серию «Bibliotheca Buddhica», основанную выдающимся русским востоковедом С.Ф.Ольденбургом в 1897 году и посвященную буддийской философии, религии и искусству, выступив в качестве научного редактора книги А.И.Вострикова «Тибетская историческая литература» и книги «Дхаммапада» – сборника изречений Будды, переведенного с пали В.Н.Топоровым. Он включился в подготовку к XXV Международному конгрессу востоковедов, был членом ряда Ученых советов, участвовал в работе комитета по проекту ЮНЕСКО «Восток-Запад», руководил аспирантами, оппонировал на защите диссертаций, преподавал языки.

Много усилий приложил Юрий Николаевич к тому, чтобы вернуть Родине славное имя своих родителей, в корне изменив общественное мнение о семье Рерихов, которую с подачи правящих кругов считали белоэмигрантами и религиозными фанатиками. Именно он сумел пробить стену бюрократических преград и организовать первую в СССР выставку картин Н.К. Рериха (12 апреля 1958 г., Москва), которая имела огромный успех и прошла по разным городам страны. Именно он, благодаря своему огромному духовному потенциалу, фактически инициировал рериховское движение в России, о чем, наверное, и не подозревают многие современные его участники. Не бросаясь цитатами, не навязывая собеседникам свои суждения, он умел передать суть Учения в поступках. Внимательно знакомясь с письмами, написанными Юрием Николаевичем в последние годы жизни, мы видим, что он использует любую возможность, чтобы люди смогли больше узнать о Рерихах, их жизни и творчестве: готовит публикации в прессе, выступает с лекциями и беседами и, наконец, ставит вопрос о создании музея имени Н.К. Рериха на Родине. «Выставка все еще открыта, как говорят – “народ не отпускает”, – пишет он Р.Я.Рудзитису. – Действительно, все слои общества отдали должное ей. Как говорят: “Грандиозный успех”» [3,с.316]. «Был в Киеве. Встретил очень теплый прием со стороны художественной] общественности. Многие “болеют Рерихом”. Провел три беседы. Была хорошая тел[евизионная] передача, в которой показали 51 картину» [3,с.327]. В тесном контакте с Юрием Николаевичем состояли такие столпы рериховского движения, как рижанин Рихард Яковлевич Рудзитис (1898-1960), живший в Эстонии исследователь Павел Федорович Беликов (1911-1982), а также харбинский ученик старших Рерихов Борис Николаевич Абрамов (1897-1972), в 1959 г. вернувшийся на родину (в Отделе рукописей МЦР находится 14 его писем на имя Ю.Н. Рериха).

Елена Ивановна называла своего старшего сына «самым родственным из всех нас», ценящим малейшие знаки внимания и умеющим их оказывать (см. письмо № 47 из тома IX). И действительно, в письмах Юрия Николаевича матери со всей полнотой отражаются его любовь и признательность к великой духом женщине, видно, как много значила для него семья. Без влияния родителей, которые заложили основы его мировоззрения и были для него самыми близкими по духу людьми, даже такой титан, как Юрий Рерих, не смог бы осуществить свою миссию в полном объеме. На протяжении всей жизни Юрий Николаевич трепетно заботился и о личных интересах родителей, будь то денежные вопросы, или вопросы, связанные с репутацией отца в научном мире, или бытовые моменты, например приобретение тетрадей для записей Елены Ивановны, лекарств, предметов для сада. Клевета в адрес родителей наполняла его сердце болью. «Ушел Николай Константинович, ушла Елена Ивановна, значит, можно и поклеветать. Откуда столько низости и невежества?» [3,с.298-299].

Письма Юрия Николаевича младшему брату Святославу Николаевичу Рериху (47 писем) теплы и сердечны, братья неизменно находили друг в друге взаимную поддержку, делились замыслами и творческими планами. После возвращения Юрия Николаевича в СССР центральной проблемой, документированной в их переписке, становятся вопросы сохранения и введения наследия старших Рерихов в научный оборот.

Опубликованные на настоящий момент письма Ю.Н. Рериха не только освещают основные этапы его научной биографии и духовно-интеллектуального развития, но и демонстрируют то внимание, которое он был готов уделить каждому из своих корреспондентов. Неизменное уважение к личности собеседника отличает все его письма. Спокойно, твердо и обстоятельно, никогда не опускаясь до грубости или язвительных замечаний, он отвечает не только своим оппонентам, но и тем, кто выказывал по отношению к нему недружелюбие (см. письма В.Кельцу, А.Калитинскому, Г.Уоллесу). Несмотря на то, что каждый адресат вместе с Юрием Николаевичем задавал тематику и тональность этих документов, их личное звучание или отстраненность, в любом случае ничто не заглушает голоса автора писем: язык и стиль Юрия Рериха неповторимы и оригинальны. Любовь к слову, образность, чувство ритма, единство научного и бытового языка характерны не только для научных и культурологических работ Юрия Николаевича, но и для его писем. Равновесие между серьезным отношением к жизни и тонким юмором, между сдержанностью и человеческим теплом, способность вживаться в обсуждаемую тему, которые можно было обнаружить уже в школьных сочинениях Юрия Рериха и которые с самого начала выдавали разносторонне одаренного человека, достигли кульминации в зрелые годы ученого.

«Юрий Николаевич – это образ истинного, вдохновенного ученого-мыслителя, человека исключительной духовной гармонии, – писал С.Н.Рерих о своем безвременно ушедшем брате. – Он прекрасно понимал, что высшее достижение человека лежит в самоусовершенствовании личности, что только постоянно работая над самим собою и развивая в себе качества, присущие человеку, стремящемуся к более совершенной жизни, он мог всесторонне обогатить свою специальность и поднять ее над уровнем повседневности» [5,с.8]. Хочется верить, что опубликованные на сей день письма помогут читателю ярко представить этот образ. К сожалению, в среде людей, считающих себя последователями Рерихов, до сих пор бытует невежественное мнение о том, что книги Юрия Рериха «ничего не содержат для внутренней работы». И если отвечать на этот запрос, встав на точку зрения вопрошающего, то в письмах Юрия Николаевича Рериха действительно не найти разборов параграфов Живой Этики, духовных наставлений или философских рассуждений. Однако тем, кому интересна жизнь старшего сына Н.К. и Е.И. Рерихов in his own writings, его чувства, размышления, мотивы поступков, система ценностей, его эпистолярное наследие даст очень многое. Сама жизнь этого благородного человека, необычайно скромного и простого в общении, несмотря на разносторонние дарования и глубочайшие познания в самых различных областях, то, как он преодолевал многочисленные трудности, встающие на его нелегком пути и старался использовать созидательно любую минуту – самый лучший пример для внутренней работы. Ибо что может вдохновить нас лучше, нежели личный пример великого человека.

 

Литература и примечания

1. В 1922 г. Юрий Николаевич окончил Гарвардский университет со степенью бакалавра (отделение индийской филологии). В 1922-1923 г. он учился в Сорбонне в Школе восточных языков и одновременно на военном и юридическо-экономическом факультетах. В 1923 году он получает ученую степень магистра индийской словесности.
2. Рерих Ю.Н. Письма. Т. 1. М.: МЦР, 2002.
3. Рерих Ю.Н. Письма. Т. 2. М.: МЦР, 2002.
4. См.: Лавренова О.А. «Служить материей духу». Избранные места из переписки Ю.Н. Рериха и В.А.Перцова // Культура и время. 2011. №1.с.56-60; Лавренова О.А. Культурное единство Азии. Переписка Г.В.Вернадского и Ю.Н. Рериха (1947-1958) // Культура и время. № 2, 2012.с.58-65; Лавренова О.А. Страницы Маньчжурской экспедиции Н.К. Рериха. Переписка Ю.Н. Рериха и И.В.Козлова // Культура и время. 2012. № 3.с.48-53.
5. Рерих С.Н. Слово о Брате // Воспоминания о Ю.Н. Рерихе. М.: МЦР, 2002.

 

Печать E-mail

• Назад
• Вперёд